Читать книгу Это мой 2007-й - Ольга Александровна Поленок - Страница 2

Мои воспоминания прерывает телефонный звонок. Это Кристина:

– На улицу пойдем?

– Нет, там мороз, не хочется.

– Ну да. Как в декабре без морозов… Что делаешь?

– Музыку слушаю, компьютер осваиваю.

– Комп??

– Да.

– Тебе купили комп?

– Ну, да.

– Супер! Поздравляю!

– Спасибо.

Дальше следуют вопросы о характеристиках и свойствах чудо-машины. Я отвечаю. Потом спрашиваю:

– А ты что делаешь?

– Уроки только что доделала, отдыхаю. Думаю, в чем завтра идти на елку. Ты останешься на новогоднюю дискотеку?

– Думаю, да.

– Вот уже снова Новый год. Ты, кстати, помнишь, что Рафик год назад сказал? – Напоминает мне Кристина.

– Что он попробует со мной построить отношения через год?

– Да.

– Помню.

– Время прошло. Ждешь?

– Новый год?

– И Новый год, и Рафика.

– Не сказать, что я жду. Все равно я не буду с ним.

– Почему?

– Я не могу объяснить.

– Жаль. Хороший мальчишка.

– Хороший. Ладно, Кристин, до завтра.

– Пока.

Я еще немного слушаю громкую музыку и убавляю, чтобы не раздражать родителей.

– Пойдем в туалет. – Зовет меня Кристина после новогоднего концерта в колледже.

– Идем.

Мы направляемся в туалет освободить мочевой пузырь. Чтобы легче было танцевать на дискотеке. Открываем дверь, возле раковин стоят три девчонки. Черные длинные волосы у двух, у третьей короткие рыжие. Все в джинсах и футболках. На ремнях с шипами висят цепи.

– Рокерши что ли? – Шепотом спрашиваю я. Кристина согласно кивает головой и подходит к ним поближе:

– Вы рок слушаете, да?

Так легко и просто Кристина может выйти со всеми на контакт. В отличие от меня. Хотя, я учусь.

– Да. – Отвечают рокерши.

– Мы тоже. А кого вы слушаете?

На последней фразе вторая дверь, ведущая в комнату с унитазами, открывается. Из нее выходят наши одногруппницы. Они слегка задевают дверью рыжую рокершу. Я, шутя, говорю:

– Наших бьют!

Все смеются. Обстановка разряжается.

– Девчонки, пить будете? – Предлагают нам рокерши.

– Не, – быстро отвечает Кристина, видимо не поняла, что ей предложили. Девчонки скрываются за дверью.

– Вообще-то они пить звали, – поясняю я.

– Да?! – Удивляется подруга и подскакивает к двери.

Она дергает дверь. Рыжая открывает ее и снова зовет нас:

– Девчонки, айдате!

Мы заходим. Новые знакомые протягивают нам бутылку и сырую сосиску. Прямо в пленке. Я нюхаю напиток и чувствую запах, похожий на самогон. Мы с Кристиной пьем по очереди, прямо с горла. И закусываем.

– Так че вы там слушаете? – Спрашивает рыжая. Видимо она у них главная.

– System of a down, Linkin Park, – перечисляем мы.

– О, Linkin Park – это круто.

– Это тема!

– На каком курсе вы учитесь?

– На втором.

Делаем глоток спиртного, откусываем сосиску. Перекидываемся еще парой фраз и выходим из туалета, потому что в дверь долбятся. Мы так и не пописали. Спускаемся вниз и понимаем, что дискотека уже началась. Игравшая попса мне не нравится. Я хочу сообщить Кристине, что пойду домой. Но тут раздаются знакомые аккорды. Мы смотрим друг на друга и визжим от радости. Не с того ни с сего включили песню «Тук-Тук» группы «Год Змеи». Я хочу посмотреть на ди-джея, оборачиваюсь и вижу, что от него отходят наши новые знакомые рокерши. Так вот кто ему дал свою пластинку.

Мы трясем головами. Мотаем волосами. Прыгаем. Орем. Делаем «козу» и поднимаем руки вверх. То же самое вытворяют и те рокерши. Кажется, на нас пялятся все. Они не знают, как двигаться под эту музыку. Но мы так растворились в ней, что нам нет дела до других.

– Черт, эти тонкие длинные волосы… Запутались, не расчешешь. Что это? – Ругаюсь я шепотом дома в ванной перед зеркалом. Поднимаю запутанную плеть волос вверх и в отражение вижу у себя в волосах жвачку. – Как же вы ненавидите тех, кто не похож на вас.

