Читать книгу Театр теней - Олег Якубов - Страница 5

Машина такси довольно медленно пробиралась по тропам каменных джунглей, на выезде из города были дорожные пробки. Транспортные пробки в крупных мегаполисах были подобны тромбам, возникающих в кровеносных сосудах. Пробки закупоривали движение всего транспорта, заставляя весь город остановиться. От них не было лекарства, даже несмотря на то, что в городе строились новые развязки, дороги, расширялись проезжие части, избавления от данного урбанистического бича не существовало. Конечно, на некоторых участках становилось передвигаться гораздо легче, однако центральных улиц, проспектов, где движение было особенно интенсивным, такие строительные нововведения не касались. Горожане шутили, говоря, что проблема пробок решится только тогда, когда в городе появится воздушный, летательный транспорт.

Но, несмотря на сложности, возникшие в дороге, машина отвезла меня в назначенное место. Обстановка не предвещала к началу какого-либо действа, предо мной раскинулось обширное голое, абсолютно безлюдное поле. Расплатившись с машиной, я направился в поле, где по идеи должно было, состоятся представление театра. Афиша театра предлагала именно это место для представления, ошибки быть не могло, я слишком хорошо знал свой город и его окрестности.

Обширный туман заполнил все поле, не видно было ничего в радиусе десяти метров. Меня это не останавливало, больно сильно было во мне желание посетить таинственный театр. Я и продолжил свой путь в поисках сцены или некоего помещения, подходящего для данного культурного действия, где меня ожидал «Театр теней». Туман, звездное небо и в моей голове крепко засела Первая песнь Ада, о которой я ненароком вспомнил» Божественной комедии» Дантэ Алигьери:

«Земную жизнь, пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу, утратив правый путь во тьме долины»!

– «Может моя жизнь также преодолела экватор и меня ожидает путешествие в преисподнюю?» – думал я, заходя все глубже в густой туман.

Опустившийся туман был очень холодным, несмотря на летнюю ночь. Я не пожалел, что одел костюм. Двигаясь практически на ощупь, туман стал, еще густея, я набрел на некий колодец в поле. Кольцо колодца было выложено из отесанного камня. Колодец в моем представлении был своего рода неким миражом, возникшем из ниоткуда, перед глазами путника в пустыне и колодец, которого любой путник в пустыне жаждет более всего. Увидев колодец меня, охватил некий первобытный страх, я боялся подойти к нему ближе, мне казалось, что из него сейчас вылезет НЕЧТО и утащит меня в пучину темного колодца. Но совладав с собой, все же приблизился к нему. По мере приближения к этому странному объекту, страх сменился на иное ощущение – «дежавю».

– «В моей жизни был похожий случай, где также ночью я брел в поле и нашел там колодец?» – думал я, приближаясь с каждым шагом ближе к таинственному источнику воды, жизни.

Этот колодец, откуда-то из детства, мне необходимо вспомнить откуда. Подойдя к колодцу на расстояние протянутой руки и рассмотрев его вблизи, я узнал его – это был именно тот самый колодец из моего детства, из яблочного сада. И в тот же миг мне вспомнилась история из детства, которую я уже поспешил забыть и до сегодняшнего вечера не вспоминал.

Это было когда мы с Анастасией, очередной раз играли в яблочном саду. У Анастасии был плюшевый медведь, с которым она не расставалась. В какой-то момент детской беготни и озорства, медведь вывалился у нее из рук и упал в колодец. Слезы Анастасии превратили прекрасный летний солнечный день в сущий кошмар. Я попытался ей помочь и заодно попытался достать любимую игрушку своей подруги, но как бы я не старался ничего не получалось. Однако мои безрезультатные потуги не дали никакого результата, медведь утонул, а ведро на цепи, которым я осуществлял свои попытки извлечь виновника детского скандала, не опускала ниже положенного гидродинамикой уровня. И вот совершенно неожиданно, Анастасия перестала лить слезы, она подошла ко мне, в этот момент я все еще занимался спасением игрушки, и обняла меня за плечи, обхватив меня сзади. Ощутив прикосновение ее маленьких, детских рук на своих плечах из моих рук выпала рукоятка колодца, вращая которую, я выуживал медведя, манипулируя ведром на цепи.

– Я попрошу родителей купить мне новую игрушку, когда мы поедим в город. – улыбнувшись сказала она, поцеловав меня в щеку.

