Читать книгу Мираж: последняя капля - Ольга Анатольевна Чумаченко - Страница 3

Практически закончился ещё один день никчёмной жизни, вдохнула молодая женщина тёплый воздух. По документам ей было двадцать восемь лет, хотя, точно знала, что это не так. Не соизволили великие господа провести простейший анализ по определения биологического возраста пациентки. А всё потому, что каждая процедура – это списание финансов из государственного бюджета еннов. Они не могли написать в документах, что ей меньше двадцати трёх лет. Иначе бы пришлось вписывать найденную девушку в определённую базу данных. А так, подранка особая гостья Марта. И никаких лишних вопросов.

Когда-то давно Март попросил девушку не гулять по темноте, не отходить от охраняемых мест. Понимала Инна, что о некоторых её походах по территории он прекрасно знает, и ни разу не выказал недовольство такими её прогулками. Ну что! Никому она не мешала. Всё будет хорошо! Будет!

Идти обратно в душную крошечную комнату совсем не хотелось. Физическая усталость ей самой была только на руку. Она помогала засыпать без размышлений, без слёз, без чувств. Безысходность угнетала. Инна не видела там впереди на своём пути светлого будущего. В жизни её всё как в тёмном тоннеле: длинном и тёмном. Она сжималась от понимания, что это всё. Вся её жизнь уже кем-то расписана.

Не раз Инна задавала себе вопрос, зачем живёт? Зачем? Для чего? Для кого и что дальше? Думала, зачем жить, если она не может сама управлять своей жизнью.

Нет! Твёрдо ставила она точку в таких накатывающихся временами мыслях. Убеждения, что ничто просто так не делается, стало для неё моралью. Всё будет хорошо! Будет, уверяла она себя. Надежда в ней горела рыжим робким огоньком. Да, она была уверенна, что после тёмной ночи, горизонт окрасится в кроваво-красный цвет и взойдёт солнце. Будет новый день. Будет!

Над головой сомкнулась вода, сомкнулось озеро, каменное дно тронуло своей прохладой, теплотой. Инна часто посещала скрытый в густых зарослях каменистый берег озера. Посещала, погружаясь в тёплые воды, расслаблялась, забываясь. Она и мир – единая сущность.

Распустив длинные волосы, сидя на камне словно русалка. Она наблюдала, как влажный туман запутывается в волосах и оседает на них крупными каплями. Тусклая зелень чудовищными тенями выделялась в ночи в молочной пелене. Красота завораживала! Тишина завораживала!

Инна всмотрелась вдаль, над водой также висело облако, вбирая в себя испарения. Улыбнулась девушка, мысленно представив, как днём эти пляжи кишат купающимися. Интересно стало, смогла бы и она, днём посидеть и отдохнуть. Днём, большинство пляжей были заполнены отдыхающими. Большинство из тех, что располагались в относительной близости к распределительной зоне, принадлежали исключительно еннам, скорее всего, потому что как раз их город и располагался рядом. И воспринималось такое разграничение вполне нормально. Вполне нормально, что представители других рас не допускались на места общего пользования исключительных великих господ мира.

Убивая время, Инна насвистывала мелодию. Как хотелось ей кричать, кричать от безысходности, от своей беспомощности. Кто бы знал, как хотелось ей петь. А что? Никто ведь не слышит?! Закрыла она глаза, вслушалась в мир, вслушалась в свои ощущения. И неожиданно поняла, что на неё смотрят. За спиной, метрах в пятидесяти, стояли трое мужчин. Двое зелёных сопровождали аха-страха. Вот его она и почувствовала, ощутила всеми клетками сковывающий холод. Неприятная дрожь пробежала по спине. Будто мужчина провёл по ней своей рукой. Дрожь, как змея, проползла по спине и потянулась к затылку, сдавливая нутро. «Гады!»

