Читать книгу Судьба смеется дважды - Ольга Александровна Волкова - Страница 2

Глава 1

Оглавление

– Я устала. Даже не знаю с чего начать. – Смотрю прямо перед собой, а в руках тереблю край рубашки. Мне не особо хотелось раскрываться перед кем-то, но сил держать в себе этот кошмар уже нет. Женщина, сидящая напротив меня, внимательно всматривается в мое лицо, затем делает какие-то пометки в своем блокноте.

–Для начала давайте мы с вами познакомимся и пройдемся по некоторым пунктам, – говорит она мне. Но я не хочу крутиться вокруг да около. Я пришла не для того, чтобы с меня спрашивали мои общеизвестные данные. Этот приход дался мне не так-то легко. И, судя по всему, о нём узнают они.

–Нет. Я заполнила анкету, моё имя и прочая чепуха там записаны, – пренебрежительно отвечаю своему психотерапевту. Она снимает свои очки и осторожно кладёт их на стол, затем устало спрашивает:

– Анна, я просмотрела вашу анкету. Уже три месяца назад. Конечно, я рада, что вы собрались с духом и, наконец, пришли ко мне. Но, прежде чем начать с вами работать, я должна пройти первый пункт своей работы – это знакомство. Налаживание контакта.

Я смотрю на Зою Степановну и не верю своим ушам, что она собралась работать по всем правилам. Мы уже нарушили главную заповедь: не «лечить» своих знакомых, друзей, семью. Но я решила, что именно она сможет помочь мне разобраться в этом адовом кошмаре. Конечно, не легко делиться с таким искренним человеком, желающим помочь всем, помочь почти каждому обрести хоть какое-то подобие спокойствия. Найти или прийти к пути решению наших проблем. Эта женщина повидала столько всего, что от этой мысли мне становится ещё хуже. Я глубоко вдыхаю и со свистом выдыхаю. Пользуюсь её методикой успокоения, которую она, собственно говоря, рекомендовала всем своим студентам в университете.

–Зоя Степановна, я даже не знаю с чего начать, – тут я понимаю, что это действительно так. Мне страшно. Страшно от того, что, если я поделюсь своими сомнениями с ней, поделюсь своими страхами, ужасами, которые снятся мне на протяжении полугода, всё, что я видела и слышала, то может пострадать и она тоже. Наверное, я зря пришла. Они узнают. И мне от этого становится не легче. Я уже подвергла опасности эту невинную женщину. О чём я вообще думала?

Зоя Степановна встала с кресла и обошла вокруг своего стола, всё еще держа в руках блокнот. Она не осуждает меня, не кривит душой, что я её достала своим поведением законченной психички. Но я не психичка, и она это знает. Что только страх не делает с человеком. Он пожирает нас изнутри, выдавая такие формы фобий, о которых раньше никогда бы не подумал.

–Успокойся. Я начинаю понимать, что это как-то связано с Романом Верховским, – она смотрит мне в глаза, ища в них подтверждения. Я чувствую себя застигнутой врасплох. Мой рот то открывается, то снова закрывается, я подобна немой рыбе, которую выбросили на берег, и мне необходим глоток кислорода. – Почему тебя удивляет, что в первую очередь я подумала о твоем муже?

– Мне казалось, мы были осторожны, – на выдохе отвечаю ей. Ответ получился почти неслышным и потерянным. Она отложила блокнот в сторону, затем протянула обе руки ко мне, так, чтобы я вложила в них свои. Я почувствовала себя загнанной в клетку, от чего мне всё равно не легче. В ответ на её действие, я прекратила мучить свою рубашку и подалась вперед, вложив в них свои ладони.

– Аня, возможно ты и была осторожна с Романом в ваших любовных чувствах. Но то, как он заявил на тебя права в институте, мне кажется, запомнится надолго. То, что он сделал – это омерзительно. И ты сама это понимаешь, я не стану тебя даже переубеждать. Глубоко внутри своей души ты ищешь выход, как теперь вырваться на свободу.

– А как я могла ему отказать, Зоя Степановна? В тот момент это был единственных выход. Поймите меня, я оказалась в ловушке. – Я выпаливаю свои слова почти что скороговоркой. Не стоит так доверяться, и открывать свою семейную тайну. Если отец моего мужа узнает хоть об одном моем неверно сказанном слове, я смогу лишиться своего тихого счастья. Но Зоя Степановна права, я действительно хочу на свободу, как раньше. Но этот выход затаился где-то глубоко в дебрях, и я никак не могу его найти. Может, лишь поэтому я решилась на несколько сеансов психотерапии. Она продолжает всматриваться в мои глаза, от такого пристального контакта я начинаю чувствовать себя не уютно. Поэтому отвожу глаза снова в сторону окна.

