Читать книгу Петербургские кладбище - Олег Юрьев - Страница 2

на бедных кладбищах неблизких

лежать среди кореньев склизких:

внизу – кирпичная вода

вверху – стальные провода

раз в год споет в долине птичка

ты привезешь сюда яичко

сольцы укрученной в платок

и водки маленький глоток

по недокрашенной скамейке

заскачут капли как из лейки

зеленой лейки жестяной

автобус взвизгнет за стеной

Все затупляется: воздух звук

Снег уходящий в одно из двух

Поезд oскальзывающийся во мглу

На угле на углу

(Ветер с расставленной бородой

Светел расплавленный над водой

Колечками на концах шевеля

Словно бы щавеля)

Все погашается: над водой

Ветер с расплавленной бородой

На-вдоль поезда по бортам

Ссыпается здесь и там

(Звездная известь и блеск реки

Сердце стучащее с-под руки

Все уползает под низ под мост

Словно бы псу под хвост)

Что остается нам бедный друг

Снег уходящий в одно из двух

Сыпкая полночь собачий брех

Или одно из трех

Гнутся алые клены синеет растресканный тис

Белые буки замерзающим светом полны

А кроме и нет ничего… только ты… только тишь

Только вспученный мускул затененно-лиловой луны

Липа-липа ты пахнешь холодной мертвецкой в окно

Бузина-бузина малафейкой застывшей смердишь

А кроме и нет никого… только ветер… темно…

Только ствольные скрипы… только ты…

только тишь…

Я туда и не гляну где погнила гроза на корню

Где висит тишина запирая дыханье и речь

Я в дубовую лодку на пристани лягу

бубенцом позвеню

И сплыву мимо стекол в тенях наклоненных

в последнюю печь…

Пока я пил свое вино

И курью полочку сосал,

Сентябрьский дым вошел в окно —

Сентябрь, настоянный на тлях,

Сентябрь, зеленый, как светляк,

Весь в искрах тысячи кресал.

Сентябрь, сентябрь, ты прогремел,

Как с виноградом грузовик,

И облаков холодный мел

Водицей бледною сбежал,

Став заплывающий пожар

И вздувшись в жилах грозовых.

Загукал голубь на суку,

Застукал ястреб из гнезда,

Оцепенел на всем скаку

Громадный заяц, винный вор,

Сомкнул глаза в сарае вол,

Упала зá гору звезда.

Я бросил косточку в окно,

Я вылил в форточку вино,

И в доме сделалось темно,

Когда я лампу погасил

И в кресле из последних сил

Дышал… Но это все равно.

Над нашею могилою

Хромая бабочка летит,

И крутится, и мучится,

И падает, и спит.

Лежи-дрожи, двурогая,

На прадедовской плите,

Как стрекозка та убогая

У Вольфа на плече.

Отменными березами

Пророс наш бедный прах,

Прямыми соснами розовыми

На обуховских ветрах.

Здесь в белое небо впрыснуто

Александровской фермы молоко,

И плачется, и дышится,

И все легко, легко.

с неба сползает ястребица

то с крыльев хлопаньем то без

и след ее не истребится

в холодной сыворотке небес

пройдут века сотрутся горы

к ним подползут шурша моря

и только след сходящей Коры

останется вспухая и горя

– Где Понизовский? – Понизовский здесь. —

А я где?

– А я дорожкой мимо иду,

лопуху, чертополоху, волчьей ягоде

робко кланяюсь на ходу.

Я до Лены дошел, и до Дины Морисовны дошел,

и простился, как когда-то не смог…

…Облачков расшелся шелк зáнавесный,

в нем расшился горький дымок…

… – Понизовский где? Понизовский здесь? —

И даже если

здесь, во всей его подситцевой наготе, —

не скажу – потому что не знаю – весь ли,

но знаю: лучше здесь, чем нигде.

– Понизовский где? – Понизовский-то здесь,

а ты где?

– Я далёко, в чужедальной стороне,

там и лягу – не к своей да и к ничьей выгоде…

Поскучайте мимолетом по мне.

где белые и красные стволы

колоннами бегут вдоль треугольных просек

накрыты круглые столы

для синих птиц нагнувших желтый носик

и я и я бы тронулся туда

где свет искрится тени завивая

но нету сил для смертного труда

и поезд едет мимо завывая

вспухают и горят Плеяды

сквозь осребренные облака

чьи безверхие колоннады

над рекою покачиваются слегка

орел Зевесов шумно машет

ему уж давно к кормушке пора

и вот он нá небе плоско нáшит

и вот уж и нет его исчез ура

есть мир вечерний есть сон печальный

когда проницаемы небеса

когда над рекою гудки прощальны

и ветр не ерошит а сглаживает волоса

и часты пущи и пусты чащи

и месяц мигает обонпол

и боги бросают пустые чаши

на дымный для нас потолок а для них пол