Читать книгу Сорняки - Олег Ёлшин - Страница 2

Он мчался по раскаленной от летней жары улице, с легкостью преодолевая километры пути. От стен домов и сохранившихся кое-где оконных стекол отражалось яркое солнце, но оно не слепило глаза, шлем надежно защищал, выбрав сине-матовое затемнение. Если посмотреть на юношу сверху, можно было заметить, что он невероятно красив, напоминал солнечного зайчика, направленного невинной детской рукой. В каждом движении угадывался азарт, восторг от невероятной гонки. Его длинные волосы развевались на ветру, сильные ноги едва касались дорожной пыли. Временами казалось, что он летит, словно за спиной выросли крылья. Что волнует его, что несет так безоглядно и стремительно вперед? Что видит он сквозь тонкую пластиковую маску, закрывающую верхнюю половину лица? А еще было бы интересно прочитать его мысли…

Навигатор уверенно подсказывал направление, вернее, как всегда врал, а Бродилка ликовала, подбадривая восторженными лайками. В этот миг за ним наблюдали тысячи, может быть, десятки тысяч и он знал об этом. Экран шлема, создавая причудливую голограмму, показывал пеструю картинку маршрута. Несколько минут назад Бродилка сбросила оповещение «Чужой», и десятки охотников устремились в погоню, а цель металась где-то на окраине города. Но сеть не давала этой маленькой точке скрыться, значит, догнать ее будет лишь вопросом времени. Он любил эту игру, давно ее ждал, и вот она началась. Никакая другая гонка не могла бы сравниться с этой. А еще он чувствовал, что на этот раз окажется лучше других. Кстати о других. И посмотрел в уголок голограммы, где список участников рос на глазах. Ближе всех к цели находился Шакал. Всего пара улиц, и он окажется на месте. Но навигатор врал, а Шакал об этом не догадывался. Ленив он был этот Шакал – не следил за информацией, действовал предсказуемо. Сейчас он свернет в квартал, где третий день полыхает пожар. Туда в течение нескольких месяцев свозили мусор, который потом кто-то из забавы поджег, и все вокруг превратилось в огненное месиво. Точно. На экране появилось изображение места, где Шакал в нерешительности замер. Теперь ему придется возвращаться, начиная преследование с самого начала. Остальные охотники были дальше. Значит, на этот раз он опередит всех. И в душе приятно затрепетало. А наушники уже разрывали барабанные перепонки криками подписчиков и подписчиц. (Вторых было несравненно больше.)

Он недавно вошел в игру, уверенно зарабатывал очки, быстро преодолел уровень чайника, потом новичка, мастера, наконец добрался до эксперта, становясь лучшим, и сейчас снова докажет это. Ведь, не зря его ник был: «Стайер». Не важно, где ты находишься, главное самую длинную дистанцию превратить в короткий и верный маршрут, в остальном дело за сильными ногами и тренированным телом. А Шакал? Ленивый увалень ваш Шакал!

Стайер в последний раз оценил расположение игроков и без оглядки устремился вперед. Оставалось запрыгнуть в зияющий проем разбитого окна, пробежать по второму этажу полуразрушенного здания и появиться с противоположной стороны прямо за спиной Чужака. В ушах стоял нарастающий гул, его поддерживала уже добрая половина сети, но некогда было следить за статистикой – считать лайки, читать комментарии. Вечером после игры он сядет в каком-нибудь баре и пересмотрит гонку. Мимо будут проходить друзья, подруги, которых он толком не знал. Вернее, не считал в своем профиле. (В последнее время на него подписывались тысячами.) Его будут узнавать, хлопать по плечу, что-то говорить. Неважно – что. И так до поздней ночи. Как он любил эту игру! А больше ничего и нет, – подумал он, спрыгивая со второго этажа за спиной у Чужака, который его не ждал. Вернее, ждал, но не отсюда.

Стайер снова проверил позиции охотников. Черные точки на экране голограммы приближались с разных сторон. Ближайшая окажется здесь минуты через четыре, значит, время есть, можно понаблюдать. Когда еще доведется оказаться так близко к противнику? Обычно отрыв был не таким большим – все решали секунды, сегодня повезло – у него было в запасе целых несколько минут.

