Читать книгу Корректор реальности - Олег Языков - Страница 5

На черной, бархатной подкладке космоса, как в коробочке с дорогим ювелирным украшением, передо мной лежал и светился изумрудно-лазоревый драгоценный шар. До него было более трехсот тысяч километров, и эта драгоценность называлась планета Мать. Ты прекрасна, Мать! Что еще сказать? Ты просто прекрасна!

Не отрывая глаз от ласкового, теплого шара планеты, я нажал тангету.

– База СК, база СК! Вас вызывает Тур. Всем, кто меня слышит – вас вызывает Тур. – Немного подождав, я продолжил. – Тур вызывает базу СК. Всем, кто меня слышит – вас вызывает…

– Слышу вас, Тур. Не надо надрываться на весь космос. Мы извещены о вашем прилете. И не надо хитрить. Адриан тоже извещен… Да он вас и слышит, скорее всего.

Отвисшая было челюсть со стуком захлопнулась. О, как! Раскололи, паразиты! И как только догадались? Хотя, не полные же они дебилы… После моих прошлых эскапад трудно было не догадаться, что кто-то оказывал нашей батарее РГК особое внимание и помощь. Одни только перебросы и переходы туда-сюда должны были навести Регистраторов на мысль, что тут не все так уж чисто и прозрачно… Ладно, дело прошлое. Интересно, а как они связались с Адрианом? И что из этого получилось?

Я мельком взглянул на Дмира. Он стоял за моей спиной и иронически улыбался. Такая улыбка как-то несвойственна молодому человеку… Рано еще ему так улыбаться, рано.

– Ты тоже знал, мелочь? Что-то многовато ты знаешь для простого пацана-извозчика, Дмир… – неприятная ассоциация начала проявляться в голове. – А кстати, где второе тело? То, которое Служба Коррекции обещала мне предоставить?

Дмир продемонстрировал мне легкий поклон, прижав правую руку к груди.

– Второе тело – это я!

– Во-о-т оно как… А скажите-ка мне, а-Дмир-ал, а какое воинское звание у руководителя Службы Коррекции?

– Ну, вы же сами сказали, Тур. Адмирал, он и есть адмирал…

– Значит – адмирал… Смотри-ка! Прямо адмирал Канарис…

– А что? Очень интересный человек и отличный специалист.

– Тоже ваш работник?

– Нет. Мы никогда напрямую не работаем с представителями стран-агрессоров.

Развели, как есть развели… Рано мне еще тягаться с этими «рыцарями плаща и кинжала», рано… Но – ничего. Я научусь. Я быстро научусь, дай только время, адмирал!

– И что, вы каждый раз лично участвуете в аттестации курсантов, адмирал?

– Да нет, конечно же, нет, Тур! Просто – ваш случай был довольно интересен. Да и честь нашей Службы была… кхм-м… несколько запачкана вами…

– Ага. Белые и чистые ризы ангелов…

– Ну, не надо так! Не ангелов, конечно! И я признаю – мы доставили вам много неприятностей и хлопот. Признаю и прошу простить за содеянное когда-то. Но и вы… Согласитесь, Тур, и вы не ангел?

– Да, это уж точно… Одно крыло у меня черное… Чернее самой тьмы. Так что там с Адрианом?

– А что там может быть? Мы предложили ему переговоры. А потом, в результате этих переговоров, предложили сотрудничество. Он согласился. Теперь мы работаем на планете вместе, заранее уведомляя друг друга о своих планах и согласовывая их. В этом нет ничего сложного, ведь мы не принимаем никаких резких шагов. Никакого прогрессорства, Тур. Только наблюдение! Вы ведь не против?

– Я с самого начала был не против… Это козни ваших людей заставили меня несколько порезвиться… Думал, что просто отдохну на прекрасной, девственной планете, побуду на вакациях, на этакой турпоездке, где все оплачено и включено. Ну, мне все и «включили», да так включили – по самое «не балуйся»…

– Давайте не будем о прошлом. Мы все совершаем ошибки. Кстати, второе тело для Адриана?

