Читать книгу Операция «Царский ковчег». Трилогия. Книга 2. Символ веры - Олег Васильевич Филатов - Страница 6

События же разворачивались своим чередом. СССР проводил работу, направленную на поиск возможных союзников среди стран Европы. Ещё в январе 1936 года заместитель Наркомвоенмора и начальник вооружения РККА Тухачевский, в обязанности которого входили задачи по решению проблем, связанных с развитием вооружений и работой военной промышленности, приехал, в качестве сопровождающего наркома Наркомата по иностранным делам Литвинова на похороны английского короля Георга V. К тому времени, многие в германском МИДе преувеличивали роль Тухачевского, и приписывали ему обязанности, связанные с решением задач стратегического планирования. На самом деле это было не так. На несколько часов Тухачевский остановился в Берлине, что дало немецкой разведке возможность при случае, скомпрометировать его в глазах Сталина. В это же время, догоняя Литвинова с Тухачевским, Уборевич посетил Германию. В немецком МИДе знали, что Уборевич встречался с помощником немецкого военного атташе в Польше Мейером Кинцелем. В беседе с ним, он подчеркнул своё желание встретиться с авторитетным германским военным. Исходя из этого, в германском МИДе сделали вывод, что СССР не покинула мысль о сотрудничестве РККА и Рейхсвера. После ввода немецких войск в Рейнскую зону, французский парламент ратифицировал 12 марта франко-советский пакт. В тоже время МИД СССР 19 марта отметил, что «вопрос требует специального изучения». Так, Молотов ответил французскому журналисту, главному редактору газеты «Le Temps» («Лё Там» – «Время»), господину Шастенэ. Алексис понимал, что все вопросы в СССР по налаживанию военного сотрудничества с Францией были переложены на командующего РККА. Этим пришлось заняться военным специалистам. В это же время Тухачевский получил приглашение генерала Гамелена посетить Париж. По итогам визита в Париж, стало ясно, что Тухачевский противник Германии и, что он не скрывает, что видит угрозу со стороны Германии, и поэтому уделяет особое внимание тому, как развивается Рейхсвер. Всё это стало известно из донесений дипломатических представительств в Париже и Лондоне, а также и то, что Тухачевский произвёл благоприятное впечатление на тех, кто стремился к франко-советскому сотрудничеству. Тухачевский же в ходе визита посетил военный объект и имел длительную беседу с генералом Гамеленом по вопросам технического оснащения двух армий. Высказывания, фразы, замечания трактовались газетами превратно. И вдруг Молотов дезавуировал усилия Тухачевского и Литвинова к сближению с демократическими странами Европы, дав интервью главному редактору французской газете «Le Temps» («Время»). Сталин, и это стало понятно из заявления Молотова, стремится к улучшению отношений с гитлеровской Германией. Что вызвало сомнение в искренности советской политики в вопросе, касающегося совместного выступления с Францией против фашистской агрессии. Алексису было также непонятно, что это за жесты со стороны Сталина. Однако, Тухачевский, как сообщала дипмиссия Германии в Париже, несмотря на явную вражду Сталина к нему, был всё-таки отпущен вместе с Якиром, по приглашению Франции, на манёвры, в период с 19 августа по 2 сентября. Было удивительно, что ни в одном из западных средств массовой информации, ни что очень странно, в СССР, вообще не прошло никаких сообщений на эту тему. Что происходит? Этот вопрос не давал покоя Алексису. Что же делать? Что ждёт всех? Из донесений и ориентировок, поступавших в МИД, было известно, что Якира сопровождали во Францию военно-воздушный атташе, а также один из руководителей ВВС РККА комкор Хрипин. Военная делегация присутствовала в районах Меца, Нанси, Труа, Тура. Кроме того, они побывали на авиационных манёврах и учениях ПВО в районе Буржа. Из информации, полученной из Франции, был сделан вывод, что то, что Якир увидел на танковых учениях на линии Мажино, не вызвало у него восторга. В день отъезда Якир, отложив в сторону дипломатические любезности, и, обращаясь к своим французским коллегам, генералам Гамелену и Вейгану и министру авиации Франции Коту, сказал:

