Читать книгу Штрафбат в космосе. С Великой Отечественной – на Звездные войны - Олег Таругин - Страница 5

Прошлое, 1944 год

Колонна студебекеров не задержалась и прибыла точно к семи утра. Батальон уже стоял у дороги в полном боевом снаряжении. Крупенников скомандовал, и солдаты сноровисто погрузились в грузовики; сам комбат вместе с особистом и начштаба уселся в штабной «Виллис» с открытым верхом. Вопреки ожиданиям Крупенникова, никакой охраны для штрафников предусмотрено не было. Особист понял его мысли и усмехнулся, запрыгивая в джип с легкостью, плохо сочетавшейся с грузным телом:

– А зачем охрана? Из штрафбата не бегают. Ну, куда ты без документов и знаков различия из прифронтовой полосы денешься? Первый патруль сцапает.

– А если лесами? – спросил комбат.

– И дальше что? Всю жизнь прятаться? За побег из штрафного батальона наказание одно – расстрел. Да и свои не дадут сбежать.

– Почему не дадут? – полуобернулся майор к особисту.

– А это уже моя новация. Подразделение, в котором случается ЧП, ставится на самый опасный участок. Если в атаку, то первыми, на пулеметы или под танки…

– Своеобразная децимация…

Лаптев индифферентно разглядывал лес, мимо которого проезжали, старательно делая вид, что разговор его нисколечко не интересует.

– Майор, а тебе не кажется, что командир батальона должен в бою решать, какое подразделение и где будет драться? – Крупенников впервые назвал особиста на «ты». А чего, собственно, бояться? В одном чине ходят…

– Майор, ты того, не залупайся, – негромко сказал, нагнувшись к комбату, Харченко. – Задачи у нас разные, но выполнять мы их должны сообща.

– Задача у нас одинаковая. Выиграть войну с наибольшим эффектом и с наименьшими потерями, майор.

– Ничего ты, Крупенников, так и не понял! – раздраженно отмахнулся особист, откидываясь на спинку сиденья. И замолчал – то ли оттого, что не хотел дальше продолжать разговор, то ли дорога пошла ухабистая. «Виллис» трясло так, что пассажиры подпрыгивали на креслах, ежесекундно хватаясь за поручни и борта кузова. Была б над головой твердая крыша – шишек бы набили о-го-го сколько…

В конце концов, Крупенников не выдержал и рявкнул на водителя:

– Да поосторожнее ты! Не картошку везешь!

Тот втянул голову в плечи и постарался ехать аккуратнее, однако помогло это не шибко – дорога была в хлам разбита танками, саушками и арттягачами еще во время наступления. Проселок дорожники ремонтировать не собирались – людей не хватало даже на ремонт главных дорог. Тряска стала меньше лишь тогда, когда колонна свернула на укатанную лесную дорогу. Правда, пыли меньше не стало. Зато тенечек… Хорошо!

Кое-как устроившись на трясучем сиденье, Крупенников погрузился в размышления над заданием фронта. Батальону предстояло ночью сменить гвардейскую пехоту и за час до рассвета ударить без артподготовки по позициям немцев. По данным разведки, у немцев было три линии траншей, и батальону необходимо было пробить все три и закрепиться. Лишь после этого в прорыв должны были пойти танки с десантом. Затем батальону ставилась задача идти вслед за танками, добивая уцелевших фрицев и зачищая захваченные позиции. Хорошо, что перед ними стояли не эсэсовцы, а пехота третьего формирования, фактически – необученные призывники. Причина была, в общем, понятна: немцы спешно пытались заткнуть огромную дыру, образовавшуюся после гибели в белорусских болотах группы армий «Центр». Затыкали всем, что попадется, – полевыми дивизиями люфтваффе, девятисотыми штрафдивизиями, пятисотыми штрафбатальонами, тыловиками и зенитчиками, спешно перебрасываемыми даже из Франции. Но стальные клинья советских танковых армий рвали любую оборону фрицев, и на острие одного из таких ударов оказался штрафной батальон майора Крупенникова. Комбату вдруг вспомнилось старинное слово – «Чекан». Откуда оно взялось?

Внезапно сердце майора забилось часто-часто, потом вдруг замерло, пропустив такт, потом снова застучало по клетке из ребер. Быстро-быстро так застучало. Мир неожиданно замер, застыл на долю секунды. Замер водитель «Виллиса», закусив нижнюю губу, замерли листья на деревьях, замерла пыль в воздухе, замер, словно внезапно загустев, сам воздух. Затем краски исчезли, и все стало черно-белым. Странное чувство нереальности происходящего на мгновение охватило майора, но через секунду все прошло. Вернулись краски, звуки, запахи, ровно забилось сердце. Майор даже не успел испугаться.

Осталась лишь некая необъяснимая нереальность происходящего, и Крупенникову вдруг подумалось, что это не он. Как будто бы он настоящий глядит на себя со стороны, словно смотрит про себя кино или читает книгу. Причем фильм еще снимается, а книга еще пишется. Прямо здесь снимается и прямо здесь пишется.

Эти странные и даже откровенно-пугающие мысли были прерваны внезапным и вполне реальным разрывом. Впередиидущий студебекер внезапно вспух огненным шаром и опрокинулся набок, разлетаясь по обочинам пылающими обломками кузова и кабины.

Водитель «Виллиса» резко ударил по тормозам, и Крупенников вмазался носом в лобовое стекло. После чего немедленно выпрыгнул из машины.

– Немцы! Немцы! – бойцы штрафбата стали выпрыгивать из грузовиков, беспорядочно паля в окружающий дорогу лес.

В ответ из леса ударил еще один орудийный выстрел. И вспыхнул рвущимся бензиновым пламенем, развернувшись поперек дороги, еще один грузовик.

– Танки! – заорал пробегающий мимо Крупенникова боец. И впрямь из кустов, с хрустом сминая подлесок бронированным лбом и облепленными глиной узкими гусеницами, высунулся угловатый корпус «четверки». Похоже, всего одной… твари бронированной. Длинный хищный ствол семидесятипятимиллиметровой пушки, увенчанный ажурным грибом пламегасителя, уже выцеливал новую цель – всех делов-то панцерманам чуток башню довернуть – и ага…

– Пэтээрщики! Пэтээрщики! Валите эту суку! – стирая кровь, стекающую из разбитого носа, закричал Крупенников.

Но «эта сука», разумеется, оказалась плотно прикрыта пехотой.

И в лоб атакующим штрафникам ударили два пулемета «МГ» и винтовки…