Читать книгу Ажнабия. Записки иностранки - Ольга Аль Каттан - Страница 8

2003 год

Мавританский стиль аэропорта города Алеппо, пышные пальмы и испепеляющая жара не дают времени собраться с мыслями. Паспортный контроль, затянувшийся (это понятие – любимое для сирийцев) по воле Аллаха (а значит, чаепитие пограничников ни при чем), аккуратно уложенный багаж на тележках остаются позади.

Я надеваю платок и опускаю глаза. Но это не помогает. Взгляд Востока прожигает тебя насквозь. Встречающие многочисленные семьи с любопытством разглядывают и белую кожу, и голубые глаза.

Русские жены арабов всегда жалуются на то, как местные жители смотрят на них. Даже «старожилы» – те, кто здесь уже много лет, знают все местные обычаи, традиции и культуру, чувствуют себя под этими взглядами не очень уютно, мягко говоря.

Хотя многим женщинам нравится повышенное внимание… Для тех же, кому праздное любопытство местных претит, главный совет – арабский Восток любит скромность. Вы можете ходить без платка, камнями вас не закидают, но соблюдение элементарных правила приличия в одежде, которые здесь приняты (длинная юбка или брюки, закрытые грудь и живот), спасёт от многих проблем.

Я вспоминаю девушку, впервые летевшую в Сирию – знакомиться с интернет-женихом. О традициях страны она расспрашивала пассажиров самолёта. Симпатичная молодая особа решила сразу покорить своего виртуального друга и потому надела блузку с огромным декольте.

Её не пустили в Сирию, хотя с документами у девушки было всё в порядке. Такие ситуации случаются. Хоть и редко.

Сирийцы могут отыскать проблему в паспорте любого приезжего – всё зависит от их расположения духа.

Были случаи, когда туристов-европейцев без всяких объяснений разворачивали в обратном направлении, отказав в визе.

Сирия – загадочно-непредсказуемая страна, страна настроения. И я влюбилась в неё с первого взгляда.

Такси везёт нас на вокзал по самым грязным закоулкам старой части Алеппо. Древний город погряз в мусоре.

Возле каждого дома, на протяжении всего пути, вдоль обочин, в выгоревших реденьких парках – горы мусора. Он везде, и не в баках, не в контейнерах, а так просто, стихийные свалки. Я закрываю глаза и погружаюсь в жару и запахи.

Аромат горького кофе накладывается на запах вкуснейшей шаурмы и сирийских кнэфе7, но главные нотки в этом «парфюме» – сладкая вонь разлагающегося мусора… Это другая реальность…

Вот и автовокзал, похожий на бессмысленный хаотичный муравейник. Полицейские просят открыть огромный чемодан, поискав вчерашний день в наших вещах, пропускают и идут следом.

– Щэм? (Дамаск?) – подбегает к нам молодой парень, выхватывает багаж из рук и ведёт в маленькую грязную конторку, где мы будем ждать отправления автобуса в Дамаск.

– Садитесь, прошу вас, – любопытный хозяин «офиса» уступает свой стул, выписывает нам билеты и просит паспорта, с которыми в неизвестном направлении убегает его помощник.

– Кем работает твоя жена? (зачем в билетах на автобус указывают место работы, я так и не поняла) Журналист?! – лицо сирийца вытягивается. – Нет, это писать не надо, я напишу, что она домохозяйка, чтобы не было проблем…

Смачно грызя огурец и запивая его чаем, наш благодушный хозяин расспрашивает о России, о семье, о политике, попутно предлагает угоститься чайком из его же стакана.

А в это время возле окна и двери конторки начинают собираться люди мужеского полу от 7 до 70 лет. Мужчины держатся за руки, кучкуются, шушукаются, периодически заглядывая в открытую дверь. И я уже согласна на черную абайю* или даже мешок с прорезями для глаз и носа…

Каждый раз, сев в такси на заднее сиденье и слегка отвлекшись от пейзажа за окном, вдруг замечаешь, как в маленькое зеркальце тебя рассматривает водитель.

Взгляд Востока чувствуешь всем существом – он огненный, тяжёлый, исподтишка или без смущения – прямо в глаза. В этом взоре вся мука и страсть мужская, их животная сущность, и зависть, и восторг.

И кто решил, что паранджа – это плохо… Даёшь каждой «белой» женщине на Востоке по бесплатной парандже хорошего качества! Хотя в 50-градусную жару никакое качество не поможет. А у ортодоксальной мусульманки на руках ещё и чёрные перчатки, на ногах чёрные чулки, а на носу очки, в которых можно спокойно отправиться на глубоководную охоту в Средиземное море, ибо они неимоверных размеров, на пол-лица, и тоже чёрные.