Беру ножницы и отрезаю слипшийся клочок волос. Слава Богу, жвачка запутана на кончиках, а не на макушке.

Вот и очередное 30 декабря. На каникулы приехали Альберт и Дамир. Мы вновь готовимся к встрече Нового года. Я вспомнила, как знакомилась с новыми друзьями. Как тяжело мне было вливаться в их коллектив. Как сложно поддерживать беседу. И трудно соответствовать им своим внешним видом. Порой, даже скучно. Сейчас я чувствую, что это будет мой 2007-й. Веселый, насыщенный и самый запоминающийся.

– Как Новый год встречать будем? Где отпразднуем в этот раз? Спрашивает Кристина, когда мы собрались у Азамата. Он сидит, перебирает струны, как обычно. Васька устроился на подоконнике. Дамир стоит у окна. Альберт в обнимку с Кристиной расположились на кровати. Я в кресле.

– А что, если там же, у Аркадия? Приготовит нам свою картошку. – Рискую предложить я.

– Он уехал же. – Оповестил Васька.

– Куда?

– В другой город. Устроился в ресторан поваром.

– Я не знала.

– Ты с нами редко гуляешь, – говорит Альберт. Я улыбаюсь. А сама думаю, ты сам прям часто приезжаешь.

– Мы сняли квартиру на Горького.

– Ого. На ночь? – Удивилась Кристина.

– На две.

– Ничего себе!

– Кто будет? – Спрашиваю я.

– Как обычно, все свои: Дамир, Васька, Азамат, Рафик, я, вы, – ответил Альберт. Я уже не спрашиваю про двух Роз. Наверное, по каким-то причинам и их не будет. Может Дамир расстался уже с девушкой? – Только там надо бы прибраться.

– Мы приберемся. Да, Ин?

– Да. Во сколько?

– В обед, в час можно.

– Хорошо, мы подойдем.

– Отлично! А мы за продуктами пока съездим.

– Договорились.

31 декабря, как и договорились, я иду на квартиру по указанному адресу. Подхожу и вижу пятиэтажный дом. Сворачиваю во двор – Кристина стоит у подъезда.

– Давно ждешь?

– Нет, только подошла. Я с той стороны шла. Идем?

– Идем.

Заходим в подъезд. Поднимаемся по лестнице, смотрим номера квартир на дверях. Добираемся до пятого этажа и, наконец, видим заветные цифры. Открываем дверь, перешагиваем через порог. Видим кусок цемента на полу в коридоре. Поднимаем голову, а в потолке между плитами зияет дыра. Вокруг входной двери тоже дыры. Ладно, идем дальше.

В квартире одна комната, кухня и туалет, совмещенный с ванной. Заходим в зал. Штор нет. Диван и кресло не застелены накидкой. Старинный шифоньер. Древний телевизор на древней тумбе. У окна стол. На полу палас в цветочек. На стенах старые картины и пластинки, привлекшие наше внимание.

– Интересно…

– Modern Talking, Пугачева, – читаю я названия на пластинках и смеюсь.

– Жаль, что не Linkin Park.

– Или Metallica.

В кухне стоят старомодные предметы: холодильник, стол, плита, этажерка для хранения посуды и раковина. Еще одно кресло у окна без штор. Над раковиной висит железная подставка для чистой посуды. На плите стоит белый эмалированный чайник. В духовке – черный противень. В санузле белая ванная. Чего нельзя сказать про унитаз. Грязный и ржавый. Зеркало и раковина в порядке. На полу даже половичок лежит. Стены от потолка до середины побелены. А дальше старый голубой кафель.

– По всей видимости, когда-то здесь жила бабушка. Или дедушка. – Предполагаю я.

– Они, наверное, давно умерли, а квартиру продали или их наследники стали ее сдавать.

– Здесь, похоже, последний ремонт был сделан лет 20 назад. Окна деревянные, двери старые, обои тоже. Смотри, какие тонкие, бумажные в цветочек. Кое-где уже отваливаются. Таких сто лет не продают.

– А мягкая мебель новее. Ей лет 10. – Смеется Кристина.

– Блин, столько уборки. Кругом пыль, паутина.

– Да, работы здесь много.

Через три часа после начала уборки в дверь звонят. Я смотрю в глазок и вижу Альберта, Дамира, Ваську и Азамата. Открываю дверь.

– Девчонки! Привет! – Бодро здоровается Альберт в то время как мы уже устали.

– Привет.

– Че кислые?