– Что значит, ты не могла ему отказать? У тебя не было права выбора? Его тебе не предоставили? – в ее вопросе слышится подтекст недоверия, смешанного с удивлением. Как будто для нее это стало новостью, что многие вещи в жизни иногда случаются не по нашей прихоти, а за ошибки наших семей приходится платить молчанием или своими жизнями.

Я снова обращаю свое внимание на нее, и понимаю, то, чему учила нас эта женщина: быть открытыми личностями, воплощать свои мечты по мере возможности, реализоваться и ни в коем случае не отчаиваться, – это быть независимым, не смотря ни на какую проблему или обстоятельства в жизни.

– Не могла, – тихо отвечаю я.

– Тогда демоны, что сидят внутри тебя и пожирают до костей, вырвутся наружу. И неизвестно, чем всё кончится. Ты ведь это понимаешь?

Я это прекрасно понимаю, но реальные демоны куда страшнее своих собственных. Мне приходится лишь кивнуть на её вопрос. Настает момент неловкого молчания, но затем она задает тот вопрос, которого я избегала почти пять лет своей жизни.

– Ты полюбила Романа? Ты боишься его потерять?

«Да, я полюбила его и очень боюсь потерять». Эта правдивая мысль сбивает меня с толку. Реальность будто ударяет об стенку и думать о том, что это может закончится для меня, как смертный приговор. Я не смогу без него. Не смогу. Но, что тогда чувствует Роман? Мы оба пошли против своих семей.

Мои руки начинают дрожать, страх с новой силой накатывает, в глазах появляются мушки и мне хочется покинуть этот кабинет как можно скорее. Зое Степановне не стоит ковыряться в моей жизни. Это была грубая ошибка, прийти именно к ней на приём. Непростительная ошибка. Я вырываюсь из ее рук и мигом выбегаю из кабинета.

На улице весна вступила в полные права, но даже чистый воздух не может наполнить мои легкие кислородом, чтобы хоть как-то снять болевой спазм в груди. Мне нужно присесть. Неподалеку есть парк, и я решаю пойти туда и немного перевести дух, привести мысли в порядок. Теперь необходимо решить проблему, как сделать так, чтобы Роман и его отец не узнали об этой встрече.

Когда я выбрала более-менее безлюдное место, принялась искать в интернете информацию о «подвиге» Романа. Зоя Степановна не просто так заметила этот факт. Даже если она знала о наших с ним отношениях в институте, то его отец нет. Конечно, мне было не приятно, что парень таким образом «заклеймил» меня. Тогда это, казалось, нечто нереальным, что такой видный молодой человек, всё ещё холостяк, из богатой семьи обратит внимание на простую девушку. Но «простой» девушкой оказалась я – дочь Валерия Ворошилова, главного окружного прокурора, к тому же точащего зуб на отца Романа, Давида Верховского – крупного олигарха и главы компании «СтальИнк». Когда до него дошел слух, что его сын собрался жениться на дочери его закоренелого врага, он предпринял столько методов переубеждения как меня, так и Романа, что со счета можно сбиться. И методы были не совсем гуманными. Но я отбрасываю эти воспоминая, не хочу, чтобы они снова поглотили мой разум. Листая страницы в интернете одну за другой, я натыкаюсь на рубрику «Неожиданный поворот», в ней освещается жизнь отца Романа, но потом мое внимание привлекает фотография самого Романа с какой-то незнакомкой. Они мило улыбаются, как будто знают друг другу целую вечность, и незнакомка обнимает за талию моего мужа. Эта фотография датирована двумя неделями ранее. Я чувствую привкус желчи во рту, страх отступает на задний план и его место занимают обида со злостью. Это не дружеское объятие. Так женщина может держать и обнимать близкого к ней мужчину. В тот день Роман позвонил мне днём и сказал, что улетает на встречу в Санкт-Петербург, не верить ему не было смысла. Мне нужно знать, о чем статья и я начинаю читать:

«На днях нашему вниманию была представлена очаровательная пара Романа Верховского и Натальи Мишиной. Их встреча состоялась на благотворительном ужине, проводимым самим Давидом Александровичем. Глава компании «СтальИнк» был весьма приятно удивлён, когда сын явился не со своей женой Анной Валерьевной Ворошиловой. Конечно, нам он в интервью заявил, будто не знает, что с подвигло сына прийти на значимый вечер с такой ослепительной красоткой. По словам Натальи Мишиной, известной местной светской львице, а также модели мужского журнала «Максим», в скором времени они с Романом объявят официально о своих отношениях. Для нас это стало сенсацией. Ведь совсем недавно сам Роман утверждал, «он не намерен разводится со своей женой ни при каких обстоятельствах». Напомним, вам, дорогие читатели, Анна Ворошилова является дочерью горячо любимого прокурора. В свое время, это тоже стало сенсацией для нашего журнала. Две влиятельных семьи столкнулись лбами. Но не будем уходить далеко в прошлое. Главное сейчас сама Анна. Каков будет её ответ на похождения мужа? Все мы знаем, что за прошедшие пять лет, Роман показал себя честным семьянином, любящим мужем, но так ли это на самом деле. Даже не смотря на протест отца, он женился на своей прекрасной «золушке». Но что же все-таки произошло? Может «золушка» сама скрывает от наших глаз горячую сенсацию?»

Я прекращаю читать этот бред. Ведь искала совершенно другую информацию, а наткнулась на помои. Желтая пресса выделила мою девичью фамилию так, будто уже все предрешено, напоминая мне мое место. Чувствую, как меня начинает тошнить, но даже успокаивающие упражнения меня не спасают. Я хватаюсь за рот и живот и мчусь до ближайших кустов. Меня рвет. Рвёт так, будто сейчас я оставлю здесь все свои внутренности. Лоб и тело покрылось липким потом, но каким-то образом прихожу в себя. От Романа я могла ожидать чего угодно, знаю на что он способен. Но его ложь всплыла самым отвратительным образом. Встреча с Зоей Степановной постепенно отходит на второй план. Но это не значит, что не буду переживать о сегодняшнем сеансе. Промокнув влажной салфеткой своё лицо, роюсь в рюкзаке в поисках записной книжки. Живя с семьёй Верховских и не на такие способы, пойдешь, лишь бы уберечь свою личную жизнь от Давида Александровича. По его словам, я намеренно женила на себе его сына, чтобы мой отец мог подобраться к нему, к его деньгам и компании. Он отказывается верить в то, что Роман возможно мог полюбить. Ведь растил Давид Александрович своего сына самым суровым способом, лишив материнского тепла и ласки. Он готовит своего сына на свой пост. А чтобы занять его, ты должен лишиться всех человеческих чувств. Прекрасно подобранный и обученный робот сможет справиться с любой проблемой бизнеса, даже не пренебрегая криминальными методами.

Трясущимися руками перелистываю страницы в блокноте, ищу номер телефона своей мамы. Хочу позвонить ей. Хочу услышать её голос, тихий и спокойный, чтобы, наконец, этот день прекратил быть настолько поганым, чем он может ещё быть. Вытаскиваю телефон и только собираюсь набрать заветные числа, но передумываю. Не стоит ещё и её втягивать, сейчас не самое подходящее время. Удаляю набранный номер, как будто он вовсе не существует.

Все свои мысли о тайнах семьи решаю оставить на потом. Сейчас мне хотелось знать почему Роман обманул меня. Зачем? С тяжестью на сердце, я добралась до своей машины, припаркованной неподалёку от парка, и села за руль. На сегодня мои планы закончены.

Проезжая по загруженным улицам города, начинаю понимать, что Зоя Степановна отчасти права. Мне действительно стоило отказать в замужестве Роману. Но был ли другой выход? Тогда, я просто не понимала, что моё сердце навсегда станет принадлежать ему. А теперь, сейчас, осознание того, что я не смогу без него, терзает и душит. И все эти кошмарные сны кажутся далеко безобидными по сравнению с душевной потерей. Мне необходимо принять решение: либо я оставляю всё как есть, либо говорю Роману всё о чём думаю – правду.

Тем временем я уже подъехала к нашему дому. Дом – короткое слово из трёх букв, но сколько в нём смысла. Но был ли этот «дом» мне настоящим? Отец Романа, Давид Александрович, настоял после бракосочетания купить дом недалеко от его усадьбы. Таким образом, он чётко дал понять мне, что не намерен держать дочь «врага» вдали своих глаз. Сам Роман был не против, ну, а мне оставалось лишь кивнуть и принять факт положения – теперь я одна из членов семьи Верховских.

Решение пришло само собой: хватит жить в тени и страхе. В конечном счёте я могу потерять своё сердце, но тогда обрету долгожданную свободу. С новообретённой мыслью я въезжаю во двор, останавливая машину около кроссовера мужа и джипа, принадлежавшего его охране.