На этом попытки спасения были тут же окончены. Ее объятия, ее поцелуй был не по-детски серьезен, вспыльчив, не обдуман. Он словно порыв ветра сорвал с меня воображаемую шляпу. Онемев, оцепенев я стоял, пораженный молнией, внезапным водопадом первой любви, который упал с большой высоты на мою глупую, неуверенную голову. Она же увидав меня такого странного, глупокого, рассеянного, засмеявшись, покраснев, убежала. С того момента мы еще долго обходили друг друга стороной. – «Ох, уж эта юношеская любовь!» – твердил сама себе, каждый раз вспоминая этот момент из своего детства.

Переборов страх, я подошел к колодцу в плотную и посмотрел в бездонное пространство. Смотрю в колодец, и меня охватывает желание прыгнуть в него, это желание сравнимо желанию самоубийства. Страх заволакивал меня, словно паук свою жертву в паутину.

– «Интересно, когда Алиса стояла у кроличьей норы, у ее было такой же страх или же она, как бравый десантник сигает из самолета в неизвестность?» – задавался я вопросом.

Несколько минут стоя зачарованным у колодца, я предвкушал следующие событие, которое, как мне казалось, должно случиться в ближайшие минуты. И как ни странно, моя интуиция меня не подвела, вдруг мне прямо в глаза начал светить гигантский прожектор. Сегодняшний вечер был вечером интуиций и жизненных повторений.

Укрывая рукой глаза от яркого света, я отошел от колодца и начал двигаться в сторону прожектора. С момента как прожектор озарил поле своим светом, по неизвестной причине туман исчез. Статично светивший прожектор вдруг начал двигаться, освещая все вокруг до тех пока из ниоткуда не появился огромных размеров шатер. Похожий шатер я видел в детстве, когда родители водили меня на представление цирка шапито. Шатер опирается на четырех опорах, расставленных по кругу. Сам шатер украшен цветами радуги, которые переливающее освещаются неоновой подсветкой. Направляясь к входу в шатер, я ненароком обернулся и увидел, что колодец исчез. Вот так просто, будто мираж его более не было в моем поле зрения.

– «Может это и был мираж?» – подумал я, осторожно шаг за шагом направляясь к источнику света и веселья.

У входа в шатер стояли три человеческие фигуры. Одна посередине напротив входа и две фигуры позади ее, они совершали некое телодвижение, но я не мог разглядеть, что именно они делают. Подойдя поближе, мои глаза сумели разглядеть, как выглядят таинственные фигуры.

Та, что по центру был высокорослый мужчина, он был одет в черный, как уголь, фрак с огромным цилиндром на голове, от лакированных, блестящих туфлей его до вершины шляпы-цилиндра было наверняка метра два с половиной. Лицо его было бледное, даже можно сказать белое, сверкающие глаза темного цвета, длинный нос практически был на уровне небольшого рта, из-под носа, заостренно торчали длинные усы, которые были в моде полвека назад. Наверняка этот человек был неким конферансье театра, уж больно походил на него, а интуиция также говорила мне о его статусе, а ей в сегодняшний вечер мне не доверять не приходилось. Две другие фигуры были полуобнаженные, крепкого телосложения жонглеры, выполнявшие умопомрачительные трюки со сверкающими в темноте ночи топорами.

Увидав меня, нечеловеческих размеров человек, направился в мою сторону и улыбнулся, тут я увидал, что его маленький рот, может во время улыбки растягиваться до невообразимых размеров и посередине рта у него блестел металлический зуб.

– Добрый вечер, молодой человек! – поприветствовал меня он, даже произнося эту фразу, его натянутая улыбка не сходила с лица.

– Добрый! – ответил ему я, доставая билет из внутреннего кармана пиджака.

– По всей видимости, вы Виктор!? – не сомневающимся тоном, спросил человек.

Я, кивнув головой, показал билет.

– Замечательно, мы вас ожидали! Очень долго ждали Ваше появление! Я конферансье этого вечера! – сняв шляпу и обнажив лысую, шарообразную голову, представился этот гуманоидоподобный человек, именно таким я его представил себе после того, как он обнажил голову.

– Я не опоздал, надеюсь? Я слегка заблудился в здешнем тумане. – пытаясь оправдать опоздание, спросил я.

– О нет! Вы сегодня главный гость сегодняшнего вечера! Здешний туман и правда живет своей собственной, одинокой жизнью. Порой туман, окутывая человека, пытается проникнуть в его голову и тем самым возбудить в нем страхи, переживания, обиды человека. Но летний туман наиболее предрасположен к обману, он может создавать иллюзии, обманув взгляд людской, внушить то, с чем в обычных условиях никогда бы не согласился! – мистическим голосом повествовал он.

– Вы хотите сказать, что туман живет своей собственной, разумной жизнью? – спросил я.

