Читать книгу Подарок с неба - Олеся Янгол - Страница 2

Когда я был еще жив, у меня было имя, любимый дом и самый родной на свете человек – моя хозяйка. Встретились мы более десяти лет назад и с первого нюха, полюбили друг друга. Она сказала мне: – «Ты будешь Джипиком!», я с радостью согласился. Мне, не терпелось выбежать на улицу, чтобы похвалиться новым именем и такой чудесной девушкой, моей славной хозяйкой.

В роду у меня было много породистых тойтерьеров и кровь моя, весьма благородна по маминой линии. Прапрабабушки и прапрадедушки, все были тойтерьеры, и только мой папа оказался пинчером. Мамины родственники, поначалу, отворачивали благородные носики от ее избранника, но когда на свет появился я и шесть моих братиков и сестричек, все они дружно позабыли о снобизме и приняли моего папу и всех нас в одно свое многочисленное семейство.

Вскоре я расстался с родительским кровом и начал жить самостоятельной жизнью. За один год пришлось сменить двух хозяев. Я уже было отчаялся обрести спокойную собачью жизнь, как оказался в очередном доме, среди новых, незнакомых мне людей. Сперва было очень страшно, так как меня почти сразу же оставили одного в огромном доме. Я бегал по комнатам и обнюхивал все углы. Новые запахи пугали, но в то же время, очень нравились, и я подумал: – «Если здесь меня полюбят, я стану самым счастливым щенком на свете!».

Прошел целый час, а может и больше, но вот, за входной дверью загремели ключи, и в дом вошла Она, такая чудесная и прекрасная. Она увидела меня, схватила на руки и крепко обняла. А я обнюхал ее ресницы и лизнул в нос. Она сказала: – «Какой ты маленький, милый песик!». А я посмотрел в ее глаза и подумал: – «Какая славная, чудесная девочка!». Потом мы немножко поиграли в мячик, и она мне сказала:

– Я должна дать тебе имя!

Она написала что-то на бумажке, разрезала ножницами и положила в шапку. А потом закрыла глаза и, достав из шапки одну из бумажек – произнесла:

– Отныне ты будешь Джипиком! И сейчас, мы пойдем с тобой гулять!

Больше всего на свете я любил гулять. Стоило только хозяйке посмотреть на меня особенным взглядом, как я начинал радостно носиться по комнатам, потому что знал, что этот взгляд означал только одно:

– Гулять!

Во дворе у меня появилось много друзей и даже одна большая любовь на всю жизнь. Это была очень красивая дама, я обожал ее. Гуляли мы всегда вместе. И каждый раз я страдал от неразделенной любви к Динке. Так звали ту, которая снилась мне в радужных собачьих снах. Она не обращала на меня внимания, считала слишком маленьким и не серьезным псом. Она любила спаниеля из соседнего дома, а он любил ее. Вскоре у них родился сын, которого моя хозяйка подарила своему двоюродному брату. Он и по сей день проживает у него и при моей жизни мы несколько раз встречались. В общем, стали, так сказать, родственниками.

В жизни произошло много разных событий, веселых и грустных, смешных и опасных. Однажды, я чуть не умер от чумки. Я помню, как она рыдала, сидя у моего коврика, грея мою спину лампой по указу доктора, и моля Бога о моем исцелении. В это трудно поверить, но чудо произошло, я поправился. И только сейчас, после своей смерти, я узнал, что Бог действительно все слышал и видел! Внял ее молитвам и позволил мне прожить еще несколько счастливых лет. После болезни меня иногда трясло в лихорадке, но всякий раз, Она брала меня на руки, и словно отдавала всю свою силу, и я чувствовал себя лучше. Я ее очень люблю, даже сейчас, когда меня видишь только ты, маленький, несмышленый пес.

* * *

Моя смерть – это очень горькое событие, а ты еще так мал, что мне не хочется тебя огорчать. Скажу только, что прошло уже более двух лет. Умер я в пригородном автобусе, у Нее на руках. Она сильно рыдала, видя, как я страдаю. А я ничего не мог поделать, и не как не мог облегчить Ее страдания. Я умирал. С неба прилетел ангел и взял мою душу. Он отнес меня прямо к Богу и тот, усадив меня на колени, сказал: «Это еще не конец истории, и ты в ней сыграешь решающую роль». Он вновь отдал меня ангелу и тот спустил меня на землю, в огромный город, где я встретил тебя. И что мне теперь с тобой делать? И какую решающую роль я должен сыграть? Бог так мне и не сказал.

