Читать книгу Скалолазка и Камень Судеб - Олег Синицын - Страница 2

Стопка папок с рукописями девятнадцатого века набралась высокая. Из одного хранилища в другое ее можно переместить только за два раза, но повторно проделывать изнурительный путь через этажи и кучу коридоров было лень. Поэтому я обхватила стопку руками, придавила сверху подбородком и поплелась по коридору, громко стуча тяжелыми туфлями с квадратными каблуками.

Задача оказалась непростой. Приходилось постоянно упираться подбородком в стопку папок, поэтому голову было не поднять. Глаза сквозь стекла очков видели только пол. Чтобы ориентироваться в архиве по полу, знаете ли, нужна сноровка. Но я не первый день здесь работаю. Вон там угол линолеума задран – значит, скоро начнется лестница.

Длинный подол юбки, которую Люба Егорова метко прозвала рабоче-крестьянской, так и норовил запутаться в истертых носах туфель. Зря я ее нацепила. Нет, в ней удобно: просторно, нигде не жмет, когда тексты переводишь… Иное дело – овладевать в ней профессией грузчика…

Совершенно неожиданно передо мной возникла пара мужских ног в новеньких лакированных ботинках сорок второго размера. Пришлось остановиться, поскольку ноги перегородили дорогу.

– Тетенька! Не подскажете, где нам найти такую Овчинникову? – поинтересовался молодой задорный голос.

Кому это – «нам»?

Словно в ответ на мысленный вопрос, в поле зрения появилась другая обувка. Эти ботинки размером были больше и смотрелись как-то архаичнее. Сразу бросалось в глаза, что их знакомили с гуталином только по большим праздникам, а возможно, и реже.

– Это я! – прошипела сквозь зубы, не поднимая подбородок. – И вам – не тетенька!

В общении возникла пауза. Очевидно, незнакомцы осматривали меня с ног до головы. А я в свою очередь водила глазами из стороны в сторону, рассматривая их ботинки, потому как больше рассматривать было нечего.

– Хм… – Молодой голос. – Что, в самом деле? Вы – Овчинникова?

– Нет, Тина Тернер!

Он опять замолчал. Ну и долго так будем стоять? Застали меня врасплох. Принялись допрашивать посреди коридора, а я даже их лиц не вижу!.. Если подниму подбородок – рукописи девятнадцатого века усеют пол, как кленовые листья устилают асфальтовые дорожки за окном. Осень все-таки. Самое удачное время для слякоти на улице и в душе.

– Если вы Алена Овчинникова, то нам хотелось бы поговорить с вами.

– Мне этого совсем не хочется.

– Быть может, отложите на время эти папки?

– Что вам нужно?

– Смотрите, тут комната открыта… – Он имел в виду небольшой читальный зал для работы с документами, что расположен слева. – Тут и стол есть. Положите на него рукописи, они вам мешают.

Я не двинулась с места. Дед с детства учил меня не разговаривать с незнакомцами. А тут – целых два незнакомца! Один – болтливый, второй – молчун в нечищеных ботинках. Подозрительны оба.

– Что вам нужно?

– Всего лишь несколько минут вашего времени!

Какой навязчивый. Не нравится он мне. Надо было сказать, что я – не я. Тогда бы эти ботинки бродили по коридорам архива до конца рабочего дня.

– Мое время расписано, как у королевы Англии! – предупредила я.

– Мы отнесемся к нему бережно.

– Кто это – «мы»?

– Мы представляем одну международную компанию. Меня зовут Александр. Можно Саша… А это наш советник по вопросам взаимодействия – Глеб Кириллович.

Я вошла в читальный зал, осторожно сгрузила папки на ближний стол, села за него. Они вошли следом и закрыли дверь за собой, отчего я почувствовала себя неуютно. Спряталась за стопку рукописей и из-за нее разглядывала незнакомцев.