– Не только живет, у него есть еще и свои цели в этом мире, например, обмануть человека, хотя, наверное, обман свойственен всем разумным объектам природы. Как на вас, например, повлиял туман? – спросил он и мне показалось, что один глаз его заблестел ярче, чем его сосед.

– Никак, только лишь я заблудился и не смог сразу найти ваш шатер! – кривя душой, ответил я.

– Из вашего ответ можно выделить две части: первый он обманул вас, и второй он обманул меня, вашими устами!

В каждом слове этого гиганта была некая ирония ибо мне казалось, что он знает мой ответ на перед.

– Готовы ли вы подобно туману искажать сознание других людей, создавая образы, которых на самом деле нет, но перед глазами людей они есть, обманывать, создавать иллюзии, делать видимость? – спросил он с неким укором, но в то же время его вопрос вызвал у меня противоречивые чувства.

– Я никогда ничем подобным не занимался и не представляю себе, как таково происходит! Я в жизни никого не обманывал, не считая мелких недоговорок и копеечных мистификаций! – с обидой ответил я, все же мне показалось, что он пытается уличить меня во лжи.

– Вы обиделись? Уверяю вас, вам не стоит этого делать, сегодняшний вечер покажет вам настоящий обман, увидав который ваша жизнь изменится, вы иначе будете смотреть на такие вещи, как обман, ложь, фантазии и даже галлюцинации! – выставив ладони вперед, показывая жестом извинение, сказал он.

– Что вы знаете об обмане? – спросил я.

– Абсолютно все! Прочтите свой билет, что там написано.

– «Театр теней»! – не смотря в билет ответил я, будучи уверенный в правильности своего ответа.

– Да именно, теней. Ведь тени это и есть обман, обман зрения. Тень откидывает изображение предмета, хотя таковым не является. Смотря на тень, ты видишь одно, но ступив на место, где тень обнимает землю, ты обнаруживаешь, что там пустота, ничего нету. На этом представлении ты увидишь этот постулат во всей его красе. А теперь посмотри на свой билет повнимательнее! – подмигнув мне, попросил о этой услуге конферансье.

Повторно достав билет, я обнаружил, что на нем было написано переливающимся золотым цветом: «Тень отбрасывается лишь с того предмета на которое воздействует свет». Этой надписи не было, в этом мне не приходилось сомневаться, так как билет мои глаза исследовали вдоль и поперек, она появилась только что.

– «Прямо чудо, какое то! Этого не может быть. Похоже, данный субъект непревзойденный шарлатан и фокусник!» – подумал про себя.

Мне показалось, что он прочел мои мысли, потому что он слегка нахмурился, но увидев то, что об этом подумал я, он вернул на лицо свою широченную улыбку. В ответ мне пришлось вежливо одарить его своей улыбкой.

– Туман и тени они между собой связаны больше, чем вы себе можете представить. Они оба ведут свою игру в этом мире, и главная их задача обмануть, ввести в заблуждение непосвящённый взгляд человека. Человек иногда хочет увидеть НЕЧТО, то чего он объяснить не в состоянии и туман, и тени помогают ему в этом. – сказал он.

– Значит туман, из-за которого я заблудился, был своего рода некий рекламный перфоменс вашего «театра теней»? – спросил я.

– Он никак не связан. Напоминаю, туман живет своей жизнью, он не подвластен никому, но ему подвластны все. Стоит только туману запеленать твое тело, глаза, ты полностью оказываешься в его власти. Если ты захочешь что-то увидеть, то ты увидишь, а если не пожелаешь, то все пройдет стороной от тебя. – коротко ответил конферансье.

Мне показалось, что его уста солгали, но солгали настолько красиво и непринужденно, что не к чему было прокопаться и в его слова хочешь – не хочешь, поверишь.

– Я не опоздаю на представление? Возможно мне стоит пройти в помещение театра? – спросил я, пытаясь закончить беседу с конферансье-философом.

– Придя сюда, вы уже успели и опоздание больше не ваш недостаток! – загадочно ответил он.

– Я не понимаю о чем вы? – спросил твердо его я, устав от его фраз-загадок.

– Вы следили за временем? – вопросом на вопрос спросил он.

– Да, я пунктуальный человек и поэтому приехал сюда практически за час до представления! – утвердительно ответил ему я.

– А который час в данную минуту? – спросил он, словно ему известно это, но мой ответ должен был удивить меня.

Но я, увидав цепь карманных часов, которая заканчивалась в боковом кармане фрака.

– У вас есть свои часы, скажите лучше вы, который сейчас час? – теперь я ему ответил вопросом на вопрос, хотя это прозвучало довольно грубо и нетактично.

– «Пусть так, устал я уже от загадок и вопросов за этот вечер!» – подумал я, оглядываясь по сторонам.