* * *

На темном пустыре, в миле от светящихся огней Большого Города, среди мусора и ржавых, разбитых автомобилей, лежал маленький, пушистый комочек. Он уже не трясся от холода и не плакал от страха. Он знал, что рядом с ним сидит друг, который не даст его в обиду и не оставит одного.

Он родился совсем недавно и учился делать первые шаги. Толстые белые лапки, в черных пятнышках, смешно заплетались, и он падал, делая неуверенный шаг. Но с каждым разом шел все лучше и лучше. Ему было, у кого учиться.

Рядом, эта парочка, смотрелась презабавно. Маленький черный тойтерьер, ступавший уверенно и чинно и большой, неуклюжий щенок долматина, спотыкавшийся, и всякий раз, оглядывающийся на своего старшего друга. Малыш был не совсем чистокровным. На его мордочке, там, где по всем правилам экстерьера должны быть черные пятнышки, красовались ярко палевые, почти красные кляксы. Может быть, по этой причине новорожденный щенок оказался на свалке, далеко за границами Большого Города.

– Если ты постоянно будешь спотыкаться, то вконец разобьешь свой нос, – Джипик подбежал в очередной раз к щенку.

– Посмотри на свои лапки, у тебя их четыре, а это вовсе не лапа, а хвост и не стоит пытаться им шагать.

Песик, лежа на спине, поднял свои шарнирные лапы и с интересом взглянул на них. Потом поднял голову и уставился на черный, остроконечный хвост, словно маятник, шатающийся из стороны в сторону. Его глаза смешно скосились в одну точку, следя за самостоятельным хвостом. Тот, словно отдельное существо, жил своей жизнью и вовсе не желал слушаться хозяина. Он вилял во все стороны и словно приглашал поиграть. Щенок принял условия игры и начал ловить свой веселый хвост, но тот постоянно ускользал. Это так развеселило долматина, что он вскочил на все четыре лапки. И, не задумываясь над тем, что еще плохо умеет ходить, стал носиться кругами. Он изгибал спинку, пытаясь приблизиться к хвосту. А вконец разыгравшись, так крепко цапнул свой хвост, что взвизгнув от боли, уселся в пожухшую, сырую траву и недоуменно раскрыл и без того огромные, черные глаза, всем своим видом вопрошая:

«Что случилось?»

Через мгновение глаза наполнились слезами, и он решил заплакать. Очень уж ему стало обидно. Вот только от чего? Конечно, от боли, но болел-то хвост, ведь это он укусил его, а не на оборот. Почему же было так больно?

– Ты получил от жизни свой первый урок.

Джипик важно шагал вперед-назад и словно старый, мудрый учитель, читал лекцию: – Из этого урока ты извлек две пользы; во-первых, научился нормально ходить, а во-вторых, ты понял, что хвост это не что иное, как ты сам. И если больно хвосту, то больно и тебе.

«Да, наверняка я должен быть таким важным, строгим и мудрым учителем. Может это и есть моя решающая роль!»

Так размышлял почти невидимый песик, весьма довольный своей новопридуманной ролью.

* * *

Сквозь моросящий, холодный, осенний дождь, покинув свалку, две маленькие, четырехлапые фигурки, двигались навстречу огням Большого Города.

– Я не знаю, зачем я веду тебя именно туда, – рассуждал Джипик, – просто какое-то внутреннее чувство подсказывает, что это правильное решение.

Щенок уже освоился. Ему так понравилось бегать, что он нарезал круги вокруг своего старшего друга и нисколько не уставал. Он чувствовал себя абсолютно счастливым, единственное неудобство доставлял его пустой животик, который непрестанно урчал. От этого урчания долматин пугался и принимался бегать еще быстрей, но урчание становилось все громче. Песику показалось, что в животике кто-то живет своей собственной жизнью, но в его воображении было еще так мало образов, что он смог представить только ржавую машину без одного колеса, ту, которая лежала на боку, неподалеку от его прошлого жилья. Эта машина каталась туда-сюда и урчала. Вот она-то и пугала.

– Р-р-гав! – сказал щенок.

Урчание прекратилось, машинка в животике остановилась и удивленно вскинула вверх свои фары-глаза:

«Кто это там гавкает? Я тебя не боюсь!»

И снова заурчала и заездила.

– Гав, гав,…гав!

