Читать книгу Астровойны - Олег Синицын - Страница 7

Храм Десигнатора,

Центральный материк, Гея Златобашенная

Неистовая речь митрополита прокатывалась по башне, заполняя все ее пространство. Каждое слово звучало веско и пронзительно. Люди на балконах, оробевшие от мощи богослужения, затаили дыхание. Серафима сидела в своей ложе ни живая ни мертвая. На ее коленях покоился шар, в котором шевелилась и поворачивалась серебристая, вспыхивающая искрами кровь бога.

В первый момент она не поверила. Несомненно, она узнала все признаки, о которых читала в «Апокрифах» – и подвижность, и серебристый цвет, и искрение, – но все равно не поверила. Шутникам и шарлатанам не стоит большого труда, чтобы сфальсифицировать подобные свойства.

Но если у нее на коленях искусная фальсификация, то что делать с трепетом и небывалым блаженством, которые она испытывала, когда прикасалась к ней? Ни волнующий баритон митрополита, ни исполинские размеры храма и десятки тысяч верующих в колодезной пропасти не могли пробудить в ней подобного чувства. Это сделал прозрачный сосуд, в котором двигалась неизвестная субстанция.

«Можно обмануть глаза, – вспомнились слова Фреи. – Можно обмануть разум. Но чувства обмануть невозможно. Они подобны маленькому детектору лжи, сидящему в тебе. Нужно чутко вслушиваться в его слова. И тебе откроется много интересного об окружающем мире».

От того, что ей открылось, Серафима испытала страх. До этого момента она не верила в существование Всевышнего. И вдруг, в одно мгновение, все ее представления рассыпались, точно хрустальная ваза, опрокинутая на мраморный пол.

«Итак, допустим… только допустим, – подумала она, – что у меня в руках находится выпущенная кровь бога. Бога, который, если верить словам митрополита из кафедральной кабины, жив и подвергает сынов своих испытанию на веру. Может ли такое быть, что (она приподняла шар) довольно весомая часть божьего тела, оказавшаяся у меня, является долей этого испытания? Бог решил проверить своих подданных и выпустил из себя кровь, а после этого потушил звезду, символизирующую собственную жизнь. Правдоподобный вариант?» – Вряд ли, – едва слышно произнесли ее губы. Человек, доверивший Серафиме эту святыню, сказал, что больше нет. Ихора больше нет, не существует на свете. Значит, и в теле Десигнатора тоже…

Она на миг представила, что случится, если люди в храме узнают, какую ценность и какое важное доказательство держит сейчас в руках Серафима Морталес. Начнутся паника, хаос. Тысячи верующих будут в безумии метаться по балконам. Многие, лишившись разума, кинутся вниз. Ужаснувшись представленной картине, она поспешно натянула бархат на стеклянный сосуд, тем самым укрыв его свечение.

Что же случилось? Почему это произошло? Что за человек приходил к ней, и каким образом к нему попал святой ихор? Мучительные вопросы меркли перед единственным главным…

Что делать ей?

Серафима часто задышала, потому что в груди перестало хватать воздуха. Защипало в глазах – вот-вот покатятся слезы, и она испугалась, что люди обратят внимание на плачущую дочь Морталес, придут ее утешить и заметят святыню. В один миг случится то, что она представляла себе и чего так боялась.

Нет. Пока никто не должен знать. Именно об этом говорил незнакомец. Люди не готовы принять доказательство гибели Десигнатора. Никто не должен знать, разве что… В самом деле! Святыня предназначалась не ей, не Серафиме. Произошла ошибка. Таинственный незнакомец не ведал, что вместо благочестивой Фреи на мероприятие прибыла ее дочь.

Она дотронулась до сережки, включив встроенный микрочип переговорного устройства.

– Антонио! Ты слышишь меня? Пресс-секретарь, чье ложе находилось несколькими ярусами ниже, откликнулся после короткой паузы:

– Что… что случилось? Неужели я храпел! Быть такого не может… Алло?

– Антонио, будь добр, немедленно соедини меня с матерью.

Голос протогирейца сделался серьезным.

– Что-то случилось? – Он замолчал, а затем медленно произнес: – Это из-за того предмета, которой был у вас в руках?

Догадливость Антонио сейчас была очень некстати.

– Соедини меня с матерью, – с трудом произнесла Серафима, едва сдерживая рыдание, готовое прорваться в ее речь.