Обладатель блестящих ботинок оказался одет в такой же блестящий костюм. Дорогой костюм, не фальшивка. Галстук – броский, желтый – совершенно не подходил к туалету. Над белым воротником симпатичное лицо с глазками проныры и улыбкой женского угодника. Однако улыбка не блистала в полный формат – парень с сомнением разглядывал меня. Что-то смутило его… А кого он, собственно, ожидал увидеть? Ведь я – обычная переводчица!

Второй – седой тип предпенсионного возраста с жестким взглядом. Глаза холодные, отдают стальным блеском. На лице глубокие морщины, уголок рта опущен вниз, возможно, пораженный параличом. Брюки и свитер потерты и требуют обновления. Как, впрочем, и ботинки.

– Итак, вы – Алена Овчинникова! – Вот теперь улыбка парня сияла во всей красе. Наверно, женщины от нее падают в обморок, но меня ею не сразишь. – Мы много слышали о вас!

– Ну-у… Я перевожу с древнегреческого, латыни… Знаю другие древние языки…

– Нет, мы слышали о ваших невероятных приключениях на Крите и в Швейцарии.

Вот это да! Интересно, откуда информация просочилась?

– Это все сказки, – ответила я. – Байки. Я их сочиняю от безделья и рассказываю знакомым. На самом деле я – серая архивная мышь – люблю поваляться перед телевизором, постоянно борюсь с лишним весом.

– Разве вы не подрабатываете промышленным альпинизмом, помогая некоторым археологам копировать древние тексты со скал?

Я пожала плечами:

– Археологи в основном пожилые люди. Иногда залезаю на пару метров, чтобы помочь им.

Парень по имени Александр – можно Саша – оглянулся на седого советника. Затем повернулся ко мне и вновь включил неотразимую улыбку.

– У нас имеются сведения, что события, происходившие на Крите и в Швейцарии, – правда. Мы восхищены вашей ловкостью, отвагой, знаниями, а также сочетанием других качеств, которые позволяют вам добиваться невероятных результатов. Другого такого специалиста найти невозможно.

– Покопайтесь в рекламных объявлениях.

– Мы хотим предложить работу именно вам.

– Это связано с переводами текстов?

– Нет.

– Со скалолазанием?

– Вряд ли. Нам необходим ваш сыскной дар, знание языков и прирожденное умение ориентироваться в чужих странах. А также ваша способность рисковать и побеждать обстоятельства.

Я поднялась, поправила очки. Близорукость – непременная спутница людей, постоянно общающихся с книгами.

– До свидания. Такая работа не для меня. Я не Джеймс Бонд.

Красавчик Саша остановил меня жестом фокусника, показывающего, что его ладони пусты.

– Погодите, вы даже не знаете, о чем речь!

– И знать не хочу! Я занимаюсь только текстами, для чтения которых иногда необходимо залезть повыше. Все остальное – от лукавого!

Александр достал из кармана сложенную газету, по мелькнувшему заголовку я узнала английскую «Гардиан», развернул ее и показал статью с фотографией.

В глаза бросилась замурованная во льду плита, поверхность которой покрывали руны. Это мой снимок! Я сделала его месяц назад в недрах айсберга, набитого замороженными викингами… Не знала, что Эрикссон уже опубликовал статью о своих исследованиях!

– Можно? – осведомилась я, протягивая руку к газете.

– Конечно.

Мельком пробежала статью. В общем, ничего сенсационного. Просто Эрикссон не утерпел и сообщил газетчикам об уникальной находке. Позволил опубликовать две фотографии – снимок плиты с рунами и общий план замороженных викингов. Второе фото было неважного качества: лиц почти не разобрать – сплошная темная шеренга. И только клыкастый предводитель выделялся своим ростом. Единственное, что узнала, – Эрикссон перевел вторую рунную строку с плиты. «Перевод рун продолжается, – писал корреспондент. – Это весьма сложная работа. Толкование слов не всегда однозначное, но доктор Эрикссон не опускает рук».

Зато распускает язык!

