Читать книгу Я женщина - Олеся Евгеньевна Карбовская - Страница 2

Лея

Если за окном с утра идет противный дождь, которой, кажется, никогда не кончится, преподавателю так же не хочется вылезать из кровати, как и всем остальным. Лея с трудом разлепила глаза и съежилась от холода в квартире. Теперь пустой. Ее родители уехали в Таиланд на две недели. Свобода! С одной стороны. Но Лея не была рада – она все никак не могла устроить свою личную жизнь. Рассталась с парнем год назад – и как отшептало, что называется. В личной жизни повисла мертвая тишина. Никто не искал повода с ней познакомиться, никто не предлагал дружбу в соцсетях. Она, конечно, тяготилась этим затянувшимся штилем, но успокаивала себя тем, что ее принц, наверно, уже скачет к ней на коне, просто он очень далеко живет, а конь уже не молод. Кофе – каждое утро. Теплый душ, после которого кожа покрывается пупырышками в холодном октябре, когда в квартирах еще нет отопления. Экскурсия в недра пустого, как и желудок, холодильника – завтракать опять нечем. Благо, перерыв на обед сегодня составляет целых сорок минут – будет время что-нибудь прикупить в ближайшем супермаркете с обнадеживающим названием «Сыто». Попытка влезть в узкие брюки – иногда отсутствие завтрака идет на пользу. Прощальный взгляд на часы – до урока час (как мы помним, часы у Леи спешат). Лея тоже немного спешит – она всегда спешит, даже когда не опаздывает. Она просто не может медленно ходить – даже на таких высоких шпильках, которые она сегодня надела впервые с начала учебного года. Сегодня ей очень захотелось выглядеть сексуально. Она еще не знала, почему. Просто так захотелось. Уже выйдя из дома, она прокляла все на свете. Спускаясь по ступенькам, пару раз оступилась – чертыхнулась – пошла. Эта схема повторялась на протяжении всего пути. Что и говорить, сексуальность – это расслабленность. Лея, как всегда, просчиталась. Она с трудом дошла до офиса, прихрамывая и спотыкаясь. Главное – осталась цела и не опоздала.

И потекла череда занятий. Знакомые лица, детские и взрослые. Задания, трудные и не очень. Отчаяния и победы. Всё как всегда. И новая группа вечером. Очень волнительно – всегда. Знай, мой дорогой читатель – если доведется тебе когда-нибудь изучать язык на курсах, да и не только язык – что угодно. Знай – преподаватель очень волнуется на первом занятии, сколько бы он ни имел опыта. Он ищет твоей поддержки – хоть и выглядит уверенным и вселяет доверие. Не суди его строго, если ты чего-то не понимаешь в начале занятия – ему нужно настроиться на волну группы, почувствовать ауру людей, поймать их настроение, рассеять их страхи. К середине урока ты уже понимаешь, нравится ли тебе этот преподаватель. И преподаватель понимает, как он будет работать в дальнейшем, на что будет обращено особенно пристальное внимание, а что, наоборот, стоит игнорировать. Но не кого. Это и называется индивидуальный подход. То, что мы все так любим – чтобы учли наши особенности, подстроились под нас.

Лея была хорошим преподавателем. Поэтому она мало интересовалась людьми – ей были интересны обучающиеся. Группа ей показалась разномастной – две девушки лет двадцати пяти, хохотушки-веселушки, мужчина среднего возраста, абсолютный ноль в английском, и молодой мужчина– на вид около тридцати лет. Всех она, как обычно, «прочитала» – но не его. Он смущенно, даже растерянно улыбался, говорил что-то, но всегда мимо. С девушками не шутил. Несколько раз просил повторить, как будто витал в облаках. Лея сразу поняла – с ним у нее будут проблемы. Даже мужчина, годившийся по возрасту ей в отцы, – и тот что-то отвечал, был в теме, бравировал своей хорошей памятью в его-то годы. Но этот – казалось, вот-вот заплачет, так он был раздосадован. После занятия он задержался, как будто захотел выйти последним. Подошел к ней. Помог собрать вещи со стола. Собрался с мыслями и начал.

– Мне, кажется, труднее всех. Не понимаю, что со мной сегодня такое. Я обычно так не туплю. Не знаю, что произошло. Вы, наверно, подумаете, что я не изучал английский никогда. Нет, я изучал, и в школе, и в универе. Но, видимо, все забыл. Это давно было. Мне тридцать один год. Очень тяжело всегда давался язык. И сегодня – опять. Мне, наверно, еще вспомнились эти годы, когда был самым худшим в классе. Позор этот всеобщий. Понимаете?

