Читать книгу Закройте глаза Истине - Олег Северюхин - Страница 18

Всё случилось так, как и предрекал майор Лысенко.

Министр внутренних дел попал первым на доклад к президенту. Как он ни упирался в выдаче сведений о том, как они решали эту задачу, но разве начальству перечат?

Получалось, что в министерстве внутренних дел служит один умнейший майор, который на основе умозаключений и чтения профильной литературы вычислил злоумышленника. Сейчас майор готовится внедриться в окружение объекта, чтобы: первое – взять с поличным, и второе – получить в целости и сохранности адское изобретение и преподнести его высшему начальству для использования на благо родины и отечества.

– А что, – спросил президент, – большая ли разница между родиной и отечеством?

Вопрос президента поставил министра в тупик. Министр не знал, что и президент в это же время лихорадочно думал над этим же вопросом, который и был переадресован министру.

– Так, – размышлял министр, – раньше я при получении ордена рапортовал: «Служу Отечеству», а потом стал рапортовать «Служу России». Следовательно, Россия и Отечество это одно и то же. А что же тогда родина? Может быть, родина – это то место, где родился? А, была не была, именно такой ответ и дам.

– Отечество – это вся Россия, – отчеканил генерал с четырьмя звездами на погонах, – а родина – это так деревня или город, где я родился.

– А что, логично, – сказал президент с расстановкой, как бы что-то обдумывая, – нужно будет внести это в скрижали государственной власти. Я обязательно напишу на эту тему в свой блог, пусть народ тоже поучаствует во всенародном обсуждении этой формулировки. Я вот смотрю, что в вашем ведомстве совершенно замедлились структурные изменения. В средствах массовой информации вы прозвучали с очень нехорошей стороны. Ваши сотрудники критику размещают в Интернете, вы что-то обещаете, а воз и ныне там. У вас один майор работает за оперативно-розыскное и информационно-аналитическое управления. Может, много бездельников в вашем ведомстве? Разгоните все управления и поставьте по майору на каждое направление. Как?

– Это можно сделать, товарищ президент, – бодро ответил министр, – да вот только преступность растёт, тут не один миллион майоров нужно, чтобы каждое преступление раскрыть, занести в учёт, сделать анализ и разработать предложения по уменьшению количества преступлений и их профилактике. Я вот думаю просить у вас разрешения ещё пару департаментов в министерстве создать.

– Ну, это вы уже размахнулись, ещё двух генерал-полковников добавить, – недовольно сказал президент, – скоро ваше министерство будет больше, чем министерство обороны. Как бы они не стали представлять опасность для государства в случае чего. Мало ли какие амбиции у министра возникнут? У вас, товарищ генерал, какие амбиции?

– У меня нет амбиций, я – слуга Отечества, – отрапортовал министр.

– Вот и правильно, – сказал президент, – а люди с амбициями – это вообще опасные элементы. Так что я жду от вас доклад о раскрытии тайны видеосъёмок во времени. А насчет реформы вашего ведомства всё-таки подумайте. Я вот тут думаю, что подошло время сменить название вашей фирмы с милиции на полицию. Помните, как вы яхту назовете, так они и поплывет. Согласны?

– Так точно, – сказал министр и вышел, вытерев пот со лба.

– Ох, и жизнь, – думал он, сидя в своём лимузине, распугивающем громким кряканьем все машины по маршруту движения к министерству, – идёшь на доклад и не знаешь, какой вопрос тебе зададут. Каждый вопрос с каким-то подвохом, чтобы можно было сказать, что устарел ты, министр, пора тебе на пензию, на дачу не казённую, а на свою клубнику граблями ворошить…

Следующим президенту докладывал директор федеральной службы безопасности. Доклад был большой и обстоятельный с таблицами и диаграммами и с выводами, из которых мало что можно было понять.

– Ну, и где этот Кулибин? – спросил президент.

– По нашим данным, должен проявиться буквально в ближайшие дни, – доложил директор, – и тогда мы его вычислим в кратчайшие сроки.

– Сколько человек работало над проблемой? – спросил президент.

– Всего было привлечено триста двадцать семь человек, – доложил директор, не глядя в бумажку, – из них докторов наук – три, кандидатов наук – семьдесят два, по специальности историк – двадцать, политолог – семнадцать…

– И сколько денег было потрачено на исследования? – как бы невинно спросил президент.