Очень преждевременная статья. Шведу предстоит огромное исследование. Тщательная и кропотливая работа по изучению ледовых рисунков, рун, внешнего облика воинов. А в первую очередь он должен выяснить, кто этот человек со звериными когтями на руках? Жаль, конечно, что исследовать приходится не сам айсберг, а лишь фотографии… В общем, работы непочатый край. Но археолог не вытерпел и раструбил о находке на весь мир. Хорошо – умолчал о своих фантазиях, что я и надписи на плите как-то связаны.

– Участвуя в финансировании научных проектов, наша компания получает налоговые льготы, – произнес Саша. – Мы хотели бы помочь доктору Эрикссону в поисках Камня, о котором говорится в первой строке рунного послания.

– Это сделать очень просто. Перечислите деньги на счет его университета.

Саша вновь переглянулся со своим молчаливым спутником:

– Нет, мы хотели бы сами найти Камень. А уже затем, попав в газеты и сделав тем самым себе рекламу, передали бы его в музей.

– Что еще за камень?

– Нам неизвестно, но мы подозреваем, что его ценность для исторической науки велика.

– Ваши слова не кажутся правдоподобными. Вы рассказываете байки.

Парень даже глазом не моргнул, переходя к атаке:

– Мы могли бы предложить вам пятнадцать тысяч долларов за то, чтобы вы отыскали Камень.

– И слышать не хочу.

– Двадцать тысяч.

– Можете не торговаться – деньги меня не интересуют! – Я взялась за стопку папок, собираясь поднять ее.

– Пятьдесят тысяч, – не моргнув, произнес Саша. Пальцы невольно разжались, когда я представила такие деньги.

Так, в ход пошли серьезные суммы, явно превосходящие рамки благотворительной научной программы. Ребята играют какую-то свою игру.

– Я не расслышала, как называется ваша компания?

– «Интеллиджент сервис груп». Боюсь, оно вам ни о чем не скажет.

– Кто является учредителем?

– Крупные российские бизнесмены, связанные с нефтяным производством.

– Зачем нефтяникам понадобился какой-то древний Камень?

– Как вы относитесь к сумме в семьдесят тысяч?

Замечательный способ не отвечать на вопрос.

– К таким суммам я никак не отношусь и относиться не собираюсь.

– Восемьдесят.

Так он и до сотни доберется!.. Только чем выше называемая сумма, тем круче риск, о котором заикался Александр. Мне хватило Крита и Швейцарии. До сих пор коленки дрожат. Больше ничего не хочу… Но, черт возьми, вот какая штука! Кажется, эти люди знают о таинственном Камне больше, чем археолог Эрикссон.

Эффектным жестом парень вытащил из внутреннего кармана пачку «Парламента», вытряхнул сигарету и вставил в рот.

– У нас не курят, – предупредила я.

Парень скривил уголок рта в усмешке и, демонстративно щелкнув зажигалкой, раскурил сигарету. Табачный дым добрался до меня, попал в легкие и заставил закашляться.

– Пожалуй, мне пора, – сказала я, постучав себя по груди и с неприязнью глядя на раздражающий желтый галстук Саши. Очень хотелось содрать эту пакость с его шеи и потоптать. – Здесь скоро стены рухнут от гигантских сумм, которые вы называете.

И тогда заговорил седой мужчина со стальным взглядом. Пришло его время.

– Вы, Алена Игоревна, интересовались судьбой своих родителей, – произнес он низким хрипловатым голосом. – Наводили справки, делали запросы…

Мне под диафрагму словно гребень стальных иголок вогнали. В горле вдруг пересохло, а на висках проступил пот.

– Извините? – с трудом произнесла я.

– Мы слышали, что вы ищете информацию о своих родителях…

Комната и шкафы с книгами поплыли перед глазами.