Наконец паспорта вместе с оформленными билетами у нас в руках, и мы загружаемся в автобус, где очень громко звучит национальная музыка и работает кондиционер. Мимо окон проплывает все тот же пейзаж – бесконечная свалка…

Сирия – закрытая страна. Туристов здесь очень мало, нет даже элементарных указателей на английском языке, как в других странах. Где находится аптека, магазин или ресторан, надо разбираться методом «тыка» – практически все надписи на арабском.

Сирия – очень гостеприимная страна. Даже если вы не владеете арабским, к вам обязательно подойдёт любой местный и поможет чем сможет, причём абсолютно бесплатно.

Дорога в столицу Сирии проходит через маленькие городки-деревеньки в окружении величественных, прекрасных гор без какой-либо растительности.

Хамма и Хомс поразили очередными сюрреалистическими свалками и грязью, на этом фоне – новые белоснежные дома-коробочки и ни одного деревца в округе. Инфраструктура развлечений также отсутствует.

Музыка в автобусе гремела на протяжении всего долгого пути. Неожиданно высокий тучный военный уселся на пустые кресла впереди и так придавил их своей массой, что казалось, вот-вот рухнет вместе с креслами и обязательно на меня.

Повернувшись, недовольно поклацал включателями воздуха и света, спросил, нельзя ли как-то уменьшить громкость музыки, и решил пообщаться.

Полковник сирийской армии, отец шестерых детей возвращался со службы домой, в Хомс. Через полчаса после знакомства мы были приглашены в гости. Не завтра или на следующей неделе, а прямо сейчас.

– Ты мусульманка? – спросил он, кивая на мой платок.

– Христианка.

– И я тоже! Я католик, – радостно заулыбался грозный полковник и стал вынимать из нагрудного кармана какие-то бумажки. Ими оказались затёртый календарик с изображением Христа и фотография жены.

Спустя два часа задушевных разговоров, в четвёртый раз отказавшись пожить в доме полковника (так как это рушило все наши планы), мы обменялись телефонами и распрощались как родные люди.

Была уже глубокая ночь, когда автобус въехал в Дамаск. Город шумел и мерцал. Между рядами типовых многоэтажек проглядывали куски неба с огнями. Жара спала. Кто бы мог подумать, что в два часа ночи на улицах города кипит жизнь. Главный рынок, Хамидия, (Souk al-Hamidiyya) закрыт, но стихийные рыночки и бесчисленные палатки с шаурмой и прочими арабскими вкусностями, кажется, работают круглые сутки. Взрослые и дети спокойно ожидают свой заказ, наблюдают за работой поваров, периодически сглатывая слюну в предвкушении надвигающегося праздника желудка.

Я не люблю шаурму, не ем её вообще. В России. Но сирийская шаурма – это песня. И мой рассудок часто взывал к желудку: «Остановись, где мы талию потом делать будем?». А я всё ела, ела…

Сам процесс изготовления завораживает. Во-первых, кассир записывает на клочке бумаги ваше имя и заказ, дальше эти бумажки передают бородатым поварам. Они не спеша, но без остановки «штампуют» шаурму, успевая поглядывать по сторонам и быть в курсе всех событий. Периодически раздаются окрики: «Мадам такая-то», «Мухаммед такой-то». И пакеты с едой оказываются в руках радостных покупателей.

– Эй! – восклицает, чуть не плача, паренёк. – А где мой фалафель?

– А ты заказывал? – удивляется повар, смотря в бумажку. – А, да, заказывал. Ну извини, хабиби. Сейчас сделаем…

Арабы не обращаются к друг другу на «вы». Здесь и стар и млад говорят друг другу «ты», добавляя неизменное «хабиби» («дорогой»).

– Хабиби, как проехать на площадь? – кричит из окна прохожему заплутавший водитель.

– Хабиби, имей совесть, – торгуются на рынке разгоряченные покупатель с продавцом. – Ладно, дорогой, только для тебя скину половину…

– Щу (что), хабиби, – поприветствовал сидящую у дороги кошку молодой парень и пошёл дальше…

Исторически территория Сирии представляла собой одно целое с землями Ливана, Иордании, Палестины и Израиля. В письменных источниках эта историко-культурная область известна как Великая или Большая Сирия (аш-Шам аль Кабир).

Постоянно являясь частью крупных политических образований: Арабского Халифата, владений мамлюкских султанов Египта и Османской империи, – Великая Сирия никогда не была единым независимым государством.

