Читать книгу Дервиш - Олег Северюхин - Страница 7

Оживление в губернском городке быстро улеглось, так и не достигнув своего апогея. При встрече с Николаем Петровичем мы любезно раскланивались, но никаких контактов между мной и Натальей Петровной не было. Наоборот, бывшая неприязнь еще более усиливалась. Не проходило и дня, чтобы Наталья Петровна при упоминании моего имени не отпустила какой-нибудь колкости. Естественно, это доходило до моих ушей, но я вообще выслушивал эти сообщения с полным равнодушием, отдавая весь свой досуг службе, так как приближались праздники по случаю годовщины образования полка, тезоименитства Государя Императора и конноспортивные состязания в честь этих дат.

В торжественный день был отслужен молебен во здравие Государя Императора и всей августейшей фамилии. Из собора губернская элита поехала в манеж пограничного полка, расположенный рядом с городом на живописном берегу реки. Для гостей были сооружены трибуны, в армейских палатках в рощице были накрыты праздничные столы.

На своей Тайне я проскакал рядом с экипажем Найденовых, приветственно и без улыбки кивнув головой. Мне показалось, что утихавшая ко мне ненависть Натальи Петровны вспыхнула с новой силой, и она пожалела, что согласилась ехать с Николаем Петровичем на этот праздник. Похоже, что ее приводил в ярость мой скромный мундир корпуса пограничной стражи, отороченный нежно-зелеными кантами.

Наконец, начались конноспортивные состязания. В соревновании офицеров участвовало десять человек. Для рубки лозы и вольтижировки я переоделся в среднеазиатскую полевую гимнастерку и простую фуражку с зеленым верхом. На фоне темных мундиров я был белым пятном и бросался в глаза темно-красной капелькой ордена Владимира там, где у хороших людей находится сердце.

Лошади проходили через восемь препятствий, затем всадник шашкой должен был срубить шесть круглых шаров. Вроде бы и немного, но к финишу лошадь и всадник подходили сильно уставшими. Несмотря на лето, от потных спин лошадей шел пар, а всадники с раскрасневшимися лицами спешивались и проводили в поводу своих лошадей, чтобы дать им отдышаться, а затем передавали коноводам для растирания ног соломенными жгутами.

Объявление распорядителя: «Капитан Севернин, лошадь Тайна» – привели в состояние нервной дрожи меня и мою лошадь. Я несся на своей Тайне прямо на Наталью Петровну, то пригибаясь, то привставая на стременах, чтобы облегчить лошади полет через препятствие и не сводя с этой женщины взгляда.

Преодолев все препятствия, я выхватил сверкающую на солнце шашку с арабской вязью и с диким воплем понесся срубать «головы» чучелам. Поразив все цели и проходя на галопе вдоль трибуны, я остановил свою лошадь, поднял ее на дыбы и с шашкой в руках внимательно посмотрел на Наталью Петровну, приводя ее в ужасный трепет только от мысли о том, что этот дикарь может сделать с нею.

Втайне я надеялся, что получу первый приз, но жюри из старших офицеров полка и вице-губернатора постановило, что первое место занял командир первого батальона подполковник Михайлов. Да так оно и было. Все препятствия он прошел аккуратно, не сбив ни одной перекладины, и рубил чучела уставной саблей, а не каким-то афганским трофеем, который уместен только в зоне боевых действий.

После вручения главного приза гости и участники соревнований переместились к палаткам, где их ждали столы, накрытые попечительством офицерского и дворянского собраний.

Звание одного из лучших наездников полка нельзя назвать неудачей. Я спокойно пошел к штабной палатке, где лежала моя парадная форма, как вдруг услышал за своей спиной быстрые шаги.

Обернувшись, я увидел стремительно идущую ко мне Наталью Петровну. Она шла, сжав кулаки, ее глаза пылали ненавистью. Подойдя ближе, она размахнулась, чтобы ударить меня, но я перехватил ее руку, притянул к себе, а другой рукой крепко обхватил женщину за талию. Наталья Петровна вся обмякла и закрыла глаза.

Приподняв ее на руках, я пошел к палатке, вальсируя на посыпанной желтым речным песком дорожке. В палатке я усадил ее на крепкий деревянный стул. Сам сел на другой, возле деревянного шкафа, на котором был разложен мой мундир.

Наталья Петровна посмотрела на мою улыбку и ее глаза быстро наполнились слезами. Они потекли по ее щекам, превращая лицо молодой женщины в лицо ребенка, который плачет от обиды, закрывшись в своей комнате.

Не говоря ни слова, я привлек к себе ее лицо, аккуратно промокнул слезы, и поцеловал сначала в уголки глаз, затем в щечки, подбородок и очень нежно прикоснулся к ее губам.

– Наталья Петровна, Наташа, Наташенька, я люблю Вас, – прошептал я, и мое сердце запело мелодию нежности к этому небесному созданию, чья любовь могла убить или воскресить любого человека, прикоснувшегося к ней.

В этот же день в присутствии офицеров нашего полка я просил у Николая Петровича, как у старшего брата, руки Натальи Петровны.