– Если он примет мое предложение, то да. Думаю, с планеты он не уйдет. Он не свободен в своем выборе. Но сделать кальку, матрицу своего сознания, хотя бы в усеченном, ограниченном виде, он сможет. Хватит ему сидеть в темнице… Пора на свободу. Да и вашей Службе прямой профит – я вызволяю друга из неволи, а вы получаете еще одного полевого оперативника!

– Нет уж! Упаси, как говорится, Адриан! Мы предпочитаем ничего не знать о вашем новом друге. Это ваш и только ваш друг и соратник. Вам им управлять и его задействовать. Не вздумайте нас официально информировать о том, кого вы привлекли себе на помощь! Нам только конфликта с иной, высокотехнологичной цивилизацией недоставало! Для нас вашего друга просто не существует. Вам все ясно, Тур?

– Так точно, господин адмирал!

– Вот и хорошо. Ну, что же? Экзамены сданы, звание Корректора вами получено, даже пошли первые боевые… Неплохо для начала! Что теперь?

– Теперь – Катерина!

***

Пока мы шли в медблок, я задал Дмиру вопрос, который меня мучил с тех самых пор, когда я впервые увидел регистраторов в их униформе – этих длинных черных мантиях.

– А скажите мне, адмирал, зачем вы носите эти мантии? Что они означают, что значат для вас?

– Да ничего особенного… Это просто дань традиции, ведь первые регистраторы были учеными, всякими там профессорами и академиками. Ну, а мантия – это что-то вроде их униформы… Правда, потом мы над ней немного поколдовали, наделили ее некоторыми особыми функциями. В частности – защитными… Пришли. Ну, давайте команду. Наберите на пульте следующий код…

Из-за всеобщей тесноты, царившей на маленькой капсуле, реаниматор, здоровенный такой сундук, стоял вертикально.

– А она как? Не упадет? Как она себя будет чувствовать?

– Не бойтесь – не упадет. Там ее несколько секунд поддержит поле… А чувствовать она себя должна хорошо. Ее же изъяли из кабины самолета до момента гибели. Даже ран никаких не было. И мы немного приглушили ее последние воспоминания. Вам и придется все ей объяснить. Открывайте, открывайте!

Я безо всякой нужды откашлялся, одернул гимнастерку и привычно согнал складки назад, мельком бросив на себя взгляд в темную панель какого-то экрана. Вроде все в порядке – воротничок застегнут, ордена на месте, побрит, прическа близка к идеальной. Ну, давай, Тур! Давай!

Реаниматор принял код, раздалось короткое шипение, дверца отошла вперед и убралась в бок. И сразу произошло несколько событий.

У меня лязгнули зубы, адмирал издал звук «Ой!», а Катя медленно открыла глаза. Потом она провела рукой по своему бедру, и ее глаза опасно прищурились…

Да-а, реакция у меня хорошая… Настоящая реакция летчика-истребителя! Дмир все еще радостно пялился на Катю, а я, глупо улыбаясь, уже мелкими шажками, да вдоль по стеночке, пробирался к двери, судорожно нащупывая отведенными за спину руками ее ручку.

Абсолютно голая Катя сделала свой первый и решительный шаг в новом мире. Или про даму надо говорить не «голая», а «обнаженная»? В общем, как ни скажи, а одежды от этого на Кате не прибавится! Странно, что мы еще не попали под ультразвуковой удар женского визга… Где же она? А, вот! Нащупав ручку двери дрожащими пальцами, я дернул ее вниз и, давясь с трудом сдерживаемым хохотом, вывалился из медблока.

Впрочем, визга не последовало и далее. Все же Катерина была летчиком и офицером. Последовал хлесткий звук пощечины, еще один… слабый визг Дмира, его царапанье по двери… А вот таких слов я от Кати как-то не ожидал! Крепко сказано! И к месту.