Чужой сидел на земле и чем-то там занимался. Движения его были судорожными, неловкими. Экран шлема придавал зрелищу уродливые очертания. В эту минуту перед Стайером находился монстр, который извивался по земле и не знал, что за спиной кто-то есть! Что за ним уже пришли! Вот глупый! Ничтожное создание!…

Время? Через три минуты появится голодный жирный Шакал. Смешно! А затем прибегут эти красотки. Крики фанатов тем временем становились все громче – они торопили, зрители ждали финала забавной игры, где скоро будет поставлена последняя точка…

Две минуты. Еще немного и пора будет начинать! Вернее, кончать! Стайер снова уставился на Чужого. Он нарочно оттягивал. Такое везение случается редко, сейчас он был доволен собой. Его колотило от возбуждения, словно забрался на высокую гору, был на ее пике и был первым. Пока не привык к этому состоянию, как не привык проигрывать, хотя раньше такое случалось. Поэтому время это хотелось растянуть, остановить. Но глаза уже застилала пелена нетерпения. Этот миг для охотника – вершина, ради него он живет. Когда на тебя смотрят тысячи – почувствуй радость, а потом сделай бросок, и ты победил. Осталась минута! Пора!

И тут Чужой его заметил. Он резко обернулся, нелепо дернул конечностью и увесистый булыжник, перелетев небольшое расстояние, попал по касательной в шлем, который тут же слетел с головы, оставив Стайера один на один с этим типом. Вернее, с глазами, которые на него таращились. Стайер опешил. Перед ним был человек! Обыкновенный человек! У бедолаги не было шлема, значит, навигатор не показывал направления, сеть не давала информации куда бежать, был он словно слепой. Словно муха, упавшая в воду, или жук, заблудившийся в высокой траве. Потрогав ушибленную голову, Стайер подумал: – Сбить шлем это уже наглость, такого раньше не случалось, пора кончать, – и поднял биту. Оставалось дело за малым. Вдруг увидел, чем все это время занимался Чужак. Тот зачем-то кирпичом бил по своему колену. Иногда острыми краями царапал бедро. Но, бросив взгляд на биту Стайера, снова замер. Казался он жалким, ничтожным, зрелище было отвратительным. И тут Чужак заговорил:

– Зачем ты делаешь это?

– Не понял? – удивился Стайер. Снова эти глаза. Они смотрят пристально, с болью, отчаянием.

– Что я тебе сделал? – продолжал тот. Стайер не привык разговаривать с Чужаками! Он вообще не знал, что это люди. Дело охотника – дистанция, где нужно всех опередить, в этом смысл игры, потом коснуться битой – и ты победил.

– Идиот, ты мишень! Это игра такая, не понимаешь? – весело воскликнул Стайер. – Ты Чужой! За тобой гонится весь город! Что расселся?! Беги!

– Тебе я что сделал? – повторил Чужак. Опять эти глаза. Они смотрят внимательно, сверлят, не дают покоя. Стайер не видел раньше людей без шлемов. И глаз таких не видел. Иногда снимал его ночью, когда спал с какой-нибудь девчонкой, но это совсем другое. Да и не смотрел он им в глаза. Зачем? Но тут…

– Такие правила, – ответил он, почему-то опустив биту. Небольшая пауза повисла на пустынной улице, где светило яркое солнце и разгуливал ветер, разгоняя мусор и пыль.

– Я чего-то не понял, ты бросать будешь или как? – раздался знакомый голос. Неподалеку стоял Шакал. Он уже давно появился и тупо наблюдал, раздумывая, что ему делать. Бросать первым? Нельзя. Нет, конечно, можно. Но не он догнал Чужака. Засмеют! Вся Бродилка, весь город будет ухохатываться. За ними наблюдают тысячи. И Шакал с ненавистью уставился на Стайера, который в последнее время его опережал.