Когда мне было семь лет, мои родители погибли при взрыве бомбы на аэровокзале в Аммане в тысяча девятьсот восемьдесят пятом году. Отец работал корреспондентом в газете «Известия», мать – переводчицей при советских делегациях. Обычно они бывали за границей порознь. Мама тусовалась на элитных европейских форумах и конференциях, отец влезал во все дыры и горячие точки, которые только появлялись на земном шаре. Но так случилось, что в Аммане они оказались вместе. Единственный раз.

Отец улетел в Африку – в пекло очередного конфликта. Самолет захватили исламисты. Они заставили пилотов приземлить машину в столице Иордании. Шли долгие переговоры. Мать следила за их ходом по телевизору, затем не выдержала и отправилась туда. Когда пассажиров самолета все-таки освободили, казалось, что все закончилось. Ольга Баль встретила мужа, измотанный, но довольный Игорь Баль обнял жену. А потом один из переодетых террористов взорвал рядом бомбу…

Так звучала история, которую рассказала моя бабушка. Но три месяца назад я неожиданно услышала имена родителей из уст человека, который работал в составе специального отдела ЦРУ «Мгла» и выполнял в нем самые грязные поручения. Человек этот, Джон Бейкер, был не в себе. К нему возвращались прошлые воспоминания, и он пересказывал их окружающим, не сознавая того. Так вот, среди прочего он упомянул о непонятном участии спецотдела в судьбе моих родителей. Говорил о каком-то море, островах, лодках, гибели корабля «Бельмонд»… После этого Бейкер умер, я не успела вытрясти из него всю информацию.

Что он имел в виду? Когда происходили события? Почему Бейкер упомянул, что мои родители находились на корабле «Бельмонд»? Я всегда полагала, что единственное место, где мать и отец встречались за границей, был тот злополучный аэровокзал в Аммане.

Два раза я уже сталкивалась со спецотделом ЦРУ «Мгла». Кое-что знаю о них, об их методах работы… Упаси бог когда-нибудь снова пересечься с ними. Поэтому и мучил меня вопрос: «Что было нужно коварному и жестокому спецотделу от Игоря и Ольги Баль?»

Ту последнюю информацию я получила в начале лета. Обрывки фраз умиравшего Бейкера не давали покоя все три месяца. Я перекопала кипы газет с сообщениями о трагедии, перелопатила архивы «Известий», добралась даже до запасников Гостелерадио СССР. Не узнала ничего нового. Искала также упоминания о корабле «Бельмонд», который, по словам Бейкера, постигла ужасная катастрофа. Но все было напрасно! Никаких следов таинственного судна…

– Что вам известно о моих родителях? – тихо спросила я.

– Ничего, – спокойно ответил седовласый Глеб Кириллович. – Но мы знаем людей, которые могут владеть информацией.

Он подцепил меня на крючок. Чего не сделали деньги, то оказалось под силу простым словам. «Мы знаем людей, которые могут владеть информацией…» Самое главное – в этой фразе нет ничего определенного, а я уже трепыхаюсь в их руках!

Парень в желтом галстуке по имени Саша, похоже, понял, что я заглотила крючок. Нахально улыбнулся и намеренно выпустил струю вонючего дыма мне в лицо. Я снова закашлялась.

– Да, мы знаем, кто слышал про твоих предков! – произнес он.

Ноги распрямились сами.

Схватила его за отвороты модельного пиджака и припечатала к двери. Выхватила сигарету, запихнула ему в рот дымящимся концом, а в довершение – заткнула пасть противным желтым галстуком, как кляпом. Парень сдавленно мычал, отдирал мои руки от лацканов и изумленно убеждался, что все бесполезно. Скалолазные объятия такие же прочные, как слесарные тиски.

– Очень не хочется снова влезать в чьи-то игры! – выдавила я сквозь зубы. – И мне не нравится грязный шантаж информацией о моих умерших родителях. Если вы меня обманете, то клянусь…

Продолжая держать «Сашу», повернула голову и столкнулась с насмешливым взглядом седовласого.