Песик сел на травку и уставился на свой розовый живот.

– Ур-ур, – сказал животик.

– Р-гав, гав, – звонко залаял пес.

Джипик сидел неподалеку и, наблюдая за этой комичной сценой, вспоминал детство.

Однажды, кто-то из домашних, поставил большое зеркало на пол. Вот это было представление! Несмышленый песик увидел в зеркале забавного остроухого зверька и решил с ним поиграть.

БАМ!

– Ах, ты дерешься! – воскликнул Джипик, больно ударившись носом о стекло. Что тут началось! Странный зверек бегал, гавкал, прятался, где-то, потом вновь неожиданно появлялся и норовил больно ударить по носу. Такая беготня продолжалась до тех пор, пока в комнату не вошла хозяйка. Но тут случилось нечто странное. К забияке-зверьку тоже подошла хозяйка. Они обе, словно сговорившись, подняли на руки шалунов и стали смеяться.

– Глупенький мой, это же зеркало! А ты думал, что там кто-то живет? Смотри!

Девушка поднесла к зеркалу песика и поболтала его маленькими лапками. Забияка-зверек сделал то же самое. Хозяйка покрутила Джипика и покрутилась с ним сама, потом обняла его крепко-крепко и посмотрела особенным взглядом.

– Гулять! Гулять – Джипик мгновенно забыл о странном друге, он так тогда и не понял, почему тот забияка так ловко повторял его движения. Гораздо позже, когда он уже стал взрослым псом, то узнал, что такое зеркала и что такое зеркальное отражение.

Пронзительный визг щенка вывел Джипика из воспоминаний. Он вскочил на все четыре лапы и побежал на зов. Мокрая трава почти не оставляла запаха, так что нюх совсем не помогал поиску. Долматин пищал, скулил, звал на помощь! Но где он? Кругом деревья, кусты, дождь, темнота и нигде не видно малыша.

– Гав! – подал голос Джипик, – я бегу, бегу, малыш!

«Куда, куда же бежать? Я что, потерял нюх? Не может быть, я же собака, я должен найти его по запаху!»

Подвывания раздавались где-то рядом, но направление найти было невозможно. Джипику казалось, что он слышит голос повсюду, то здесь, то там, то почти рядом, то слишком далеко, за теми черными кустами.

Джипик сел, он часто дышал и высунул красный язычок.

«Нужно успокоиться и сосредоточиться» – сказал себе пес.

Он закрыл глаза и попытался унять биение сердца. В этот момент, какое-то сияние окутало его фигуру. Это прилетел его знакомый ангел.

– А, это ты! – обрадовался песик, – Привет! Как дела?

Ангел приветливо улыбнулся и поманил Джипика за собой.

– Иди осторожней, не то ты тоже провалишься.

– Провалюсь? – удивился пес.

– Здесь заброшенный колодец, твой малыш упал, и, по-моему, вывихнул лапку, бедняга.

– Ай – яй-яй! Бежим скорей, его же надо спасать!

– Я же сказал, осторожней! – предостерег ангел, – провалишься сам, тогда пиши – пропало. – Здрасьте! – удивился Джип и присел.

– Привет! – ответил ангел, – но мы, кажется, здоровались уже. Что тебя так удивляет?

– По-твоему, – произнес песик, – если я провалюсь в колодец, ты, ангел, нас даже не вытащишь?

– Когда ты был еще в нашем мире, я мог носить тебя на руках, но сейчас ты в мире, где все материально, а материальное мне не по силам. Я могу помочь, но порою это бывает так сложно. Необходимо чтобы меня, хотя бы слышали. Но живые существа, в последнее время, стали совсем глухи к голосам ангелов. Мы, надрываемся, кричим из своего мира, предупреждаем об опасностях, но люди не слышат, не видят. Они хотят быть всесильными, рациональными, рассуждать здраво, слушать голос разума. И вовсе не прислушиваются к голосу сердца… Это очень грустно, друг мой.

Щенок вновь заскулил и Джипик понял, что сидит почти на краю колодца. Он осторожно встал и отошел подальше, чтобы не упасть самому.

– Эй, малыш, я здесь, с тобой. Сейчас что-нибудь, придумаю. Я вытащу тебя оттуда.

– Сам ты не справишься, колодец глубокий. Здесь справятся только люди.

