Читать книгу Привет, Фрида! - Ольга Александровна Ковалевская - Страница 3

03/01/2022

«Привет, Фрида.

А ты философ! Кладезь зрелой женской мудрости. Спасибо! Я читала о тебе почти всю ночь. Ты отвлекла меня от головной боли и помогла понять, что делать дальше.

Как же тонко сказано тобою о мужчинах – ты заслуживаешь мужчину, который любит тебя растрёпанной, со всеми причинами, заставляющими тебя резко просыпаться, и со всеми демонами, которые не дают тебе спать. Эти слова перевернули мой идущий прахом мир!

Я поняла – Тео не любил меня растрёпанной! Любил вылизанной, чтоб во всём волосок к волоску, и демоны мои были ему до лампочки! Он водился только со своими. А я так… Для него я просто приставка при-.

Я при- нём… Без него меня будто и не было вовсе. А я ЕСТЬ! Я просто потерялась в тени славы великого Теодора, растворилась в заботе о нём, забыла, что я тоже могу что-то дать миру.

Знаешь, дорогая моя Фрида, я когда-то писала стихи… И у меня даже неплохо получалось, так я сама считала. Но однажды Тео прочёл вслух Цветаеву, а после попросил меня прочесть моё стихотворение, и, знаешь, я не смогла. Я уверовала в свою никчемность, согласилась быть просто приставкой при большом художнике. Хотя он сам всегда величал меня его вечной музой! Вот ты, Фрида, не побоялась быть равной своему мужу, а я…

Я двадцать лет была просто МУЗОЙ! Слово даже какое-то дурацкое. Я отдала ему всю себя… Но последний год я не отдам никому! Он мой! Я готова разделить его только с тобой, подруга. Мы проведём незабываемое время!»

– Спасибо тебе, ты так вовремя появилась, – Ри с улыбкой аккуратно закрыла дневник, поцеловала Фриду в щёку и на цыпочках вернулась в постель.

Номер в отеле, который Ри сняла на неделю, был крохотным, но тёплым и уютным – двуспальная кровать с высоким мягким, как зефирина, матрасом, занимала почти всё пространство. От белоснежного скрипучего белья чуть уловимо пахло лавандой, а гора до невозможности удобных подушек и вовсе вызвала у Ри детский восторг. И в каком тайном месте отельеры покупают такие? В магазины для простых смертных их точно не завозят, заставляя людей мечтать хотя бы об одной ночи в гостинице, чтобы уложить голову на вожделенную подушку!

Ри завернулась в объемное невесомое одеяло, как в кокон, и закрыла глаза. В номере было темно, плотные шторы не пропускали свет – ещё одно гостиничное чудо, ночь может продолжаться круглосуточно! За окном уже давно наступило утро, но Ри решила не вставать, а зачем? Готовить завтрак для Тео не нужно, сидеть с ним рядом, вдохновляя на новый шедевр, тоже – он больше не перетянет одеяло на себя, чёртов гений!

Неделей ранее

– Вы отдаёте себе отчёт в своих действиях? Простите, я обязана задать этот вопрос, – юрист клиники, молодая пухлая женщина, положила на стол перед Ри напечатанный мелким шрифтом документ. – Если да, то подпишите, пожалуйста, там, где отмечено галочками.

Ри, не читая, подписала. Ей хотелось покинуть это место как можно скорее – здесь её не вылечат, нигде не вылечат, а валяться на больничной койке, как овощ, в последний год жизни – сущий кошмар, особенно учитывая, что три дня уже безвозвратно утрачены.

Все эти дни Тео верным псом сидел рядом, даже не уходил домой переодеться. Говорил, что боится оставлять её одну, а всё, о чём мечтала Ри,– остаться, наконец, одной! Примириться с этим топором в голове.

– Милая, я должен ненадолго отлучиться, справишься здесь без меня? – Тео поцеловал руку Ри, лежащую поверх одеяла. – Но если хочешь, я останусь.

– Нет! – выкрикнула Ри – не смогла сдержаться. – Уходи!