– Да, сейчас сделаю, – ответил Антонио и исчез.

В ухе повисла тишина, которая показалась девушке чересчур долгой. Что-то было не так, она это чувствовала. Пауза затянулась. Митрополит продолжал вещать из кафедральной кабины, и слова его уже казались пустыми, бессмысленными.

– Моя госпожа, – раздался обеспокоенный голос Антонио, – связи с усадьбой нет. Не представляю, в чем дело.

Серафима подняла глаза и посмотрела на худого старца с бородкой ученого, который восседал в ложе напротив и вслушивался в речь митрополита.

– Знаешь что, – прошептала она, – тогда свяжи меня с Игнавусом.

– Секунду.

Она неотрывно смотрела на советника президента и увидела, как он встрепенулся, как дотронулся до мочки уха. Затем поднял глаза.

– Серафима Морталес? – услышала она.

– Здравствуйте, советник. Простите, что потревожила вас в столь неподобающий момент, но именно сейчас мне необходима ваша помощь.

– Что случилось?

Серафима уже открыла рот, но тут внезапно сообразила, что важные слова, которые упадут с ее губ, пронесутся через несколько передатчиков, ретрансляторов и пару спутников. К каждому из этих устройств может быть приложено человеческое ухо. Неважно – газетчика, прослушивающего телефонные переговоры в поисках сенсации, или простого техника, до которого слова долетят невзначай. В любом случае пара подслушанных фраз породят слух, нарастающий, как снежный ком. Более того, Серафима вдруг поняла, что просто не может сказать: «Знаете, Игнавус, а бог Десигнатор мертв. Мне это известно, поскольку я держу в руках приблизительно полтора литра его крови». Нет, эти слова невозможно произнести вслух! Даже в мыслях она опасалась повторить их.

– Мы можем встретиться? – попросила она, стараясь, чтобы голос не дрожал.

– Когда?

– Прямо сейчас.

– Во время церемонии?

– Видите ли, дело не терпит отлагательств. Игнавус на мгновение задумался, но затем ответил, и этот ответ понравился Серафиме деловитостью.

– Хорошо. Сможете найти мои апартаменты?

– Да.

– Приходите туда. Я сейчас буду.

– Спасибо. Спасибо вам огромное!

– Не за что. Я чувствую охватившее вас беспокойство и понимаю, что помощь вам действительно требуется.

Он кивнул ей, девушка кивнула в ответ и, пригнувшись, чтобы никто не видел, вышла из ложи. Шахревар, который стоял в пустом коридоре и охранял вход, был немало удивлен, ибо Серафима покинула проповедь в нарушение церемониального протокола.

– Пожалуйста, не спрашивай ни о чем, – сказала она, – мне нужно попасть в покои Игнавуса.

Слегка замешкавшись, паладин кивнул. Он дотронулся до шлема, и над его правым глазом вспыхнул экран, размером с монету. Пока телохранитель искал в компьютере нужную информацию, девушка заметила, что бархат съехал и из-под него струится мерцающее сияние. Она спешно отвернулась, чтобы Шахревар ничего не заметил, и укутала сосуд. Однако бархат не держался. Тесьма, которая его стягивала прежде, осталась в ложе. Девушка секунду размышляла, стоит ли вернуться. Затем направилась к дверям, дабы отыскать тесьму, но тут Шахревар произнес своим рокочущим голосом:

– Маршрут определен. Прошу вас! Он указал на пустой коридор.

На миг девушка замешкалась перед дверями, а затем пошла в указанном направлении.

Они миновали двух высоких стражей, неподвижно стоявших на развилке, и повернули налево. Серафима лишь мельком глянула на непроницаемые лица воинов церкви, на татуированные кресты на скуластых щеках. Что теперь будет с этими солдатами? И вообще, что будет с храмом и полчищами священников разных мастей?.. Если никто не узнает об ихоре, то все останется как есть. И в храмах по-прежнему будут вещать проповеди во имя Господа, которого уже нет.

«Но, быть может, – подумала она, – доверить святыню тем, кто должен хранить ее по праву? Отдать митрополиту и снять с себя тяжкий груз ответственности! Все, что связано с богом, является делом церкви. А тут не просто вещь, относящаяся к богу, тут частица бога! Пусть решают, как поступить с ней. Открыть людям правду? Или похоронить правду в глухом хранилище?» Для реализации последнего решения в Верхних мирах имелись весьма подходящие места. Например, мама рассказывала о планете Темных Роз, расположенной на окраине галактики, где находится тайный бункер, ризница, в которой святые отцы прячут от глаз людских некоторые удивительные вещи, способные потрясти Верхние миры.