Ангел направил свое сияние в темноту. На самой глубине колодца, на куче ельника, съежился испуганный щенок. Ему казалось, что сверху к нему спустилась яркая луна и этот свет, успокаивал, а голос друга подбадривал и прогонял страх и боль.

– Люди. Где же найти людей? – засуетился Джипик – ну конечно в городе, мы почти дошли до него!

– Держись, малыш, я приведу помощь!

Джип забыл про все на свете. И про то, что не умеет говорить человеческим языком и про то, что он почти невидимый песик. Он мчался в сторону города, навстречу вечерним огням и незнакомым людям. Он мчался за помощью.

Вот и первые дома. Улица, состоящая из двухэтажных строений. Очень уютные домики с аккуратными зелеными лужайками, кустами цветущих роз, освещенные теплым светом окон.

«В этих домах наверняка найдутся добрые человеческие существа, они нам обязательно помогут!»

Джип подбежал к крайнему дому и загавкал у самой двери. На его лай откликнулись собаки других домов. Одни были недовольны, что их разбудили, другие с любопытством интересовались – что произошло? Вскоре вся улица четвероногих знала, что в лесу, в заброшенном колодце, лежит маленький, несчастный щенок, и что ему нужна помощь. Улица, за десять минут, из спокойной и мирной превратилась в лающую, гомонящую и подвывающую. Но что могли сделать эти беспокойные создания? Как они не звали своих хозяев, те только покрикивали на собак и никак не желали выходить из теплых и уютных жилищ, от родных и всемогущих телевизоров, на улицу, в дождь и слякоть. И только один ребенок, лет пяти, вдруг явно понял, о чем лают собаки. Он уже давно рассказывал маме, о чем гавкает та или иная собака. Но мама всякий раз только улыбалась, она-то знала, что это всего лишь уловка малыша. Он давно хотел собаку, но мама сказала, что они не могут позволить себе такую роскошь и обузу, что ему надо ходить в школу, а ей ездить на работу. И что на собаку не остается времени, а собаке нужна не только любовь, но и забота. В общем, так и рос малыш один, без собаки и очень горевал по этому поводу.

Из лая он понял все. И он знал, куда надо бежать. Этот заброшенный колодец был давно ему знаком. Часто, на летних каникулах, он, с друзьями обследовал эти развалины.

Мама мирно сидела у телевизора и думала, что сынок давно спит в своей постельке, в спальне второго этажа. Она немного забеспокоилась, когда разлаялись собаки, но те, вскоре угомонились усмиренные хозяевами. На улице вновь все затихло и только шум моросящего дождя, омывал крыши и карнизы домов.

Никто так и не вышел!

Никто так и не поспешил на помощь!

«Я смогу пробраться через гараж!» – решил Дэниэл и принялся устраивать из своей постели нечто, напоминающее спящую фигуру.

Джипик пробежал по улице, поскулил еще под несколькими дверьми, но безрезультатно.

– Беги к первому дому, – сказал неожиданно появившийся ангел, – там живет чудный малыш. Я знал, что он слышит! Я знал, что он ТАКОЙ!

Ангел радовался этому факту, словно какой-то ученый, открывший новую звезду. Он плясал по мокрому асфальту и, посматривая в небо, твердил:

– Я же говорил, я же говорил!

Действительно, слабый свет фонаря, проявил маленькую темную фигурку. Она стояла в нерешительности у забора и оглядывалась по сторонам.

Джипик подбежал и встал рядом с мальчиком на задние лапки.

– Ой, какой хорошенький, – произнес мальчик, нагнулся и взял на руки Джипика.

– Как это?! – сильно удивился ангел, – Как он смог поднять на руки невидимого, нематериального пса?

Глаза ангела превратились в два чайных блюдца. Он почесал затылок и многозначительно посмотрел на бледную луну.

– Дяденька ангел, – произнес нежным голоском мальчик, – я взял с собой веревку и фонарик, бежим скорей, надо спасать собаку!

Ребенок, не выпуская Джипика, внезапно обретя храбрость, стремительно побежал к лесу. Да и что ему было бояться, когда рядом такие чудесные существа – почти невидимый песик и сияющий ангел.

– Дядя ангел…? – еще более удивился ангел, – Дэниэл, ты меня видишь? – забегая вперед малыша и не останавливаясь, спросил он.

– Конечно, вижу, вы такой яркий, как… как Луна.

Ангел притормозил, и уже совершая пробежку на месте, задумчиво почесал затылок. Но вскоре, он поспешил за чудесным мальчиком.