Эти слова были первыми, которые она адресовала мужу после его признания – три дня Ри не могла с ним говорить, он стал для неё чужим – двадцать лет совместной жизни растворились в небытии, словно их и не было. Возвращаться домой нельзя. Тем более, что особняк, в который они переехали два месяца назад по настоянию Тео, так и не стал её домом.

Всё исчезло – нет мужа, нет дома, нет будущего. А что осталось? Осталась только она и её год.

Ри попросила медсестру передать Тео записку, когда он вернётся, затем вынула из своего телефона сим-карту, бросила её в урну и вызвала такси.

Отъезжая всё дальше от клиники, она представляла, как Тео вбежит в палату, а её там не будет, он начнёт кричать, обвинять персонал в некомпетентности и халатности. В ответ на это, юрист клиники с профессиональной строгостью и спокойствием ответит:

– Мадам Айрин приняла решение и подписала все соответствующие документы. Мы не могли держать её здесь против воли.

Тео сядет у опустевшей кровати и положит голову на подушку, пытаясь поймать едва уловимый запах её волос.

– Она просила передать вам это, – медсестра протянет ему листок бумаги.

Он с трудом приподнимет голову, вытрет ладонью глаза и развернёт записку.

– Господи, как же ты коряво пишешь, милая, – обязательно прошепчет Тео и тут же замолчит, её голос зазвучит в его голове:

«Когда-то ты подарил мне крылья. Но именно ты мне их и сломал».

2000 год. Май.

– Простите, могу ли я задать вам вопрос? – совсем рядом послышался приятный мужской голос, но Айрин даже не повернулась в его сторону, продолжая методично затягиваться сигаретой и шумно выпускать вонючий дым в душный предливневый воздух.

Она сидела в центральном парке у фонтана уже минут сорок, то и дело поглядывая на часы, стрелки которых недвусмысленно намекали – он не придёт.

– Девушка, прошу прощения, но я всё же осмелюсь, – голос прозвучал почти у самого её уха, Айрин дёрнулась, закашлялась – сигаретный дым вышел белёсыми струйками сразу из двух ноздрей, её щёки вспыхнули.

– Господи, не надо так пугать! – вскочив со скамейки, воскликнула она, и тут же встретилась взглядом с высоким, лучезарно улыбающимся брюнетом. – Ничего смешного, между прочим…

– А я и не смеюсь, просто дым из ноздрей придал вам крайне угрожающий вид, – незнакомец попытался сделать серьёзное лицо. – У меня к вам предложение.

– Я на улице не знакомлюсь, ясно? И вообще, у меня и без ваших предложений проблем выше крыши, – Айрин затушила окурок о кованую ножку скамейки и выбросила его в урну. – Тошно от вас!

– Лично от меня? – решил переуточнить незнакомец, отступив на шаг. – Или от людей в целом?

– От мужчин… – пролепетала Айрин, уклоняясь от взгляда. Ей вовсе не хотелось откровенничать с первым встречным, но слова будто вырывались сами по себе. – Обманщики вы все. Предатели.

Она снова опустилась на скамейку и уставилась на детей, играющих на парковой дорожке.

– Не все. Поверьте, не все. Вот, возьмите, это адрес моей мастерской. Я буду вас ждать завтра в одиннадцать утра, – брюнет положил на скамейку рядом с Айрин визитную карточку. – Я хочу написать ваш портрет. Вы увидите вашу красоту со стороны и удивитесь, насколько, порой, мы недооцениваем себя, и связываемся не с теми…

Он отступил ещё на несколько шагов, ожидая ответа, но она молчала, подперев подбородок кулаками. Её молчание говорило громче любого крика – с вами, особями мужского пола, не о чем говорить, просто исчезните!

Незнакомец медленно удалялся по протоптанной между деревьями дорожке. Айрин мельком взглянула ему вслед, и он, будто почувствовав, обернулся, улыбка заиграла на его лице. Щёки Айрин снова покраснели, она схватила листок с адресом со скамейки и нервно его скомкала.

Дверь единственной квартиры на верхнем третьем этаже внезапно распахнулась. Ри удивилась, она ведь даже не успела нажать кнопку звонка, ей хотелось вначале перевести дыхание, сбившееся от быстрого подъёма по лестнице, – значит он ждал её, и, наверное, подглядывал в глазок.