Дверь приоткрылась, и в ней показалась задранная нога пытающегося смыться с места катастрофы адмирала. Но не тут-то было! Стоило адмиралу только показаться в дверях, как за ним метнулась обнаженная женская ручка и, крепко ухватив его за ворот мантии, дернула обратно! Дверь с грохотом закрылась, в медблоке что-то с грохотом упало и заверещало как молочный поросенок, которого живьем пытаются посадить на раскаленный противень духовки. Еще один хлесткий удар! Так уж и нужно ли мне жениться? А может, подождать? Дверь распахнулась, и, посланный вперед молодецким пинком, адмирал вылетел наружу, прямо в мои объятия…

Точнее – то, что вылетело, адмиралом можно было назвать, лишь обладая большой фантазией. Всхлипывающее и трясущееся от страха существо, с кровавыми царапинами на морде лица, забилось в моих крепких и мужественных руках, заскребло ножками по палубе, пытаясь по-тараканьи скрыться под плинтусом.

Хочешь – беги, родной… Тебе надо собрать всю волю и память в кулак, чтобы еще раз оценить боевые качества пилота ВВС Красной Армии, старшего лейтенанта и орденоносца Екатерины Лебедевой. А мне… Мне предстояло зайти в клетку с только что очнувшимся, и от этого особенно злым, хищником.

Я скромно постучал в дверь.

– Катя, можно я войду?

– Да уж заходите… Поговорим…

Передернув плечами от морозного чувства опасности, я решительно распахнул дверь и вошел. Катерина, одетая в черные, ниспадающие одежды, растрепанная и злая как тысяча чертей, была диво как хороша! Серые глаза опасно сверкали, румянец подчеркивал безупречную кожу лица, маленькая ручка сжимала какую-то медицинскую штуковину, похожую на бокс для шприцов. Как бы не метнула мне в голову, с нее станет…

– Катя! Я…

– Кто вы?! – Маленькая ножка показалась из-под мантии. Да она подкрадывается! Внимание, Тур! Атака с передней полусферы!

– Стой, стой, Катя! Я – Виктор! Я тебе сейчас все объясню!

– Вы не Виктор! Где он? Что со мной? Где я?

– Катя, успокойся, присядь вот сюда… – Катя отрицательно замотала головой. – Ну, хорошо… Не хочешь садиться, я так расскажу… Только держись за что-нибудь, не упади… Катя, ты погибла в бою. Тебя вытащили из кабины горящего самолета и оживили. Сейчас ты на космическом корабле, в космосе, у другой планеты, которая и будет теперь твоим новым домом. Смотри…

Я включил обзорный экран. Иллюминаторов в блоке не было. С экрана, мягко переливаясь лазурью океанов, скромно прикрывшись белыми кружевами облаков, на нас взглянула Мать.

– Здесь ты будешь жить, Катя. Теперь это твой мир.

– А Земля? – слабо прошептала Катя.

– Земля отторгла тебя. Там ты погибла, Катя… Там для тебя места уже нет… Реальная история похожа на плотную резину, Катя. Как ее ни тяни, а она все стремится вернуться в свою привычную форму. И, раз случившаяся, все равно повторится… Так было и со мной. Я занял тело Виктора Туровцева 25 сентября 1942 года. А 26 октября 1943 года эта самая история меня из этого тела и выбросила. Совсем… Я тоже землянин, но я из другого времени. Сейчас я тебе все расскажу, Катя. Слушай…

***

– Нет, нет и нет! Я не верю! Вы не Виктор…

– Я тебе и говорю, что я не Виктор, Катя! Так меня звали там, на Земле. Когда мы с тобой познакомились. Но ты помнишь летчика, которого ты спасла после налета на бронепоезд? Который тебя полюбил? Который тебя целовал на аэродроме? Это ведь был я… То есть о чем это я? Это я и есть. Катя! Катя! Это же я…

Сделав шаг вперед, я попытался обнять ее. Но нет… Мне в грудь, прямо под сердце, уперлась крепкая ладошка.

– Погодите… Значит, вы – Виктор? Тот человек, который меня любил? Который меня целовал и говорил всякие слова? Который подарил мне это?

Черная мантия немного пошевелилась, и я увидел бриллиантовую каплю. Прямо в этой чудной и теплой ложбинке груди… И как они только умеют так делать? Волшебницы…

– Да… – Голос меня подвел. Я откашлялся. – Да, это мой подарок… Помнишь, я рассказывал тебе про эту замечательную пожилую даму?