Долматин дремал в темноте сырого колодца. Его заплаканные глаза были закрыты. Он видел чудесный сон, как огромный рыжий пес, тот самый, что жил на свалке, с доброй физиономией и виляющим хвостом, что странно, нес в зубах сочную косточку. Он положил эту косточку перед щенком и сказал:

– …Держи веревку, сейчас мы тебя вытащим!

– Не может быть, – подумал, было, песик, – это же вовсе не веревка, это сахарная косточка, – но тут, он проснулся и увидел луну.

Луна сидела рядом с ним и кричала вверх, туда, где сияли звездочки:

– Ничего не выйдет, нужно придумать нечто вроде корзины, тогда щенок заберется туда, и ты, Дэниэл, вытащишь его.

Дэниэл посидел немного, подумал и радостно произнес: – я знаю, что надо делать!

Джипик залаял и Долматин окончательно проснувшись, вспомнил все. От этого ему снова стало страшно и больно. Он заскулил.

– Сейчас, малыш, – крикнул вглубь колодца мальчик, – потерпи, я сооружаю для тебя лифт.

Дэниэл стянул с себя сырую курточку и начал связывать ее таким образом, чтобы получилось нечто вроде корзинки или сумки. Он привязал конец веревки к этой импровизированной таре и начал спускать вниз.

Долматин сильно испугался. Сверху, что-то сперва закрыло небо, а потом начало стремительно приближаться. Щенок вскочил и забился в самый темный угол колодца. Нечто темное опустилось, и, наверное, собиралось наброситься на беднягу. Пёс зарычал и тявкнул, а сверху ему кричали:

– Не бойся, забирайся в куртку, мы вытащим тебя!

«Как бы ни так», – подумал песик, – «это чудище собралось съесть меня, но я не боюсь, у меня есть зубы и я буду кусаться».

– Эх! – взялся ангел за голову и поднялся на поверхность, – по-моему, он сильно испугался куртки и вовсе не собирается в нее забираться.

– В таком случае, – решительно воскликнул Дэниэл, – я спущусь туда и подниму его.

– А как ты выберешься? Колодец глубок даже для взрослого человека.

– Ты поднимешь нас, у тебя же такие большие крылья, – просто сказал мальчик.

– Ох! – только и смог произнести вконец растерянный, запутавшийся за этот день в своих мыслях, ангел.

Когда он сегодня летел в земной мир, он был уверенным и смелым, спокойным и мудрым, таким, каким был всегда. Он уже почти поверил в то, что люди разучились общаться с иным миром, что им нет дела до каких-то там ангелов. А тут вдруг такое! Обыкновенный мальчик! Ну да, ангел знал, что Дэниэл понимает язык животных, но в его возрасте такое случалось со многими детьми. Но то, что он воспринял ангела, как само собой разумеющийся факт, такое ангелу было вынести трудно. Он, конечно же, спорил со своими товарищами-скептиками. Защищал людей, их веру. Он пытался доказать, что люди еще не вконец затвердели, что их сердца еще способны принимать голоса Бога и ангелов. Но в последнее время делал это скорее из-за упрямства. А тут, вдруг, сам увидел воочию, то, в чем начинал разуверяться.

Все это привело его в такое странное состояние духа, что он встал во весь свой ангельский рост, раскрыл сияющие крылья и произнес:

– За то, что ты, малыш, веришь в меня, я совершу чудо. Может быть, это будет единственное чудо в моем существовании, но я с радостью сделаю это для тебя! … Хотя разрешений я никаких не получал, – несколько смущенным тоном поправил он, – … но, будь, что будет!

Ангел приблизился к Дэниэлу, поднял его на руки и ощутил тепло человеческого тела и тяжесть, настоящую материальную тяжесть. Таких чувств ему не доводилось еще испытывать. Он подошел к краю колодца и медленно и мягко спустился вместе с мальчиком на дно. Дэниэл, не мешкая, схватил щенка, крепко прижал своими маленькими ручонками, и вновь доверительно прильнул к ангелу. Ангел, в этот момент был на седьмом небе от счастья.

«Если узнают об этом друзья, – думал он, – смогут ли они поверить, что я смог прикоснуться к материальному миру? … А Он, Бог, что скажет он?»

Вот Долматин и спасен. Осталось только отнести его в теплое место, спрятать от дождя, перевязать лапку, накормить… Да, и еще… спрятать от мамы. А эта задача, пожалуй, будет потруднее всех остальных.

