Читать книгу Лондон prêt-à-porte - Олег Селиверстов - Страница 2

Голова Макса, увенчанная блином черной кепки, возвышалась в центре зала прилета. Рядом маячила васильковая прическа Симоны. Увидев меня, Макс радостно замахал рукой.

– Бонжур-тужур, дружище Антуан! Куда ты провалился, мы тебя заждались!

– Заблудился, – буркнул я.

– Что, топографический кретинизм? – съязвила Симона, обнажив ровные белые зубки. – Там же таблички везде развешены.

От меня не укрылся неодобрительный взгляд Макса, брошенный в сторону сестры. Она презрительно скривилась в ответ.

Спектакль, начатый две недели назад, продолжался, и Симона явно начала выпадать из роли.

– Вау, Антуан! Ты молодец, что купил эту техасскую шляпу! – Макс всплеснул руками. – Дай померить. А ты держи мой кепон…

– Не сейчас, – я попытался отстраниться, но кутюрье в долю секунды произвел обмен, и черный блин кепки нахлобучился на мою голову.

– Верни шляпу, – я сдернул убор.

– Не тушуйся, дружище, тебе идет! Эдакий бутлегер из Чикаго, – продолжал кривляться Макс, но шляпу отдал.

– Парни, вы мне надоели со своими шляпками. Красуетесь друг перед другом, как две дамочки. Сначала напоите меня кофе, а потом можете обсуждать наряды, – встряла в разговор Симона.

– Кузина Сью, родная, ты что, не с той ноги встала? Фырчишь, как дикая кошка. Мрр! Мрр! MIU-MIU! – Макс изобразил кошку. – Может, шампанского? Угощаю.

– Нет-нет, спасибо, – поспешно отказался я. – Последняя выпивка что-то слишком дорого мне обошлась. Лучше поедем скорее в твой знаменитый бутик.

– А я бы выпила Irish Cream и чашку кофе! – запротестовала Симона.

– Потерпи полчасика, моя Саломея. Не капризничай. Видишь, Антуан устал. Приедем в бутик, попрошу Николя приготовить тебе латте с коньячком, – сказал Макс.

– Николя? – Симона с тревогой взглянула на брата. – Что он здесь делает?

– Влад взял его в помощники месяц назад. Ты чего разволновалась?

– Он же шакалит на Сержа! – воскликнула Симона.

– Что с того? Серж сказал, что он будет при мне адъютантом, – спокойно возразил Макс.

– Этот ненормальный урод?

– Ой, отстань! Отвали! – отмахнулся Макс. – Неплохой парень. К тому же сейчас лишняя пара рук не помешает. А у тебя новый фотоаппарат. Где раздобыла?

– Заработала. Пошли, хватит тут торчать.

– Постой-ка, погоди! Какие у тебя брючки, дай рассмотреть. Что-то не могу определить фасон: галифе, карго или бананы? И крупная клетка бербери. Прикольненько, особенно с этими кроссовочками. И столько всяких хлястиков и карманов, – Макс нагнулся и пощупал ткань. – Шерсть с эластаном. Тетя Зина шила?

– Угадал. И куртку тоже. Всего за неделю, только с капюшоном пришлось повозиться.

– Твоя мама – знатная рукодельница. Антуан, ты знаешь, если бы не тетя Зина, я бы сейчас вкалывал каким-нибудь подмастерьем водопроводчика. Тетя Зина научила меня шить, пока я болел и не ходил в школу почти два года. А какие она печет медовые тортики – пальчики оближешь, – поцокал языком Макс. – О! У меня идея! Надо непременно сшить коллекцию воздушных платьев-баллонов в виде пирожных безе, а к ним – шляпки, как засахаренные вишенки. Только представьте себе, шляпки-ягодки.

Симона заявила, что подобное делал или Пако Рабанн или Карден.

– Что ты болтаешь, какой Карден, какой Рабанн, это был Унгаро! – возмутился Макс. – Точно тебе говорю. Такие круглые белые платьица до колен, сплошь покрытые беленькими цветочками и завитушками. Антуан, ты любишь baiser[1]?

Симона хихикнула.

– Комси-комса, – пробурчал я, уловив игру слов.

– А я обожаю… J’adore[2]! – Макс всплеснул рукой. – Let’s go. Пошли отсюда скорее.

Он решительно зашагал, напевая песню «Beatles»:

– We come together…

– Over me! – подхватила Симона, приобняв брата за талию и вышагивая в такт.