Они прошли мимо длинной фрески, на которой благородные крестоносцы, используя высоковольтные бластеры, доносили до язычников слово Господа. При виде этой картины мысли Серафимы приняли другой оборот. Она сразу вспомнила тупую и бессмысленную политику, при помощи которой церковь пыталась покорить систему Диких Племен. И войну против неугодных, которой все закончилось в итоге. И она испугалась, серьезно испугалась того, что церковь не сумеет разумно распорядиться святыней.

Нет, отдавать ихор митрополиту нельзя. Вообще никому нельзя отдавать! Именно об этом говорил незнакомец. А еще он говорил, что только Фрея Морталес должна решить, как использовать ихор. И решение это должно быть мудрым.

Мудрого решения у Серафимы, замещающей мать, не было. Она понятия не имела, как использовать ихор. Возможно, поэтому ей срочно требовался совет Игнавуса.

Шествующий впереди Шахревар вдруг остановился. Какое-то мгновение он стоял неподвижно, прислушиваясь к тишине коридора, затем обернулся и поглядел куда-то за ее плечо.

– Что случилось?.. – начала девушка и подавилась словами.

Взгляд Шахревара был необычным и пугающим. Лицо окаменело, зрачки расширились и сделались огромными, словно пытались проглотить весь свет, исходящий от потолочных ламп. Веки конвульсивно подрагивали.

Девушка обернулась, но увидела только голые стены и пустой изгиб коридора.

– Встаньте за спину.

– Что случилось?

– Встаньте немедленно!! – рассердился Шахревар. Таким строгим Серафима видела паладина, наверное, впервые в жизни. Прижав шевелящийся сосуд к груди, она скользнула за широкую спину воина и, как оказалось, вовремя.

Из-за поворота появился облаченный в доспехи крестоносец. В его движениях было нечто неестественное, не свойственное людям – то ли в походке, то ли в положении рук, сжимающих увесистый излучатель. Забрало шлемофона опущено, скрывая лик.

Сзади послышался глухой звон доспеха.

Еще один крестоносец с излучателем на плече возник с другой стороны коридора. Шахревар и Серафима оказались в окружении. Телохранитель попятился, тесня сиятельную дочь к стене. Он внимательно смотрел то на одного, то на другого воина.

– Охрана Великой Семьи Морталес! – грозно предупредил он. – В чем дело? Немедленно опустите оружие!

Далее все произошло стремительно. Причем настолько, что Серафима не успела опомниться. Раскаленные очереди с двух сторон хлестнули по Шахревару. Они должны были разорвать сначала его, а затем и девушку за спиной…

Паладин выставил перед собой ладони.

Огненные струи, почти добравшиеся до жертвы, резко изменили траекторию. Яркий свет стеганул вверх, прямо перед лицом.

Над Серафимой оглушительно лопнул плафон, в который угодили разряды. Она взвизгнула, на голову посыпались искры и осколки светопроводящего пластика. Коридор немедленно погрузился во тьму, свет остался лишь вдалеке – блеклый и подрагивающий. Полупрозрачный дым затянул пространство между стенами. Сильно запахло озоном.

Девушка со страхом смотрела на силуэт убийцы, чернеющий на фоне далекого света. Нападавшие явно не ожидали, что их атака будет отбита, к тому же их смутил сумрак. Но замешательство длилось недолго. Один из нападавших, тот, что появился первым, выхватил короткий тесак и кинулся на них со звериной решимостью. Из-под забрала раздался нечеловеческий рык.

Шахревар лишь посмотрел на чужака.

Невидимый удар – и нападавшего смяло и отбросило к стене точно куклу. Но это было не все. Из промежности врага, из подмышек, изо рта вырвались языки пламени, которые охватили его в один миг. Крика не было, потому что огонь в первую очередь изжарил легкие и внутренности.

Пламя пожрало крестоносца за считанные секунды и унялось. Второй нападавший не двинулся с места, заворожено глядя на обугленного и скрюченного напарника, ставшего жертвой пирокинеза. Не мудрствуя, Шахревар прошиб второго из бластера.

Серафима увидела, как темный силуэт опрокинулся навзничь. Слетевший с плеча излучатель глухо брякнулся на мраморные плиты пола.