– Устали.

– Столько грязи здесь было.

– Убрали?

– Убрали.

– Молодцы. Можете попить пива.

– Ой, спасибо, что разрешил! Ато мы б не взяли без разрешения! – Дразнит Крис.

Альберт ставит несколько упаковок пива у порога, Дамир пакеты с продуктами, Азамат музыкальный центр. Они разуваются, снимают верхнюю одежду, а мы тем временем тащим пиво на кухню, открываем одну из упаковок, отвинчиваем крышку и наливаем в бокалы напиток.

– За уборку! – Говорю я тост.

– Мы молодцы!

– Теперь хоть веселее.

– Надо было сказать, чтоб нам сразу пиво принесли, глядишь, убрались бы быстрее.

– И не говори. Идем, посидим чуток.

– Идем.

Мы проходим короткий коридор и заворачиваем в зал. Азамат на наших глазах открывает шифоньер и оттуда вываливается матрас. За ним одеяла и подушки. С полки вываливается последняя подушка и рвется. Из нее, как в кино, в замедленном темпе сыпятся перья и пух. Черный, пыльный пух. У нас отвисает челюсть.

– Мы помыли полы! – Срывающимся голосом орем мы с Кристиной. А мальчишки ржут и держатся за животы.

– Сейчас уберем, – отвечают они, придя в себя.

– Ага, конечно! Уберете вы! – Упрекает их подруга.

– Все нормально, уберем. Все, я вот уже иду за веником. – Говорит Васька. Я сдерживаюсь, чтобы на них не наорать и допиваю пиво залпом.

– Тряпка в ведре рядом с раковиной. – Намекаю я им на мытье полов.

– Понял. – Отвечает Дамир.

Я разворачиваюсь и иду на кухню. Кристина смеется и идет за мной. И чихает. Из зала доносится чихание Альберта уже в десятый раз. Я наливаю еще пива. Мы снова чокаемся, пьем и обсуждаем, что будем готовить.

– Девчонки, мы помыли, – сообщает Дамир.

– Молодцы, – хвалит их Кристина.

– Теперь можно и нам пива? – Спрашивает Васька.

– Можно, – отвечаю я.

Они берут баллон пива, бокалы и уходят в зал. Мы ставим варить овощи для салата. Я принимаюсь разделывать мясо. Крис чистит картошку.

– Тебя как в этот раз отпустили родители-то? – Интересуется она.

– Без проблем. Сами спросили, с кем я буду отмечать.

– А ты?

– С теми же, говорю.

– Рафик наверно пришел, – говорит Кристина, когда мы слышим звонок в дверь.

Она моет руки и направляется в коридор. Кто-то уже открыл входную дверь.

– О, Рафик, привет! – Узнаю Васькин голос, а потом Кристинкин.

Я слышу, как Рафаэль проходит в зал, здоровается с остальными мальчишками. Мою руки. Выхожу в прихожую. Из зала выходит Рафик и направляется ко мне навстречу. За ним Кристина.

– Привет, – здороваюсь я и скромно улыбаюсь.

Он замирает и смотрит на меня. А я не могу отвести взгляд от него. Как-будто он меня загипнотизировал. Ну не хочешь здороваться, не надо, думаю я. Год не виделись и еще не увидимся. Хотя, смотрит как-то загадочно. Глаза сияют.

– Привет, – прерывает мои размышления Рафаэль. Опять все как в замедленной съемке.

Как-то одновременно мы с ним приближаемся друг к другу и обнимаемся. После чего возвращаемся все в зал. Мое внимание привлекает блестящий новогодний дождик на окне. Как-то висит он мистически. Странно. Ни на чем.

– Что это? – Не выдерживаю я.

– Где? – Спрашивает Кристина.

– На окне. – Я приближаюсь к окну и рассматриваю схему.

– Дождик, – как раз отвечает Васька.

– Я поняла, на чем он висит?

– На паутине, – говорит Азамат и снова вызывает приступ смеха у всех, – я кинул прям в нее и он висит вот.

– Мы что, не вытерли здесь паутину? – Не верю я.

– Забыли, – сквозь хохот отвечает Кристина.

– Ну и пусть висит, – наплевала я.

– Прямо как в песне Люменов: «Но мне на это наплевать, ну и пусть!», – заметил Альберт.

Я осматриваю комнату. Мальчишки, как и обещали, убрали перья. Разобрались, как включать телевизор, у которого каналы переключаются еще с помощью вертушки, как у газовой плиты. По первому каналу уже идет традиционная «Ирония судьбы». В центре зала, у дивана, стоит стол. Рафик строчит в телефоне сообщения. Остальные смотрят кино и пьют пиво.