Он, улыбнувшись и посмотрев на цепь своих часов, достал их из кармана.

– Мои часы показывают совершенно иное время, оно сильно отличается от вашего, поэтому мне нет смыла сообщать вам сколько на моих часах. – добродушным, но все же холодным голосом ответил он.

Его ответ для меня прозвучал не менее грубо и глупо, мне хотелось развернуться и покинуть общество сего странного субъекта.

– Значит и мои часы показывают время только для меня! – с обидой ответил я и взглянул на свои часы, закатав рукав пиджака, затем тут же спрятал под рукавом пиджака. Но одумавшись, вновь закатал рукав и внимательно взглянул на часы. Увидев время, которое показывал циферблат моих часов, заставил меня ужаснуться и удивиться одновременно. Часы показывали время одиннадцать часов пятьдесят пять минут, но удивило ни это, а дата, сообщавшая мне, что прошла ровно неделя.

– «Как такое возможно, мои часы, подаренные мне моими родителями на мои десять лет, ошибались, на целую неделю? Механические часы, впервые за двенадцать лет ошиблись. Последний подарок моих родителей сломался.» – подумал я.

Но это было не единственное «предательство» моих часов, они ко всему еще и остановились. Я снял часы с руки и попытался их реанимировать. Однако попытка их завести оказалась неудачна. Все это время конферансье смотрел за моими тщетными попытками воскресить механизм.

– Здесь время остановилось! – серьезным голосом сказал он.

Я промолчал.

– Уверяю тебя, ваши часы не врут. Хотя часы наверное единственный механизм способный к обману. – говорил конферансье экстравагантного вида.

– Мои часы просто сломались, не мог же я разгуливать в тумане более недели, притом, что стояло одно время суток-ночь. – убеждал я его и себя самого.

Я более не желал общаться с этим типом, так как пришел к выводу, что он либо психически болен, неадекватен либо попросту пьяный и попытался пройти мимо него.

– Вы хотите пройти в шатер? Не спешите, я докажу вам, что с вашими часами все в порядки. – останавливал меня он, встав передо мной.

– Это каким же образом? – холодно я поинтересовался, ожидая от него очередную нелепость.

– А вот таким, что если я вам скажу, что сначала время опередило ход событий, затем оно остановилось! Показать? – спросил он.

Я ничего не ответил, лишь кивнул утвердительно головой. Мне был не интересен его новый фокус, но мне хотелось побыстрее увидеть, как он достает кролика из шляпы и побыстрее оставить его общество.

– Отлично! Сейчас вы увидите первый номер представления! Смотрите на моих ассистентов. – сказал он, указывая на двоих жонглеров.

И в этот самый момент я остолбенел и не мог пошевелиться, моему удивлению не было предела, да и моя челюсть наверняка отвисла. Моим глазам предстала следующая картина, два жонглера стоявшие поодаль от конферансье, занимавшиеся тем, что выполняли трюки, и о которых я, беседуя с навязчивым конферансье, успел позабыть, просто на просто застыли, будто их заморозили или превратили в памятники. Но это было не самое интересное, а то, что их предметы жонглирования – топоры, острие которых блестели в ночи, застыли в воздухе, также как и их хозяева.

– «Этого не может быть. Никому не подвластно время.» – сам себе говорил я.

– Как видишь, может! – убедительно сказал конферансье.

Теперь я думал о себе, что я либо пьян, но это было не возможно, либо психически болен, что казалось мне более правдоподобным.

– Вам пора на представление, оно сейчас начнется! – с легкой усмешкой сообщил конферансье. Он сказал с таким видом, будто задал мне следующий вопрос: «Ну, кто из нас двоих сумасшедший?».

– Я же опоздал на неделю, какое может быть представление? – с горечью спросил я.

На самом деле, меня начало угнетать опоздание, да и еще на целую неделю. Сам себя я считал достаточно пунктуальным человеком. Без резких, можно сказать, форс-мажорных причин мне опоздать было невозможно. Внутри меня находился скажем так «будильничек», который и не позволял мне совершать опоздания. Возможно у многих людей, таких же пунктуальных как я имелись свои «будильнички». Мой же» будильничек» заводило мое воспитание, которое и не позволяло механизму «будильничка» давать сбои. Когда я задерживался на некоторую встречу, он сердобольно начинал звонить и тогда, мне приходилось напрягать всю свою силу воли, все свое желание, чтобы «будильничек» прекратил свою непереносимую трель. Но сегодня, в этот вечер «будильничек» молчал, а это значит, что об опоздании не может быть и речи. И неполадки с часами всего-навсего очередной трюк этого ловкача, который способен задурить самого внимательного человека.

