Читать книгу Счастливый билет. Моя настоящая жизнь. Том 2 - Олег Табаков - Страница 7

Одна из несомненных моих радостей – спектакль «Затоваренная бочкотара» по повести Василия Аксенова. Я читал это пронзительное произведение моим первым ученикам, намереваясь инсценировать и ставить его еще в семьдесят восьмом! Но нет, тогда этого не случилось.

Для меня «Затоваренная бочкотара» является венцом творения Василия Павловича Аксенова. Повесть была написана не в том жанре, который массово воспроизводился тогда в российской культуре. Это был жанр Гоголя, Булгакова, Сухово-Кобылина, воплощающий то, что я для себя называю правдоподобием невероятного.

Меня всегда, что называется, доставали «складки», пирамиды из слов, выстроенные Василием Павловичем, его смелое словоткачество, совершенно непереводимое на другой язык. Будучи переведенными, творения Аксенова теряют смысл; утрачивается ощущение огромности таланта русского писателя.

«Затоваренная бочкотара» была одной из первых постановок ныне очень известного солидного московского режиссера и педагога Евгения Каменьковича. Спектакль выпускался в Подвале дважды. Первый раз – в 1989 году. Он был очень дорог мне работами Саши Марина, Ани Гуляренко, Игоря Нефедова, Андрея Смолякова, Дуси Германовой, Саши Мохова, Нади Тимохиной. Однажды крошечную роль старика с завязанным пальцем сыграл и Володя Машков. Все они так часто радовали мое сердце талантом, что я любил этот спектакль, может быть, даже больше остальных.

Второй раз «Затоваренная бочкотара» вернулась в наш репертуар уже в 2007 году. Я предложил Жене Каменьковичу возродить спектакль, но уже с молодыми артистами подвального театра. Тогда заблистали и Луиза Хуснутдинова, и Алена Лаптева, и Аркадий Киселев, и Евгений Миллер, и Александр Фисенко, и другие ребята. И только Дуся Германова в роли лаборанта Степаниды Ефимовны осталась из редакции 1989 года.

Саша Марин играл в ранней редакции «Бочкотары» Володю Телескопова. Он приехал поступать в ГИТИС из Воронежа. Остриженный «под горшок», недолеток-стригунок, видимо, сильно робел и поэтому появился передо мной вместе с отцом.

На протяжении всей своей студенческой и актерской жизни в Подвале Саша вообще все делал по максимуму: учился, играл, любил, ставил спектакли…

Учился взахлеб, как учатся талантливые русские мальчики, приезжающие из провинции в столицу. А на сегодня он, пожалуй, едва ли не единственный из моих учеников, которого можно назвать по-настоящему интеллигентным человеком. Но слагаемые этого наличествовали в нем и ранее. Саша всегда был удивительным рыцарем по отношению к женщинам. Я помню, как он, борец за права человека, вдруг упал в обморок, защищая свою любимую от несправедливых, как ему казалось, обвинений начальника. Это ж надо додуматься, чтобы в восьмидесятых годах XX века вполне здоровый и выносливый молодой человек неполных двадцати лет на самом деле потерял сознание от захлестнувших его чувств! Но это было прекрасно до такой степени, что в результате я пощадил виновницу происшествия, которую защищал Саша. Безусловно, эта самая виновница заслуживала такого поклонения, и к тому же она, ныне проживающая на берегах Гвадалквивира, происходила из моего родного города Саратова.

Как всякий по-настоящему одаренный человек, Марин пытается пробовать себя не только в актерстве, но и в режиссуре, и в литераторстве – сам пишет инсценировки произведений, которые ставит. Так было с произведениями сначала Полякова и Замятина, а спустя время – Достоевского и Гофмана.

Жизнь распорядилась так, что Саше пришлось осесть в Канаде. Стремление выполнить взятые на себя обязательства главы достаточно большой по советским стандартам семьи и привели его в эту далекую страну. Вначале он, по моей рекомендации, работал на театральном факультете университета – столь хорошо и серьезно, что ему стали предлагать делать постановки в театрах, а затем он организовал и собственное театральное дело. Сейчас Марин – художественный руководитель одного из самых ярких театральных коллективов Канады под названием Théâtre Deuxième Réalité («Театр “Вторая реальность”»). Как режиссера его узнали и Америка, и Япония, и многие другие страны. Помимо этого, Марин занимается преподавательской деятельностью одновременно в нескольких вузах США и Канады.

Последние лет пятнадцать мы снова работаем вместе: Марин преподает в летней театральной школе Школы-студии МХАТ в городе Кэмбридже, и, к моему удовлетворению, делает это опять-таки увлеченно, не изменяя себе.

В Театре на Чаплыгина Саша поставил несколько очень разных спектаклей: «Миф о Дон Жуане» по мотивам пьесы Мольера, «Сублимацию любви» по пьесе Бенедетти, «Идиота» по собственной инсценировке романа Достоевского, спектакль по произведению Гофмана «Коппелия» под названием «Песочный человек», «Провинциальные анекдоты» Вампилова, «Аркадию» Тома Стоппарда.

Попытка моих учеников совершать самостоятельные шаги в режиссуре мною всегда приветствуется. Молодым актерам я говорю: «Давайте, пробуйте, действуйте сами, я вас, что называется, прикрою». У кого-то из них получается сразу, у кого-то нет, но мне-το прежде всего дорого их желание работать, думать о большом, общем деле.

Свой режиссерский дебют в Подвале, адаптацию мольеровского «Дон Жуана», Саша Марин назвал «Миф о Дон Жуане». Постановка была авангардной. Дон Жуан – Володя Машков – был усажен режиссером в инвалидное кресло. Свой бренный жизненный путь великий любовник заканчивал, вконец изъездившись в инвалидном кресле по сцене. Судьба спектакля сложилась довольно тяжело. Увидев, как «Дон Жуана» покидает большое количество зрителей, я снял его с репертуара.

Последней по времени работой Саши в Подвале, увидевшей свет в 2012 году, является спектакль «Брак 2.0» сразу по нескольким произведениям А.П. Чехова.

Радует, что по прошествии времени Марин остался таким же цельным и таким же влюбленным в свою профессию. Я вижу, как он по-прежнему верен избранной эстетике живого, настоящего театра, где главным выразительным средством является актер, воспроизводящий на сцене живую жизнь человеческого духа.

Сейчас Саше за пятьдесят. Думаю, что впереди у него длинный-длинный ряд дней, полных его любви к театру, если вольно перефразировать слова Тузенбаха…