Читать книгу Московский пациент - Олена Притула - Страница 1

Долгих Сергей.

7 лет.

При поступлении контакт затруднён. Мальчик плачет, дрожит всем телом, на вопросы отвечает односложно. Дезориентирован в месте и времени. Поведенчески выражен аффект испуга и растерянности: оглядывается, втягивает голову в плечи. Психопродукция в виде монотонной речи, повторяет одно и то же: «всё вокруг синее, вокруг война, всё сливается». Поступает в сопровождении мамы. Со слов мамы, состояние развилось остро при посещении магазина, когда мальчик «впал в состояние испуга и растерянности, стал плакать». Домой доставлен в сопровождении соседей, после чего мама вызвала скорую.

Ранее подобных состояний не переживал, в ведение психиатрической службы не поступал.

При осмотре пассивен, доступен осмотру, кожные покровы чистые, телосложение пропорционное.

Неврологически без видимой очаговой симптоматики, зрачки одинаковые, ширина зрачка обычная.

Из анамнеза жизни: родился от первой беременности, без перинатальной патологии, ранний период жизни протекал без особенностей, программа прививок выполнялась в детских учреждениях полностью. Детский сад посещал с 3х лет. Воспитывается мамой. По характеру впечатлительный, замкнутый. В школе успеваемость средняя. Сведений об отце нет. Болел ветрянкой, ОРВИ, ранее не стационировался, наркозов, судорог, потери сознания не имел.

Диагноз при поступлении: реактивное состояние неясного генеза.

Ему не было и восьми, а он уже закончил школу. Это покажется странным, ведь вундеркиндом Сережа не был. Сперва Сережа завершил обучение в мечтах: очень уж не нравились ему строгие учителя, сложные домашние задания, да и каникулы казались слишком короткими. Вечерами, лежа на диване в углу единственной в квартире комнаты, которую все семь лет Сережа делил с мамой, он придумывал свою взрослую жизнь. В ней Сережа ездил на белом автомобиле и мог купить все игрушки, которые привлекали взор. В мечтах он был высокого роста, как те, что играют в баскетбол, и обязательно с бородой.

Ну, а потом вышло, что Сережа в самом деле закончил школу. Вернее, школа для него закончилась. Сережа заболел. Случайно. Он и сам не подозревал, что может вдруг вот так взять и заболеть. Была суббота. Мама послала Сережу в галантерею – у нее заканчивались нитки, а через час его привели домой знакомые мужчины и женщины и с ними незнакомый милиционер. Когда мама увидела Сережу, руки у него тряслись, лицо раскраснелось, он говорил бессмыслицу. Много-много бессмыслицы: о войне и опасности, о том, что все кругом синего цвета, и он боится, потому, что все вдруг стало темным и одинаковым. Люди стояли в дверном проеме, не спешили расходиться, смотрели на Сережу с любопытством. А Сережа не унимался: плакал и рассказывал свое, сколько бы мама не гладила его лицо худыми тонкими пальцами. «Скорая» приехала быстро, без проволочек. Доставила Сережу в больницу. Это случилось в феврале. Мама Сережи шла по клеклой, расползавшейся под ногами земле, к Метро. Под желтой мохеровой кофтой она несла новое и страшное знание о том, что отныне и в феврале, и в марте, и в апреле, и во все последующие месяцы, в пути ее будет сопровождать полиэтиленовый пакет со свежим бельем и домашними гостинцами. Гостинцами, которым, как объяснил холеный безразличный психиатр, только и сможет радоваться ее Сережа.

Все оказалось правдой. Сережа жил в больнице. Он вырос, как и мечтал, в высокого парня. Врачи разрешали ему не бриться – так ему нравилась борода. Изредка бывало, что состояние его стабилизировалось. Тогда маме позволяли взять Сережу домой на несколько дней. И было ей в те редкие счастливые дни невыносимо тяжело и горько и, в то же время, совершенно не важно, кто засыпает на стареньком диване: Андрюша Плешивцев, имитирующий кошачьи повадки или смелый, отважный космонавт Джо. Отпуск пролетал очень быстро. Мама привозила Сережу обратно, доводила за руку до дверей мужского отделения, откуда тот безмятежно семенил по драному линолеуму в общий холл…