Дэниэл возвращался к дому, а рядом с ним шли его новые друзья – почти невидимый песик и сияющий ангел. И никто, никто на свете не видел всего, что случилось. Никто, никто на свете не видел почти невидимого песика и сияющего ангела. Никто, кроме чудесного мальчика Дэниэла.

* * *

Вообще, все обошлось куда проще, чем думал Дэниэл. Прошло уже два дня, а мама так и не догадалась, что за гаражом, в большой, картонной коробке из-под телевизора, живет настоящий, живой щенок, и почти невидимый песик, по кличке Джипик.

– Как же мне назвать моего щенка? – размышлял вслух мальчик, сидя на заднем дворе и наблюдая, как резвится длинноногое пятнистое чудо.

А длинноногое пятнистое чудо резвилось во всю прыть. Лапка уже не болела, в животике больше не ездили урчащие машинки. Там давно поселились вкусные сосиски, одна котлетка, сладкое молочко и сахарные печенья. Все это он запоминал с особым тщанием. Он вообще с недавних пор решил подсчитывать все вкусности, которыми угощал его мальчик Дэниэл. Это была забавная игра, особенно перед сном. Сладко было мечтать, свернувшись калачиком и вспоминать, что за прошедший день принес ему, его любимый добрый друг. А еще ему нравилось носиться по зеленой траве, подстерегать в кустах беспечных воробьев и пугать ярких бабочек и стрекоз.

«Это самая лучшая жизнь на свете!» – так решил про себя щенок.

– Ты можешь сделать так же, как поступила моя хозяйка, – произнес Джип, позевывая и вылезая из коробки.

– Когда я поселился в ее доме, она первым делом нарезала бумажек и положила их в шляпу…

Джип задумался на мгновение и пробормотал – … по-моему, я, где-то уже об этом рассказывал… ну, неважно… и так… положила бумажки в шляпу,… а потом достала одну и говорит мне – «Отныне, твое имя – Джипик!» – сделай также, может, что и получится.

– Ага! – обрадовался Дэниэл, – я мигом, у моей мамы есть шляпа.

Он побежал в дом.

Ангел тоже сидел на заднем дворе. Но сегодня, он, почему-то был грустный, не участвовал в разговорах и играх, а только играл на дудочке печальные, протяжные мелодии.

От его музыки птицы щебетали еще громче и заливистее. А у того места, где он сидел, роились яркие бабочки и перламутровые стрекозы.

Мама Дэниэла пару раз бросала домашние дела и выглядывала полюбоваться на эту красоту. К сожалению, она не видела ангела и не слышала его чудесной мелодии. А может, ей только казалось, что она не видит и не слышит. Самое главное, что из окон второго этажа, откуда она смотрела, не было видно коробки и резвящегося щенка. Единственное, что ее тревожило, но совсем чуть-чуть: – «Что же там делает Дэниэл все утро?»

А мальчик уже сбегал и за шляпой и за бумагой и принялся нарезать ее на маленькие кусочки. Он очень аккуратно выполнил это задание и сложил бумажки в шляпу.

– Ну, вот, – радостно воскликнул он, – готово! Теперь можно доставать бумажку?

– Думаю, что можно, – торжественно и важно произнес Джип.

Ангел скосил один глаз на это представление и слегка улыбнулся.

– Эх! – вздохнул он иронично и продолжил музицирование.

Дэниэл, тем временем опустил руку в шляпу, помешал бумажки и медленно, с замирающим сердцем, извлек одну.

– Вот, – тихо произнес он.

Джип тоже затаил дыхание. И только пятнистое чудо носилось, нарезая круги по траве, и вовсе даже не ощущало торжественности момента.

Ангел отрывисто и театрально произнес: – Ха-ха.

Дениэл, держа в руке бумажку, и Джипик сидящий рядом, ждали неизвестно чего. Но ничего не происходило.

– Ну? – не выдержал Ден.

– Что, ну? – спросил Джип.

– Где оно, имя? – уточнил Дэн.

– Не знаю, – удивился Джип, – а где оно, по-твоему, должно быть?

– Откуда же мне знать, – немного нервно произнес Дэн.

– Может в бумажке? – с надеждой во взгляде спросил пес.

Дэн посмотрел на кусочек бумаги и ничего не увидел.

– Ой! – ойкнул Джип, – я же забыл сказать самое главное, в этих бумажках нужно написать имена!