С сумкой и чемоданом я еле поспевал за ними, прихрамывая. После долгого перелета и таскания вещей в аэропортах опять заболело правое колено, травмированное в армии. Передо мной маячила куртка Макса. На черной ткани красовался вытканный золотом огромный череп с крыльями и короной, а под ним – вышивка ZET MAX. При почти двухметровом росте Макс был прекрасно скроен – стройный, гибкий, ладный. Словно господь Бог, вылепляя его тело, старался соблюсти пропорции, зная, что малыш станет модельером. И будет потрясающе выглядеть в дымчато-черных узких брюках «а-ля коммандос», заправленных в невысокие сапоги цвета запыленного мельхиора.

Симона едва достигала плеча брата. С небольшим рюкзаком за спиной, в широких клетчатых брюках, стянутых внизу завязочками, в розовых кроссовках с полосатыми шнурками она не уступала брату в эпатажности.

«Ничего не скажешь: стильная парочка!» – думал я, перекосившись под тяжестью сумки на плече и выслушивая надоедливый скрип колесиков чемодана. Набрал вещей почти на две недели. Я невесело усмехнулся и представил себя со стороны. Невзрачная кожаная куртка, потертые джинсы и свитер. Элегантным и тем более модным такой наряд не назовешь. Особенно тупоносые коричневые ботинки. Я специально надел их в дорогу, в чужой город. Разношенные, на толстой подошве, они должны были спасти от лондонских дождей и не натирать ноги при долгих переходах в подземке. На территории противника солдат должен быть экипирован удобной одеждой и обувью – так учили в армии. Война гораздо важнее, чем мода. Но эти двое, идущие впереди, считали как раз наоборот. «В конце концов, какое мне дело до внешнего вида – и чужого, и своего собственного, – успокоил я себя. – Все равно завтра или послезавтра улечу обратно».

Макс и Симона увлеченно болтали. Макс подробно расспрашивал сестру о том, как поживают две его кошки, которых он оставил ей на попечение. Кузина уверяла, что родители кормят их три раза в день, а сынуля от животных просто в восторге. Мы вышли из аэропорта и направились к стоянке такси. Ветер подталкивал в спину. По небу неслись облезлые низкие облака.

Я застегнул куртку и надвинул шляпу, в очередной раз пожалев, что приобрел ее по настоятельному совету Макса. Мол, в такой шляпе ты будешь выглядеть как настоящий «ковбой Мальборо». Сам кутюрье никогда, даже в ресторанах и театрах, не расставался с головным убором – будь то плоская кепка, фуражка, как у американских солдат, или небольшая шляпа, какие носят в фильмах европейские цыгане. Уверен, что если бы его пригласили на прием к английской королеве, он не обнажил бы голову даже перед троном.

Подрулило такси, знаменитый лондонский кэб – черный, с желтым фонариком TAXI на выпуклой крыше. Капли воды поблескивали на округлых крыльях и высокой решетке хромированного радиатора. Такси привело Симону в восторг и, пока водитель-индус загружал багаж, она нащелкала с десяток снимков. Когда мы забрались внутрь машины, Макс хотел посадить меня рядом с Симоной, но та отказалась и устроилась на сиденьи напротив.

– Вы что, успели поругаться? – с беспокойством поинтересовался Макс.

– У нас творческие разногласия по поводу фасона моей шляпы, – разъяснил я.

– И по поводу мужской обуви тоже, – добила Симона.

Я промолчал и подогнул ноги, чтобы спрятать ботинки поглубже под сиденье.

Вот привязалась, у самой-то попугайские кроссовки. Кукла разодетая.

Примерно час мы толкались на автобане в плотном потоке машин, прежде чем въехали в пригород. Я никогда не бывал в Англии, и, если честно, в Лондон меня не тянуло. При мысли об этом городе воображение рисовало что-то мрачное, серое и чопорное, вроде строгой воспитательницы в детском приюте, чуть что пускающей в ход розги. Другое дело Шотландия, где живут знаменитые на весь мир горцы – воинственные, непокорные и… в клетчатых юбках!

Макс увлеченно рассказывал про бутик, называя его то «шоурум», то «ателье», то «магазин», и хвастался, как удачно подвернулось подходящее помещение какого-то разорившегося Sandwich bar. И что особенно ценно – заведение располагалось совсем рядом с Oxford street – самой популярной торговой улицей Лондона. Еще кутюрье доложил, что коллекция почти готова и defile назначено на тринадцатое ноября. Приглашена самая изысканная публика – the crème de la crème. Вдруг Макс осекся и хлопнул себя длинными пальцами по лбу.

– Кузина, ты опять голубая! Это значит, что у тебя был день рождения. О, я ступид-бет[3], – все на свете забыл. Ты меня простишь, my fair lady? А я тебе сошью что-нибудь в качестве подарка.

– Уже неделя как простила.