– Останьтесь, пожалуйста, на месте, – велел паладин. Девушка рассеянно кивнула. Менее всего ей хотелось сейчас куда-то идти, особенно к распростертым телам, одно из которых превратилось в груду дымящегося угля. Шахревар приблизился к останкам чужака, присел возле него и, подсвечивая крохотным фонариком, поднял забрало. Некоторое время изучал лицо, затем вернулся к Серафиме.

– Орки. В сердце Союза… Неслыханно.

Серафима затаила дыхание. Орки? В метрополии? Но откуда! От Нижних миров Гею отделяют сотни населенных планет и Бутылочное Горлышко, набитое эскадрами кораблей Пограничного флота. Каким образом орки просочились сквозь них и оказались в Храме Десигнатора?

Шахревар тем временем внимательно изучал содержимое экрана, который вспыхнул над его правым глазом, и теребил сенсорную панель управления, вмонтированную в шлемофон над бровью.

– Связи нет, – обеспокоенно произнес он, – ни с комендантом храма, ни со службой общественной безопасности. Похоже, нас отгородили от внешнего мира.

– Зачем? – Серафима машинально потрогала сережку. Не передатчик тоже был глух. Связь пропала даже с Антонио. – Кому это надо?

– Очевидно тому, кто послал их. – Телохранитель указал подбородком на распластанные тела. – В храме оставаться опасно. Здесь происходит нечто кошмарное. Кто-то глушит наши передатчики, преследует нас, пытается убить. В этих коридорах мы похожи на мышей, загнанных в трубу с запаянным выходом.

– Но я должна встретиться с Игнавусом! Мне необходимо обсудить с ним очень важный вопрос…

– Боюсь, госпожа, времени для обсуждений уже не осталось. Прежде всего нам следует позаботиться о сохранности вашей персоны, а уж потом разбираться в обстоятельствах покушения. Нужно немедленно покинуть Храм Десигнатора. Это сейчас главное.

Они вышли на свет, оставив далеко позади участок коридора, где выстрелами были повреждены потолочные плафоны и где на полу остались два орочьих трупа. Серафима все еще думала, как ей поступить и следует ли прислушаться к словам паладина, когда им навстречу из-за поворота вышли другие люди.

Девушка приготовилась к самому худшему. Рядом напрягся Шахревар.

Быстрым шагом к ним приближалась ее свита: наставница, пресс-секретарь, служанки. Все они выглядели озабоченными, но особенно выделялась досточтимая Нина Гата.

– Возмутительно! – провозгласила смотрительница манер, как только увидела девушку. – Какой позор, о сиятельная дочь Серафима Морталес! Как вы могли… как только посмели покинуть столь важную церемонию в самом ее разгаре! За двадцать четыре года ваша мать ни разу… я повторяю, ни разу не осквернила своей неучтивостью священный праздник и преподобных отцов!

Она еще что-то говорила, быстро и гневно, на щеках выступили красные пятна, а глаза выкатились из орбит. Глядя на ее лицо, Серафима вдруг почувствовала слабость. Голова закружилась – то ли от речи наставницы, то ли от событий, после которых на сетчатке еще горели пятна от вспышек, а ноздри еще чувствовали запах гари.

Антонио оказался единственным, кто заметил, что лицо Серафимы резко побледнело.

– Помолчите, Нина!

– Не смейте перебивать меня, нечестивый секретарь! – с возмущением воскликнула наставница.

– Я поражаюсь вашей способности извергать пустую ругань. Вы только посмотрите на девушку! Ей столь плохо, что она сейчас упадет в обморок.

Едва Антонио произнес эти слова, как все именно так и случилось. В глазах у Серафимы потемнело, сознание на короткий миг заволокло туманом. Девушка покачнулась, и сосуд, который она так тщательно хранила и прятала, выскользнул из бархата.

Искристое сияние озарило лица людей.

Шар, наполненный ихором, грохнулся на пол.

Казалось, он сейчас разобьется, а искрящаяся жидкость растечется по мраморным плитам и осквернит себя прикосновением к обуви. Но шар выдержал, издав лишь каменный стук.

Серафима замерла, она даже не попыталась броситься следом, чтобы подобрать реликвию. При полном бездействии остолбеневших людей в наступившей тишине шар со скрежетом покатился по плитам и исчез в распахнутых дверях какой-то церковной комнаты.