– Чего тянешь, щенок? – крикнул он, сплюнув, – оказался на халяву ближе всех – так кончай! – и от души выругался. Стайер поднял биту, отступил на шаг, но снова замер. Этот незнакомец, этот странный тип смотрел на него дурацкими глазами, а все вокруг было в реальном отображении: и лучи солнца, которые непривычно слепили, и обшарпанные стены домов. Все это убожество больше не скрывал волшебный шлем, превращая безобразную реальность в веселую картинку. Но главное – Чужак, который больше не напоминал монстра. По ноге его тонкой струйкой текла кровь – настоящая, без ретуши. Был он жалок и слаб. Был для всех в городе, вернее в сети, как на ладони. Этот странный тип не смог убежать, защитить себя. Даже не попытался этого сделать. И в такое ничтожество бросать биту?…

Вдруг Стайер понял, что не сможет! Но он делал это много раз, получал законное удовольствие! В чем же дело?! Вокруг уже собралась толпа игроков. И тут стало легко и просто – в глазах Чужака промелькнул страх. Нет, ужас, которого раньше Стайер не видел, да и не мог видеть – все в жизни происходило за надежным пластиком шлема, который рисовал в Чужаках монстров, врагов. (Это был чудесный шлем.) А сейчас перед ним был просто человек. Ничтожный, жалкий, с кровью на коленке. Но стало легче. Страх Чужого помогал, торопил, придавая силы, будил желания, порождая агрессию, но главное – возвращал в игру. Чужак тем временем спиной начал пятиться к стене. Упал, снова встал. А вокруг слышались крики игроков:

– Кончай! Чего ты ждешь? Давай, братан, мочи его!

Но Стайер ждал. Чего-то не хватало. Чужак, схватив с земли огромный ржавый кирпич, опять запустил им в Стайера. Попал в ногу. Было больно, но стало совсем легко, и тренированная рука сделала верное движение. Бросок не был сильным, Чужак почти ничего не почувствовал – Стайер знал это. Но игра была закончена. Он победил. Снова победил…

Хотел было поднять с земли шлем, который все это время верещал: «Немедленно наденьте шлем!», – но не успел. Увидел, как… Охотник никогда не добивает жертву. Эта работа для других. Законное право для девиц (называют их Мезонками). Они тоже учувствуют и побеждают, получая лайки и призы. Девчонки в шлемах (совсем еще юные создания) принялись с победными криками бросать в Чужака биты. Жертва от ударов корчилась, пыталась увернуться, но Мезонки подходили все ближе, снова брали в руки свое нехитрое оружие, продолжая забавную игру. Чужак что-то орал, дергался, пытался встать, бежать, но Мезонки настигали его точными бросками. В своем безумии эти девицы были чертовски красивы. Так было всегда. Но что-то не укладывалось в голове. Теперь они казались безобразными. Наконец, самая мелкая (на вид ей было лет 15, скорее всего, была она ровесницей Эры Сокращения) спокойно подошла к жертве, подняла с земли кусок арматуры и ударила Чужака по голове, откуда брызнуло серенькое жидкое месиво…

Содержимое желудка рванулось наружу. Стайер встал на колени и долго раскачивался, пока его тошнило. Спустя какое-то время услышал нежный голосок:

– Съел что-то плохое?

Юная Мезонка стояла рядом, протягивая ему оброненный шлем. На ней был надет такой же, сквозь который сияли улыбающиеся глаза. Взгляд был светлым, ликующим. Видимо, ее впервые взяли в игру, дали возможность закончить, и она была счастлива!

– А ты ничего, прикольный такой, классный, – невинно произнесла девушка, – хочешь зафрендимся, потусим, время проведем?

Он выхватил из ее рук шлем, натянув его на голову. Все встало на свои места. Неподалеку лежало поверженное существо. Напоминало оно чудовище, растекшееся синими причудливыми очертаниями спрута. Спрута, нарисованного жирной, неряшливой краской по экрану. Но главное – не было никаких глаз! А перед ним стояла шикарная девица. Она отличалась от той, которую он только что видел без шлема, тоже была прикольной, с отличной фигуркой, длинными ногами. Короче, было с кем провести вечер, стоило только захотеть…

– Зафрендимся? – повторила она.