– Я тебя люблю, моя прекрасная леди, – Макс игриво чмокнул ее в щеку. – Может, мне тоже в день рождения красить волосы? Например, в желтый цвет? Отрастить бобрик, будет эдакая желтая ворсинистая щетинка. Мальчик-одуванчик. Прикольненько. Ты молодец, что придумала такую традицию. Волосы поголубели – быстренько пойте Happy Birthday. Сейчас угадаю, сколько тебе исполнилось. Восемнадцать?

– Ты прав. Через пару лет мой сын пойдет в первый класс.

– Ах, школа! Белые банты, косички! Хочу в школу, – мечтательно произнес Макс. – Точнее, не сам, а чтобы моя дочка пошла в школу. Я бы сшил для нее какой-нибудь нарядец.

– Женись.

– На женщине? Ни за что! Девочку можно удочерить. Или черненького мальчика, это сейчас самый гламур. Давайте остановимся и купим что-нибудь выпить. Пора отметить ваш приезд. Эй, шуферр, шуферр![4] – Макс застучал по перегородке.

– Не надо, у меня есть виски, – я остановил его.

Симона достала шоколадку.

Бутылка пошла по кругу. Пить виски из горлышка – что может быть хуже? Но выпить было необходимо. Смыть алкоголем усталость, разочарование и чужое лицемерие, превратившее душу в помятый смокинг.

* * *

Трафальгарскую площадь я узнал по высокой колонне со статуей адмирала Нельсона. В парадном мундире с эполетами, в шляпе-«двууголке», оперевшись на эфес сабли, адмирал бесстрастно взирал на бестолковую суету внизу. Четыре бронзовых льва у подножия охраняли памятник от назойливых туристов.

Я усмехнулся про себя: слепой на один глаз Кутузов разгромил армию Наполеона на полях России, а одноглазый Нельсон разбил французскую эскадру на море у мыса Трафальгар. Что это – ирония судьбы, или с одним глазом становишься прозорливым, больше думаешь и меньше пялишься на женщин вокруг?

– Эй, дружище, – Макс пихнул меня в плечо. – Ты знаешь, что погибшего Нельсона везли в Англию в бочке с виски?

– Зачем труп везли в бочке? – спросила Симона.

– Чтобы не протух, – пояснил я.

– Брр, – Симона отодвинула от себя бутылку. – О чем вы болтаете, дураки. Он же герой.

– Слушайте, это здорово, гроб в виде бочки. Лежишь такой скрюченный, заспиртованный, как в кунсткамере… Антуан, эта идея может принести миллионы. Может, тебе бросить автобизнес и заделаться гробовщиком? – заржал Макс, запихивая в рот кусок шоколада. – Я нарисую эскизы. Вложишь деньги в новый бизнес?

– Уже вложил, – сердито ответил я, забирая у него бутылку.

Такси, обогнув здание Национальной галереи с широкими ступенями и грузной колоннадой, выехало на Charing Cross Road.

– Сейчас проедем ночной клуб «Hippodrome», а там через пару улиц «Madame Jojo», – Макс заерзал на сиденьи. – Когда туда пойдем, тебя, кузина, нарядим Мальвиной, а я буду Пьеро.

– Я согласна, если Антуан нарядится Артемоном. Его обувка как раз подойдет к собачьему костюму.

Симона насмешливо взглянула на меня. Я состроил недовольную гримасу, но не обиделся. Если женщина тебя задирает – она к тебе неравнодушна. От любви до ненависти один шаг: наоборот, наверное, тоже.

– Смотрите, в Национальной галерее идет фотовыставка, – заметила Симона. – Давайте завтра заглянем?

С рекламного полотна, свисающего с бокового фасада здания, нам улыбалась хрупкая девушка в черном платье и черных перчатках до локтя. Она держала в пальцах длиннющий мундштук с сигаретой. На тонкой шее белело крупное жемчужное колье. Это была знаменитая актриса, которая знала, как украсть миллион.

– Конечно, заглянем, не волнуйся. Мы успеем все. Облазим здесь каждую приличную дыру, – сказал Макс со смехом.

– Сейчас в бутике жахнем по бокалу шампанского, а потом я провожу вас в отель. Отдохнете перед вечеринкой на мягких простынях.

– Мы живем в разных отелях, – уточнил я.

– Неужели? – искреннее удивился Макс. – Тем хуже для вас. В Лондоне отвратительное отопление.