– Анна Валерьевна, – окликает меня охранник, затем подходит к автомобилю и, придерживая меня за руку, помогает выйти из него. Он выглядит озадаченным моим скорым приездом, на его лице проявляется хмурость, но он поступает благоразумно, без лишних вопросов выполняя свою работу. Скорее всего муж дома не один, иначе Фёдор не стал бы так незаметно нервничать. Он отличный работник и предан своему делу – это редкое исключение человечности среди личной охраны. Я передала ему ключи, чтобы он отогнал машину в гараж, таким образом ненадолго отвлекая от себя лишнее внимание.

– Фёдор Николаевич, не предупреждайте о моём прибытии, пожалуйста. – Это была безмолвная просьба и охранник устало кивнул в знак согласия. Он понимал, что мне и без него тут приходится нелегко.

– Хорошо. Доброго вам дня.

Фёдор сел в мой автомобиль, завёл мотор и покатил в сторону открытого гаража.

Я ещё раз оглянулась вокруг двора и заметила, что наши садовники постарались на славу за эти несколько солнечных дней. Скоро начнут цвести сады и цветы в клумбах, даря нам много живых красок и благоуханий, но я чувствую, что этот аромат лишь будет душить меня, если продолжу жить по предписаниям свёкра. От воспоминаний о нём меня снова начинает мутить, делаю несколько глубоких вдохов и выдохов, которые, наконец, успокаивают. Зоя Степановна даже не подозревает, как её дыхательная техника настраивает на нужную волну. Жаль, что с её помощью нельзя контролировать свои сны.

Вхожу в дом и не обнаруживаю никаких посторонних звуков – стоит полная тишина, значит Роман в своём кабинете. Снимаю с себя верхнюю одежду и убираю её в шифоньер, следом стягиваю обувь. Посторонних принадлежностей из одежды не наблюдаю. Наверное, Роман решил сегодня приехать домой пораньше, или заскочил проездом. Решаю, что не стану окликать его сразу с порога, незачем ему знать о моём раннем приезде. Поднимаюсь на второй этаж, и замечаю, что дверь в кабинет немного приоткрыта. Чем ближе приближаюсь к ней, тем отчётливо становятся слышны голоса. Узнаю Романа, свёкра и… своего отца. Как такое может быть, и зачем отец здесь. По своим ощущениям понимаю, что немного растерялась и все мои мысли вихрем пронеслись в голове. Что, чёрт возьми, всё это значит?

Затем тон голосов изменился на повышенный, видимо ситуация была на пределе нормальных выяснений или договорённостей.

– Давид, – мой отец почти что выплюнул имя свёкра.

– Валерий Алексеевич, – тут же вмешался Роман, сглаживая возможно нарастающую обстановку, – на вашем месте я бы не стал так категорично воспринимать эти обстоятельства.

Я продолжаю стоять на месте даже не шелохнулась, затаилась так, что воздух в лёгкие поступает сравнительно малыми дозами. Но отдаю себе отчёт в том, что мне неизвестно начало их разговора, поэтому выводы сделаю позже.

– Рома, о чём ты говоришь? – мой отец крайне недоволен моим мужем, он зол. И его злость слышна даже в самих словах. – Твой отец – преступник. Да ты на себя посмотри, так и гляди пяти минут не хватает от этой же участи. Или же я не прав? Я хочу свою дочь обратно. Хватит играть в «кошки-мышки».

Отец настолько разозлился, весь его пылкий монолог был сказан в глубоком молчании присутствующих, но я счастлива – он здесь, и, несмотря на то, что мы не разговаривали друг с другом все эти пять лет, пытается вернуть домой, в семью.

Давид Александрович сидит и не сводит своих глаз с сына, он настолько погрузился в свои мысли, что на лбу проступили глубокие морщины. Не знаю в чём состоит весь их разговор и что за игру они ведут между собой, но мне становится страшно. Я смотрю на свои руки, и они начинают дрожать, пытаюсь прогнать в себе этот недуг, но ничего не выходит, поэтому соединяю свои руки вместе и сжимаю что есть силы свои пальцы, формируя кулак. Наши отцы давно ведут «войну», и что они пытаются друг другу доказать остаётся для меня тайной. По мнению Давида Александровича, наши жизни не стоят ни гроша, но его всё-таки что-то останавливает, ведь всё то время, как отец открыл на него «охоту», свёкор не даёт отпора, но и не вредит, или вовсе не избавляется от ненужной жизни. И я уверена, что бы то ни было мой муж в центре этих событий, он знает их причину. Ведь не поэтому ли Роман пять лет назад под дулом пистолета, направленного на меня, делал предложение на глазах остальных студентов. Остаётся два варианта: либо защитить семью Ворошиловых, либо, как и его отец, применить все средства в борьбе, не оставляя за собой никаких следов.