Арабы не говорят «Дамаск», они страстно выдыхают – «Щэм». Для них этот город на подсознательном уровне – образ Великой Сирии, мечта о едином арабском государстве…

Обычные типовые многоэтажки, обычные широкие улицы, из необычного – портреты президента страны и его папы везде, где можно и нельзя. В общем, ничего особенного на первый взгляд. Но это лишь неприметная обёрточная бумага. С шелестом разорвав её и с любопытством заглянув внутрь, замираешь…

Древний город рынков и средневековых зданий очень разный. В будние дни он словно огромный жужжащий улей: старые арабские кварталы, в которых кипит жизнь с утра до вечера, работают маленькие лавчонки (в них мало что изменилось за прошедшие века с момента их открытия) и современные магазины.

Гуляя по Дамаску в жаркий день, когда солнце стоит в зените, не забудьте запастись холодной водой и надеть на голову панамку.

Старая часть города – один сплошной музей. До сих пор сохранилась Прямая улица, на которой останавливался ослепленный Богом гонитель христиан Савл, ставший впоследствии апостолом Павлом. Совсем рядом находится подземная церковь времен апостола, над которой стоял дом Анании, излечившего Савла от физической и духовной слепоты.

Чуть поодаль – «Баб Кисан» – крепостные ворота, с них апостола Павла, спасая от римских солдат, единоверцы спустили в корзине. Сейчас ворота перестроены, благодаря чему появилась небольшая церковь Апостола Павла.

Посреди старого города находится самая главная достопримечательность Дамаска – Мечеть Омейядов. Она одновременно является музеем и действующей мечетью.

Около трёх тысяч лет назад арамейцы выстроили на этом месте святилище Хадада. Римляне перестроили сооружение в храм Юпитера Дамасского. В конце IV века византийский император Феодосий построил на месте римского храма базилику, посвящённую отцу Иоанна Крестителя Захарии. Позднее она была переименована в честь самого Иоанна Крестителя. А в начале VIII века арабский халиф Валид превратил собор в мечеть.

В 2001 году во время визита в Дамаск Папы Иоанна Павла II в мечети был устроен совместный молебен христиан и мусульман.

А в средние века в качестве компенсации за отобранную базилику христиане Дамаска получили разрешение построить несколько новых церквей.

Огромная мечеть Омейядов поражает уже на подходе. Река людей – туристы и правоверные мусульмане – стекается к узкому проходу. Суета и толкотня сменяются погружённостью в себя и абсолютной отрешённостью молящихся. Мечеть украшена великолепными мозаичными панно, полы устланы коврами. Внутри в молельном зале находится часовня Иоанна Крестителя. Утверждают, что в ней хранится отрубленная голова святого. Влево от часовни – место паломничества шиитов: там находится прядь волос самого пророка Мухаммеда. В небольшом саду мечети расположена могила знаменитого завоевателя – покорителя Востока Салах-эд-Дина.

Я выхожу из мечети, скидываю жутко тяжёлый халат-рубище, который выдают всем женщинам-иноверкам при входе. На площади детвора кормит голубей, возле стен святыни сидят паломники, углублённые в свои думы. Солнце опаляет дыхание. Скорее укрыться от зноя, вперёд, быстрее!

Тёмный сводчатый старый рынок Хамидия с радостью принимает в свои прохладные объятия. В будний день здесь не протолкнуться – обычный шумный восточный базар. Но в пятницу, святой для мусульман день, здесь пусто, гулко и прохладно. Длинный-длинный коридор, почти чёрные полукруглые своды крыши, закрытые ставни на древних оконцах, кое-где работают один-два магазинчика.

Лавка-кафе с мороженым и сладостями переполнена людьми. Аншлаг и внутри, и снаружи, где кучками стоят сирийцы, поедая тающее лакомство. Возле кафе несколько подростков продают нехитрые поделки, игрушки и запускают ввысь, к самой крыше, громко свистящий шарик, что вызывает неописуемый восторг у собравшейся толпы детей и взрослых. Хлеба и зрелищ! Стихийный митинг, посвящённый радости существования, в разгаре – рожок с мороженым в руке, нехитрое развлечение перед глазами, люди шумят, «тусуются». Хлеба и зрелищ! Ещё! Пронзительный свист и буря эмоций, сладко-липкая струйка стекает на землю…

Дамаск прекрасен уже только тем, что стоит в окружении потрясающе красивых гор. Одна из них – гора Касьюн.

Здесь, по преданию, Каин убил Авеля. Туристы и местные жители приезжают сюда ночью полюбоваться открывающейся сказочной панорамой столицы Сирии.

Если вы гуляли по ночному городу и не поднялись на Касьюн, значит, вы не видели трепещущую на ветру душу Дамаска. Он лежит внизу, расстилается под ногами и уводит взгляд в бесконечность. Он сверкает и переливается миллионами алмазных огней, шепчет и вздыхает, молчит, погружая в философский покой. Огромный мерцающий Щэм, звезды дышат над головой в унисон с дыханием города, и так будет всегда…