Он широко улыбнулся и жестом пригласил войти. – Заранее прошу прощения за беспорядок, для меня мастерская это что-то вроде поля боя. Но ведь, как говорится, только дурак нуждается в порядке – гений господствует над хаосом! Вы всё же пришли!

– Пришла. И ещё я люблю порядок… – Ри наигранно улыбнулась одними уголками губ, её щеки с милыми ямочками тотчас заалели. Она нервно одёрнула подол короткого, жёлтого, в нежный голубой цветочек, платья.

– Простите… Я не имел ввиду ничего такого. Я – Теодор, – машинально вытерев ладонь о льняную белую рубашку, расстёгнутую на несколько пуговиц, он протянул руку Ри. – Вчера мы даже не познакомились.

– Айрин. Любящая порядок дура, – она не смогла не съязвить ещё раз – вот же самомнение у человека, сходу зовётся гением!

– Если вы даже и дура, в чём я, конечно, сомневаюсь, то с лицом ангела, – Теодор галантно поцеловал её изящную кисть.

Красивый ответ и прикосновение его тёплых губ заставило Ри покраснеть ещё больше.

– Давайте перейдём к делу. Покажите, где мне встать или сесть. Я никогда не позировала гениальным художникам, поэтому вам придётся со мной повозиться.

Теодор, не выпуская её руки из своей, провёл Ри по длинному тёмному коридору, мимо нескольких закрытых дверей, в просторную комнату, с двумя высокими, под самый потолок, окнами без штор. Майское утреннее солнце нагло лезло через эти окна в мастерскую, заполняя всё пространство теплом и золотистым светом. Посередине комнаты стоял деревянный мольберт с натянутым на подрамник девственно чистым холстом. На стенах – несколько законченных картин, с которых ничуть не смущаясь, глядели обнажённые женщины, и совсем юные, и не очень. На полу повсюду валялись наброски с разными частями тел. Какое точное сравнение он подобрал – выглядит и правда, как поле боя.

– Мне придётся раздеться? – тихо спросила Ри, сглотнув подступивший к горлу комок, она никак не ожидала такого поворота, соглашаясь позировать для портрета.

– Как хотите, Айрин, я не могу указывать ангелу, что делать, – Теодор поставил у окна деревянный стул и накинул на него полотно белой ткани. – Выбор за вами. Можете остаться в этом милом платье, но мне бы очень хотелось нарисовать ваши крылья.

Он, больше не улыбаясь, встал у мольберта. Его пристальный взгляд скользил по контурам её тела, прядь тёмных волос небрежно спадала через красно-белую полоску банданы, завязанной на лбу.

– Увы, крыльев у меня нет, – Ри отвернулась к окну, не выдержав наглого натиска его голубых глаз.

– Есть. Просто вы их не видите, – Теодор медленно приблизился к ней сзади. – Позвольте мне вам их показать.

Ри стояла не шевелясь, почти не дыша, но внутри она вся кипела от внезапно нахлынувших, неизведанных, терпко-сладких чувств. Еще вчера ей казалось, что весь мир против неё, и выход только в окно или в петлю, а сегодня она стала для кого-то ангелом.

Спиной она ощущала частое дыхание, улавливала аромат пряных духов смешанный с краской, запах совершенно чужого мужчины, и вдруг она осознала, что ей нравится этот запах.

Артур всегда пах пόтом из-за его бесконечных тренировок. Он не делал комплиментов, и ласково не называл, просто «малышка». И ей казалось, что так нормально, ведь не это главное в отношениях, главное – любовь, а они, наверное, любили друг друга. Только вчера, когда тест показал две полоски, любовь резко закончилась.

Замок на спинке платья медленно поехал вниз. Ри не могла пошевелиться, словно под анестезией. Платье упало к её ногам. Сердце бешено заколотилось. Тук-тук-тук. Готово выскочить из груди. И пусть выскакивает! А что ей теперь терять? Тёплые большие ладони нежно взяли её за плечи и развернули от окна.