Читать книгу Битва во мгле. Книга вторая. Сражайся или умри - Олег Шовкуненко - Страница 4

Посадочные двигатели включились точно в назначенный момент. Николай не почувствовал ни толчка, ни перегрузки. Он будто плюхнулся в мягкую перину, которая нежно поставила его на ноги.

«Интересно, почему все твердят о тяготах посадки? Очень увлекательное, даже приятное мероприятие, – Строгов призадумался. – Или все дело в моих ощущениях, сглаженных, причёсанных и припудренных искусственным мозгом совершенной машины?»

Этот вопрос Николай решил приберечь на потом. Где-то здесь скрывался враг! Хотя многофазное сканирование и не дало тревожных результатов, лейтенант не спешил отключать боевой режим. Он припал как можно ниже к земле и, ощетинившись жерлами излучателей, притаился посреди клубов чёрной пыли.

Восстановление видимости вселило в душу Строгова относительное спокойствие и солидную дозу уверенности. Его «Сахай» стоял в долине, которая как две капли воды напоминала суровое штормящее море. Отличие заключалось лишь в том, что бурлящим волнам здесь никогда не суждено было успокоиться. Превратившись в камень, они застыли, навечно сохраняя память о неистовом прошлом таинственной планеты-звезды.

«Прекрасно, пустыня мертва! – отметил про себя Николай. – Есть время разобраться с домашними делами».

– Киуро! Как ты там?

– Х-хорошо, если не учитывать того, как мне плохо, – слова японца цеплялись одно за другое и напоминали среднюю степень алкогольного опьянения.

– Тебе нужна помощь?

– Уже нет, – голос Намимото был слабым, с нотками скрытой вины, – а вот ведро с тряпкой не помешало бы.

О нет! Николай с отвращением вспомнил кулинарные шедевры из их последнего меню, а также зверский аппетит своего бортинженера. Сбрасывая навесные двигатели, лейтенант соображал, как помочь Киуро.

«Ведь что-то такое было… – он напряженно вспоминал арсенал боевой машины. – Может быть, это? Внутренняя дезинфекция. Устранение биологического заражения».

Стоило Строгову только подумать, как за спиной у него что-то громко зашипело, заскрежетало и забулькало.

– Спасибо, господин лейтенант, – в речи бортинженера снова не сквозила радость. – А у нас на борту случайно нет сушилки?

Взревевший сигнал тревоги заглушил голос японца. «Опасное сближение. Объект в первом верхнем секторе». Сообщение гремело в глубине мозга, словно лейтенант пытался предупредить сам себя. Еще слабо соображая, что происходит, Строгов рванулся вперед. Раздвоившимся зрением он контролировал машину и одновременно наблюдал за падающей на его голову огненной кометой. Понимая, что столкновения не избежать, он прыгнул…

Что ж сегодня за день такой? Николай почувствовал себя кузнечиком, в которого пальнули из огнемета. Его шагоход стоял на четвереньках, слегка дымя перегретой броней. Какой-то идиот совершил посадку в ручном режиме, полностью проигнорировав десантную дислокацию. Не увернись Николай из-под удара, из двух машин получилась бы одна, а из четырех человек – восемь. Разъяренный лейтенант наблюдал за оседающей пылью и с нетерпением ожидал появления обидчика.

– «41-й»! «41-й», я сел! – Из грязного марева проступили знакомые очертания «Сахая», на которых красовалась цифра «65».

– Я рад за тебя, приятель, – улыбка сменила гнев на лице лейтенанта. – Ни за что не скажешь, что ты бортмеханик. Посадил машину как настоящий ас.

Строгов сосредоточенно наблюдал за приземлением боевых шагоходов. С борта погибающего звездолета их ушло двадцать два. Это он помнил точно. Именно с этим количеством машин установила контакт его командирская управляющая система. Из них на связь вышло только семнадцать. Но сколько уцелеет после посадки?