Такси поднялось по Charing Cross road, пересекло заполненную людьми Oxford street и через некоторое время свернуло около здания с круглым указателем «GOODGE STREET Underground». Под ним виднелся вход, отделанный плиткой цвета запекшейся крови. Не могли выбрать колор повеселее? Хотя, чему радоваться – полгода непогода, толпы туристов и бедняки-иммигранты…

Goodge street – небольшая улица с односторонним движением. По краям дороги торчат металлические дуги для «швартовки» велосипедов. Узкие трех– и четырехэтажные дома плотно прижались другу к другу бурыми кирпичными стенами. На каждом этаже – по два окна, обрамленных белыми наличниками. Внизу – магазинчики, закусочные и офисы каких-то фирм. Такси остановилось перед ярко-синей вывеской с золотыми буквами «ZET MAX. Boutique, Fashion House, Showroom». За стеклом витрины бесстыдно расставили ноги голые манекены: видимо, до облачения этих бедняг пока не дошли руки.

Мы вылезли из такси.

Из окна второго этажа за нами наблюдал молодой мужчина.

– Привет, Влад, – радостно крикнула Симона и помахала ему рукой. Мужчина улыбнулся. Затем перевел взгляд на меня и сухо кивнул. Я приподнял шляпу и кивнул в ответ. Что ж, посмотрим, что представляет собой этот хваленый бизнес-гений, решивший за гроши покорить столицу Британской империи.

Заморосило. Симона накинула капюшон.

– Опять долбаный дождь, – Макс обнял кузину за плечи.

– Пойдемте внутрь, погода в Лондоне – как избалованная модель: никогда не знаешь, что откаблучит через минуту.

На противоположной стороне улицы я заметил закусочную «Samurai» и магазинчик с розовой надписью «Simply pleasure. com». Секс-шоп. Полезное соседство. Если что-нибудь понадобится, можно быстро сбегать через дорогу.

* * *

Обстановка первого этажа ZET MAX скорее напоминала обычное ателье, чем бутик или тем более шоурум для демонстрации модной одежды. Вдоль стены выстроились два стола со швейными машинками и стеллаж, на полках которого лежали свертки тканей, кипы журналов, всякие коробки, баночки и прочая швейная дребедень. Рядом разместилась металлическая стойка на колесиках. На ней висели готовые платья, а также несколько зачехленных вещей. Стена напротив входа была наполовину зеркальной.

В углу под деревянной лестницей, ведущей на второй этаж, виднелась гладильная доска с утюгом и пара устройств, назначение которых мне было неизвестно. В центре стоял длинный широкий стол с разложенными на нем кусками материи и выкройками. Рядом примостился экзотично-старинный диван. На низком холодильнике возле окна-витрины ютились электрический чайник, чашки и банка кофе. И здесь собираются удивить публику?

– После дефиле, когда потянутся покупатели, все это уберем, – принялся оправдываться Макс, заметив мое недоумение. – Здесь в холле поставим антиквариат. Я уже все присмотрел. Видишь, даже диванчик прикупил, не удержался от соблазна. Какая спинка – барокко викторианской эпохи! Надо только чуток подреставрировать. Продавец клялся и божился, что эту прелесть создали в конце девятнадцатого столетия. Солгал, конечно, шельма, но диванчик мне все равно полюбился. Я называю его le canapé на французский манер. В придачу я сторговал парчовое креслице – чуть потрепанное, но тоже девятнадцатого века.

Макс указал на кресло у раскроечного стола. В кресле, закинув ногу на ногу, сидел худощавый длинноволосый брюнет лет тридцати, с вытянутым скуластым лицом изголодавшегося интеллигента, злобно презирающего весь мир. Брюнет внимательно следил за нами, пряча глаза за продолговатыми стеклами темных очков.

– Николя, что ты расселся, как барин! – укорил его Макс.

Парень нехотя поднялся из кресла, почесывая щетину трехдневной небритости, тянувшуюся от висков к подбородку. В левом ухе я заметил золотую серьгу-кольцо. Бледно-лимонная рубашка свисала с его угловатых плеч и пузырилась из-под ремня черных брюк.

– Знакомься, Николя, – сказал Макс, когда парень подошел к нам. – Это Антуан, мой армейский друг и инвестор.

Николя бросил кивок в сторону Симоны, с которой, несомненно, был знаком, и протянул мне руку. На его небритом лице промелькнула снисходительная улыбка, когда он взглянул на мою техасскую шляпу.

«Ничего себе адъютант, – думал я, пожимая его холодную ладонь. – Хватка сильная, несмотря на худобу. Жилистый. И явно проворный, как хорек. А если двинет в живот острым носом лакированных туфель, печень разлетится на куски».

– Николя, милый друг, сделай нам по чашке кофе, – попросил Макс, сдвигая чемоданы в угол.

– Может, еще блинчиков напечь? – Николя пригладил волосы. – Поваром не нанимался.

– Николя, ты перечишь боссу? – шутливо округлил глаза кутюрье.

– Ничего, обойдемся без кофе, – поспешно сказала Симона.

– У него сложный характер, – словно извиняясь, пояснил Макс, – и по-английски он знает только «фак ю» и «май нейм из». Но местные аборигены его отлично понимают.