– Ребят, а вы видели, какие тут пластинки на стенах висят? – Спрашивает Кристина.

– Да. Это ж я их вчера развесил. – Отвечает Рафик.

– Правда?

– Ну да!

– Откуда у тебя такие пластинки? Я понимаю, если бы это была Металлика. – Говорю я.

– Я их здесь нашел, когда мы квартиру пришли смотреть. Сразу и повесил. Для прикола.

– Понятно. Ладно, пошли мы салаты резать и мясо запекать.

В девять вчера Кристина зовет меня переодеваться. Единственное место, где можно закрыться и сделать это – ванная. Мы снимаем джинсы и майки. Надеваем черные платья. Я – бархатное. Кристина – с пайетками. Обуваем туфли и идем в зал, где уже играет громкая музыка. Сразу начинаем танцевать под русский рок. К нам подходит Азамат с рулоном туалетной бумаги и обматывает нас двоих. Мы не сопротивляемся, дурачимся и веселимся.

Рулон закончился, мы разрываем свои оковы, кидаемся этой бумагой. Как будто играем в бумажные снежки. Азамат вышел из комнаты. Через полминуты заходит с мокрой головой и ирокезом на голове. Он танцует с нами и трясет головой. Брызги от мокрых волос летят на всех.

В одиннадцать вечера уже готова картошка по-французски. Мы садимся за стол и провожаем старый год. Никто особо не вспоминает, чем он был хорош или плох. Просто все бухают и едят. И болтают. И ржут. И, конечно, фотографируются. Только уже не на мой пленочный фотоаппарат, как в прошлом году. А на цифровой. Первым из нашей компании его приобрел Васька. Мы долго выстраиваемся для общей фотографии. Я встаю к окну. Рафаэль встает рядом и обнимает одной рукой за талию. Я кладу руку ему на плечи. Так и стоим.

Справа от меня встает Кристина. Справа от нее Азамат. Альберт ложится у наших ног. Дамир встает рядом с Альбертом. Потом отходит и располагается за нами. Потом Азамат ложится тоже на пол. Альберт встает, подходит к Кристине и обнимает ее. Азамат все-таки тоже решает встать.

– Ну вы все, нет? – Нервничает Васька. Я включаю таймер. Через десять секунд вылетит птичка! – Он нажимает кнопку на цифровике и подбегает к Рафику. Улыбаемся. Тишина. Вспышка. Садимся за стол.

В 23.40 обновляем блюда. Ставим на стол шампанское. Готовим листочки с ручками для загадывания желания. Спички, свечи, бенгальские огни. В 23.55 смотрим поздравление президента. Слушаем его стоя. На последних словах пишем с Кристиной желания. Я пишу «Встретить свою любовь».

С боем курантов сжигаем записки. Пепел сыпется в бокалы с шампанским. Огонь обжигает мои пальцы, я бросаю остатки бумаги в напиток. Кристина тоже. Большими глотками пьем шампанское. Жуем клочки записок. Снова запиваем. Наливаем еще игристого и с началом гимна кричим все дружно под звон стаканов:

– Ураааа! С Новым годом!!!

Я, предчувствуя, значимый для меня год, мысленно произношу: «Ну, здравствуй, мой 2007-й».

Телевидение начинает вещать новогодние передачи. Все срываются с места и звонят родным, поздравляют с Новым годом. Стоит такой гул, что, кажется, будто мы находимся на вокзале. Сотовые операторы так загружены, что не всем удается сразу дозвониться или отправить сообщение. Этот дурдом продолжается полчаса. Я звоню родителям, поздравляю их и наливаю себе шампанского. Жду, пока друзья обзвонят всех своих родных и знакомых и придут в себя.

– Ребят, Алина звонила, – сообщает Альберт, когда все утихли, – приглашает к себе. Пойдем?

– Идем, – соглашается Кристина.

– Я с вами, – говорю я, потому что еще не готова оставаться без нее в компании мальчишек.

– Я – нет, – отказывается Васька, а за ним и Азамат.

– Я тоже останусь тут, – говорит Дамир.

– Ну давайте сходим, – говорит Рафаэль и жмет плечами.

В час ночи мы идем по улице. Гремят фейерверки. Почти во всех окнах горит свет. А у кого не горит – те, наверное, празднуют в гостях или за городом. А может, на морях. Кристина с Альбертом идут немного впереди. Она держит его под руку. За ними Рафаэль. Самой последней плетусь я. Рафаэль остановился, обернулся, нервно взял мою руку и сунул ее под свою. Теперь мы идем как наши друзья. Эта парочка о чем-то мило разговаривает всю дорогу. А мы молчим.