Вспоминая лица своих товарищей, Николай невольно обратился к событиям трехчасовой давности. «Интега» выскочила из Z-пространства прямо на месте небольшого астероида. Оказавшись в брюхе корабля, каменюка полыхнула с силой десятка ядерных боеголовок. Для лейтенанта до сих пор оставалось загадкой, что спасло их от мгновенной смерти: воля божья или совершенная энергопоглощающая система боевого звездолета. Тем не менее, они пережили злополучный скачок! Однако, избежав мгновенной смерти, тут же превратились в узников, заживо замурованных в глубине шестой палубы. От взрыва весь борт подвергся чудовищным деформациям. Обшивка превратилась в гармошку, намертво заблокировав десантные шлюзы. Строгов пережил минуты настоящего ужаса, когда стены шлюзовой камеры начали сжиматься. Вместо пути наружу они попали в уютный металлический гроб. Выход был только один – используя арсенал боевых машин, пробиваться наружу. Это удалось далеко не всем. Пять машин, которые ближе других находились к эпицентру взрыва, так и остались зажатыми в стальных тисках. Николай вечно будет помнить крики их экипажей, молящих о помощи. Но они были бессильны помочь. Строгов последний покидал зону катастрофы, из партера наблюдая акт смерти громадного корабля.

Николай встрепенулся. Пусть мёртвые покоятся с миром, а в его руках остаются судьбы живых!

– Киуро, ты продолжаешь вызывать Жереса?

– Так точно, господин лейтенант. Но ни он, ни кто другой нам пока не ответил. – Японец деловито засопел прямо в мозгу у командира. – И вообще что-то странное творится со связью. Атмосфера забита плотным энергетическим полем. Через него наши сигналы пробиваются не дальше трёхсот метров.

– Передай всем приказ перейти на лазерные системы. Пока мы не разобрались, что тут к чему, будем считать, что нас глушат.

Когда невидимая паутина лазерных лучей соединила приземлившиеся машины, Строгов получил полную картину их беспрецедентного десанта. Девятнадцать шагоходов класса «Сахай-47» составляли его немногочисленную армию. Окажись они на Земле, Николай считал бы себя непобедимым. Однако здесь все было по-другому. Он внутренним чутьем чувствовал беззащитность грозных боевых машин. На этой бескрайней равнине они стояли словно гладиаторы на арене. Не было где укрыться, спрятаться, куда убежать. Можно было только драться.

– Внимание, общий канал! – Николай был обязан обратиться к своему воинству. – Поздравляю с прибытием на Агаву. Мы наконец добрались туда, куда стремились. Здесь нашей смерти желает все и вся, так что теперь за ваши шкуры я не дам и ломаной монеты. Поэтому держитесь друг за друга и делайте то, что вы умеете, – приветственный спич окончился, пора было заняться делом. – Проверить все системы, произвести внутренний и наружный осмотр. Доложить о повреждениях. Через тридцать минут быть готовыми к маршу. Все. Конец связи.

Присвоив всю полноту власти, Строгов решил выяснить, как к этому отнеслись другие командиры взводов.

– Связь с машинами «31», «51» и «61».

Как только изображения трех других командирских великанов появились у него перед глазами, Николай позвал:

– Дюваль, Манзони, Фурье, вы меня слышите?

– Слышим, – итальянский акцент не смог перебить даже фон эфира. – А мы уже думали, что ты зазнался и не вспомнишь старых товарищей. – «Сахай» под номером «51» отдал честь своей громадной зазубренной клешней.

– Как я могу забыть своих верных собутыльников, когда впереди нас ждут все кабаки Ульфа!

– Думаю, ты не прав, если хочешь сунуться в город, – голос Дюваля был далек от веселья. – «Сахай» втрое больше танка, и уличные бои не для него.

– Я согласен, – Жак Фурье поддержал старого сержанта.

– Да, но перед эвакуацией я сообщил, что мы пойдем к Ульфу. Если наши выжили, то станут искать нас именно там.

– Идти к Ульфу – это не значит входить в него, – Манзони перестал шутить. – Расположимся где-нибудь поблизости и попытаемся разобраться в обстановке.

– Резонно, – поддержали это предложение Дюваль с Жаком.

– Так тому и быть! – Николай поставил точку в плане наступления. – И еще одно… – Он помедлил, подбирая слова. – Думаю, никто не будет возражать, если я возьму командование на себя?

– Чёрт побери, такая блатная должность сорвалась! – простонал Риккардо. – И почему мне всегда не везет при разделе вакантных мест?

– Не волнуйся, тебе придется командовать вторым отделением. Пять машин твои.

– Разногласий здесь быть не может. Ты единственный офицер в нашей компании, поэтому кому как не тебе тащить этот воз. – Старина Дюваль закряхтел, переминаясь с ноги на ногу. – Ну, а нам с Жаком, насколько я понимаю, достались первое и третье отделение, то есть оставшиеся десять «Сахаев»?