– А на хрена козе баян, да? – Николя хитро улыбнулся, адресуя мне это многозначительное «да».

Я бы дорого дал, чтобы увидеть выражение его глаз в этот момент. Что-то в этом типе меня беспокоило. С такими в армии было труднее всего: если дерутся, то до полусмерти, если затаили злобу, то отомстят подло и жестоко.

Пропела мелодия мобильного.

Макс извинился и заговорил с кем-то по-английски.

– Привет, Мальвина, – Николя повернулся к Симоне, роющейся в чемодане.

– Привет, – ответила Симона, не поднимая головы. – Не могу найти пилку для ногтей. В этих аэропортах теперь даже маникюрный набор считают оружием. Бред. Неужели кого-то можно убить пилкой для ногтей?!

– Можно даже шариковой ручкой, – хмыкнул Николя. – В горло. Да?

Он вновь адресовал вопрос мне, словно задирая.

– Наверно, – я пожал плечами.

Симона нашла в чемодане пилку для ногтей и направилась к стойке с вешалками.

Николя с прищуром наблюдал за ней. Без лишних слов было понятно, что эти двое не переваривают друг друга.

Макс закончил телефонный разговор.

– Звонили портнихи-белошвейки, спрашивали, надо ли сегодня приходить. Я все отменил – вечером у нас party, – пояснил Макс и вдруг закричал: – Кузина, стой! Не открывай! Это еще не готово.

Он бросился к вешалке, заметив, что Симона начала расстегивать один из чехлов. Макс выхватил у нее зачехленную вещь и, прижав к груди, заявил, что смотреть пока нельзя, потому что недошитая модель – все равно что незавершенная картина художника.

Скрипнула лестница, ведущая на второй этаж.

Показались стройные ноги в кроссовках. Затем короткая джинсовая юбка, замшевая куртка и наконец миловидное лицо молодой девушки.

– Hi, Ange! – воскликнул Макс.

– Hi, Max, – ответила девушка. Короткая стрижка придавала ей сходство с юным пареньком. – Vlad doesn’t want to pay two hundred pounds per catwalk, he offers one and the rest in clothes. It’s a pin many.[5]

– I’ll talk to him.[6]

– Thanks, Max, you’re a sweetheart.[7]

– My cousine and my friend from Russia, Моя кузина и мой приятель из России – представил нас Макс. – He’s a sponsor, by the way.[8]

– A fat cat.[9]

Девушка с интересом разглядывала меня. Судя по тому, что я разобрал все слова в диалоге, включая уточнение про «жирного кота», Анджи не была англичанкой. Она поправила юбку и протянула руку.

– Ange.[10]

– Very pleased to meet you.[11] – выразил я свое приветствие.

Она была симпатичной, но не в моем вкусе. Слишком высокая и чересчур стройная.

Анджи попросила сигарету. Я протянул пачку.

Она закурила, сказав вместо «спасибо»: Lovely hat![12]

Краем глаза я поймал издевательскую улыбку Симоны: «Вот и длинноногие девицы – все как ты хотел!»

Проводив Анджи, Макс попросил Николя сходить за продуктами. Тот немного поворчал, затем надел черное полупальто, снял с вешалки черную фетровую шляпу с короткими полями и, прежде чем исчезнуть за дверью, заговорщицки кивнул мне. Тоже мне, шпион-пижон.

Ну и компания – сборище любителей шляп!

Я снял свою «техаску» и водрузил на пластиковую лысину голого манекена в витрине. Пусть покрасуется.

* * *

На втором этаже располагалась двухкомнатная «администрация». Проходная комната выполняла роль приемной. На столе рядом с монитором компьютера стояла банка пива и лежал сборник пьес Шекспира.

– Это место Николя. Когда в бутике никого нет, он работает автоответчиком: «Ху из ит?» – передразнил «адъютанта» Макс.

– Он что, читает Шекспира? – удивилась Симона.

– Ага, говорит, врага надо знать в лицо. А ты думала, он совсем додик? Прошу в директорский кабинет. – Макс открыл дверь второй комнаты и прошагал вперед, едва не задев головой висящую под потолком люстру.

В небольшой комнате практически все пространство занимали два стола. За одним широкоплечий мужчина обсуждал что-то по телефону. Завидев нас, он прервал разговор, закрыл ноутбук и вышел навстречу.

– Привет, Влад! – расцвела Симона.

Они тепло обнялись.