Через год, значит, Рафик хотел попробовать построить со мной отношения еще раз? Это он специально, что ли согласился идти с нами? И этот его взгляд, когда он зашел. И обнимашки во время фотосъемки.

Нет, даже через год я не готова к отношениям. А зачем я тогда писала в записке про любовь? Что-то я запуталась. Он мне, конечно, нравится. Красивый, спортивная фигура, высокий. Милый, порядочный. Так что же не так? Что-то меня останавливает. Я по-прежнему чувствую себя маленькой девочкой, не готовой к серьезным отношениям. А может, я боюсь влюбиться и страдать потом, если вдруг ничего не получится? А если, наоборот, все получится? Нет, мне не хочется терять свободу. Может, сжечь записку с другим желанием? Или он все-таки не тот, ради которого хочется потерять свою свободу?

Мы проходим в квартиру Алины, где гремит очень тяжелая музыка. Вот уж где сборище конченых металлистов. Мои друзья их всех знают, обнимаются, здороваются. А я снова знакомлюсь с новыми людьми и пытаюсь запомнить их имена и никнеймы.

Садимся за стол так же парами, как и шли. Мне мгновенно становится очень скучно и совсем не по себе. Мне хочется уйти. Рафаэль опять сидит в телефоне. Кристина беседует с бандой. Алинка ест фаршированный кальмар. А я смотрю на нее и думаю, какая гадость.

Я наблюдаю за всеми. Слушаю, кто что говорит, кто кого и каким именем называет. Вот он самый Латик, про которого рассказывала Кристина. Близкий друг Альберта, который и привозил Кристине перцовый баллончик. Самый что ни на есть настоящий металлюга. Черные джинсы с цепью на ремне с шипами. Длинные волосы, ниже плеч. Лохматые и запутанные. Видимо уже трес ими. Слушает очень тяжелую музыку: Arch Enemy, Dark Tranquility. Он высокий и толстый. Рассматривает меня темными и злобными, как мне показалось, глазами. Неприятный и пугающий тип.

– Крис, а почему сразу не встретить Новый год всем вместе? Латик здесь, Алинка, Нован, смотрю здесь. Ой, и Санек здесь.

– Если так посудить, тут все близки друг другу, ничьей квартиры не хватит. Мы, вот, с Алиной в хороших отношениях, но тоже отдельно празднуем. Да и Дамир с Латиком не очень ладят. А Васька с Азаматом не любят Алинку.

– Серьезно?

– Да, они говорят, что могли бы ее трахнуть и все.

– Да ну? – Краснею я, Кристина кивает.

Петя. Его все называют Грачом. Клевый парень. Веселый, общительный. Похоже, что начитанный. Шутник. Жесты у него плавные, движения пластичные. Как педик. Глаза голубые, волосы кудрявые, как после химки. Собраны в хвост. Темная щетина. Пухлые губы, как будто накачены гелем. Голос немного с хрипотцой. Ростом ниже меня на голову. Если бы не ассоциация с педиком, был бы красавцем.

Кристина замечает, что я рассматриваю всех и молчу. Встает с дивана и снова подходит ко мне.

– Тебе наверно, скучно.

– Угадала.

– Давай немного расскажу тебе про всех.

– Давай.

Она садится на соседний стул и почти шепотом говорит:

– С кого начать?

– Я поняла уже кое-что про Латика и про Грача.

– Ты поняла, что он голубой?

– Кто?

– Грач.

– Серьезно?

– Да, он не скрывает этого.

– А я так про себя и подумала, педик какой-то.

– Но он клевый.

– Я поняла. А почему Грач?

– Грачев потому что.

– А вот того почему Тошей называют? Я забыла его имя.

– Это Антон. Тошей прозвали потому, что он Антоша. Милый, тихий.

Антон ниже меня ростом, с серыми глазами, пухлыми губами, прямым носом и… дредами! Длинными, до пояса, густыми дредами, собранными в хвост! А еще у него пирсинги, везде, где возможно: нижняя губа, нос, брови, уши, язык. В ухе тоннель. Ужас.

– Вон тот рыжий – это кто?

– Колос.

– Тот самый?

– Да, он, «Черные дни» который поет.