– При теперешнем положении в Европе сотрудничество наших двух армий, без каких-либо агрессивных намерений против кого бы то ни было, может явиться крайне важным фактором безопасности и мира». Советская пресса передала речь Якира, смягчив её словами о положении в Европе, а тезис о сотрудничестве двух армий, был заменён общим положением о дружеских отношениях. После визита Якира, французы в сентябре 1936 года уполномочили свой Генштаб провести подготовительные обсуждения. Подготовка велась в строгой секретности. Глава Правительства Народного фронта Л. Блюм собирался поставить переговоры под свой контроль, поскольку Деладье, как военный министр со своими советниками был против обустройства нормальных отношений с СССР в военной области. В это же время в СССР победила антифашистская линия Литвинова – Тухачевского – Якира и получила поддержку в Политбюро. Политбюро 20 сентября 1936 года одобрило план создания системы коллективной безопасности. Якир был назначен членом Военного Совета Наркомата обороны СССР, хотя, начиная с 1934 года, Ворошилов препятствовал этому. Процесс укрепления антифашистской линии во внешней политике совпал с сопротивлением развёртыванию террора в партии, оказанным Сталину некоторыми членами Политбюро при поддержке части членов ЦК. Вскоре разразилась гражданская война в Испании. Осенью 1936 года было принято решение о выступлении на стороне испанских антифашистов, которые боролись с генералом Франко. Итак, события развивались по нарастающей. В начале сентября 1936 года в СССР прибыли делегации военных представителей из Франции, во главе с генералом Швейсгутом, делегацию из Англии возглавлял генерал Уэйвелл, а также из Чехословакии. Они были приглашены на манёвры Белорусского военного округа. На манёврах, которыми командовал Уборевич, были показаны действия ВДВ. Однако после поездки генерал Швейсгут дал отрицательную оценку в своём отчёте об этих манёврах. Он отметил, что СССР делает ставку на войну между Францией и Германией. К мнению Швейгуста присоединился Деладье, и эта позиция стала официальной позицией Франции. В связи с этим позиция советских военных, которые так ратовали за сотрудничество с Францией, ослабли.

Алексис удивлялся: «О чём они думают? Ведь скоро война». И в это же время Шахт – промышленник, заявил А. Гитлеру, что Германская экономика будет готова к войне в течение 4 лет.

В эти же дни в связи с приездом в Берлин министра иностранных дел Италии Чиано, в МИДе возник небольшой переполох, который, впрочем, продолжался не долго.

Работы у Алексиса было много, но он всё-таки выбрал время и посетил знакомых Львовой в Берлине. Оказалось, что они знают друг друга, но ему о своей дружбе со Львовой никогда не говорили. В этом ничего не было странного. Одной из знакомых Львовой оказалась всё та же Ольга Чехова. Сама она имела просторную квартиру в доме №21 по Берхтесгаденерштрассе в Берлин-Шёнеберге.

Он пришёл в её салон, до прихода гостей, и передал ей поклон от Натали Львовой. Чехова нисколько не удивилась и сказала:

– Спасибо, Алексис. Как она? Мы с ней давно не виделись, дела, знаете ли.

– Да, госпожа Чехова, знаю.

– Да, кстати, я думаю, что я смогу Вам помогать в меру своих слабых женских сил. Алексис, Вы, наверное, знаете, что Натали близко знакома с Виттельсбахами, бывшими руководителями Баварии, а также Лейхтенбергскими, хотя они и не у власти, но имеют влияние. Так, вот Алексис, обращайтесь, если, что нужно, но я хочу Вас предупредить, что тут в Ваши отношения с Натали, могут вмешаться наши эмигранты во главе с генералом В. В. Бискупским. Вы, не знакомы? Я Вас как-нибудь познакомлю. Дело в том, что Гитлерхочет их всех объединить, и на роль руководителя прочат Бискупского. Да, чуть не забыла. Вы, наверное, в курсе, что генерал Людендорф, тот самый Людендорф, который с 1916 по 1918 годы был 1-м генерал-квартирмейстером немецкой армией, в купе с адмиралом Редером, и промышленниками, помогали Адольфу.

– Кто? Редер?

– Я Вам дам по нему информацию Алексис. Не удивляйтесь.

Услышав это из её уст, он понял, что она, предприимчивый, энергичный, и очень информированный человек. Поблагодарив Чехову за тёплый приём, откланявшись, он уехал.