Читать книгу Катюша - Ольга Абдуллаева - Страница 4

Такого скандала как в тот мартовский понедельник 1936 года дом на улице Грушевая еще не слышал и не видел. Отец семейства, Смирнов Николай Анатольевич, ругался последними словами. Соседи удивлялись, как в такой интеллигентной с виду семье могут так выражаться. Можно сказать, что вся репутация рухнула, как только загулявшая дочь (это известно кто – Катя Смирнова), вернулась от своего летчика. Теперь-то уж всему дому было известно, что Катин отец думает об этом летчике, которому все крылышки пообломать нужно, да и еще кое-что отрезать не помешало бы, чтоб девчонок молодых не соблазнял. Девушка упиралась как могла, отстаивала себя, но потом не выдержала:

– Да, папа, да, если хочешь знать, между нами все было! И я несказанно рада этому, слышишь? Потому что люблю его, и он меня любит. И наши чувства стоили того, чтобы сказаться в институте больной, чтобы ехать вдаль, чтобы прыгать в окно, лишь бы нажаловавшиеся на Лешку курсанты не поймали нас. Это все того стоило и я ни о чем не жалею!

Бедный Сергей Анатольевич осел на стул, схватившись за сердце. Он чувствовал, как у него подскочило давление, в висках застучало. Никогда не мог представить честный труженик, что его единственная дочь превратится в обманщицу, беглянку, что будет дерзить отцу, в конце концов.

– Натали, – позвал он супругу, – накапай мне валерьянки. А лучше – чего покрепче, иначе все это я не переживу!

Подтянутая стройная женщина несмотря на свои «за сорок» управлялась быстро с домашними делами, выглядела моложе и никогда не перечила мужу. Это были ее самые лучшие качества. В остальном же приверженность правилам общества, страх перемен делали ее жесткой, если не сказать бездушной. Вот и сейчас, вместо того, чтобы поддержать дочь, она поспешила угодить Сергею Анатольевичу. Катя смотрела на все это и понимала, что теперь видит перед собой истинное лицо матери. Теперь девушке даже стало казаться, что повисни она с отцом перед пропастью, мама спасет отца, а не ее.

От внезапно открывшейся правды сердце больно защемило. Сейчас Кате бы тоже не помешало что-то крепкое, чтобы успокоиться. Однако о спокойствии даже и думать не приходилось, потому как Сергей Анатольевич продолжал кричать, правда, теперь не так связно. Было что-то в его речи про исключение из партии, про несмываемый позор, про то, что он даже готов отречься от дочери после всего что случилось. Последние слова поразили Катю своей жестокостью. Вот уж что бы ни было, но сама она никогда бы не решилась сказать такое родному человеку. С пылающим от обиды лицом девушка выбежала на улицу. Куда бежать? Она все в том же пальто, которое не успела снять после приезда, потому что как только горе-путешественница переступила порог, стартовал скандал. Вариант только один – переждать события у соседа Димки. Хоть он – изрядный задира и трус, и еще с детства таким был, но зато не откажет в ночевке. А завтра Катя придумает, как быть. Может, напишет заявление на предоставление общежития при институте, станет по вечерам подрабатывать… Далеко унестись в своих планах у девушки не получилось – остановил мамин голос. Кате подумалось, что сейчас та станет уговаривать ее вернуться дочь домой, они поговорят по-хорошему, и все устроится.

– Дочь, слушай, – женщина старалась отдышаться, – ты не возвращайся домой, пока отец сердится. Переночуй у друзей, у подружки… я дам тебе знать, когда можно будет вернуться.

Чего-чего, но такого напутствия Катя не ожидала. Глотая слезы, она устремилась в противоположную от дома сторону, больше не слушая маминых слов. Глупенькая, размечталась, что мама сможет понять ее, поддержит чувства дочери и разделит радость, ведь и сама любила когда-то. Впрочем, может и не любила. По крайней мере, если и любила, то вовсе не так как любит Катя. Думая обо всем этом, девушка несколько раз пробежалась по парку, который находился совсем близко, а потом вернулась к дому, только теперь поднялась не в свой подъезд, а в Димкин. Бесполезно гадать, пустит-не пустит, нужно просто идти. Квартира у них – трехкомнатная, так что, местечко для Кати найдется. Но когда дверь открылась, оказалось, что в Димкиной квартире отыскалось место для его девушки Насти, нескольких незнакомых девчонок и Женьки. Вот его-то Катя не ожидала здесь встретить, потому что Женька обычно сторонился таких посиделок, предпочитая проводить время в более красивых местах с более интересными людьми. Димка приветствовал знакомую как всегда с подколом:

– Ну что, лягушка-путешественница, хорошо отдохнула? Полетала с летчиком-то?

– Не волнуйся, до Марса долетела!

Димка присвистнул, желавший продолжить препирательства, но Женя остановил его.