Влад выглядел моим ровесником, но был выше ростом и мощнее. Густые темно-русые волосы, зачесанные на одну сторону, закрывали половину высокого лба. Загорелое лицо украшали две симпатичные родинки величиной с гречишное зерно. Одна чуть выше правого глаза, другая – чуть ниже. Издалека могло показаться, что это приклеенные мушки, как у модниц эпохи барокко. Из расстегнутого воротника коричневой шелковой рубашки выглядывала золотая цепь сложного плетения. Рукава, закатанные по локоть, обнажали мускулистые руки. На левом запястье поблескивали часы, на правом – браслет, дополняющий цепь на шее. Во всем облике Влада читалась неброская роскошь и элегантность. По сравнению с этим шикарным мужчиной я выглядел затрапезным провинциалом. Понятно, почему Симона выбрала его, а не меня.

– Как долетели? – спросил Влад простуженным голосом.

– Кошмарно. Вчера зависали в клубе почти до утра, хотела выспаться в самолете, но спина разболелась, – Симона демонстративно потерла поясницу.

– Как всегда, тусуешься от заката до рассвета. – Влад закашлялся, достал платок и высморкался. – Ты получила мое поздравление и подарок?

– Спасибо! Чудное платьице!

– Влад, это Антон, познакомься, – представил меня Макс. – Но ему больше нравится, когда его называют Антуаном.

Я одобрительно кивнул, мы пожали друг другу руки. Влад вынул из подставки визитку. На глянцевом квадратике под логотипом ZET MAX по-английски значилось: «Vladislav Chuprov, managing director».

– А это, мой ля табль, – Макс показал на второй стол, где лежали вперемешку листы с набросками платьев, фломастеры и карандаши, обрезки тесьмы и другой дизайнерский реквизит.

Над столом висели эскизы, приколотые кусочки тканей, выдранные из журналов картинки и плакат с коричневым предметом округлой формы. Чуть приглядевшись, я узнал в нем зад бегемота с хвостиком.

– Моя стена вдохновения, – пояснил Макс.

– Ой-ой. Какой чудный ракурс! И с хвостиком! – послышалось замечание Симоны. – Не всякого подпускают так близко сзади. Возбуждает воображение?

– Как ты догадалась, милая Сью! – засмеялся Макс.

Несколько минут ушло на обмен новостями. Потом Влад предложил нам поехать в отель, чтобы отдохнуть и привести себя в порядок перед вечеринкой.

– Можно до вечеринки посмотреть управленческий отчет фирмы? – поинтересовался я.

– Что, прямо сегодня? – удивился Макс. – Антуан, ты же собирался провести здесь неделю?

– У меня возникли проблемы. Возможно, завтра придется улететь.

Я не удержался и бросил взгляд на Симону, но она никак не отреагировала на мое заявление.

– Так что, я могу увидеть бумаги? – настойчиво повторил я.

– Как скажете, – Влад холодно улыбнулся. – Бизнес прежде всего.

– Какой бизнес? Какие бумаги? Антуан, ты даже коллекцию не видел! Что за хрень? – недоуменно воскликнул Макс.

Он явно нервничал – снял кепон, потер бритую голову.

– Вечером покажешь, я еще никуда не уехал.

– Макс, успокойся, – сказал Влад. – Мы же с тобой обо всем договорились. Идите, выпейте кофе, а я покажу Антуану баланс.

Влад раскрыл ноутбук, защелкали клавиши. Он явно хотел, чтобы мы остались наедине. Макс застыл посреди комнаты в раздумье. Симона разглядывала эскизы на стене, делая вид, что происходящее ее не касается. Но, судя по тому, как напряженно она молчала, это было не так.

– Влад… – неуверенно начал Макс.

– Я все помню, – голос директора фирмы звучал властно и жестко. – Спускайтесь с Симоной вниз и вызовите такси. Встретимся в половине седьмого.

– Ладно, заметано, – проворчал Макс. – Идем, сестра, выпьем кофе. Я все равно ни черта не смыслю в балансах.

Симона подошла к Владу и поцеловала в щеку.

– До вечера.

Когда мы с Владом остались вдвоем, он заговорил не сразу. Чуть передвинул на столе фотографию двух девочек лет пяти и семи, что-то поискал в ноутбуке. Наконец негромко сказал:

– Я знаю, что вы с Максом друзья, но мне бы хотелось обсудить кое-что без него. Если не возражаешь?

– Что именно? – уточнил я, присаживаясь на стул.

– Одно деловое предложение. – Влад закрыл ноутбук. – Начнем с того, что фирма ZET MAX убыточна, так что балансы можно не смотреть. Макс просил приукрасить действительность, но я решил быть откровенным. У нас финансовые проблемы.

– Подозревал.

– А разве могло быть по-другому? На первом этапе всегда приходится вкладывать много денег, а будет ли прибыль, неизвестно. Фэшн-индустрия – огромный риск. На рынке затоваривание. Шмотки шьют все кому не лень. Каждый поляк или китаец может что-нибудь сляпать в подвале, пристрочить лейбл «Пьер Карден», толкнуть крупным оптом и считать себя непревзойденным дизайнером.