– Что это? – вырвалось у одной из служанок.

Свита стояла неподвижно, напоминая голограмму, спроецированную посередине храмового коридора. Все уставились на дверной проем, в котором исчез серебрящийся шар. Нина Гата замерла с открытым ртом. Антонио глядел исподлобья. Взгляд Серафимы сделался каким-то обреченным и мертвым.

И только Шахревар не смотрел туда, куда были обращены взоры остальных. Его взгляд приковала настенная икона ветхих времен. Длиннобородый человек с нимбом над головой, воздев мускулистую руку, намеревался сверкающим мечом разрубить нечестивца, который вонзил в его печень вороненый кинжал. Противника видно не было, он остался за рамкой. Зато с доисторической примитивностью художник изобразил кровь, струящуюся из раны. Он показал ее серебряной фольгой, осыпанной мелкими алмазами.

– Святые праведники! – выдохнула Нина Гата, проследив за взглядом телохранителя.

Первым пришел в себя Антонио.

– Я подберу, – поспешно сказал он и уже собрался броситься в комнату, как Серафима тихо произнесла:

– Нет.

Она подняла голову. Ее скулы напряглись и сделались шлее очерченными.

– Я сама.

– Вот, значит, как? – прошипела Нина, вытянувшись к Серафиме. – Вот как? Наследница Великой Семьи похитила величайшую святыню и прячет ее от праведных отцов? Неслыханное святотатство! О, какое крушение родовых норм и морали! Как вы посмели совершить подобное? Ваша мать умрет от позора, узнав об этом! Как вы могли, о сиятельная Серафима, докатиться до подобного бесчестия?

– На сиятельную дочь было совершено покушение, – негромко сообщил Шахревар, чем заставил Нину Гату замереть с раскрытым ртом.

Избегая взгляда наставницы, Серафима прошла в комнаты, которые оказались безлюдной канцелярией. Свита проследовала за ней. Опустившись на колено, девушка подобрала шар с пола и быстро обмотала его тканью.

– Нужно отдать ее церкви, – пришла в себя наставница. Она растолкала служанок, чтобы приблизиться к девушке. – Это будет правильный поступок. Только правильными поступками вы сможете вернуть утраченную чистоту.

– О чем вы, Нина? – слабо промолвила Серафима, поднимаясь. – Боже, о чем вы говорите?

– Нужно отдать ихор церкви! – словно заклинание повторила Гата. – Неужели вы не понимаете?!

– Тихо! – резко сказал Шахревар.

Он стоял в дверном проеме, пристально вглядываясь в глубину коридора. Затем закрыл створки дверей и задвинул архаичный засов.

– Приближается кто-то еще, – несколько отрешенно пояснил он. Серафима отметила, что зрачки его снова раскрылись на ширину радужной оболочки.

– Кто приближается? – спросил Антонио.

– Не знаю. – Шахревар смотрел в пустоту, словно увидел в ней что-то. Видение потрясло его. Он помотал головой, словно пытался сбросить наваждение. – Проклятье. Этот «кто-то» намного сильнее, чем орки, которые напали на нас… Нужно выбираться отсюда. Немедленно!

– Что ты видел? – не унимался Антонио.

Не ответив, паладин подошел к окну и нажал незаметную кнопку на подоконнике. Лист стекла, толщиной в несколько дюймов, поплыл вверх. Шахревар высунулся из окна и огляделся.

– Справа в двадцати ярдах находится посадочная площадка для аэролимузинов. Нужно пройти по карнизу, чтобы добраться до нее. – Он повернулся к свите и сунул в руки опешившего Антонио свой бластер. – Я подгоню одну из машин к окну. Двери в канцелярию довольно прочные, они выдержат, если их попытаются взломать.

Сами не открывайте, что бы ни случилось. Ждите меня. Я вернусь буквально через минуту.

С этими словами он вылез наружу, навстречу головокружительной пропасти.

Для крупных ботинок Шахревара карниз оказался узковат – не помещалась и половина ступни. Вдобавок к этой неприятности мешали доспехи, скоблившие по стене, вдоль которой он двигался. Преодолеть пресловутые двадцать ярдов оказалось сложнее, чем предполагал паладин. Каждый шаг был опасен, а пропасть терпеливо ждала его ошибки.