– Помолчите… – Лицо Кати почему-то было строгим и напряженным. Казалось, что она к чему-то внимательно прислушивается. – Значит, вы – Виктор, и вы меня любите… любили?

– Да, Катя! Да! Я люблю тебя!

– Дайте мне вашу руку… – И лицо, и голос Кати были безжизненными, холодными.

Она взяла мою правую руку и безо всякого стеснения приложила мою ладонь прямо под свою левую грудь. Нежную и прекрасную грудь, с розовым соском, который я успел заметить только лишь на миг…

– Что вы чувствуете?

Катино сердечко билось испуганным зайчонком…

– Стучит…

– А теперь – у вас.

Я резко побледнел. Проклятье! Проклятье! Долбаный модификант! Чертовы регистраторы и вся эта камарилья… Я потерял свою девушку… Этого она не простит… Этого никто не простит…

Под маленькой, но твердой ладошкой Кати, в спокойном, обычном ритме, размеренно билось безразличное ко всему сердце модификанта…

– Вы не Виктор, вы – чужой… Кто вы?

Голос меня не слушался. Наконец я смог каркнуть: «Ты права, Катя… Я не Виктор. Я – Тур».

На то, чтобы показать Кате душевую, сил у меня еще хватило…

***

– Ну, как? Все прошло? Она успокоилась?

Все еще испуганное лицо Дмира выглянуло из рубки. Царапин уже не было. Я посмотрел на него долгим взглядом, а потом врезал кулаком прямо между этих мальчишеских глаз. И еще… И еще…

С разбитого лица адмирала капала кровь. Кровь капала и с моей разбитой руки. Я ведь еще саданул и по переборке… Чтобы не убить эту мелочь. Эту проклятую мелочь, которая отобрала у меня любимую… Отобрала навсегда.

– Вставай, сука… Я тебя убивать не буду… Не заслужил. Тем более – тебя тут нет. Ты ведь там сидишь? Под лампой, за металлическим столом? Вставай, вставай. Все для тебя закончилось… Это лишь легкий выговор с занесением на морду лица. Вставай, сейчас будем садиться.

Я мутно посмотрел на ободранные костяшки кулака. Кожа уже восстанавливалась… Вот и хорошо, вот и здорово. В здоровом теле – здоровый дух… Или как это там? Неважно… Модификант меня не подведет. Один раз подвел – и достаточно… Больше не надо…

– Как тебя отключить, сволочь? Надоел ты мне…

Дмир молча показал на дверь маленького трюма.

– Там? Ну, пошли…

В трюме было тесно. Тут везде тесно, кораблик ведь маленький. Рассчитан на двух наблюдателей. Максимум. А, вообще-то, в корабле обычно работает и живет лишь один регистратор. Или корректор. Вот сейчас мы эту сволочь упакуем, и будет просторнее. Дышать будет легче…

Дмир подвел меня к большому, округлых форм, транспортному кофру. Или сейфу… Не важно.

– Вот здесь антиграв… Включишь его и поведешь… Запомнил?

Я лишь мотнул головой.

– Полезай… А матрица адмирала?

– Она дезактивируется в упаковке. Там есть такие клеммы…

– Ясно. Не болтай. Лезь, давай, надоел ты мне. И это… смени внешность – смотреть на тебя не могу. Ну, пока… До новых встреч… Надеюсь, ты спешить на встречу не будешь? Вот-вот…

Раздалось тихое шипение, дверца транспортного ящика приподнялась. Дмир молча, с видом побитой собаки, нырнул в ящик, нажал какие-то кнопки на маленьком, светящемся зелеными и желтыми огоньками внутреннем пульте, вытянулся и замер. Глаза его закрылись, тело закоченело. Опять раздалось шипение, и дверца медленно опустилась, скрывая моего ненавистного спутника. Все… Теперь – посадка.

Посадка у меня была отработана хорошо. Да и что за проблема – приземлиться на этом великолепном корабле? Где только приземлиться-то? А давай к замку. К моему замку. К моему бывшему замку. Катерине нужно приодеться и отдохнуть. Хельга поможет.