Затем Давид Александрович встаёт со стула и направляется к двери. Ситуация покажется абсурдной, если меня застукают стоящей под дверью – ни один из них не поверит, будто я проходила мимо, поэтому выход один – я опережаю своего свёкра и на распашку открываю дверь прямо перед его носом. Все три пары глаз уставились на меня: Давид Александрович с подозрением стал всматриваться в дверной проем, а потом прищурился на меня, в глазах Романа пронеслось удивление и толика беспокойства, но лишь мой отец абсолютно холодно, без какой-либо эмоции, встретил меня. Такое поведение папы глубоко ранит, ведь какие-то секунды назад он так яро требовал вернуть его дочь домой, а встретил с холодностью, словно мы чужие. На моем лице скорее всего ярко отобразился весь спектр чувств, тем самым дала отличный повод поглумиться надо мной свёкру.

Давид Александрович ухмыльнулся, а потом подошёл ближе и обнял за плечи, чем поразил меня ещё больше.

– Аня, дочка, скажи своему любимому папочке, что твой дом здесь. Рядом с мужем.

Затем он сдавил мои плечи ещё сильнее, давая понять, что одно неверное слово и будет так, как Давид Александрович посчитает нужным. Я устремляю взгляд на своего мужа, ища в нём хоть немного нужной мне поддержки, но, как и всегда, для него отец выше нашего брака. От безысходности поступаю так, как условно велел свёкор. Это выше моих сил идти одной против всех, но в данный момент я чувствую себя трусихой, оправдывающейся в надежде никому не навредить.

Мой отец продолжает сверлить взглядом мнимые объятия своего «врага» и дочери, мне кажется, он посчитал это предательством с моей стороны: идти на поводу у Верховского-старшего, но папа, что мне делать, дай хоть какой-нибудь знак. Помоги вырваться из этих цепких лап чудовища.

Не найдя поддержки ни в муже, ни в отце, я выкручиваюсь из рук Давида Александровича, и уношу саму себя прочь из кабинета, почти крича на ходу:

– Нет у меня дома! – затем резко останавливаюсь, но уже с одной целью – это будет обращено к моему мужу, на которого смотрю в упор, – Нигде.

Роман помрачнел, но я почувствовала, что последнее слово его задело и разозлило. Но мне всё равно, пусть знает, как бывает неприятно, когда родные люди могут полностью отгородиться. Даже, если в наших отношениях был какой-то подтекст, это не даёт ему права стоять смирно и с любопытством смотреть на шоу его отца.

Давид Александрович начал смеяться на весь дом. Его змеиный смех доносился вплоть до стен нашей спальни. Влетев в свою комнату, со всей силы захлопнула дверь, но шипящий звон отголоском продолжал гудеть в ушах. Змей. Ненавижу его. Ненавижу за то, как он влияет на мужа, как заставляет плясать под его дудку всех вокруг. Ненавижу всё то, что с нами сейчас происходит. Мой муж – к нему тоже проявляется любовная ненависть за его холодность. Из-за моих чувств к нему ситуация накалилась и обострилась настолько, что иной выход неизвестно какой. Пусть мы никогда друг другу не признавались в высших отношениях, но чувствую, что где-то в глубине его души я ему не безразлична. Сколько раз я умоляла его о разводе, ведь он получил от своего отца, что хотел: разозлил старика не на шутку. И эта шутка дорого обошлась мне лично. Теперь, когда моё сердце разрывается на части, мне кажется, будто готова исчезнуть в любом конце земного шара, лишь бы совсем перестать испытывать хоть какие-либо чувства.

За закрытой дверью даю волю своим, через край переполненным, эмоциям. Они захватывают меня с такой силой, принося со слезами полное отчаяние, а потом долгожданное расслабление. Облокотившись о дверь, съезжаю по ней вниз, и смиряюсь с пониманием того, что был у меня выбор пять лет назад. Был. Просто уже тогда я полюбила своего мужа, хоть и не понимала этого. Обнимаю саму себя и устраиваюсь на полу, наревевшись, постепенно уплываю в один из своих самых страшных и мучающих меня кошмаров.

Судьба смеется дважды

Подняться наверх