Па далеких улицах, опутывавших подножие башни, теперь не было ни души. Толпа исчезла, она переместилась в храм. Высотные офисные здания внизу казались брошенными, сегодня у служащих был выходной. Шахревару казалось, что он одинок на пустой стене в опустевшем городе.

Где-то на середине пути соскочила нога, и бронированные латы потянули вниз. Рыцарь с трудом удержал равновесие, вцепившись в настенный рельеф, изображающий небесную обитель. Как оказалось позже, паладин фамильярно ухватил за крыло одного из божьих ангелов. Какого конкретно, разглядеть не успел. Главное, что ангел выполнил свою задачу по спасению человеческой души и вытащил рыцаря из пропасти.

Наконец карниз закончился, и Шахревар оказался над площадкой для аэролимузинов. Совершив прыжок, который для обычного человека мог закончиться смертью, паладин благополучно приземлился на бетон, подбежал к первой же машине и, забравшись в салон, обратился к оторопевшему водителю со словами:

– Охрана Великой Семьи Морталес. Запускай двигатели!

Ситуация, в которой очутилась свита Серафимы, с самого начала казалась пресс-секретарю абсурдной. Божья кровь и вызывающее покушение на наследницу Великой Семьи выглядели как фантасмагорический спектакль на подмостках Президентского театра. Более того казалось, что актеры спустились со сцены и вовлекли в действие самого Антонио. Твердая уверенность в этом возникла после того, как Шахревар всучил ему бластер.

Сорокадвухлетний выпускник академии межзвездных отношений ни разу в жизни не держал в руках боевого оружия и даже не знал, как им пользоваться. «Хотя, – храбрясь, подумал он, – человек, который владеет яаутзинским наречием и с первых слов понимает двойной подтекст речи министра финансов, наверняка сумеет разобраться в примитивной железяке». Но при взгляде на ребристое цевье и бугры, под которыми прятались кнопки, эта уверенность куда-то испарилась.

Люди в комнате не сводили глаз с запертых на засов дубовых створок. Чье присутствие ощутил Шахревар? Неужели тот, кто находится сейчас в коридоре, ужасен настолько, что спастись от него можно лишь через окно? Возможно ли, чтобы сканеры, детекторы, тысячи охранников, секретные службы допустили присутствие в храме такого существа? Если да, то как это возможно?

Серафима стояла отдельно от всех, крепко прижимая к груди укрытый бархатом шар. Лицо ее оставалось бледным, и Антонио видел, что девушка с трудом сохраняет невозмутимость, стараясь не показать окружающим, насколько ей тяжело.

За дверью послышались осторожные шаги, заставившие закрывшихся в комнате людей вздрогнуть. Антонио стал суетно осматривать бластер, разбираясь с включением и управлением.

Кто-то толкнул створки снаружи, проверяя, заперты ли они.

«Слава богу, – подумал Антонио, – что в этот напряженный момент не проронила ни слова мерило манер и нравственности досточтимая Нина Гата, карга старая. С нее станется завопить во весь голос, только уши затыкай».

Протогиреец наконец разобрался, где находится предохранитель, и убрал блокировку. Бластер едва слышно загудел, набирая мощность для выстрела. Антонио поднял ствол, надеясь, что нацелился на дверь. Но вместо требовательного стука, вместо тяжелых ударов, взламывающих створки, он вдруг услышал голос, которого уж никак не ожидал услышать.

– Серафима, доченька, – раздался с другой стороны нежный и сладкозвучный голос Фреи. – Ты здесь? Открой, пожалуйста. Открой дверь.

Сердце Антонио сжалось. Он узнал этот голос, узнал его переливы, оттенки и малейшие интонации… Одно только смущало. Фрея не могла находиться в храме. Никак не могла. Она осталась в своем особняке, на берегу озера Заболонь. Он прекрасно знал это, и ему стало жутко. Какое-то существо – по словам Шахревара, более сильное, чем орки, – стояло сейчас за дверью и с потусторонним сходством имитировало голос матери Серафимы.

– Девочка моя, открой дверь, – снова произнесла Фрея.

И неожиданно для всех Серафима шагнула к дверям.

– Госпожа, – зашептали служанки, не решаясь дотронуться до высокородной особы, чтобы остановить ее. – Госпожа, не делайте этого!

Серафима сделала еще шаг. Ее глаза неестественно блестели, губы шевелились, бормоча что-то неразборчивое.

– Отопри дверь, Серафима. Отопри.

