Читать книгу Поэзия и проза. Серия книг группы «Наше оружие – слово» - Ольга Бабошкина - Страница 5

Купила мать печенье к дню рожденья.

Коробку открывать она не стала.

Хоть дети наедятся в воскресенье.

Купила две, одной конечно мало.

До дня рождения ещё неделя.

Так долго ждать нам торжества.

Поэтому печенье мама сразу,

В кладовку от греха и убрала.

Ещё сегодня пропала наша крыска,

Которую сестрёнке принесла бабуля.

А крысу звать, как в мультике, Лариска.

Всё обыскали… Нет нигде…

И мы немножечко всплакнули.

Открыли мы на днях кладовку.

Вот и настал тот долгожданный день.

И что мы видим, открытую коробку.

Всё перевёрнуто, всё набекрень.

Лежит в ней, кто б вы думали?

Да… Наша крыска.

В коробке дырочку она прогрызла.

Лежит вверх пузом.

Вот засранка, аферистка.

Печенье есть не стала,

Только каждое погрызла.

Она хотела первая отметить день рожденья.

Нашла одну и сильно обожралась.

А что коробки было две, она не знала.

Ну что, Лариска, обломалась?

Я отрок, зажигаю свечи,

Огонь кадильный берегу,

Чтоб разбудить сиим свечением

В постели брачную зарю.

Чтоб рассветила краской небо

От запада и на восток.

Я много от неё не требую,

Всего лишь маленький мазок.

Деревьев зубчатых вершины

Пробудит от ночного сна,

Как птица воспаря над ними

Коснётся крыльями слегка.

И вот уже в пурпур одета,

Во всей красе своей тогда

И от вершин зубчатых леса,

Забрежжит брачная заря.

Играет гармошка тихонечко,

Растянет меха вновь и вновь.

И клавиши тронет легонечко,

Поёт гармонист про любовь.

Притихли девчонки на лавочках,

А слёзы текут по щекам.

Играй, дорогая тальяночка

И песня лети тут и там.

О чудных просторах бескрайних,

О матушке родной земле.

И плачет гармошка отчаянно,

Поёт гармонист о себе.

Как он защищал свою родину

И сделал бы это опять.

А пел гармонист не в угоду нам,

Ведь память о том не отнять.

Играет гармошка тихонечко,

Растянет меха вновь и вновь.

И клавиши тронет легонечко,

Поёт гармонист про любовь

О многом говорят глаза,

Любовь и нежность в них таяться.

Они бездонны, как и небеса

И по ночам кому – то снятся.

А может в них и боль и грусть.

Так плохо, страшно, одиноко.

В глаза, как в зеркало смотрюсь.

В них видно всё, если смотреть глубо`ко.

А зло в глазах, ему всё нипочём.

Оно там плещется и зло смеётся.

И зависть чёрная в них бьёт ключом

И через край всё время льётся.

О многом говорят глаза.

Там много чувств, загадок и эмоций.

Они бескрайни, как и небеса.

Из них хорошего всё ж больше льётся.

Я так и знала, что ты есть не будешь.

Гори она огнём вся эта колбаса.

И я склонился над тарелкой супа,

Пока моя маман орала на кота.

И каждый день с утра одно и тоже.

Сначала мать сорвётся на кота,

Потом, когда поест и сварит кофе,

Доходит очередь и до меня.

Ты что опять сидишь?

Не видишь, всё остыло.

А ну – ка, бери ложку и быстро всё доел.

И у меня сердечко так заныло.

Кому сказала, «доедай, пострел».

А я сижу, давлюсь холодным супом.

Ведь кашу не люблю совсем.

И ложка задевает зубы.

Я тороплюсь, «сейчас, доем.»

Вот человек покрыт проказой,

Всё тело чешется и ноет.

Скребёт болячки не по разу.

Он стонет и тихонько воет.

Устал от этой маеты.

Так разрывает тело боль.

И плачет он один в тиши.

Подстрижен уж совсем под ноль.

Плюются и проходят люди,

Не видя ничего вокруг.

Кто посмеётся, кто осудит,

А кто-то пожалеет вдруг.

А у него болит душа,

Такая боль, такая боль.

И за душой нет ни гроша,

Вся в этом соль, вся в этом соль.

О, люди, что же вы творите?

А если б это были вы?

Вы слишком много говорите,

И совершенно не прав'ы.

Вам кажется, что так ужасна

Проказа тела, как зараза.

А ведь она не так опасна,

Как в наших душах метастазы.

Остановитесь, посмотрите!

Чем можно всё – таки помочь.

Любви немного уделите,

А уж потом идите прочь…

Я шёл безвольно, как марионетка,

И по бокам болтались мои руки.

А бросила меня подруга, Светка.

Замёрз… и руки превратились в крюки.

Который час шагаю я по листьям,

По мёртвым, скрюченным, засохшим.

Недаром руки плетьями повисли,

И я не слышу, будто стал оглохшим.

А мысли пробиваются случайно

И до сознания опять же не доходят.

А делать что? – подумал я отчаянно.

Уже и солнце за гору заходит.

Темень вдруг заполонила город.