– Абсолютно верно. – Мирное распределение должностей вселило в Строгова оптимизм. – У Фурье потери самые большие. У него уцелело всего два шагохода, поэтому я передаю ему свои четыре машины. У Риккардо полный комплект, так что еще один оставшийся от моего взвода «Сахай» пойдет на пополнение третьего отделения.

– Могу я попросить Фогюса? – Дюваль сразу разобрался в обстановке.

– Нет, капрал нужен для усиления первого отделения. У Фурье не хватает опытных бойцов. – Лейтенант секунду поразмыслил. – Возьмешь Тордье, он лучше всех впишется в твою группу.

Огоньки коммуникационных запросов один за другим загорались перед глазами Николая. «Сахаи» докладывали о готовности.

«Пора!» – подумал Строгов, глядя на их неяркое мерцание.

Железная лавина грозно катилась по бескрайней безжизненной равнине. Серые двуногие великаны, похожие на библейских демонов, осторожно крались вперед двумя растянутыми цепями. Их сверхпрочные стальные лапы цеплялись за каменистый грунт, оставляя на нём глубокие рваные отметины – следы своих острых алмазных когтей. Несмотря на огромные размеры, машины не создавали шума. Лишь легкое жужжание сервомоторов да хруст разминаемых в песок базальтовых глыб выдавали их присутствие. Во всем остальном это были призраки и тени.

В который раз Строгов подивился техническому чуду под названием «Сахай-47». Это не был робот или машина в привычном понимании этого слова. Скорее, он представлял из себя искусственный организм, наделенный легкостью и грациозностью кошки вперемешку с мощью тяжелого танка. Каждое движение шагохода было точным, выверенным и идеально исполненным. Его скорость превышала скорость гоночного автомобиля, многослойная высокомолекулярная броня выдерживала прямое попадание шестидюймового снаряда, а протонный мозг обнаруживал воробья на расстоянии нескольких километров…

«Объект в зоне обнаружения!» Металлический голос отвлек Николая от созерцания боевых машин. Следуя взглядом за сеткой прицела, он заметил едва различимую точку у самого края горизонта. Ее можно было принять за соринку, попавшую в глаз, или один из многочисленных валунов, маячивших на горизонте. Однако система безопасности признала в нем нечто иное. Независимо от воли лейтенанта шагоход приготовился открыть огонь.

– Усиление, – приказал Николай.

Изображение точки дрогнуло и бешеными скачками стало приближаться. С каждой секундой оно становилось всё отчётливей, пока наконец не приняло очертания накренившейся двуногой машины, недвижимо замершей у подножия невысокого холма. Идентификационный номер «42» делал ее неотъемлемой принадлежностью второго взвода роты «Головорезов».

– Пуарэ! – не помня себя от радости, закричал Строгов. – Сержант, ответь «41-му».

– Господин лейтенант, они нас не слышат, – Киуро напомнил о несносной коммуникационной блокаде. – Пока мы не зацепим их лазером, связи не будет.

– Так действуй! Что же ты?

– Почти готово… О боже! – Японец громко охнул, когда контакт состоялся. – Они мертвы!

Пробегая по списку повреждений, который транслировал головной слит «42-го», Николай хмуро остановил взгляд на итоговой записи. «В связи с повреждением систем жизнеобеспечения экипаж погиб». Дальше стояла дата и время смерти.

Восемнадцать километров каменистой пустыни промелькнули словно кадры ускоренного кинофильма. Менее чем через десять минут группа Строгова стояла перед мертвым «Сахаем». Шагоход выглядел стариком, сгорбившимся под тяжестью лет. Неестественно подломившаяся правая нога доводила крен машины до сорока градусов, а черный нагар на лицевой стороне корпуса говорил о неправильном угле входа в атмосферу. Однако машина боролась до конца. Получив повреждения и потеряв экипаж, центральный слит сделал все для того, чтобы совершить посадку. О том, что «42-й» грохнулся именно здесь, а не приковылял откуда-то со стороны, говорил небольшой кратер из песка и мелких камней, который выжгли его посадочные двигатели.

Что стало причиной катастрофы? Николай не видел значительных повреждений корпуса. Вывернутый коленный сустав, несомненно, был результатом неудачной посадки, но…

– Командир, – Шредер успел обойти машину Пуарэ с тыла, – вам следует взглянуть на это.

– Что там у тебя? – Строгов поспешил подвести своего «Сахая» к машине рядового. Туда же направились Фурье и Манзони.

– Дыра, – задумчиво произнес Фурье.