Не издав ни единого звука, всплеска, словно призрачный мираж, исчез в воде женский силуэт, призрачная тень радужного мира. Повезло ей, вечером достаточно темно и туманно, чтобы разглядеть видение полностью. И голую. То, что привлекло мужчин её посвистывание – не сомневалась. Понаблюдала из надёжного укрытия, как те скрылись, только потом вылезла, собрала вещи и не спеша ушла.

В озере она не просто отдыхала, мылась, после рабочего дня. Она вырвала с десяток толстых стеблей растения, похожего на камыш, небольшой участок которого у самого корня был съедобен, очистила зубами от травянистой основы, и съела. Дикие растения – её альтернативное питание. В питательный рацион шло всё: и дикий лук, который рос повсеместно вдоль озёр и на склонах, и дикие ягоды, которые она разыскала в заболоченной местности за рабочей территорией, и кустарники в парах, которые облагораживались иными ни просто ради красивых цветов, но ещё и съедобных фруктов.

Вернулась Инна в комнату, уставилась в потолок. Вроде устала, а сон никак не шёл. Уснула лишь под утро. И снился ей сон, в котором бежала. (Она часто бегала во сне, а ещё чаще летала). Убегала, улетала, и вновь бежала. Пыталась она спастись бегством отчего-то невидимого, отчего-то невиданного, отчего-то неведанного, но в глубине души понимала, что, как бы быстро она не бежала, не сможет скрываться вечно. Рано или поздно её настигнут. Да!

Дикий страх звериной пастью сжимал грудь. Вонзал в сердце свои клыки. Как у неё билось сердце, оно пыталось спастись, вырваться. Просыпалась девушка в такие моменты от нестерпимой боли, жгучей боли, не физической, а душевной.

Все её дни, недели, месяцы были распланированы жестким рабочим графиком, в которых нет ни выходных, ни отпусков. Но всё равно, поесть ей удавалось в основном только утром, в обед это особая привилегия тех, что хорошо справлялись с поставленной задачей, получали положительную отметку электронного образца и успевали к спецтранспорту, который привезёт их в ближайшую столовую для иных работников. Нет, получал человек выговор, лишался бесплатного обеда и законного обеденного отдыха, а потом и дополнительную работу ему приходилось выполнять. Не понимала Инна, почему Март за столько лет её работы не спросил, почему она ни разу не пришла к нему после выполнения работы, чтобы он (другой господин не мел доступа к её электронной версии наружных часов) дал положительную отметку, чтобы девушка могла предъявить её, заплатить ею в столовой за обед. Инициативу проявлять она и дальше не собиралась.

Таких электронных отметок по всем правилам за сутки у иных работников было три. Только две поступали автоматически, вот ими и можно было расплатиться за утренний завтрак и ужин. На завтрак Инна успевала, а на ужин – не всегда. Не всегда она успевала преодолеть пешком значительное расстояние и успеть вовремя к месту кормёжки. А после отведённого на ужин времени отметки (баллы) сгорали, обнулялась рабочая программа. Всё! Не успел – ходи голодный!

Но это только Инна не имела альтернативного источника питания, за которую следовало платить. У иных работников имелась платёжная карта, на которую начислялись другие баллы. Своего рода зарплата. И хоть этой картой можно было с лёгкостью пользоваться в пределах распределительной зоны. Пользоваться можно, а всё равно принимать пищу иные могли только в своих столовых, а это закон, чтобы не портить эстетичный вид Радужного мира. Всё предусмотрено! Гармония и эстетика – превыше людских потребностей! Нарушил закон – покарают!

Инна не огорчалась, что не успевала: еда в столовой для рабочих вызывала в ней отвращение, не потому, что не вкусная, просто, подавали её как подачку уличному псу. Всё обычно, обыденно, отвратительно. Выползает из автоматической раздаточной железный поднос с несколькими одноразовыми мисками, при тебе в них из разных трубок неаккуратно плюхается непонятная неоднородная субстанция, и без вариантов. Не хочешь – не ешь!

Позавтракав, сонная девушка пришла проторённой тропинкой к хозяину, не спеша заходить в его владения. Стояла, любовалась спящим миром, слегка тронутым рассветом. «Ещё один день!»