Я уже была наслышана, что он местный уважаемый рокер. Крутой музыкант, лидер рок-группы. И вообще, металлист-авторитет. Пишет музыку и слова песен, записывается на студии, выступает не только на городской сцене. У него длинные прямые рыжие волосы, собранные в низкий хвост. Серые глаза, очки. Он высокий, совсем не худой. Чем-то напоминает мне Оззи Осборна. Имеет пивной животик. Спокойный, интеллигентный, уравновешенный. Взрослый, воспитанный. Поддерживает любую беседу. Хоть о музыке, хоть о книгах или космосе. Совсем не похож на других неформалов, собравшихся здесь.

– Ну а у него откуда такой ник?

– Колосков. Фамилия.

– А вон тот чувак какой-то странный, с наушниками в углу сидит.

– А, по-любому свою Психею слушает, он тащится по ней. Мы не очень ее слушаем. Ну, Нована и Санька ты знаешь, да?

– Да.

Кристина быстро встает, не заостряя внимания на любителе «Психеи» и идет к Альберту. Садится рядом и они снова обнимаются. Я накладываю салат и продолжаю наблюдать за всеми. Так, а это что за блюдо? Мясо, картошка. Невкусно. Здесь вообще все какое-то невкусное.

– А идемте, я покажу! – Слышу я голос Алины, пропустив мимо ушей то, что она рассказывала до этого.

Все срываются с места и идут за ней. Латик остается сидеть на диване. Я не хочу оставаться с ним. Вытираю руки салфеткой и тоже направляюсь в смежную с залом комнату. Алина показывает друзьям какую-то мазню друзьям над кроватью и говорит, что писала эту картину год. Все начинают расходиться. А я продолжаю смотреть и пытаюсь разглядеть, что в ней такого, чтобы ее так долго писали. Может, я чего-то не понимаю?

– Нравится?

– А? – Я вздрагиваю от неожиданности и оборачиваюсь. Латик. Господи, какой он страшный. Я думала я здесь одна. – Напугал, – говорю я и направляюсь к выходу.

Латик проскакивает вперед, выключает свет и пытается закрыть дверь. Я хватаюсь за ее край и она остается приоткрытой. В темноте меня за руку хватает Латик и тянет к себе. Я вырываюсь. Снова хватаюсь за дверь, но он перехватывает вторую мою руку и оттаскивает от нее. Вот она, полоска света, щель, через которую меня никто не слышит, а я не могу выйти к людям.

– Кристина! Помогите!

Как страшно. Все, сейчас он меня повалит и будет конец. Фу, какой он гадкий и мерзкий. Мы падаем. Черт! Из последних сил я брыкаюсь, пинаю его по ногам и ору:

– Отпусти-и-и!

Каким-то чудом я удерживаю равновесие, а он падает на пол, но не отпускает мои запястья. И продолжает тянуть меня к себе. Я опять ору. И мой отчаянный крик наконец-то кто-то услышал и я слышу, что кто-то громко топает, направляясь к двери. Рафик! Слава Богу! Он зажигает свет, видит сцену и бросается на Латика. Разжимает его цепкие пальцы. Последний рывок и он, обессилив, расцепляет их. Я выбегаю из спальни. Все болтают, улыбаются и веселятся. Страх отступает, меня трясет. Я с яростью кидаю на всех взгляд и направляюсь в коридор. Начинаю одеваться, не соображая, куда мне сейчас идти. Наверное, надо домой. Выбежали растерянные мои друзья:

– Ты куда?

– Ухожу.

– Что случилось? Ин, что с тобой? Тебя трясет. Ты вся красная.

– Латик. Какой хер из вас никто меня не слышал?! – Ору я на них, не слыша себя, – он ко мне лез! Я еле вырвалась! Если бы не Рафаэль!

– Тихо-тихо. Все, пошли. – Успокаивает меня Рафик, помогает мне застегнуть на пуховике молнию, потому что я не могу этого сделать трясущимися руками. Одевается сам, и мы выходим.

– Ин, прости, мы ведь не думали, – начал Альберт, но я, не оглядываясь, переступаю порог.

На улице я три раза вдыхаю свежий морозный воздух. Какой он вкусный. Господи, как хорошо-то. Свобода. Рафик снова берет мою руку и сует в свою. Я слышу, как хлопает подъездная дверь. Оборачиваюсь. Вдруг Латик бежит с ножом? Нет, это Альберт с Кристиной. Теперь они идут сзади нас. Мы почти вышли со двора, как дверь снова хлопает.

– Стойте! Альберт! Сто-о-о-ой!