– Согласен. Не у каждого китайца есть миллионы долларов, чтобы стать настоящим кутюрье, – пошутил я и заметил, что при слове «миллионы» Влад как-то странно взглянул на меня.

– Действительно, не у каждого. – Влад достал платок и высморкался. – Через две недели показ коллекции. Если все пройдет, как задумано, то единственное, что мы поимеем с этого, – реклама бренда. И только. О прибыли не может быть и речи. Если она появится, то не раньше чем через год, и то, если к весне успеем разместить заказы на осеннюю коллекцию. Цикл от создания коллекции до ее поступления в магазин – как минимум полгода. Затем полгода продажи. Не знаю, на что рассчитывал Макс, когда обещал тебе быстро вернуть деньги.

Я молчал. Вот все и раскрылось. Макс лукавил и врал. Даже если Фортуна будет благосклонна к этой затее, я увижу свои деньги не раньше чем через год. А если дефиле провалится – то никогда.

Влад продолжал говорить:

– Я готов расплатиться с тобой по векселю и выплатить шестьдесят девять тысяч в течение трех-четырех дней, но при условии, что Макс об этом ничего не узнает. После этого ты уедешь, а через две недели, как пройдет дефиле, скажешь ему, что не мог ждать и… Да говори что хочешь. Это твоя проблема.

Я задумался. Цель Влада была предельно ясна. После дефиле он заявит Максу, что тот не выполнил условия договора, заберет его долю в бизнесе и взамен предложит десять-пятнадцать процентов от прибыли. При этом Влад опасается, что если кутюрье узнает о коварной сделке до показа коллекции, то может взбеситься и все испортить.

– Если я правильно понял, ты собираешься обставить все так, чтобы Макс превратился из равноправного партнера в обычного дизайнера, который будет получать процент с прибыли, – озвучил я свою догадку, и судя, по тому, как сузились глаза Влада, догадка оказалась верной.

– Нелегкий выбор – дружба или деньги, – усмехнулся я. – А почему ты сразу не предложил этого Максу?

– Предлагал, но он отказался, – спокойно ответил Влад. – Он же считает себя гениальным и бесценным. Бесспорно, у него есть неплохие задатки, но все решают деньги, а не длина платья или размер декольте.

«Иногда решает, еще как решает, – подумал я. – И декольте, и короткая юбка». Мне стало противно смотреть на этого холеного московского дельца. Хотя сам-то я кто? Точно такой же деляга – так, кажется, обозвала нас Симона. Похоже, она с первых шагов по британской земле поняла, к чему все идет. А может, все знала заранее, и в этой игре заодно с Владом?

– Надо подумать, – я встал.

– Конечно. Рад, что мы поняли друг друга. – Влад тоже поднялся. – Макс ничего не должен знать о нашем разговоре, иначе…

– Что «иначе»? – переспросил я с вызовом.

Влад пожал плечами и вместо объяснений сухо произнес:

– До вечера.

– До вечера, – ответил я, вышел в приемную и остановился.

Банка пива со стола исчезла, оставив скучать в одиночестве новенький томик пьес Шекспира.

«Дать денег или не дать? Предать или не предать?» – перефразировал я гениального классика.

Через тонкую перегородку донеслось, как в кабинете зазвучал битловским мотивом «Let it be» мобильный телефон.

«Он только что вышел», – ответил кому-то Влад.

Я помедлил, ожидая продолжения разговора, но за дверью кабинета раздалось покашливание и шаги, и я заспешил вниз по лестнице. Не хватало, чтобы меня уличили в подслушивании.

Сквозь стекло витрины было видно Макса и Симону, стоящих на тротуаре возле такси. Симона разговаривала по мобильному телефону.

«Прости, брат», – я мысленно извинился перед манекеном, снял с его головы техасскую шляпу и вышел на улицу.

Приближался вечер. Затянутое тучами небо отяжелело, насупилось. Вокруг все выглядело промокшим и серым. И только позолоченные буквы вывески «Boutique Fashion House Showroom» сияли в наползающих сумерках.

Мы сели в такси. Водитель включил магнитолу. Симона попросила прибавить громкость. Зазвучал мягкий чистый голос, как будто льющийся с неба вместе с лондонским дождем: «Let it be, let it be…»

– Моя любимая песня! Обожаю «Битлов», – она принялась подпевать.

«Так вот кто, похоже, звонил Владу», – подумал я и в очередной раз обозвал себя идиотом.

– Что вы решили с Владом? – поинтересовался Макс. – Как балансы-финансы?

– В порядке, – ответил я, старясь говорить как можно беззаботней. – Надо переделать кое-какие расшифровки.