Она все поняла.

– Зачем Вам английский?

– Я хочу переехать в Европу. Навсегда.

Его «навсегда» прозвучало жестко и даже грубо.

– Когда хотите?

– Как можно скорее. Я готов заниматься день и ночь, сколько угодно. Мне важен результат.

Уже спустя два дня она узнала, что Сергей Половинкин хочет заниматься с ней индивидуально, помимо групповых занятий. Она не обрадовалась этому факту. Что-то подсказывало ей, что толку не будет. Была в нем какая-то нервозность, мешающая усвоить материал. А как его расслабить, она не знала.

Мария

В супермаркете «Сыто» в обеденное время всегда толпится народ. Мария захотела пройти впереди женщины с тележкой, доверху набитой продуктами. Та взбунтовалась:

– Ну и что, что у Вас два пирожка, салат и кукси? Мы все торопимся, у меня, между прочим, дети дома сидят голодные, меня ждут. Если я каждого с бизнес-ланчем буду пропускать – я вообще только вечером отсюда выйду.

Мария умела скандалить. Ничего в итоге не добившись, она все равно осталась довольна. Выпустила пар. Она немного покривила душой, сказав, что опаздывает на работу – у нее был час в запасе. Ей просто нужно было, как она это называла, «проораться». Обычно это не давало видимого результата, но на душе становилось лучше. Очередная ссора с мужем накануне вынудила Марию сегодня сцепиться в неравном поединке фастфуда и тележки с памперсами и брокколи.

Вчера все было мерзко. Секс сам по себе, конечно, не может быть мерзким, если ты занимаешься им с любимым человеком. Глеб был любимым, но его принципиальность не знала границ. Он почему-то не был готов завести ребенка «прямо сейчас».

– Прямо сейчас и не будет, – ласково проворковала Мария. – Как минимум через девять месяцев. Ну давай хоть раз попробуем без них… это же приятней. Так все говорят. Даже ты так говорил, помнишь?

Но Глеб был непреклонен. Он был уверен, что именно этот один раз может стать роковым. Он не был готов к таким переменам. Честно говоря, он вообще придерживался позиции child-free, и Мария, конечно, это знала. Просто надеялась, что изменится – и с ней захочет. Два года прошли в постоянных баталиях по поводу детей. Это, конечно, не могло не омрачить интимную жизнь. Сначала гинеколог посоветовала Марии принимать гормональные контрацептивы, которые бы не имели побочных эффектов. Год спустя Мария заявила мужу, что стремительно полнеет и во всем винит таблетки. Это, конечно, было большей частью надуманно – она всегда была склонна к полноте, а много есть стала из-за постоянных ссор в семье. Так или иначе, пришлось искать новый способ предохранения. Альтернатива в виде презервативов Глеба не совсем устраивала – но он готов был и на это, лишь бы дорогая супруга не «залетела». Мария скрепя сердце смотрела, как ее супруг достает из тумбочки очередную упаковку, разбивая все ее мечты вдребезги.

– Знаешь, я не хочу, – сказала она. – Я устала сегодня. Давай спать.

– Нет, мы не можем сейчас заснуть. Ты просто из вредности, назло мне, так говоришь. Ты больше меня этого хочешь. Я же знаю. Помнишь, как было вчера?

– Ну нет, не надо про вчера! Да я вчера вообще не выспалась.

– Это же ты мне не давала спать. Соскучилась?

Соскучилась. До этого Глеб был в командировке в течение двух недель. Конечно, ее чувства вспыхнули с новой силой, как это было всегда, когда он возвращался, небритый, загорелый, до ужаса красивый. Снимал футболку, шел в душ, поигрывая мускулами. Никогда не просил есть. Когда он выходил из ванной, она уже ждала его на их большой кровати – и на ней не было одежды. Он никогда не терял голову – все было распланировано. Тумбочка и упаковка на кровати рядом. Как ультиматум. Как плевок в лицо, по крайней мере, так ей показалось сегодня. Вчера она этого не заметила. Соскучилась. Одной упаковки не хватило, что и говорить. Но он не уставал нырять в тумбочку, как искатель жемчуга. У нее просто не было сил с ним спорить. Она очень хотела быть с ним. Это не убивало в нем романтику – напротив. Придавало силы для новых побед. А она все чаще чувствовала себя побежденной. Он любил ее, и не готов был делить ее еще с кем-то. Пусть даже это был бы плод их любви. Неважно.

