Читать книгу Ее звали Мессалина - Олеся Кондратьева - Страница 2

Валерия Мессалина снова взглянула на красный платок, расшитый золотом по краям. На нем лежал кинжал. Мать Домиция Лепида со свойственным ей спокойствием и достоинством истинной римлянки вчера принесла его Валерии и положила на стол, расстелив красную ткань. Все было понятно без слов. Ответа на прошение о помиловании, направленное августейшему супругу императору Клавдию с великой надеждой и трепетом, не было. Каждый день, проведенный здесь в заточении, во дворце среди садов Лукулла, самых знаменитых и роскошных садов, о которых когда-либо слышал Рим, отдалял от нее надежду на освобождение от наказания. Слезы брызнули из глаз Мессалины. Она, так легко отдававшая приказы о том, чтобы достойных патрициев казнили или удалили из города, отлучив их от всех благ и удовольствий Рима, которыми они пресыщались и упивались, она трепетала от вида этого кинжала, который должен был прекратить ее жизненный путь. Его принесла ей мать, которая в муках и криках дала ей жизнь. По иронии великого Юпитера она теперь отбирала эту жизнь у своего чада. Так могли шутить и насмехаться над ней только Боги, которые истинно обладали чувством юмора. Валерия Мессалина вновь заплакала. Слезы горячие потоком омывали ее прекрасное лицо. В ее больших карих глазах, опухших от слез, обрамленных веером пушистых темных ресниц, теперь затаилась глубокая печаль. За окнами дворца слышались цикады. Тонкий аромат цветов проникал в ее покои, которые неусыпно охраняли слуги ее матери. Мать не поддавалась на уговоры дочери отпустить ее, дать ей возможность сбежать, встретиться с ее супругом – императором Клавдием, который, словно нарочно, скрывался от нее, словно нарочно затеял поездку в Остию, к берегу моря, где был самый главный порт Римской империи, и куда прибывали многочисленные корабли, но порт уже не справлялся с нагрузкой, и Клавдий был озабочен строительством нового порта. Император Клавдий был уже в преклонном возрасте, в 58 лет его мучала отдышка, и легче дышать ему было на побережье, в Остии. Многие знатные патриции также следовали этой традиции – уезжать на лето к более прохладному побережью от раскаленных камней Капитолия.

На красном полотне платка кинжал, освещенный лунным светом, сиял неровным свечением. Он отражал мягкий свет луны, проникавший в ее покои, и словно напоминал Валерии Мессалине, что ее время истекает. Он словно звал ее и просил жертвы, он требовал омыть свои острые грани ее горячей кровью.

Валерия Мессалина подошла к столу, на котором лежал кинжал, и осторожно взяла его в руки. Холодный металл тяжело лег в ее белые прекрасные руки. Она словно взвешивала его, чувствуя его твердость и остроту. Потом медленно поднесла к груди, спустив с плеча свою тунику и освобождая грудь для удара. Клинок своим острием коснулся тела плачущей красавицы. Мессалина прижала сильней кончик ножа к телу, и он слегка разрезал кожу. Ей стало больно, капля крови выступила из раны, капнув на белую ткань одежды. Нет, она не сможет это сделать сама, не сможет! Она, которую зовут Мессалина, при виде которой придворные приходят в трепет, зная ее крутой нрав, хитрость и мстительность! От ее слова зависят судьбы людей, и простых плебеев, и знатных граждан Рима. Она, которая из глупой, несмышленой девчонки, бегающей по дворцу ее дяди Калигулы и наблюдая за дворцовой жизнью, видя все излишества и наслаждения, увеселения и извращения императорского двора, она превратилась в настоящую императрицу. И вот она, Мессалина, имя которой известно далеко за пределами Рима, которую любят и ненавидят все – от мала до велика, она должна прервать свою жизнь, как это подобает настоящей римлянке! Нет, это не возможно!

Мессалина вновь залилась слезами. В ее памяти всплывали как яркие картинки образы прошлого. Женщина отошла от стола, на котором лежал кинжал, подошла к кровати, легла. Ее прекрасные волосы разметались по подушке темной волной. Они вились от природы и были не послушными. Их было так же сложно усмирить, как и саму Мессалину с ее жаждой жизни, жаждой власти, жаждой познания и любви.