– Не смейте делать этого, маленькая леди! – сдавленно произнесла наставница и вцепилась в плечо Серафимы.

Ее действие послужило примером. Служанки схватили сиятельную дочь за одежды. Девушка начала вырываться одними плечами и телом, не в силах, однако, помочь себе руками, в них она сжимала сосуд с ихором. По лицу было видно, что Серафима готова отодвинуть засов и впустить того, кто находился за дверью. Антонио стоял с поднятым бластером, сжимая рукоять обеими руками, и не знал, что ему делать, ибо в этой противоестественной ситуации требовалось нечто иное, нежели оружие.

Неизвестно, чем бы все закончилось. Но тут из распахнутого окна послышался вой двигателей, и в комнату ворвался небольшой вихрь. Рядом с окном повис аэролимузин, из роскошных недр которого выпрыгнул Шахревар.

С одного взгляда оценив обстановку, а может быть что-то учуяв при помощи своих ментальных способностей, он обхватил Серафиму вокруг пояса и, водрузив на плечо, с легкостью переместил в лимузин.

Существо за дверью тут же изменило тактику, и створки сотряс мощнейший удар.

– Быстрее! – призвал Шахревар, вновь появляясь в комнате.

Он стал помогать женщинам взбираться на подоконник и перепрыгивать оттуда в салон летающей машины. Дамы слегка путались в платьях и сильно пугались пустоты между подоконником и плавающей подножкой лимузина. Но эту узкую пропасть перешагнули все. Предпоследним в салон запрыгнул Антонио, вцепившийся в бластер мертвой хваткой, а следом – Шахревар.

– Отчаливай! – крикнул рыцарь пилоту и захлопнул дверцу.

Габаритный аэролимузин весьма проворно развернулся, на секунду задержался… и темной молнией рванулся в небо.

– Куда лететь? – спросил пилот.

Шахревар вопросительно посмотрел на Антонио, Антонио посмотрел на Серафиму, забившуюся в дальний угол салона.

– Домой, – еле слышно обронила она.

– Хватит топлива до Западного континента? – спросил телохранитель у пилота.

– Лимузин не предназначен для полетов на такие расстояния.

– Великая Семья Морталес отблагодарит вас. Нам необходимо добраться до дома без лишних пересадок.

– Там в салоне находится Серафима Морталес? – украдкой спросил пилот.

– Да, сиятельная дочь, – ответил паладин с некоторой гордостью.

– Я восхищаюсь ее матерью, – произнес пилот с трепетом в голосе. – Она удивительная женщина! Добрая, заботливая, красивая… Денег не нужно. Я постараюсь без осложнений доставить дочь Фреи Морталес на Западный континент.

– Мы будем вам очень благодарны. А теперь, если не возражаете, мы хотели бы остаться наедине.

– О, конечно!

Пилотская кабина отделилась от салона поднявшейся перегородкой, гасящей не только звук, но и всевозможные волны принимающих и передающих устройств.

– Оно разговаривало голосом Фреи! – было первое, что сказал Антонио.

– Это был сенобит, – ответил Шахревар. – Не самый сильный, иначе бы двери его не сдержали.

– Что ты заметил?

– Жуткое видение, которое от него исходило… Мне не хочется об этом говорить.

– Что происходит? – дрожащим голосом произнесла Нина Гата. – Что за Содом творится в столице? Куда катится мир?!

Антонио пожалел, что в салоне нет еще одной перегородки, чтобы отделить высокоморальную наставницу.

– Сенобит, – задумчиво произнес пресс-секретарь. – Разве они существуют?

– Кто-то в них верит, кто-то нет… – Паладин снял шлем, под которым оказались короткие взъерошенные волосы. – … А кто-то слышит из-за двери их голос. Нам повезло, что это был не Paп.

– Нам очень, очень не повезло, – негромко произнесла одна из служанок. Все обернулись к ней, а она влажными глазами посмотрела на Серафиму. – Это был Натас. Я читала о нем в книгах Ирахиля. Он соблазняет нас голосами наших близких. – Женщина сглотнула. – Но пользуется он только голосами мертвых…

– О боже! – воскликнула Гата и картинно всплеснула руками.

– Значит ли это… – Антонио не смог закончить фразу, потому как увидел, что Серафима вздрогнула на последних словах служанки, словно ее укололи в самое сердце.

– Нет, – произнесла сиятельная дочь, расширившимися глазами взирая на окружающих. – Нет. Это невозможно…