Он равнодушно посмотрел – была она младше его года на три. На целую вечность!

– Мала еще, сюська, подрастешь – приходи, – буркнул он и зашагал прочь, а из наушников слышался треск голосов, визги поклонниц и перезвон виртуальных монет. Посмотрел в уголок голограммы, сосчитав коины за победу. Присвистнул – законный бонус от Бродилки уже свалился на его аккаунт, плюс к этому продолжали сыпаться лайки и подарки фанатов, конвертируемые по курсу, и снова коины. Кругленькая сумма! Несколько месяцев можно будет ничего не делать в ожидании следующей игры.

– Игры? – вдруг подумал он, медленно шагая. – Да, прикольной и веселой игры…

Вечер не задался. Он переходил из одного бара в другой, с Тридцать Пятой на Двадцать Восьмую, потом на Двадцать Четвертую. Угрюмо пил, тупо смотрел по сторонам. Его узнавали, подходили, что-то говорили, но в основном доставали в сети – личка уже взрывалась от сообщений. Он вяло отвечал, натужно улыбался и шел дальше. (Как буд-то от них можно было отделаться.) Наконец, устроившись в тошниловке рядом со своим домом, где почти никого не было, попросил знакомую официантку по имени Клюква что-нибудь налить и приготовить бургер.

– С чем? – ласково спросила она, зная, что сегодня он герой. Он самый крутой парень на их улице. Да, что там – на весь город!

– Не знаю, – буркнул он, – без разницы, на твой вкус.

– Хочешь, распечатаю с запахом бекона?

– Валяй с беконом, – согласился Стайер.

– Могу сладкий. Хочешь сладкий? Будет пахнуть какао или шоколадом.

Разговаривала она с ним, как с ребенком. Хорошеньким славным ребенком.

– Клюква, я не знаю, мне все равно.

– Есть с клубникой.

Она немного помолчала, улыбнулась и добавила:

– И с клюквой. С клюковкой – сладкой, густой, кисленькой. Хочешь? Так, чтобы пробрало до мозгов. Кстати, я скоро освобожусь.

Он уставился на ее улыбающийся шлем, перевел взгляд ниже, где под короткой кофточкой при каждом сладостном вздохе томно вздымалось ее желание, вернее два желания. Они были упругими, были напряжены и откровенны. Они настойчиво просились наружу, требуя внимания, ласки и тепла.

Клюква была из стариков. Было ей около двадцати девяти. Совсем старуха! Но ничто человеческое ей не чуждо! – подумал он. В начале Эры Сокращения она была одной из самых старших. Значит, была опытнее его на добрый десяток лет. Но, несмотря на преклонный возраст, выглядела классно. Иногда он проводил с ней время, хотя вокруг было полно молоденьких девиц. Ничего не скажешь, Клюква была супер – и она не раз доказывала это. Но сейчас…

– Клюква, сегодня я тебя не хочу, – честно признался он.

Она совсем не обиделась и произнесла:

– Тогда с беконом?

– С ним. И плесни мне.

– Конечно.

Клюква поднесла к его шлему аппаратик, на котором набрала заказ. Тот мигнул крошечной лампочкой, а в уголке экрана появилась списанная сумма коинов. Ничтожная сумма, по-сравнению с той, которая оставалась у него на счете.

Потом Стайер тупо наблюдал за тем, как Клюква готовит ему ужин. Она достала канистру, откуда в стакан плеснула прозрачной жидкости, капнула из одной бутылочки зеленого, из другой красного, понюхала, разбавила водой, наконец, все взболтала и поднесла к столу. Клюква знала его вкус – он не любил крепкого, стараясь не терять головы. Затем она подошла к шкафу, достав банку с надписью «Еда», из которой в миску плюхнула желеобразную серую массу. Количество было приличным – Клюква не пожадничала – бургер получится зачетным. Посыпала коричневой добавкой, добавила что-то еще. Что, он не знал – но в своем деле Клюква была мастерица. (Впрочем, не только в этом.) Миксером все перемешала и направилась к принтеру, откуда через пару минут явился горячий огромный ароматный бутерброд. Но есть не хотелось…

Мочалка возникла неожиданно. Была она чем-то встревожена, вела себя странно, даже вызывающе. Впрочем, к ее выкрутасам он давно привык. Была она его постоянной девчонкой уже почти два месяца. Срок невероятный, но он не возражал. С ней не было скучно. Веселая она была. Немного дикая, но ему нравилась. А сейчас какая-то тень застыла на ее лице.