Мы оборачиваемся и видим бегущего к нам Санька. Он застегивается на ходу и машет нам. Увязался за нами. Морозный свежий воздух окончательно избавил меня от переживаний.

– А что это света нет? – Рафик смотрит в окно, когда мы приближаемся к дому, где остались наши друзья.

– Спят что ли? – Предполагаю я. Смотрю на часы, – 4 утра.

– Они? Спят? Это на них не похоже.

Мы толпой вваливаемся в темную квартиру. Коридор освещается лишь включенным телевизором из зала.

– Э-э, вы что, уснули? – Пробасил Рафик.

– Просыпайся, народ, с Новым годом! – Присоединилась Кристина.

– Да не спим мы, – тихо отвечает Дамир, – вас ждем. Че так долго?

– Да мы и не думали, что время уже почти четыре, – отвечает Альберт.

– Я их звала-звала, они меня не слушались, – жалуюсь я.

Мы раздеваемся и проходим в зал. Все видят Санька и радуются его приходу.

– О, Санек, здорово!

– Привет!

– Так что у вас так тихо-то? – Снова спрашивает Рафаэль.

– К нам менты приходили, – отвечает Васька.

– Опачки-и, – протянула я.

– В смысле менты? – Не понимает Кристина.

– Соседи вызвали, типа у нас громко, мешаем отдыхать.

– А что у вас громко?

– Музыка орала.

– Что сказали?

– Так и сказали: соседи жалуются, убавьте музыку.

– Ну. Убавьте же. А не выключите, – делает вывод Рафик.

Альберт молча подходит к музыкальному центру и врубает музон. Через полчаса Санек предлагает свой диск поставить. Мы опять пляшем.

– Все, я спать. – Говорит Азамат в пять утра и подходит к шифоньеру. Открывает его, достает матрас. Старый, ватный, в пятнах. Кидает его прямо на пол у батареи. Падает на него и засыпает. Без простыни, без одеяла. В джинсах, футболке и носках.

– Я тоже все. Я домой, – сообщаю я.

– Останься, Ин, – просит Кристина. – Я не хочу одна с ними оставаться.

Я звоню маме, отпрашиваюсь и говорю, что приду домой часов в 8. Или 9. Мы убираем со стола тарелки, несем их на кухню. Заходим и видим, что тут в кресле, скрючившись, спит Дамир. Мы его не будим. Возвращаемся в зал. Альберт достает из шифоньера одеяла, кидает их на пол. Под стол. Они с Кристиной, хихикая, укладываются оба там.

Диван достается четверым. Худой Васька тихо прижимается к стенке. Так что его почти и нет. На другом краю дивана пристраиваюсь я. Но к середке меня сдвигает Рафаэль. Он ложится рядом, лицом ко мне. И получается так, что я сплю у него под бочком. Четвертым на диван карабкается Санек. Но мы не двигаемся, и он сворачивается калачиком в наших ногах.

Рафаэль придвигается ко мне так близко, что наши лбы соприкасаются. А теперь и носы. Осталось слиться друг в друге губам. Но я проваливаюсь в сон. Просыпаюсь от щелчков и яркого света. Кто-то разговаривает и хихикает. Кажется, это голоса Кристины и Васьки. Открываю глаза. Вспышка. Смех. Эта парочка всех фотографирует спящими.

– Вы чего? – спрашиваю я. – Выспались, что ли уже?

– Да, мы уже пиво пьем!

– А сколько время?

– Половина десятого.

– Черт… Я обещала маме в восемь быть дома.

– Да ладно, не дрейфь, – говорит Васька уже из-под стола. Они смотрят снимки, удаляют плохие фото и смеются. Прямо возле спящего Альберта.

– Привет. – Проснулся Рафик.

– Привет, – говорю я и снова закрываю глаза. Так хочется спать.

Я слышу, что Рафаэль зашевелился, встал и куда-то пошел. Заскрипел шкаф. Снова его шаги. Меня накрывает простынь. Я открываю глаза и вижу, что она в голубой цветочек. Рафаэль ложится рядом, и мы смотрим друг на друга. Он берется за край простыни и надвигает ее нам на головы. Мне кажется, что он хочет меня поцеловать. Я закрываю глаза и делаю вид, что сплю.

Но папарацци, конечно, спать не дают. Я встаю и иду на кухню готовить чай. Кристина следом.

– Блин, а в чем кипятить? – Спрашивает она.

– В чайнике. – Отвечаю я.

– В этом? Он же весь в какой-то черной накипи внутри.

– Нет, а ты видишь какой-то еще?