– Ну, дыра. А ты что, надеялся увидеть надпись «Добро пожаловать на Канары»? – Машина Манзони сделала пару шагов вперед. – Что-то не нравится мне вся эта история.

Бронированные плиты на спине «42-го» не были разорваны взрывом. Их словно сожрала едкая кислота. Справившись с высокомолекулярным сплавом, она хлынула в тело боевой машины, выжигая в нем глубокую смертоносную воронку.

– Наши парни умерли еще в космосе. – Манзони поскреб манипулятором по оплавленным кислородным резервуарам. – Какая страшная смерть.

– Смерть всегда страшна. Особенно если тебе предательски стреляют в спину из аннигилирующего излучателя.

Глаза сержанта немигающе смотрели в черное небо. Странно было осознавать, что на расстоянии сотен световых лет от Земли существует такое же сияние звезд и такое же величественное спокойствие. Но все же это был чужой мир, погребенный в объятиях мрака и тишины. Тишина! Она действительно была дикой и пугающей. Она холодными костлявыми пальцами заползала в душу и сжимала сердце, заставляя его замедлить свое биение. В ней не было места голосам живых существ. Щебет птиц, шелест листвы, жужжание насекомых были чужды этому миру. Единственным звуком, который улавливало ухо, было завывание ветра. Ветер полноправно властвовал над окружающей каменной пустыней. Он знал все ее тайны, он проникал в ее самые потаенные уголки, он мог прикоснуться ко всему, чему хотел: камням, броне стальных машин, к лицу солдата. Но сержант не мог чувствовать этих прикосновений, слышать голос пустыни, видеть бездонную глубину Вселенной. Сержант был мертв.

Тела сержанта Пуарэ и рядового Сардиса покоились рядом на невысокой плоской скале. Друзей не могла разлучить даже смерть. Они лежали плечом к плечу точно так же, как жили и как умерли. Их руки были сложены на груди, мундиры наглухо застегнуты, шлемы сняты. Две шеренги похоронной команды недвижимо замерли по краям пьедестала смерти. Корсиканцы отдавали последний салют своим погибшим товарищам.

– Мы навечно сохраним память о наших братьях! И будь я проклят, если мы не отплатим за них! – Строгов не умел говорить траурные речи и не годился на роль священника, точно так же, как его людей нельзя было назвать паствой. Все они собрались здесь не для того, чтобы слушать проповеди, а для того, чтобы мстить.

Николай взмахнул рукой, приказывая похоронной команде встать в строй. Наблюдая за их приближением, он вызвал шагоход с бортовым номером «44»:

– Шредер, ты готов? Действуй, как договорились. – Боковым зрением Николай взглянул на одинокий «Сахай», замерший на правом фланге строя.

– Так точно, господин лейтенант! – «44-й» слегка взвизгнул турелью главного излучателя.

Убедившись, что все люди покинули опасную зону, Николай отдал общую команду:

– Опустить световые фильтры! – Он выждал несколько секунд, а затем дополнил свой приказ: – Смирно!

Руки офицеров взлетели к вискам, а тела солдат натянулись подобно струнам. Для людей весь мир сузился до размеров траурного каменного ложа, на котором покоились тела их боевых товарищей.

– Залп!

Строгов зажмурился от яркой аннигилирующей вспышки, которая на миг озарила каменную равнину. Погребальный огонь в мгновение ока превратил в ничто тех, кто еще несколько часов назад были существами из плоти и крови, друзьями и солдатами.

Понятия «день» и «ночь» приобрели на Агаве уродливый, гипертрофированный смысл. Они больше не подчинялись законам матери-природы и полностью зависели от прихоти человека. Стоило лишь приказать, и протонный мозг боевого шлема совершит чудо: мрак заменит полуденное солнце, а вечерние сумерки затянутся утреннем туманом. Единственным, над чем была не властна машина, оставалось время. Субатомный хронометр продолжал упрямо тикать, абсолютно безразличный к чехарде света и тьмы.

«22:20». Хронометр объяснил усталость. С момента катастрофы прошло уже более двух суток. Ни Строгов, ни его люди не спали все это время. Если так продолжать и дальше, то адекватно реагировать на окружающую действительность станет чрезвычайно сложно. Стимуляторы – хорошая штука, но только до поры до времени. Нужно просто поспать!