– Как я вам сказал в начале нашего разговора, вы не опоздали, а пришли как раз вовремя. – в ночной тишине под звуки светлячков прозвучал, становящий ненавистным, голос конферансье.

– Даже так! – не поверив, усмехнулся я, находясь в ожидании очередного подвоха.

– Именно. – со всей серьезностью в голосе, ответил он.

– Тогда мне стоит поторопиться занять свое место в зале и насладиться очередными чудесами сегодняшней ночи, которая длится уже неделю. – сказал я, двигаясь в сторону входа в шатер.

В этот самый момент у меня возникло расслабление, казалось, что гигантская, доломитовая гора упала с моих плеч. Разговор с конферансье был настолько тяжелым, что его можно было бы отнести к мукам Ада, которым подвергаются грешники. Даже возможно и стоило бы сотворить определенный круг Ада, куда попадают, допустим, лжецы и им предстоит такой психологически сложный разговор с загадочным конферансье.

– «А может я уже попал в подобный круг Ада?» – усмехнувшись, подумал я.

– Эту ночь вы никогда не забудете. – сказал он, приглашая меня пройти.

Когда я направился в сторону входа, конферансье достал свои часы и нажал на одно из кнопок часового механизма. В ту же самую секунду после этого жонглеры оживились и принялись дальше выполнять свои смертельно опасные, но тем не менее прекрасные трюки с топорами, которые также пришли в движение. Движения, продолженные после небольшой паузы, были будто движения продолжающейся жизни. Так наблюдая за завораживающими действиями жонглеров, я зашел внутрь шатра. Оглянувшись, моему взору предстало одинокое поле, ни о чем не говорящие, что было здесь несколько минут назад.

Внутри шатра стоял знакомый мне запах. Этот запах был знаком мне с детства, когда мы всей семьей посещали цирк, это был запах попкорна и сладкой ваты. Запах, нельзя было спутать ни с каким другим. Меня всегда привлекал запах – жареного попкорна, несмотря на то, что одна моя знакомая рассказывала мне о вреде этого запаха. Она утверждала, что это запах химического вещества диацетила, сам не знаю, как я запомнил это название, синтетического масляного ароматизатора, что вдыхание этого ароматизатора способствует развитию тяжелой болезни легких, которую называют «попкорн легких».

– «Бедные продавцы попкорна!» – подумалось мне.

Но, несмотря на эту информацию, мне все равно тянуло употребить стакан попкорн. Попкорн, я считал, не опаснее сигарет, которые итак в моей жизни занимали значительное место. Ощущая непреодолимое желание приобрести стаканчик попкорна, я принялся оглядывать окружающую обстановку внутри шатра, но как бы я не вглядывался, внутри ничего не продавалось. Здесь не было даже обычного буфета, где можно было бы приобрести еду или напиток.

– «Похоже, запах был такой же иллюзией, как все здесь вокруг, просто мне захотелось, чтобы здесь пахло попкорном и точка. Мое желание сбылось». – думал я.

Зал, где должно было состояться представление театра, представляло собой некий амфитеатр. Форма зала представляла собой полукруглую арену, сцена же располагалась напротив входа, там же находилось и за кулисье. Огромный бардовый занавес свисал с крыши шатра, однако я не видел за, что именно он прикреплен, на момент мне показалось, что он ливитирует и закреплен он не иначе как за воздух.

Однажды, еще в детстве, мне довелось побывать в цирке шапито. Воспоминания о представлении были самые наилучшие и наиприятные. Мне нравилась атмосфера шапито, ее простота, близость артистов к зрителям, где каждый зритель становится частью представления. Яркие картинки цирка бросались в мои детские глаза, и я воспринимал их как сказку, в которой очутился, подобно тем персонажам, о которых мне в детстве рассказывали родители.

Зал амфитеатра был заполнен до отказа, это был аншлаг. В зале стояла ужасная жара, мне в моем костюме было невыносимо, но приходилось терпеть, рубашка была мокрая насквозь. Зрители, сидевшие на своих местах, молча сидели и смотрели на сцену в ожидании начала представления, занимаясь коротанием времени. Я направился к девушке, которая судя по всему, распределяла места в зрительном зале. Девушка приятной внешности с длинными черными, как смоль, волосами, ярко-красная помада контрастировала с бледным лицом. Девушка в стиле бурлеска, приветливо улыбнулась мне, увидав и наверняка ощутив мой взгляд на своем идеальном теле. Девушка была воплощением того, что мне нравилось в девушках, когда мой взор осматривает их красоту. Ее волосы, губы, лицо, руки, ноги, тело все было абсолютно идеальным, она была воплощением моего женского идеала. Но больше меня удивил рост девушки, он был сопоставим с ростом конферансье на входе, он был огромен. Если рост конферансье увеличивала его цилиндр, то девушке в этом способствовали ее туфли на высоких шпильках. Вовсе было непонятно, как она передвигалась на них. Подойдя к ней, я улыбнулся и предъявил билет.