– Закажи мне пару бутербродов, – нагло произнесла девушка и подозвала Клюкву. Та приняла заказ, Мочалка кивнула Стайеру:

– Заплати!

И никакой радости во взгляде, гордости за своего парня. Вся сеть его поздравляет – этой все равно!

– А сама? – спросил он.

– Я на мели.

Клюква вопросительно посмотрела на Стайера, тогда он снисходительно кивнул, позволив списать со своего счета жалкую мелочь. Когда та отошла, Мочалка зло произнесла:

– У меня залет.

– Да ну? – раньше ему с этим встречаться не приходилось. Что-то об этом слышал, но толком ничего не знал. Единственное, что ему было известно – такое случается редко. Еще говорили, что это опасно, и как сейчас себя вести с ней, он не понимал. И чего лезет со своими проблемами? – вдруг подумал Стайер. – Не до нее.

– Врешь? – только и произнес он.

– Без дураков, – ответила она. – Поговорила со старухами. Сказали, что такое бывает. Редко, но случается.

– И что?

– Боюсь.

– Слышал – нужно сделать простую вещь…

– Мне сказали. Дали адрес, – нервно перебила она.

– Что сказали?

– Сдать эмбрион.

– Так сдай и дело с концом.

– Боюсь.

– Дура. Говорят, там еще приплатят.

Об этом он тоже где-то слышал, но что такое этот эмбрион – не представлял. Да и зачем мужчине забивать голову всякой ерундой?

– Говорят, – нервно ответила она.

– Ну вот.

– Все равно боюсь.

– Когда это нужно делать? – спросил он, сам не зная зачем.

– Вчера! Чем раньше – тем лучше!

– Так иди!

– Не могу, – и Мочалка заревела.

Он терпеть не мог девичьих слез. И жалости не терпел ни к себе, ни к кому другому, поэтому не знал, как реагировать. И к Чужому он жалости не терпел. Не понимал – что с ним сегодня случилось! – вспомнил он, и зло посмотрел на Мочалку. Она уже начинала его раздражать.

– Загнешься – ты этого хочешь? От такого копыта отбрасывают, – спокойно произнес он. Мочалка перестала плакать, застыла. Вдруг вскочила и затараторила:

– Да! Ты прав! Нужно идти?! Когда?

– Вчера! – засмеялся он.

– Конечно! Прямо сейчас. Мне дали адрес – там сидят круглые сутки.

– Все будет путем, – с облегчением вымолвил Стайер.

– Бутерброды, – у столика появилась Клюква. В руке она держала тарелку с едой.

– Не хочу. Не сейчас, – отмахнулась Мочалка. Но подумав, добавила: – Заверни с собой.

– Хорошо, – и Клюква удалилась.

Мочалка подождала, пока та вернется, взяла бутерброды, хотела уже идти, вдруг спросила:

– Случайно не знаешь, что такое этот эмбрион?

– Нет, – честно признался он. – Дрянь какая-то. Нужно просто от нее избавиться и все.

– Вот и я не знаю.

– Какая разница? – равнодушно вымолвил он.

– Ты прав, разницы никакой, ушла.