– Катя! Иди сюда, в кабину. Садись вот в это кресло. Пристегнись… Ничего не трогай, ладно? И ничего не бойся… Смотри – сейчас будем садиться на планету. Я тебя познакомлю со своими друзьями. Надеюсь – ты с ними найдешь общий язык. Они замечательные люди, Катя. Они не я… Они – живые. Они настоящие люди. Они тебе понравятся.

***

По пыльной и кривой дороге к замку баронов ля Реган двигалась странная повозка. Лошади у телеги не было. У нее не было и колес. Огромный, черного цвета, короб парил над разбитой дорогой. На черном коробе, в длинной черной мантии сидела молодая, красивая женщина. Сидела с несчастным и печальным лицом. Казалось, ее не радует ни прекрасный день, ни красивый пейзаж. Рядом с коробом шел молодой человек. Он был не похож ни на дворянина, ни на наемника, ни на крестьянина. Таких людей раньше на Матери и не было вовсе.

Его высокие, блестящие сапоги покрыла дорожная пыль. Незнакомые одежды цвета блеклой зелени пополам с табаком вызывали пристальный интерес. На этих одеждах, на груди, были красные и золотые металлические украшения. Плечи прикрывали блестящие золотом пластины. Броня? Не похоже… Ремни, пересекавшие грудь и пояс молодого человека, ненавязчиво подсказывали, что с ним лучше не шутить. Как бы не воином он мог оказаться… Хотя меча у него не было. Человек был грустный и печальный. Да что это с ним? Откуда такая грусть? Неужели ничего не сможет ее развеять?

Сможет! Впереди раздался пока еще приглушенный стук копыт по мягкой пыли дороги. Молодой человек поднял голову. Из-за поворота выскочила пара всадников. Мужчина и женщина. Явно – дворяне. Мужчина на высоком в холке вороном коне. На его голове изумрудной искрой сверкал золотой обруч. А женщина… Что женщина? Это была прекрасная женщина. Женщина-воин. Настоящая подруга барона ля Реган. Она легко и непринужденно сидела в седле, торопя и горяча свою кобылку красивой серой масти. Кобылка вскидывала голову, играла, шла боком, и всячески хотела показать вороному, какая она красивая и резвая.

Молодая пара проскакала последние метры и остановилась. Повисло молчание. И те и другие внимательно рассматривали друг друга. Наконец молодая дама соскочила с лошади и подбежала к человеку в странных одеждах.

– Тур, это ты? Тур…

– Это я, Хельга…

Дама, молча, закрыв глаза, в которых показались слезы, обняла чужака. Вороной конь, нервно переступив стройными ногами, присматривался и принюхивался к незнакомцу.

– Тихо. Тихо, Буцефал… Еще успеешь… Ну, здравствуй, Тур!

– Здравствуй, Малыш! Как ты?

– Все потом. Все потом! Пойдем скорее – мы заждались тебя, Тур! А кто эта прекрасная молодая дама?

– О-о! Это не просто дама! Это воин и офицер! Эта дама – настоящий воздушный боец! Она герой той войны, про которую я вам рассказывал. Помните?

Глаза встречающих удивленно раскрылись.

– Познакомься, Катя! Это мои друзья – барон и баронесса ля Реган! А это… боевой летчик, старший лейтенант Военно-Воздушных сил Советского Союза Екатерина Лебедева. Враги называли этих девушек «ночные ведьмы».

Я вспомнил царапины на лице Дмира и его неприкрытый испуг.

– И, в общем, – не сильно-то и ошибались… Ну что, пошли? Хельга, так уж получилось… В общем, у тебя есть что-нибудь нацепить? Я имею в виду, какие-нибудь платья? Кате пришлось так быстро прибыть сюда, что она не успела захватить свой гардероб. Получается – она вновь родилась в этом мире голой и босой… Хм-м, да… родилась она и впрямь на Матери. Поможешь? Вот и здорово! Ну, вперед! Пора бы и перекусить!

– Малыш… можно, я проеду на Буцефале? А ты садись на эту вот платформу. Здравствуй и ты, Буцефал. Здравствуй, здравствуй… не балуй! Ну, что загрустили? Вперед!