– Добрый вечер, Виктор! – с лучезарной улыбкой поприветствовала она.

– Добрый вечер! – ответил я, даже не удивившись тем, что она знала мое имя.

– Ваше место находится прямо напротив сцены между джентльменом в очках и джентльменом с тростью! – сообщила мне она, где мое место, указывая точное его расположение.

Поблагодарив ее, я направился к своему месту, указанному прекрасной прелестницей. Роскошное золоченое кресло с багровой бархатной обивкой, создало для меня состояние полнейшего комфорта и некоего умиротворения. Свет софитов светил мне прямо в глаза, но дискомфорта, однако, это не вызывало. В ожидании начала, я занялся тем, что делаю всегда при посещении театров, кинотеатров и иных культурных мероприятий, а именно, принялся рассматривать остальных зрителей. Не сомневаюсь, что каждый, кто ходил на массовые культурные мероприятия рассматривал окружавших его зрителей, людей которые совершенно незнакомы и по окончанию представления, не суждено с ними встретиться. Так же и я этим занимался, мне было интересно посмотреть на людей, которые оставили свои повседневные занятия, сбежали с работы, учебы, отказались от чего-то важного, чтобы лицезреть вместе нечто такое, которое нас заинтересовало и собрало вместе в одно время, в одном месте. Но здесь у меня не получилось рассмотреть зрителей, так как их лица были расплывчатые, в стиле картин южноафриканского художника Филипа Барлоу. Мне казалось, что на меня напала близорукость, но проморгавши, протерев глаза, обнаружил, что с глазами у меня все в порядке. Однако лица присутствующих здесь и сейчас были в моих глазах размыты, тогда как остальные части тел зрителей я видел превосходно. Я видел изысканные ювелирные изделия, украшающие места, которые предназначены для того, чтобы они были украшены, а именно пальцы рук, уши и шеи дам в вечерних туалетах, пришедших в столь странный театр со своими спутниками, ожидавшие увидать в этом театре нечто новое и занимательное, а также покрасоваться перед прочими мужчинами, пришедших сюда с другими дамами или в одиночку. Ювелирные украшения, украшавшие особ женского пола, блестели пуще софитов, светивших по периметру амфитеатра, они определенно относили хозяек данных «побрякушек» к высшему свету, ибо в нашем городе, граждане с низким и даже среднем достатком были не способны приобрести столь изящные украшения. Я будучи не столь искушенным дамским угодником, не был сколь значимо информирован о поведении светских дам или как они любят себя нынче именовать «светские львицы» во время посещения культурных мероприятий, однако общаясь со своими клиентами, а они по большей части страдали о неразделенной любви и через мои работы пытались воскресить своих муз и тайных любовниц.

Мой последний клиент, тот самый, что трижды женатый, будучи зрелым и опытным мужчиной, ему сорок пять лет, рассказывал, как можно в зале театра отличить женщин пришедших с мужем или с любовником. С женой мужчина, как правило, ведет себя в публичном обществе опосредованно, увлеченно смотрит кинокартину или пьесу, совершенно не обращая внимания на свою жену, а также боясь посмотреть на другую женщину, находящуюся рядом, чтобы тем самым не навлечь на себя неприятный упрек от своей благоверной. Совершенно иная ситуация в случае если мужчина с любовницей посещает мероприятие. В этом случае, как утверждает клиент, все зависит от того кто из них женат, а кто замужем. Если любовница замужем она ведет себя тише воды ниже травы, постоянно вращает головой в поисках знакомых лиц, чтобы не попасться на глаза и не быть застигнутым врасплох. В обратном же случае все происходит с точностью до наоборот, женатый мужчина ведет себя порой развязно, чувствует себя хозяином положения, высшим шиком было бы встретить своего знакомого и похвастаться своим подвигом «Геракла», а мужская солидарность позволит этому секрету им и остаться. Но, тем не менее, он внимательно приглядывает за лицами женского пола, боязнь встретить на таком мероприятии подругу или просто знакомую своей жены, так как «закон подлости» еще никто не отменял. Женская же солидарность противоположная, если у мужчин секрет – это скрытая информация, то у женщин все наоборот, они пытаются рассказать всем о случившейся пикантной истории.

Наблюдая за здешней публикой, я пришел выводу, что большинство здесь присутствующих семейные пары, также и имели место зрители, пришедшие в одиночку, как я, например. В плане социального статуса публика была также разномастная, здесь присутствовали представители всех социальных классов.