Сегодня она просто достала из тумбочки весь запас, купленный им, и бросила ему в лицо. Расплакалась. Ушла спать в зал. Он не удержал ее, не прижал к себе, не успокоил. Просто отпустил. Она чувствовала, что земля медленно уходит из-под ног. То, что когда-то возбуждало ее – его непоколебимость в принятии решений, уверенность в своих словах, жесткость – превратились в бескомпромиссность.

Александра

Когда дочка становится твоей маленькой копией, это умиляет. В три года она примеряет твои туфли и вышагивает по коридору. В восемь крадет у тебя помаду, а потом ты с удивлением замечаешь на ее Барби до боли знакомый малиновый оттенок. В тринадцать она начинает таскать у тебя из шкафа прокладки, а в четырнадцать ты понимаешь, что ей пора давать телефон твоей маникюрши. Единственное, что не может радовать тебя в этой ситуации – это мысль о том, что ты не становишься моложе. Александру это не печалило. Она не испытывала зависти по поводу возраста. Выглядит моложе своих паспортных тридцати девяти, чувствует себя на двадцать с хвостиком, – о чем ей жалеть?! Муж ее обожает. Они являют собой красивую пару, и все отмечают, как они подходят друг другу.

Александра с дочкой шли домой из салона красоты. Как приятно ловить на себе восхищенные взгляды, сделав новую прическу и маникюр. Обе были счастливы. Парни то и дело оборачивались им вслед, просили телефончик, делали комплименты.

– Мам, тебе не кажется, что они принимают тебя за мою сестру?

Александра рассмеялась.

– Еще скажи, младшую.

– Ну если ты правда у меня молодая и красивая, мамуля!

– Ох, подмазываешься, Васька! Чего-то тебе явно от меня надо. Лучше сразу говори, чего.

Василиса надулась.

– Почему сразу подмазываюсь? Я правду говорю!

– Так значит, ничего и просить больше сегодня не будешь? Хорошо.

Василиса, конечно, хотела попросить. Не зря же она напросилась с мамой в салон.

– Если честно, мам, я хотела тебе сказать… Мне же можно сегодня остаться у Аси?

– У Аси? После Дня Рождения? А там будет Антон?

– При чем здесь Антон? Я же не у него остаюсь!

Александра закатила глаза. Вот лиса! Какая разница, на чьей территории. Она просто не одобряла эти встречи дочери с Антоном, который был старше на три года. Да, она видела его мордашку, которой похвасталась дочурка, протянув ей свой мобильный. Тот еще Дон Жуан с масляными глазками. Мажористый, наглый. А Васька сейчас в таком возрасте – да вспомнить хотя бы саму Александру! Тоже была молодой да ранней. Девственности лишилась в пятнадцать, сбежав с одноклассником с урока истории. Благо не забеременела – их роман был недолог. Но ей просто повезло. Да, тогда она проклинала ту восемнадцатилетнюю девицу, к которой перебежал ее Ромео. Позже она поняла – все к лучшему. Небеса, как говорится, уберегли.

– Давай об этом дома поговорим. Папу спросим, что он скажет. Я – против.

Папа разрешил. Папа добрый.

– А что ты переживаешь? Они же там с девчонками, я так понимаю, останутся ночевать? Она уже не раз там оставалась на ночь. У нас Васька в этом плане молодец, я в ней уверен.

Уже ложась спать, Александра выказала свое недовольство решением мужа. Она никогда не критиковала его при детях. Иногда ей казалось, что зря.

– Володь, ну почему ты всегда включаешь такого доброго папочку? Я как-то их воспитываю, прививаю какие-то ценности; они скоро нас вообще не будут во внимание брать. Еще возраст у нее такой – мы вообще для нее не авторитет. Этот Антон теперь будет диктовать, что делать.

– У девочки первая любовь – как будто с тобой такого не было. Да они сейчас умнее нас стали – прекрасно знают, что можно и что нельзя. Лишнего себе точно не позволят.

– Ты про кого сейчас говоришь – про нашу дочь или про него? Ему девятнадцать. А ей семнадцать будет через полгода только. Нет, не нравится мне все это…