– Ой, бли-и-ин…

Я пытаюсь почистить единственный чайник, из которого вчера мы побрезговали пить чай. Наливаю воды и ставлю кипятить.

– О, девчонки, доброе утро. – От нашего шороха проснулся Дамир.

– Доброе утро.

– А вы что делаете?

– Чай готовим. Будешь?

– Нет, я пиво. – Дамир протягивает руку к упаковке с пивом, которая стоит возле кресла. Достает баллон, открывает и прямо из него пьет. – О, жить можно.

– Смотри, печенье, – показываю я Кристине пачку печенья в холодильнике, – а я и забыла про него.

– И я. А что оно в холодильнике делает?

– Не знаю. Как пакеты разбирали – так и засунули наверно сюда.

– А заварка не там? Заварку не найду.

– И заварка тут.

Мы смеемся. На кухню заходит Рафик с Ванькой. Мы наливаем всем желающим чай.

– Странно, но он вкусный, – говорю я, удивившись.

– Кстати, да, – соглашается Кристина.

– Не думала, что такой чай в пакетиках да еще из такого чайника будет вкусным. – Удивляюсь я.

После чаепития на тесной кухне мы с подругой собираемся по домам. Кристина не может добудиться Альберта. Обижается на него и начинает одеваться.

– Дай померяю шапку, – просит Рафаэль и стягивает ее с моей головы.

– Рафаэль! Отдай!

– Тебе идет, – смеется над ним Кристина.

Рафик фотографирует свое отражение в зеркале в моей бордовой шапке-ушанке из искусственного меха. Потом возвращает головной убор мне. Он фотографирует нас. Обнимает. Васька с Дамиром тоже.

– Вечером придете? – Спрашивают они.

– Я приду, а ты, Ин?

– Приду.

– Созвонимся тогда.

Дома я оказываюсь в двенадцать часов дня. Родители оставили записку, что ушли гулять в лес. Да, когда-то эту традицию соблюдала с ними и я. А сейчас мне интереснее стало с друзьями. Звоню маме, говорю, что пришла домой. Потом принимаю душ после чужой постели и того бомжатника, где мы встречали Новый год. Включаю тихо свою любимую музыку и ложусь спать.

В 6 часов вечера мы с Кристиной созваниваемся и снова встречаемся.

– Влетело от твоих? – Спрашивает она.

– Нет, как ни странно. Ничего не сказали. А твои как?

– И мои нормально. Захожу – мамка встречает, улыбается. Сестра Даша рюмки на стол ставит, айда похмеляться, говорит.

– Да ладно!

– Да!

– Клевая у тебя сестра. А я спать свалилась.

– Тебе везет, а я так и не поспала.

Мы перешагиваем порог квартиры и оказываемся в тумане. В тумане сигаретного дыма. Воняет ужасно. Стоит шум: кто-то рычит, кто-то ржет. Играет музыка.

– Девчонки, лучше не разувайтесь, – говорит нам Дамир, встречая на пороге.

– Понятно.

Мы понимаем, что пришли гости. Проходим в коридор. В туалете открыта дверь. Санек с Азаматом сидят на краю ванной лицом друг к другу, положив одну ногу, согнутую в колене, на другую. На закрытой крышке унитаза расположился Грач. Педик. Они беседуют и курят. Стряхивают пепел и окурки прямо в ванную.

В зале на разложенном диване сидит этот опущенный урод, Латик. Это он рычит. На его голове стоит подушка, сбитая треугольником. Как шляпа Наполеона. Этот металюга что-то декламирует. Вокруг него сидят и лежат какие-то незнакомые девки. Их не было в Новогоднюю ночь у Алины. Откуда они? Все пьют пиво и ржут.

Кристина садится на краешек дивана. Я немного в стороне на стул. Вася всех фотографирует и снимает на видео. Я продолжаю осматривать, что стало с квартирой во время нашего отсутствия. Стол уже сдвинут к окну. Тарелки с едой и бутылки спустили на палас. Альберт ест салат из общей тарелки, в которой уже валяются спички. К нему присоединяется и Латик. На паласе пепел. В железной банке из-под ананасов окурки.

Из туалета вышел Санек, прихватив оттуда веник. Он встает в дверном проеме и играет на венике, как на гитаре. В такт музыке. Азамат пролезает по снежному сугробу на неостекленный балкон. Что-то кричит. Набирает в ладони снега и трет им лицо. Набирает еще. Заходит с ним обратно в комнату и запускает в Латика слепленным снежком. Он растекается по лицу металлюги.