«К какому социальному классу относился я?» – вопрос без ответа, я был не беден, но и гор золота в моем доме также не было и звезд с неба, я не хватал. Мне вполне хватало тех средств, которые мне платили за мою работу, ну, а с тем раскладом, что я вел аскетический образ жизни, мне вполне хватало денег на свои расходы. Однако, несмотря на свою «компактную», как ее называл Волчонок, жизнь, я всегда покупал себе только самое лучшее. Порой расходы непредвиденно увеличивались, если я посещал какое-нибудь мероприятие в компании с девушкой или друзьями, но это было не часто. Хотя чего тут говорить живу я неплохо, на все мне хватает финансовых возможностей. Зал же театра был наполнен как богатыми, так и бедными, в большей степени, как ни странно, бедных было больше. Вообще публика театра представляла собой наш город, где в большей своей массе бедных было преобладающее большинство, а богатых гораздо меньше.

– «Что я здесь делаю? Как собралась столь разношерстная публика? Может, стоит покинуть этот балаган?» – эти три вопроса прочно засели у меня в голове, но ни на один из них я не мог дать утвердительного ответа. Буду сидеть в этом удобном, мягком, уютном кресле пока не окончиться представление театра – это и был мой окончательный ответ, сразу на три моих вопроса.

Пока я разглядывал зрителей, на импровизированную сцену вышел тот самый конферансье, который встречал меня у входа в шатер театра. Он о чем-то переговорил с девушкой, которая послужит для меня идеалом женской красоты. В момент, когда они оказались рядом, я ощутил чувство правоты, так как я был абсолютно прав, их гигантский рост был одинаков. В зале погасли огни прожекторов, богато освещавших огромный зал театра. Лишь один прожектор освещал конферансье, в остальном зале была кромешная тьма, словно он единственный человек в этом зале и не просто в зале, а в целом мире. Для меня же Сезар и в впрямь был единственным человеком в мире, всех остальных я не видел. Его неповторимая улыбка одаривала все зрителей, они отвечали ему взаимностью, прозвучали первые аплодисменты, гостеприимно расставив длиннющие руки, он принимал их с большим усердием. Ему нравилась любовь зрителей, их аплодисменты, словно он питался их любовью, эмоциями, чувствами. Когда первая порция аплодисментов была принята, его уста принялись произносить, само собой, заготовленную, представительную речь:

– Добрый вечер, дамы и господа! Я рад приветствовать Вас на столь знаменательном культурном событии в жизни вашего города – «Театре теней»!

Его мистический, слегка приглушенный голос доносился на весь зал, несмотря на отсутствие микрофона, его голос услыхал бы ограниченный в слухе человек. Полнейшая тишина в амфитеатре добавляла мистики одинокому оратору. Его же выдающиеся антропометрические данные и вовсе создавали антураж некой сказки, в которую все пришедшие попали в сию летнюю ночь.

– Прежде чем мы начнем представления я хотел бы вам представиться, уважаемые зрители, мое имя Сезар! – обнажив лысую голову, немного наклонив ее, представился конферансье.

В зале раздались очередные аплодисменты, Сезар продолжал:

– Всем Вам при покупке билетов прислали сопроводительное письмо, в котором Вам подается небольшая информация о нашем театре, но я хотел бы вам рассказать нечто больше, это не займет много времени и вы еще успеете, в полной мере насладиться нашим театром!

Несколько реплик из зала, хоть и тихим голосом, но в виду идеальной тишины в зале все же было услышано:

– В листовке все уже написали, и я в интернете получил достаточно информации о вашем театре! Давайте начинать! – мужской голос звучал с галерки.

– Что еще нового он нам поведает? – звучал еще один грубый мужской бас.

– Время то позднее, он хочет выступление к утру закончить? – звучал уже нервный женский голос.

Несмотря на эти негативные реплики, а реплики для артистов положительными не бывают, по той простой причине, что они банально отвлекают и не дают сосредоточится, артистам на выступлении. Однако настоящих профессионалов никакая реплика не смутит и не отвлечет.

Сезар не обратил на реплики никакого внимания и продолжил вести вступительную речь, подобно опытному политику, не отвечающему на выкрики из зала своих политических оппонентов:

– Сегодня, только этой ночью Вы увидите совершенство человеческого тела. Вы увидите как человек в один момент, в одну секунду может стать тигром, аистом, орлом, деревом или иным представителем животного и растительного мира. Вы также сможете лицезреть то, как искусное тело человека может исчезнуть прямо на Ваших, изумленных глазах. То, что сегодня представится Вам, Вы нигде, никогда более не увидите. В сегодняшнем представлении Вы также увидите древние традиции стран Востока, которые впитали через данное искусство всю мудрость, жизнь, традиции многих государств древности, цивилизаций о которых уже успели позабыть не только люди, но и книги. Теперь, прямо сейчас мы начнем, как сейчас принято говорить шоу!!!