Прежде чем отдать приказ, Николай еще раз оглядел окрестности. Его глаз не заметил ничего подозрительного. В радиусе двух-трех километров их окружала голая пустыня. Холмы, на которых расположился отряд, были единственными возвышенностями во всей округе. Удовлетворившись результатами наблюдений, Строгов обернулся к сержанту, стоявшему у него за спиной:

– Ночевать будем здесь. Нужно отдохнуть… – Лейтенант призадумался. – Кроме этого, я не хочу идти дальше, пока не будет решена судьба «42-й» машины, пока мы не скачаем всю информацию из ее памяти.

– Я понимаю, – Дюваль согласно кивнул. – Люди Риккардо уже ковыряются внутри.

– Что-то уж очень долго. – Николай развернулся и начал спуск к подножью холма, туда, где раскорячился изувеченный «Сахай».

– После гибели экипажа все системы оказались заблокированы, а кодов доступа у нас нет. Так что придётся покопаться.

– Быстрей бы! Мы должны знать: кто, кроме нас, владеет аннигилирующим оружием и где Пуарэ с ним повстречался.

Петляя между каменными нагромождениями, они подошли к «42-му». Многострадальный «Сахай» был похож на изувеченного пациента, вокруг которого суетилась целая бригада врачей. Из настежь открытых люков машины лился холодный голубой свет. Посадочные двигатели были демонтированы и лежали в нескольких метрах от зоны ремонта. Купол маскировочной палатки наглухо закрывал часть израненной ноги, делая недоступным для постороннего глаза процесс хирургического таинства. О том, что операция была в разгаре, говорило шипение плазменного резака и грохот пневматических молотков.

Строгов сразу оценил всю демаскирующую способность этих звуков. Он поморщился:

– Симон, пока мы не переполошили всю округу, прикажи Рутову снять со своего «Сахая» волновой глушитель и настроить его на подавление этой чертовой канонады. И заодно узнай, как долго продлится ремонт.

Глядя в спину уходящего ветерана, Николай вдруг подумал: «Бедолага Симон, еще пару лет безупречной службы – и его ждала заслуженная, почетная пенсия, тихие беззаботные вечера у телевизора и гурьба внуков, которых малышка Тереза грозилась нарожать своему горячо любимому папаше. А что теперь? Дюваль выбрал путь одинокого героя, забросивший его так далеко от дома. И вокруг снова страх и смерть».

Строгов попытался представить, как бы он сам поступил на месте сержанта: «Когда ты молод, ты не боишься опасностей и не думаешь о будущем. У тебя нет дома, семьи и солидного счета в банке. Единственное, что ты можешь потерять, – свою башку. Но, разогретый бурлящей кровью, ты не думаешь об этом. Ты прешь к черту на рога, надеясь все-таки как-нибудь уцелеть. Совсем другое дело старшее поколение…»

Николай заметил две фигуры, спешащие ему навстречу.

– Что скажете? – лейтенант заговорил первым, лёгким кивком отвечая на приветствия Манзони и Фурье.

– Дело сделано… – Манзони имел не особо счастливый вид. – Легардер расколол код доступа. Мы восстановили контроль над всеми системами «42-го».

– А память? Он записал все, что произошло?

– Записал.

– Ну и что? Вы долго будете тянуть кота за хвост? – Строгов начал выходить из себя.

– Лучше тебе все увидеть своими глазами, – Фурье постарался успокоить лейтенанта. – Зрелище несколько неожиданное и требует некоторого времени для осмысления.

Господи, что же там такое произошло? Строгов терялся в догадках. Подозрительно глядя на своих коллег, он произнёс:

– Черт с вами, идемте смотреть кино.

В голографической проекции катастрофа выглядела совершенно по-иному. Она воспринималась как кадры фантастического боевика и совсем не походила на реальные события. Огромный горящий остов звездолета медленно удалялся из поля зрения «42-го». Машина покидала корабль одной из последних. Николай понял это по положению самого корабля. Лишь считанные мгновения разделяли его от столкновения с неотвратимо надвигающейся каменной громадой.

– Бенджамен, держись! – голос Пуарэ был до боли знакомым и живым. – Нужно убираться подальше от этого места!

– Постой, но вектора наведения… – Бенжамен Сардис захлебнулся, придавленный резким толчком.

Двигатели «Сахая» взревели, унося машину в открытый космос. Это было сделано ей-богу вовремя. Взрыв «Интеги» не заставил себя долго ждать. Космос стал красным от раскаленных выбросов. Шагоход едва увернулся от огненных щупалец.

– Ты что-то хотел сказать? – Франсуа облегченно вздохнул.