– Инна, – подошёл Март и тронул стоявшую у окна девушку за плечо, привлекая внимания. Знал, иначе позови, она не отзовётся, не повернётся к нему, а значит, и работать не пойдёт.

Девушка повернулась к мраморному мужчине, поздоровалась взглядом, прикрыв и открыв сияющие огнём глаза.

На этот раз, указания от него последовали необычные. Попросил мраморный господин подождать его в лоджии, напротив. Инна опять кивнула, прикрыв бархатными ресницами хищный взгляд, пошла, царственно держа осанку.

Март проводил «королеву» взглядом…

Ждать хозяина в лоджии пришлось недолго, даже не успела она насладиться открывшейся красотой. Она наблюдала, как появляется на небе очертания солнца. Как оно выкатывается, переливается, преломляется, освещает мир. Вошедший мужчина прикрыл за собой дверь.

– Ты меня слушаешь? – спросил вошедший, Инна кивнула, – мне надо, чтобы ты доставила один конверт.

Март указал на находящийся в его руке толстый свёрток. «Бумага?!» Удивилась Инна, ничего не стоило ему воспользоваться электронными видами связи, передачи данных. Но вот так… Указал енн на бумажный лист, специально распечатанный им на офисной бумаге. Инна посмотрела на карту, посмотрела вдаль. Далеко он её собрался направить. Вдали виднелись высотные здания, означающие, что где-то там город. До самого неба возвышалась огромная острая пика, вонзающаяся в небо, на конце которого сверкал великолепный шар. Инна показала на неё.

– Да, туда, – подтвердил мужчина.

Мраморный енн дал ей свой запасной телефон, которым можно было пользоваться как банковской карточкой, одним приложением к считывающему экрану расплачиваться за проезд и другие виды покупок. Сказал, на какой требуется сесть транспорт, где выйти, кому вручить пакет. Имя получателя, Март написал прямо на её ладони, а конверт оставил чистым.

Лучше электрички, мягче поезда, сидя в просторном вагоне, стремительно продвигающемся только не по рельсам, а двигающемся на электромагнитной подушке, летела Инна к чему-то новому. Знания сами приходили в голову, как знания обычных бытовых приборов. (И не бытовых). Просто, увидев новинку, знала, что да к чему… Зашла в вагон, приложила телефон к экрану, через секунду пришли на телефон чек подтверждения списания суммы и специальный кюаркод, подтверждающий оплату. Свободных мест было не много, так что выбрала место на одного пассажира и стала наблюдать за меняющимся за окном миром.

Первый раз она ехала так далеко от зоны своих господ. Действительно, от зоны, из которой столько времени не разрешалось ей выходить. Улыбнулась, когда предъявила удивлённой охране разрешение и накладную, по всему видимому, не поверили крепкие мужчины глазам и побежали советоваться к начальству.

И теперь вот, едет она, не скрываясь, не прячась, держа голову прямо, смотря в глаза прямо, с вызовом. Великие хозяева мира свысока поглядывали на неё, что дали иной разрешение на проезд в их транспорте. Такие взгляды, давно перестали смущать, да и «поглядывали на неё свысока» будет сильно сказано.

Через минуту созерцания прекрасного буквально вбежал в вагон смотритель – мелкий зелёный енн. Инна улыбнулась, каким-то чутьём предчувствуя такой разворот. Подбежал мелкий прямиком к ней, и встал рядом, пыхтя ноздрями, как разъярённый бык. Не поворачиваясь к господину, вынула девушка дорогущий телефон, протянула включённым экраном. Нет! Не удовлетворился высокородный самец низшего звена, решил дальше поглумиться над беззащитной девушкой. Начал требовать личный код, накладную, кто и куда послал…, и всё это с каким-то истеричным визгом. Нажала Инна на телефоне видеосвязь и на экране показался Март…, визжащая зеленушка побледнела. И всю оставшуюся часть поездки её больше никто не побеспокоил. А она, краем глаза начала присматриваться к женской половине.