– Чуть меньше миллиона, – доложил директор.

– Чуть меньше миллиона, – голос президента креп и становился всем более зловещим, – и всё впустую, понимашь? Картинки, графики и всё для того, чтобы подтвердить отсутствие результата? Вы что, по советским временам соскучились, когда можно было лапши навешать на уши и спокойно работать очередной отчётный срок? Не выйдет. В МВД всего лишь один майор был задействован и тот уже имеет конкретную фамилию и адрес этого человека. Уже поехал внедряться, а ваша контора мух не ловит. Да как же вы шпионов выявляете, если с таким простым делом справиться не можете? Да и шпионов ли выявляете? Может, назначаете кого-то шпионами, как в 1937 году? Идите и докладывать мне будете по электронной почте, потому что деньги нужно экономить. Идите.

Директор ФСБ вышел из кабинета, лихорадочно разыскивая в карманах коробочку с валидолом и отчетливо вспоминая, что она осталась на столе в его кабинете.

– Пожалуйста, товарищ генерал, – молодой секретарь протягивал ему маленький поднос, на котором стоял алюминиевый цилиндрик с завинчивающейся крышечкой. Прямо в глаза бросалась латинская надпись: Валидол.

– Сервис, – подумал директор, взял таблетку под язык и почувствовал резкий и приятный вкус препарата. Препарат начал действовать чуть ли не мгновенно, отодвигая те тревоги, которые мучили его у Самого, – и препарат американский, не наш. Наши никак не могут делать лекарства. Сколько им перетаскали технической информации, всё как горохом об стенку. Поручи нашим собирать «мерседес», всё равно получатся «жигули». А эмведэшник хорош, словом не обмолвился. А ты сам-то с ним словом обмолвился? То-то, раньше всегда было взаимодействие, а сейчас осталась борьба за доступ к телу. Тьфу, демократия, а хуже, чем было при тоталитаризме. Надо будет потолковать с ним по-дружески.

Встреча состоялась в тот же день в одной из гостиниц МВД для приёма высоких и дорогих гостей. Номера отделаны в стиле Людовика четырнадцатого по списку. Огромные кровати из вишневого дерева с позолотой в двадцать четыре карата. Малахитовые столики на ореховой столешнице. Всюду ампир, гобелены и севрский фарфор. Столовое серебро, чешский и баварский хрусталь, бронза и бриллиантовый блеск люстр. Смотрите, в стране, где половина населения находится за чертой бедности, могут принимать по-королевски.

– Ты чего, генерал, взаимодействующий орган подставляешь? – ласково спросил директор ФСБ.

– А чего же это взаимодействующий орган, первым получив задание, даже словом не обмолвился? – парировал министр.

– Как-то, знаешь, времени не было, запарка, – улыбнулся директор.

– Вот и у меня запарка была, – поддержал его министр.

– Что будем делать? – спросил директор.

– А ты что предлагаешь? – поинтересовался министр.

– Давай произведём обмен кое-какой информацией, – предложил директор.

– Кое-какой? – переспросил министр. – Давай, обменяемся кое-какой информацией.

– Куда уехал твой майор? – спросил директор.

– Если бы я знал, – деланно удивился министр, – обещал позвонить, если что.

– Значит, обещал позвонить, – протяжно сказал директор, – ладно, дай почитать его рапорт.

– Нет рапорта, – развел руками министр, – он не любитель писать бумаги, устно докладывал.

– И что он докладывал? – не унимался директор.

– Не совсем я точно понял, – сказал министр, – но у этого мужика любовницу отравила мать Шарлотты Корде, и он при помощи кардинала Мазарини пристроил девочку к её родителям, а сам вернулся домой.

– Что за Шарлотта Корде? – не понял директор.

– Ну, та, что кинжалом в ванне убила палача Франции журналиста Жана-Поля Марата, – скромно сказал министр.

– И где он про всё это читал? – саркастически спросил директор.

– Да всё там же, в Интернете, – сказал министр.

На том и расстались.

– Похоже, что я ему слишком много рассказал, – подумал министр, – а он мне вообще ничего не рассказал. Вероятно, и рассказывать-то нечего.