– Поздно говорить. Благодаря тебе мы сбились с траектории, которую задал Строгов. Кроме того, мы потратили третью часть топливного запаса.

– Ты что, хотел остаться там?

– Нет, но и роль астероида меня тоже не привлекает. Если не изменить курс, то на орбите Агавы станет одним камнем больше. Причем он будет железный и с двумя жмуриками внутри… Ох! – Бенжамен снова взвизгнул, когда пилот выполнил требуемый маневр. – Предупреждать надо, когда крутишь баранку!

– Ладно, прости. – Франсуа как видно не разделял пессимизма Сардиса. – Идем к Агаве. Попытаемся сесть.

Дальнейшие кадры не представляли особого интереса. «Сахай» с черепашьей скоростью тащился через безбрежный космический океан. На фоне изображения постоянно мигали цифры и диаграммы, отмечающие координаты шагохода и состояние его систем.

«И это все?» – Взгляд Николая был красноречивее любых слов.

«Терпение!» – Манзони жестом пригласил лейтенанта продолжить просмотр.

Минута сменяла минуту, а в голопроекторе не происходило ничего интересного. Строгов уже хотел прокрутить запись, когда вдруг взволнованный голос Сардиса прогремел с экрана:

– Франсуа, впереди что-то есть. Я засек энергетический всплеск прямо по курсу.

– Сейчас посмотрим. – Пуарэ задействовал боевую поисковую систему. – Точно. Какая-то посудина движется в том же направлении, что и мы. Попробую идентифицировать.

По экрану побежали узкие колонки кодов, которые передавал и получал головной управляющий слит. Программа «свой-чужой» анализировала каждый бит информации, добываемой сверхчувствительными датчиками.

– Это «Сахай»! – в один голос завопили пилот с механиком. В их голосах слышались радость и облегчение.

– Оказывается, мы не одни плутаем по космосу. Наши коллеги тоже сбились с курса.

– Сейчас разберемся… – Пуарэ активировал систему дальней связи. – «42-й» вызывает машину из сектора 3259-D. Видим вас на нашем курсе. Ответьте «42-му».

Эфир молчал, превратившись в монолит, непробиваемый для телекинетического излучения.

– Они там спят, что ли? – голос Пуарэ наполнился раздражением.

– Спят или нет, не знаю, но скорость сбросили. Мы их догоним минут через двадцать.

– Прекрасно, за это время мы успеем наладить контакт. Не думаю, что у них вышли из строя сразу все коммуникационные устройства.

Двадцать минут прошли в безуспешных попытках связаться с неопознанным «Сахаем». Яркая синяя точка, отмечающая на экране местоположение таинственного молчуна, медленно двигалась в направлении Агавы. Она то и дело исчезала в тени бесчисленных астероидов. Дальнейшая видеозапись содержала нескончаемый поток крепких выражений старины Пуарэ, вынужденного пилотировать неприспособленный для этого аппарат по трассе космического слалома.

– Черт бы побрал этого придурка! Он прет в самую гущу каменюк, как будто не видит другого пути.

– Да, странно, – заметил Сардис. – Если бы я не знал, что это наша машина, то подумал бы, что она пытается улизнуть.

– Ничего, через мгновение мы взглянем в глаза этому болвану. Стоит лишь обогнуть последний астероид, и он будет перед нами. Держись!

Сержант как заправский летчик заложил крутой вираж, оставляя позади корявую базальтовую глыбу. Совершенно неожиданно космос за ней оказался чист. В пространстве плавали лишь несколько небольших обломков да тонны космической пыли.

– Куда он подевался? – только и успел произнести Франсуа прежде, чем взвывший сигнал тревоги оповестил о том, что машина взята на прицел.

– Он сзади! Он готовится открыть огонь! – голос Сардиса потонул в грохоте взрыва, скрежете металла и шипении воздуха, вырывающегося из поврежденной обшивки.

Получив мощный аннигилирующий удар, «Сахай» раненым псом завертелся в пространстве. На экране замелькали звезды, астероиды и материки Агавы. От этого бешеного вращения у Николая закружилась голова. Он уже хотел закрыть глаза, как вдруг все прекратилось. «42-й» замер в объятиях боевых манипуляторов. Агрессор перешел в ближний бой. Он лицом к лицу сцепился с подбитым шагоходом. Видеокамера «42-го» не могла охватить все детали этой смертельной схватки. Единственное, что открылось ее бесстрастному взгляду, был участок серого борта, на котором красовалась эмблема Галактического Союза в сочетании с бортовым номером «55».