Женское население Радужного мира одевалось элегантно, изящно, словно красовалось друг перед другом. Женская зависть и у неё взыграла. Хотелось ей (что лукавить) надеть красивое платье. Синяя спецовка, да ещё с капюшоном, честно, поднадоела. Только другого наряда у неё всё равно не было. Подключала Инна фантазию и воображение, представляла, как будут смотреться её шрамы в прекрасном открытом платье. Да! Высокородные господа и дамы, если сейчас, видя её в синей скрывающей настрадавшееся тело спецовке, смотрели свысока. То с каким отвращением, от неё будут отшатываться, увидев открытые части, как от прокажённой. Нет! Не видела она счастья, стать одной из изнеженных женщин Радужного мира. Нет! А вот просто женщиной…

Упрямое безразличие читалось во взгляде иной нахалки к «сильным мира», а её осанка, такая величественная и дерзкая, прямая спина, развёрнутые плечи, прямой взгляд – нет. Инна чувствовала себя нормально. А неловко рядом с ней чувствовали господа мира, возомнившие себя всемогущими богами.

Март не сказал, насколько быстро Инна должна доставить пакет. Вышла она из электромагнитного транспорта и пошла пешком к виднеющимся высоткам. Восхищение – это мало сказано. Пробрало её от восторга не по-детски. От города, от парков, фонтанов, магазинов, от простых каменных зданий. Красота! Два часа точно гуляла по безупречной красоте. Утро всё равно было ещё раннее, многие господа ещё спали, наблюдала она, как просыпается город. Знала, что иные работники по уборке города работали спозаранку, чтобы их не видели господа. На каждый район имелось своё подобие ЖКХ, где принимали срочные вызовы. У кого кран потёк, сантехника, ручка на двери сломалась, электронный ключ заглючил… и так далее.

Подошла Инна к зданию, огромному и величественному, с нескрываемым восхищением посмотрела в небеса. Облака скрывали сияющий в вышине шар. Вошла в открытые двери, огромные, в высоту метров пять, в ширину – три. Красота! За ранее приготовив телефон, чтобы предъявить его вахтёру, но с удивлением не обнаружила такого. Даже охраны не было, никого у кого можно спросить, где искать нужного адресата? А снующих людей, бегающих по обширному холлу – огромные толпы. И все они куда-то спешили, не обращая на вошедшую девушку внимания.

Иная зашла и осмотрелась. Кто-то может и посмотрел на неё, но их взгляды оказались такими мимолётными, незаинтересованными, словно смотрели на пустое место, сквозь неё.

«Ну что?» Доверившись чувствам и теплу, ей ничего не осталось, как пойти дальше. Она шла так, как будто уже не раз бывала здесь. А ведь, и вправду, знала Инна, где находится лестница, где экскаваторы, а где лифты. Нет! Почувствовала Инна, что не она это знает, а та, что смотрит в небо на звёзды, ведёт её. И ни ошиблась!

Проходившие мимо люди общались на разных языках, – наречиях. Приостанавливалась иногда девушка, вслушавшись в знакомые звуки…, знакомый язык? По лестнице добралась до верхних жилых этажей. Вошла в «жемчужину». Никто её не остановил.

Открылось взору просторное и светлое помещение. Осмотрелась Инна. Холл?! Чуть дальше, в зелёном насыщенном множеством цветущих растений лоджии, сидела женщина с маленькими детьми, годика по два. Смерила, улыбнувшаяся девушка, довольно рослых деток. Сидели они на ковре и играли. Тепло расплылось по телу, по душе, сознание раскрылось как цветок.

«Почувствовали?!» Женщина поднялась, вопросительно взглянув на незнакомку. Обоюдное удивление прочитали они на лице друг друга. Уж точно, не иную ожидала увидеть эта женщина, почувствовав гостью.