Стайер сидел за столиком долго. Иногда отпивал небольшой глоток, закусывал бургером, который никак не кончался, и не понимал, что с ним. Радости не было. Он отлично прошел сложный маршрут, опередил всех, избавил город от Чужака. И вспомнил надпись, светящуюся большими жирными буквами на экране: «Осторожно. Появился новый Чужой. Необходимо начать игру и уничтожить. Ставка… коинов». Чужого он догнал, сделал это мастерски, в конце концов, заработал кучу коинов, но что-то было не так. Он выполнил инструкцию, не нарушил ни одно из правил. Тогда в чем дело? Что-то свербит… Те прежние не задавали вопросов. Просто убегали, он их догонял. В конце игры всегда было ощущение победы, превосходства над врагом… Глаза! Он видел их в эту минуту. Словно, это была не игра. И человек тот не был монстром, которого требовалось уничтожить. И кровь у него была настоящей. А Мезонка? Без шлема она казалась совсем ребенком. Но вспомнив, как она проломила парню череп, подумал: – Почему, чем они мельче, тем злее? Почему девицы ведут себя в играх куда круче парней? Интересно, смог бы он вот так – арматурой по голове?! Может и нет. Без шлема точно нет…

Пока еще не стемнело, ноги сами привели его в то место. Зачем пришел сюда, не понимал, теперь стоял и озирался. Здесь он спрыгнул со второго этажа. Здесь сидел Чужой. Стайер не понимал, что ищет. Вот кирпич, которым Чужой в него бросил в первый раз. Огромный булыжник равнодушно лежал на земле. Что дальше? Он зачем-то стащил с головы шлем. «Немедленно наденьте шлем!» – скомандовал тот. Стайер его не послушал, продолжая оглядываться. Без шлема все смотрелось по-другому. Вот кровь на бетонной балке, о которую Чужой споткнулся в последний раз, прежде чем ему проломили череп. (В шлеме этого бы он не заметил.) Она стекла с бетонной балки на землю, образовав лужицу. Стайер внимательно осматривал место, словно хотел что-то понять. Зачем он сюда притащился?! Это была просто игра, где Чужой был нарисованным монстром, которого по правилам нужно было уничтожить. (Что он и сделал!) Но, бурое пятно говорило об обратном. И парень замер, тупо уставившись прямо перед собой:

По земле ползли муравьи. Они что-то тащили. Куда, зачем? Тоже, наверное, зарабатывают муравьиные коины, – подумал он. Муравьи огибали пятно крови, не ступая в него. Заметил мух, которые смело прилипали к этому месту. Кровь высохла, и только красное пятно выдавало ее местоположение. Мухам нравилось здесь. Эти ничего не тащили, получая неведомое наслаждение. Иногда отлетали, но возвращались, словно их сюда притягивало. Стайер долго за ними наблюдал. В шлеме их бы не заметил, но сейчас он видел все. Одна из мух, которой, видимо, надоело созерцание чужой крови и запах смерти, подскочила и ловко запрыгнула на другую муху. Та, оказавшись внизу, от неожиданности басом зажужжала, пытаясь сбросить наглеца, но быстро смирилась с этим положением, получая мушиное удовольствие. Так какое-то время в луже запекшейся крови они занимались любовью. А муравьи, жуки и прочая мелочь, огибая это место, продолжали топать по своим насекомым делам.

Зачем он сюда пришел? Что ищет? – ответ он так и не нашел…

Пришел в себя, когда вернулся домой. К шлему подключил джойстик, упал на кровать, тихо придаваясь счастью игры. Мог играть воображением, мысленно передавая точные команды – чудо-шлем прекрасно его понимал, он был способен на все, но хотелось занять руки. Игры менял, выбирая все новые и новые. В основном то были гонки. Потом перешел на ГПА. Здесь нужно было делать то же, что делал он несколько часов назад – мчаться и побеждать. Врагов было много. Появлялись они с разных сторон – выпрыгивали из окон, падали с неба, выбирались из-под земли. Стайер должен был их уничтожать. И он делал это. Стало хорошо, уютно. В такие минуты можно не думать ни о чем – скорость не позволяет. Внимание сконцентрировано – тогда ты победишь. Это счастье, когда есть игра, в которой ты живешь.

И уже поздно ночью, выбрав спокойную аркаду, под нее и уснул. Все нормально, все хорошо, так и должно быть. Есть игра, девчонки и еда. Больше ничего и нет, – это последнее, что пришло на ум, прежде чем он растворился во сне…