Врать почему-то было приятно. Похоже на месть.

– Какие расшифровки? – подозрительно спросила Симона.

– Кое-что из дебиторки, – я выразительно посмотрел на нее. (Еще одна маленькая месть!). – Скучные цифры на экране монитора, ни одного интересного кадра.

– Деляги. Вечно что-то ловчат и скрывают, – фыркнула Симона.

– Отстань от них, – урезонил ее брат. – Антуан – свой парень, мы с ним на одном аэродроме два года бетонку топтали. И Влад – душка.

Такси, выехав на Oxford street, плелось за красным двухэтажным автобусом. По обеим сторонам улицы сплошным потоком двигались люди. У многих в руках были сумки и пакеты с покупками. Вот она, воплощенная мечта человечества: заработать и потратить. Ради чего? С другой стороны, что еще делать – не медитировать же в позе лотоса на рваной циновке?

– Товарищи пассажиры, поверните головы направо, – Макс изобразил голос гнусавого кондуктора. – Проезжаем магазин Диора. Это единственный магазин в Лондоне, где есть бесплатные телефоны-автоматы. Двенадцать автоматов, и все с прямой городской связью.

– Не в Лондоне, а в Париже, – поправила его Симона. – Ты все перепутал: «На последнем дыхании»[13] Годар снимал про Париж.

– Это шутка, глупенькая. А какой там Бельмондо – молодой, вертлявый, в белых шелковых носках и в твидовом пиджаке от Черрути! В зубах папироса. Помнишь, Бельмондо весь фильм ищет какого-то Берутти. Тетя Зина еще спросила: «Кто такой Берутти?», а я пошутил, мол, наши дураки неправильно перевели: не Берутти, а Черрути – модельер. Жалко, что Бельмондо в конце застрелили. И предала его, между прочим, любимая девушка.

– Женщины коварны, – рассмеялась Симона. – Принесите мне голову Иоканаана…

* * *

Спустя полчаса я оказался в просторном номере отеля с двуспальной кроватью и большим письменным столом. В углу располагалась уютная софа. Высокое окно выходило во двор, где сторожили тишину несколько мусорных баков. Я бережно вытащил из сумки фигурку клоуна и поставил на прикроватную тумбочку. Клоун безмолвно улыбался. Хорошо ему: нарисовали праздничное настроение, и оно всегда с ним. Мое же настроение было не к черту, словно тусклое небо и холодящая изморось Лондона проникли внутрь, окрасив мысли в серый безрадостный цвет. Почему тоска всегда серая, а мечты – розовые или голубые?

Я принял душ и завалился на кровать. Достал карту-путеводитель по центру Лондона. Проверил маршрут от отеля, расположенного в районе St James’s park, до бутика. Добираться в подземке с одной пересадкой минут сорок. Значит, у меня в запасе есть пара часов.

Внизу путеводителя на желтом фоне выделялась реклама магазина Selfridges: «Find your way to Selfridges and you’ll discover GUCCI PRADA VERSACE CHANEL DIOR LAGAVULIN». Мое сердце неожиданно отозвалось на эти бессмертные имена, хотя, кроме часов GIVENCHY, подаренных на один из юбилеев женой, я никогда не носил вещей знаменитых топ-брендов. На работу шикарную вещь не наденешь – испортишь за один раз. Пыль, грязь, масло, бензин. В кабинете я практически не бывал. В небольшой фирме хозяину приходится все контролировать самому, иначе тут же напортачат или с клиентом поругаются. Автомеханики – народ ушлый. Я вздохнул, вспомнив, сколько сил, времени и денег было вложено в мастерскую. Но что делать? Как ни люби свое дело, в конечном итоге все сводится к деньгам.

Часы GIVENCHY я выбросил после развода. Сейчас носил AVIATOR, подаренные благодарными работниками, когда я выплатил годовую компенсацию после вынужденной продажи мастерской. Стоят пятьсот евро. Алый циферблат стилизован под высотомер знаменитого истребителя ЛА-5 времен Второй мировой войны. Это, конечно, не ORIS BIG CROWN, дизайн которого навеян вертолетом «Апачи», но все равно приятно.

Я отложил карту-путеводитель, закрыл глаза. Предложение Влада терзало меня. С одной стороны, я жаждал вернуть деньги, с другой – не хотел совершать нечестный поступок по отношению к Максу. Он неважный бизнес-компаньон, но как друг всегда был интересен. Надо что-то придумать. Я попытался сосредоточиться, но через пару минут понял, что это бесполезно. Слишком много впечатлений и выпивки. Лучше выспаться, иначе вечером свалюсь после первого бокала. Я выставил будильник на мобильном телефоне и покрепче сжал подушку.