Слова Сезара были наполнены радостью, весельем, импровизацией и в то же время ни лишены тайны, загадочности, что только добавляло остроты ожидания предстоящего «шоу», как он выразился.

После непродолжительной речи, к слову за время которой не было издано из зала ни одного слова, возгласа, Сезар ушел в за кулисье, предоставив место на сцене мастерам» Театра теней». Пока шли последние приготовления сцены перед выступлением, я вновь обратил свой взгляд в зал. Там моим глазам предстала следующая картина, все зрители как один уставились неподвижным, загипнотизированным взглядом на сцену, стояла полнейшая тишина, если бы в зале залетела муха, ее жужжание можно было услышать. Все готовились окунуться в таинственность и неизвестно, то, что так любит и одновременно ненавидит человечество.

– «Только настоящий актер, своей игрой может заворожить и обездвижить своих почитателей!» – подумалось мне.

На сцене загорелись свечи, они были единственным источником света на сцене, благодаря чему была создана необыкновенная атмосфера таинственности. На сцену опустился туман, чем вызвал возглас удивления у зрителей. Из тумана начали подниматься безмолвные человеческие фигуры. Они стояли неподвижно, будто ждали чью-то команду к движению. Вдруг прозвучал гонг и начала звучать некая «космическая» музыка, так я ее охарактеризовал. С музыкой начали движения человеческие фигуры, их было шесть. Двигаясь в такт музыки, они выполняли простые движения, имитирующие движения различных животных. Для меня сие действо было не интересным, проще говоря, не для этого шоу я отказал в свидании Виктории. И стоило мне подумать о встрече с Викторией, как на сцену опустился некий прозрачный занавес. Артисты стояли за ним неподвижно, музыка затихла. Прозвучал громкий звон и шесть артистов, одновременно превратились в животных, которых они же изображали: тигр, медведь, волк, обезьяна, орел и лебедь. Напрямую их не было видно, но фигуры говорили о том, что это именно эти звери и птицы. Они хаотично двигались, теми же повадками, что и соответствующие звери. Вдруг орел и лебедь молниеносно взмыли над сценой и, сделав пару взмахов крыльями, унеслись под потолок. Весь зал устремил свой взгляд вверх. Между тем, оставшиеся на земле звери вступили в смертельную схватку. Хаотичная куча мала, кубарем каталась по сцене, однако, не смотря на различия в силе, победителем из схватки не вышел никто. Все звери лежали неподвижно на сцене.

Наблюдая за трагическим итогом, я не заметил как орел, издав свой боевой клич, камнем свалился с небес и, схватив меня за плечи, понес вверх. Я не сопротивлялся, думая, что происходящее элемент шоу, которому нужно подыграть. Орел уносил меня все выше и выше, после я глянул вниз и увидел маленькую землю над собой. Птица, делая мощные крылья, уносила меня прочь от города, от людей, от всего, что было дорого. И ощущая полет, я чувствовал себя свободным, счастливым. Цепкие когти пернатого хищника оторвали меня от реальности, унося меня, прочь от нее. Мне хотелось летать самому без помощи крыльев могучей птицы.

Через какое-то время, я потерял счет минутам, часам, птица вернула меня в зрительный зал на свое место. В зале царило полное молчание, никто не понимал, что произошло, и только я понимал. Они все ждали моего возвращения, и я дал им это, то чего они ждали с нетерпением, с замиранием сердца. В этом было столько символизма.

– «Мне люди больше не нужны, я желаю быть свободным от них! Мой полет – это было вознесение!» – пронеслось у меня в голове.

После моего фееричного полета, представление продолжилось куда более простыми элементами шоу. Я же сидя в своем кресле все еще находился где-то далеко, в полете.

Когда представление завершилось, все участники шоу вышли на сцены, чтобы получить заслуженную порцию аплодисментов. Постепенно зал опустел и только я один сидел в кресле, одиноко разглядывая сцену. Меня в этот момент ничто не могло отвлечь, я сам не знал, где нахожусь.

Но некая, неведомая сила подтолкнула меня, и я направился к выходу. Выйдя на улицу, там была ночь, а вернее предрассветное утро, я в очередной раз осмотрел удивительный шатер и, повернувшись к полю, направился, куда ноги ведут. Оглянувшись в очередной раз на шатер, я даже не удивился, как в один миг шатер исчез.