Читать книгу Личный поверенный товарища Дзержинского. Книги 1-5 - Олег Северюхин - Страница 43

Книга 1. Комиссарша
Глава 41

Оглавление

Неофициальная встреча советских и германских представителей прошла в одном из курортных городков в Испании. Не было никакой помпы, протокола, флагов и прочей атрибутики, которой сопровождаются форумы и митинги.

Естественно, что по результатам встречи не было ни коммюнике, ни отчётов. Все действо было на словах. И договорённости на словах. Слова тогда значили больше, чем бумаги. Потом было Рапалло и международное признание Советской России.

Сказать, что наша работа была простой, это вообще не сказать ничего. Работа была очень сложной. Мы находились за границей как русские, а, следовательно, как возможные агенты ВЧК. А мы и были агенты ВЧК. Но мы не должны были дать даже малейшего повода для того, чтобы подозрения спецслужб нашли подтверждение.

Любой «прокол» мог привести к расшифровке. Нельзя дать повода заподозрить нас в том, что мы являемся тайными курьерами высшего советского руководства. Так мы бы попали в поле зрения не только французских спецслужб, но и спецслужб других государств как носители высших секретов, которые являются сильным орудием в политической борьбе за власть.

Мы должны быть в стороне от эмиграции и белогвардейских организаций, которые организовали террор против советских представителей. Каждый день мы должны быть в одной и той же маске и не дать усомниться в том, что это не маска, а само лицо.

Для недалёких людей разработаны правила детектива, где должна быть обязательная интрига, драка, перестрелка и погоня. Читателей потчуют рассказами о провалах агентов, которые хлопают дверью, перед тем как уйти. Если по-честному, то такие действия приносят больше вреда, чем пользы для того государства, которое они представляют.

Костоломы из спецназа решают именно те задачи, для которых они готовятся. А разведчиков готовят за книжками в библиотеках, а не в спортзалах и на стрельбищах.

Кому-то предназначено работать головой, привлекая к решению своих задач других людей. Кому-то предписано играть мышцами в поединке с такими же сотрудниками, как и они.

Никогда разведчик не соревнуется со спецназом и никогда спецназ не работает против разведчика, разве что спецназу поставят задачу арестовать загнанного в угол разведчика, прекрасно понимая, что умный человек может найти выход из любой ситуации.

Более серьёзной проблемой была эмиграция и офицеры потерпевшего поражение Белого движения. Говорят, что после драки нельзя махать кулаками, но в любой ситуации нельзя утрачивать способность к анализу. Я ни с кем не делился своими мыслями о причинах поражения Белых армий, которые были лучше вооружены, чем части Красной армии. Гражданская война – это война лозунгов и идей, а не пушек. Идеи большевиков получили большую поддержку народа, с помощью которого и был создан перевес сил на всех фронтах. Идея единой и неделимой России потерпела поражение от идеи права всех наций России на самоопределение. Хотя потом большевики засунули это право в долгий ящик.

У наводнивших Западную Европу эмигрантов только и было разговоров о прошедшей войне и воспоминаний о прошедшем времени. Ностальгические разговоры приводили к тому, что от нечего делать все стали меряться своим происхождением, выяснять, кто из каких родов, чьё дворянство древнее и прочее, не понимая, что Западу глубоко наплевать на всё российское дворянство и что Запад смотрит на содержимое кошелька, а не на древность титула.

Жить в эмигрантской среде и быть изолированной от неё нельзя. Полковник Борисов среди эмигрантов был белой вороной. Он не поддержал Белое движение, выступал против гражданской войны и вообще в лице сражавшегося офицерства и бежавших от революции людей выглядел предателем.

Мы, поддерживавшие с ним приятельские отношения, были как бы пособниками предателя. Отсутствие у меня офицерского звания и моя принадлежность министерству иностранных дел как-то избавляли меня от упрёков, но вот повышенное внимание к Марии было опасным. Все кумушки старались выяснить, кто она, из какого рода и вообще подвергали сомнению её дворянское происхождение.

Мария действительно была сиротой и воспитывалась сначала в приюте, а потом её на казённый кошт обучали в Смольном институте, что было более чем документальное подтверждение её дворянства. Незнание истории своего рода ставили ей в вину и подвергали сомнение происхождение. Мне было совершенно не интересно, дворянка Мария или не дворянка. Я её встретил пролетаркой в чекистской одежде и с наганом на боку. Сейчас это красивая и одетая по последней парижской моде молодая женщина, опирающаяся на мою руку. Её французский язык безупречен, и соседи уважительно называли её ММ – мадам Мария.

Мы с Марией достаточно активно работали по связи руководства России с правительствами государств Европы. Что было в передаваемых нами письмах, нам не известно. Курьеров вообще не посвящают в такие дела, но без нас этой связи бы не было. Я не говорю лично о нас, нас всё равно заменят более молодые, которые освоят эту работу и будут работать не хуже нас. Просто большевики начали понимать, что не всё подлежит разрушению. Для развития авиации, например, не нужно всех авиационных специалистов переводить в категорию врагов и расстреливать, лихорадочно ища тех, кто бы смог научить авиационных специалистов. Нужно беречь то, что есть и двигаться дальше.

По каналам нелегальной связи мне передавали письма от моих родителей. Родители писали, что у них всё хорошо, что они скучают обо мне и хотели увидеть меня и Марию. Не всё было хорошо у них, потому что в письме присутствовало слово, которое не должно употребляться, если действительно всё хорошо и которое говорило о том, чтобы я не возвращался в Россию. Родители не будут желать зла своему сыну и призывать его к себе, чтобы толкнуть в мясорубку большевизма.

Я, как и все нормальные люди, верил в то, что придёт время, когда красный террор и репрессии большевиков будут признаны геноцидом русского народа не Божьим судом, а судом живущих в России людей. Коммунистическая партия будет признана преступной организацией, в какие бы одежды она ни рядилась и как бы ни пыталась скрыть следы своих преступлений, и какие бы учебники по истории партии она ни писала. И белый террор тоже будет осуждён, иначе нам никогда не достичь согласия людей на многострадальной земле России.

Личный поверенный товарища Дзержинского. Книги 1-5

Подняться наверх