– Да, – произнес он, улыбаясь одной стороной рта. Вторая – действительно парализована. – Поначалу мы сомневались. Но теперь убедились, что вы – та самая Скалолазка, о которой ходят легенды.

Я отпустила пижона в модельном костюме. Он свалился к моим ногам. Выплюнул конец галстука и, заливаясь кашлем, изрыгнул комки табака вперемешку со слюной. Изо рта шел дым, словно парень поцеловался со Змеем Горынычем.

– Вам нужно поторопиться, – сказал Глеб Кириллович, перестав улыбаться. – Отправляйтесь завтра же. В Шереметьево-2 уже заказан авиабилет на ваше имя. Утром встретитесь… с Сашей. Он устроит все необходимые визы и передаст деньги.

– Почему я должна торопиться?

– Мы не можем сказать.

Я проскрежетала зубами. Излишняя таинственность меня нервирует.

– Куда же я лечу?

– В Лондон. В Британском музее хранится болотная мумия под названием Хромоногий Ульрих. Существует версия, что она каким-то образом связана с обнаруженным викингом.

– Когда я получу информацию о своих родителях?

– Всему свое время. Когда добьетесь первых успехов, тогда, может быть…

Саша поднялся с пола. В глазах затаилась злость. Если бы не Глеб Кириллович, наверняка набросился бы на меня!.. Хотя нет. Мерзавцы с такой улыбкой относятся к родовому виду подлецов. Они не кидаются на тебя, ослепленные гневом. Поджидают удобного случая, встают за спиной и бьют исподтишка. Приятная завтра будет с ним встреча в Шереметьево.

– Уходите, – глухо сказала я.

Молодой человек по имени Саша попятился, не спуская с меня глаз, исчез за дверью. Глеб Кириллович ненадолго задержался. Его тяжелый взгляд давил, словно бетонная плита.

– Не делайте глупостей, – произнес он. – Вы – такая молодая, красивая, талантливая… А мир просто кишит неприятностями – отказавшие тормоза, вода, попавшая в авиационный керосин, дряхлая опора перегруженного здания… Будет очень печально, если с вами что-то случится. Так что, повторяю, постарайтесь обойтись без глупостей.

– Вы мне угрожаете? – опешила я.

– Нет. Просто желаю счастливого пути.

Он ушел. Некоторое время я смотрела на облупившуюся краску дверного полотна…

У людей по-разному складываются отношения с родителями. Кто-то их любит, лелеет, почитает, ухаживает за стариками. Кто-то ругается вдрызг, уходит из дома… А у меня не было родителей. У меня их отняли. Один человек однажды решил соединить два провода в своем чемоданчике и вырвал из жизни семилетней девочки ее маму и папу.

Я думаю, что лишилась многого. Даже те, кто, повзрослев, ушли из отчего дома, хлопнув на прощание дверью, – получили больше, чем я. У меня отняли лучшие годы. Отняли чувства тех лет, которые должны остаться в памяти на всю жизнь. Можно сказать, что отняли нормальное человеческое детство.

Мне не хватало тепла матери. Раньше я часто видела маму во сне. Безликий образ. Черты ее лица стерлись из моей памяти после того, как я увидела два заколоченных гроба. Но я знала, что это – мама, обнимала ее. Душа наполнялась сладостной верой, что она жива, реальна, что я могу пощупать ее мягкий свитер, уловить аромат духов, услышать голос… И только проснувшись, я понимала, что мамы нет. Она мертва, Вот уже много лет…

До десяти лет тот сон посещал меня каждую ночь. Потом – куда реже. Сейчас вовсе не приходит… Медики говорят, что число сновидений с возрастом уменьшается в несколько раз. Они подготавливают нервную систему детей и подростков к вступлению во взрослую жизнь, служат своеобразным тренажером. Взрослым же сновидения не требуются. Поэтому теперь я и не вижу маму.

Но иногда по утрам моя подушка бывает мокрой от слез, а душа разрывается от непонятной тоски.