– Катюш, проходи. Что-то случилось у тебя? – на этот вопрос девушка только горько вздохнула, не решаясь сказать о том, для чего пришла. Но на Катино счастье Женя и сам обо всем догадался.

– Димыч, ты ведь будешь рад, если Катя здесь переночует? Ты с дамой удалишься к себе, а мы с Катей останемся в большой комнате, я лягу на полу, а Катюшку пристроим на диване, – Женины слова звучали так, словно он не спрашивал разрешения, а утверждал, все сам за всех решив. И Дима не возражал. Двоих девушек, с которыми Катя так и не успела познакомиться, отправили в срочном порядке по домам, благо, что это были Димины соседки, так что идти им предстояло всего на два этажа ниже. Неожиданная гостья пыталась протестовать против того, чтобы Женя спал на полу, но других вариантов не было, потому как хоть и уехали Димины родители к родственникам на неделю, он строго запретил, по его выражению «осквернять родительское ложе». Катя никогда бы не подумала, что он способен на такие фразы.

Когда комната погрузилась в темноту, Катя дала волю слезам. Еще никогда в жизни она не чувствовала себя так одиноко как сегодня. Спит в чужой постели, ушла от родителей, внезапно тоже оказавшихся чужими, слушает Димкины охи-вздохи за стенкой и Настино кокетливое хихиканье. Почему не она сейчас так же вот милуется с Лешкой? Почему он далеко?

Девушка злилась на себя, на него, на свою любовь за то, что все они – Катя, Леша, любовь между ними – такие нескладные, такие несчастные. Стоило закрыть глаза, как в памяти всплывала их самая первая ночь, когда они стали единым целым, так что и не разделить. Снова вспоминались жаркие объятия, обнаженные тела, слова, которые никогда не перестанут говорить друг другу люди во все времена. И вдруг ощущения прикосновений стали настолько явными, что Катя даже вздрогнула. Резко открыв глаза, она увидела перед собой темный силуэт – это был Женька. Секунду назад он гладил Катю по головке, по плечам, спине, а вот теперь отдернул руку.

– Мне показалось, что ты плакала. Я хотел успокоить тебя, не подумай ничего плохого, пожалуйста.

– Не подумаю. У меня все хорошо, тебе, наверное, приснился плохой сон. Я не плачу – в Катиных словах, хоть и произносимых шепотом, чувствовалась жесткость. Женя все понял. Он снова спустился на пол и, пристроившись на матрасе, через час заснул. Катя же до утра не сомкнула глаз.

Последующие 28 ночей недосыпа, в течение которых Катя мыкалась от подруги к другу, спала в чужих квартирах, не на своем месте, все время тревожилась, наконец, дали о себе знать на лекции по педагогике, когда преподаватель, запорошенный словно снегом, сединой волос, попросил Катю назвать методологический аппарат изучаемого предмета. Девушка встала, не поднимая головы, сердце от испуга так и стремилось выскочить из горла. Только она открыла рот, чтобы хоть что-то наболтать строгому преподавателю, как все перед глазами поплыло.

Парта изменила плоскость с вертикальной на горизонтальную, и темнота выплеснулась, словно черная акварельная краска на белый лист. Катя потеряла сознание, а когда очнулась, то с первого раза не могла разобраться, где находится. Наконец, до нее дошло, что она – в больничной палате, а женщина, стоящая у окна – это ее мама. Словно почувствовав, что дочь очнулась, женщина подошла к Катиной постели. Лицо ее было белее больничных стен, но голос, когда она заговорила, звучал твердо.

– Врачи сказали, что ты ждешь ребенка. Уже четыре с половиной недели. Срок небольшой, но для того, чтобы найти хорошего специалиста у нас с отцом не хватит средств. Так что, – Катина мама замялась, – придется испробовать другой вариант.

Другим вариантом оказалась какая-то деревенская бабулька, к которой Катю повезли этим же вечером после выписки из больницы. Пока три часа тряслись в дороге, мама старательно внушала Кате, что родить она успеет всегда, что сейчас нужно встать на ноги, определиться по жизни. Что Алексей сперва должен закончить учебу, и она тоже. У Кати отчего-то не было сил возражать. Она испытывала только одно чувство – страх перед тем, что ждет ее впереди. Девушка еще не могла понять, что значит стать матерью, а потому безропотно согласилась ехать в неизвестную даль, чтобы там, окунувшись в запахи травок, в виды старины, забыться крепким сном на теплой печи.

Единственным, что Катя запомнила, были морщинистые руки старушки-знахарки, подававшей ей мисочку с каким-то неприятным питьем, а потом большое алое пятно крови на льняной в васильках простыне. Это пятно расползалось словно Катина душа – израненная и бесформенная. После приезда мама позовет Катю домой.

Для Алексея Катина поездка останется тайной, которую та не решится открыть любимому еще долгих 17 лет…