Инна показала пакет и на надпись на руке. Высокая, выше двух метров, женщина, смерив работницу взглядом, подошла, протянув руку. Нет, опустила иная руку, не опуская наглый взгляд, она не собиралась вручать этой госпоже пакет. Не получатель перед ней. Инна показала на свою ладонь с именем и потупила глазки в пол, перед, действительно, по праву с высока на неё смотревшую особу. С минуту подождав, прожигая упрямым взглядом, величественная женщина быстро ушла. Оставив детей и гостью наедине. Дети тут же захныкали, стоило няне закрыть за собой дверь. Ни секунду не думая, Инна подошла к малышам, присела рядом.

– Привет, привет! Как дела? Смотрите, что у меня есть…

И сделав из листов бумаги прыгающих лягушек, – одну из своей офисной карты, другую взяла из лежавшей на столе стопки чистых листов, показала, как надо играть: нажимаешь на хвостик и отпускаешь – игрушка прыгает. Дети с любопытством наблюдали за незнакомкой, за происходящим.

– Прыг, прыг, прыг… – улыбнувшись малышам, отдала Инна забаву.

Новая игрушка пришлась деткам по вкусу, по душе.

– Пик, пик, пик, – повторили за ней дети, щебеча по-детски.

Потянулись малыши к чужой девушке как к родной, полезли на руки. Маленькие хорошенькие детки, как и все в их возрасте. Милота! Мысленно, Инна подумало о своём ребёнке. Она знала, что у неё есть ребёнок. Есть! Гинекологическое исследование показало, что она рожала. Как ей захотелось прижать этих детей к себе, к своему сердцу. Задумалась, обнимает ли её ребёнка кто-нибудь. Взгрустнулось, по щеке скользнула слеза.

За спиной, в коридоре, послышались быстрые шаги. Рослая женщина возвращалась с ещё парочкой таких, как и сама: высоких и грациозных, даже ещё выше. Инна не сдвинулась с места, пока они не подошли. Не взглянула на них, пока они не остановились за спиной. Только тогда, встала иная работница с колен и протянула пакет.

– Пик, пик, пик, – радостно попискивали дети, как цыплята, ухватившись за незнакомку, – пик, пик, пик…

Госпожа недоверчиво посмотрела на толстый пакет, потом на девушку. Тут же вскрыла его, чтобы убедиться, что содержимое, действительно, предназначено ей.

Одобрительным кивком сообщила величественная госпожа, что дело сделано. Таким же кивком откланялась иная работница, и пошла на выход.

Пошла?! Прежде, няня оторвала от её ног цепкие пальцы малышей, которые за такое бестактное действие начали жутко кричать. Инна почувствовала, что ей становится плохо: к горлу, почти перекрыв дыхание, подкатился ком, непослушная слеза, которую только утёрла, скатилась до самого подбородка. Вот-вот почувствовала, что ещё чуть-чуть и не сможет она сдержаться, чтобы не зарыдать навзрыд. Как только малышей убрали, Инна сорвалась с места и убежала. Оставив за собой болезненное ощущение, к которому присосались пиявки. «Телепаты! Гадство!»

Уже за городом в степи Инна разрешила себе выплакаться. Тишина и простор дарили ощущение свободы. Она слушала, как шумит трава, листва. Наблюдала, уходившую за горизонт даль. Бледно-зелёная равнина ещё больше наводила на неё тоску. Шла куда глядят глаза. Всё дальше и дальше.

Там, когда женщина отцепляла от неё детей, Инна почувствовала нестерпимую боль. И то, что нельзя выразить словами. Не просто тоска – душевная боль разрывала её. Хуже всего, думала она, что эту её боль почувствовать и они – величественные женщины. Рослые дамы принадлежали к расе с телепатическими способностями, к расе небесных гигантов.

Её боль – её тайна. Боль – не то чувство, с которым хотелось Инне делиться. Нет! Она сама чувствовала людей и не людей, чувствовала их душевное состояние, самочувствие, а иногда мысли и помыслы. Она чувствовала их и не знала, почему? Приняла это в себе, как данность.