Читать книгу Белая обезьяна, чёрный экран - Ольга Аникина - Страница 2

2019

Стукнула дверь. Кто-то вошёл в мою палату.

Я лежал на койке одетый, поджав ноги к животу. Глаза мои были закрыты.

От меня осталась только оболочка. Так бывает, когда в комнате после пожара остаются пустые обгорелые стены. Любое действие, будь то чистка зубов, дорога в сортир (четыре шага от кровати и четыре обратно) или ответы на вопросы – всё давалось мне путём преодоления мучительной слабости. Чтобы произнести слово, усилием воли я заставлял себя собирать все оставшиеся ресурсы. Люди, приходившие в мою палату до Э. Д., пытались разговаривать со мной. Второй день я ничего не ел. Я чувствовал, как жизнь уходила из меня холодными невидимыми потоками: от ключиц, вдоль по рукам до самых пальцев она стекала на больничный линолеум.

Но жаловаться было не на что: я содержался в идеальных условиях. Судя по всему, за меня хорошо попросили. Предоставили отдельную палату с удобствами. За окном располагался больничный двор-колодец; противоположная стена была выкрашена, как и положено в нашем печальном городе, в бледный лимонный цвет, на ней виднелись окна, похожие на моё, а между ними – словно издевательство – обозначались элементы декора: облупленный и выкрашенный заново портик, рельефные балясины. Для Петербурга – вид из окна самый обычный. Если бы не решётки на всех окнах.

Вошедшая в палату пожилая женщина в белом халате поздоровалась со мной, придвинула стул и села.

Седые, убранные назад волосы. Смуглая морщинистая кожа. Руки с тёмными пятнами на кистях. Жемчужная булавка под воротничком.

Для меня она была ещё одним жандармом. Я не собирался её приветствовать.

– Как чувствуете себя?

– Хуже некуда.

– Ваш начальник Андрей Николаевич договорился подержать вас тут некоторое время, пока не уляжется ситуация.

– Ах да. У меня же есть покровитель. Как я мог забыть.

– Появляться на работе нельзя. И возможно, вам в скором времени понадобится медицинское освидетельствование.

– И что вы мне влепили? От чего лечите?

– Официальный диагноз ваш звучит как острое обсессивно-компульсивное расстройство1. Нужно же мне было хоть что-то написать в вашей истории.

– И всё?

– Пока всё. Не делайте такое удивлённое лицо. Против вашей воли вас никто лечить тут не будет.

– Ага, не будете. Как же. Накачаете меня каким-нибудь галоперидолом, чтобы я валялся, как этот… как его. На грядке… Давайте, давайте. Всё равно мне туда дорога.

– Нет. Пичкать вас препаратами нет нужды.

– И зачем вы тогда ко мне явились?

– Будем разговаривать.

– Я не верю во все эти штуки. В психологию, в психоанализ. B бога тоже. Говорю, чтобы у вас было основание меня выпроводить. Или обколоть.

– Сказать честно, я сама с трудом верю в такие вещи, как психоанализ. Тем интереснее моя работа.

– Как можно заниматься тем, во что не веришь?

– А результат?

М о л ч а н и е

– Так и будете лежать?

М о л ч а н и е

– Вы хоть бы сели. Всё-таки я вас намного старше, и я женщина.

М о л ч а н и е

– Вот так-то лучше.

– Давайте прекратим.

– Не могу.

– Осточертели вы мне.

– Мы с вами коллеги. Мы врачи. И вы тоже не бросаете задачу, пока её не решите.

– Это моё личное дело.

– Теперь ещё и моё.

– Терпеть не могу чужих.

– Давайте поговорим, и я перестану быть для вас чужой.

– О чём нам с вами разговаривать-то?

– Расскажите про что угодно. Хотя бы про вашего первого пациента.

– Не помню.

– Тогда про второго.

– И того не помню.

– А того, которого вы лечили лет двадцать назад, помните? У нас у всех со времён ординатуры много занимательных историй и встреч.

– У нас в ординатуру попадали только… непростые ребята, очень. Или богатые.

– Моя ординатура досталась мне именно так, по блату. Мои отец и дед были известными психиатрами. А прадед – ну, назовём его священнослужителем, это будет ближе к истине. Так что вы оканчивали?

– Первый мед, конечно. Был интерном. Потом работал в реанимации.

М о л ч а н и е

– Есть какое-то препятствие, которое мешает вам со мной говорить?

– Кажется, есть.

– Поясните.

– Чёрт… Не знаю. Не могу сказать ни точно, ни приблизительно. Куда-то пропадают все слова. И всё вокруг – словно через мутное стекло.

– И всё-таки вы довольно точно описываете своё состояние.

– Это даётся нелегко.

– Поработайте ещё немного. Можно и не говорить.

– А чего вы от меня хотите, чёрт побери?

– Напишите.

– Зачем? У меня нет такого дарования!

– Будет легче. Запишете – сможете подумать, исправить. Отыскать слово.

М о л ч а н и е

– Попробуйте. Всё равно тратите время даром. Лучше записать историю, чем пить препараты.

– Давно не писал от руки. Уже и забыл, как это.

– Компьютеры в отделении запрещены. Забываете слова? У меня много словарей. Если хотите, завтра принесу.

– Ничего у вас не выйдет.

– А у вас выйдет. Напишите историю. Про вашего первого пациента. Того, которого вспомните, о ком захотите рассказать.

– Не знаю.