Я видеть перестал перед собою.

И слышать стал так чётко каждый шорох.

Набатом бьёт в мозгу, «я не с тобою».

Вот я тихонько подошёл к мосту

И положил уж на перила руку.

Вот наклонился, смерил высоту,

И прошептал потом, «прощай, подруга».

Сама уже закинулась нога,

Затем вторая и пошло бы дело.

Но кто-то крикнул, «не сходи с ума,

Кому ж нужно такое тело?»

Вдруг замер я и оглянулся.

Вокруг меня нет ни одной души.

Открыл глаза, потом… проснулся.

Услышал шум деревьев я в тиши.

Я шёл безвольно, как марионетка,

И по бокам болтались мои руки.

А бросила меня подруга, Светка,

Замёрз… испытываю снова муки…

Тюрьма – огромная страна,

А в ней убийцы, воры и бандиты.

У них другие имена.

Свои для них давно уже забыты.

Там есть пахан – смотрящий за людьми.

Он знает всё о каждом заключённым.

И руки у него запачканы в крови,

Ведь он убил насильника девчонки.

Он справедливости искал,

Бросался напролом,

А суд его не оправдал,

Убил… его же топором.

С тех пор обиду затаил

Он на любую власть.

И по'ходя об этом говорил,

И этим упивался всласть.

Он мог кого-то приказать избить,

А мог помиловать другого.

Свою парашу мог заставить пить

И знал, что в нём нет ничего святого.

Однако есть такие, которых опекал,

Он с ними справедливым был,

Советы воровские им изредка давал.

А с кем-то он от правил отходил.

Ведь есть такие, кто за деньги,

Чужую на себя вину берёт.

Он их по – чёрному не любит

И случая всё время ждёт.

Помочь кого-то в карцер посадить,

Кого-то на УДО отправить.

Как сладостно чужие судьбы там вершить,

И думать всех по – своему заставить.

Тюрьма – огромная страна.

В неё всех легче визу получить.

Она ни разу не была пуста.

Ведь там любви так трудно научить.

И ложные пути исправить…

На опушке старый – старый клён.

Он в рябину тайно был влюблён.

Листья пожелтевшие свои

Трепыхал он от большой любви.

Закрывал рябину от дождя,

Принимал удар весь на себя.

А рябинка сердце отдала

Дубу, гроздьями горя.

Так страдал от этого тот клён,

Перейти не мог он рубикон.

Постарел клён от тоски давно,

И ветвями прикрывал лицо.

Каждый день грустнел он на глазах.

По ночам купался клён в слезах.

И смотрел всегда он на рябину.

Побороть не мог свою кручину.

День за днём сплошная маета,

А рябины ярче красота.

Увядать придётся одному.

Не желает зла он никому.

На опушке старый – старый клён.

Он в рябину тайно был влюблён.

Листья обронил давно свои

От неразделённой клён любви.

Сидел старик на камне, думал

Седую голову склоня.

Жизнь пронеслась перед глазами,

Сидел всё, под ноги смотря.

Он прожил жизнь красивую, большую.

Любил девчонок, выпить, пострелять.

Он почему – то вспомнил мать родную,

Что не всегда пускала погулять.

Её слова скребли ножом по сердцу,

Звучали до сих пор в его ушах.

Опомнись сын… сбежал минуя дверцу,

На свой конечно риск и страх.

***

Я вспоминал сегодня день тот страшный,

Когда стреляли по бутылкам мы.

Тут появился Ибрагим внезапно,

А я стоял, стрелял из – под руки.

Услышал крики… Ты его убил!?

Что делать? не сносить нам головы.

Посадят… больше нету сил…

Надеялся отмажут братаны.

Потом был суд, меня не посадили.

А мать моя тогда уже слегла.

Не выходила, как её просили,

Ведь не могла поднять свои глаза.

Ни на кого из близких и знакомых.

Позора всё ж не вынесла она.

И я похоронил её у дома,

Ведь вскоре она всё же умерла.

Мать до последнего молилась,

Чтоб Бог простил мои дела.

Я каждый день ходил к могиле.

Выпрашивать прощения слова.

Пришла красавица – зима,

Укрыла землю покрывалом.

Вот и пришла её пора,

И снега выпало не мало.

Деревья все одели шапки,

Перчатки, валенки, пальто.

И в снега дорогих охапках,

Им так уютно и тепло.

Играют все они в снежки,

Стрясая снег в верхушек, веток.

Считая зимние деньки,

Их быстрый бег едва заметен.

А под ногами снег хрустит.

Он серебрится, белый – белый.

Позёмка стелется, бежит,

А ветер стал такой несмелый.

Он пожалел сегодня лес,

И дует снова потихоньку.

Ведь этот лес – страна чудес,

Шагает поступью легонько.

Я недавно заходила в зимний лес.

В нём так много сказочных чудес!

Только посмотрела я на ёлку,

А на ней одежда вся из шёлка!

Вот сосна, а рядом с ней две ели.

Их метели в серебро одели.

Распылили блёстки на их шубы.

Залепили елям снегом губы.

Под ногами поползла позёмка.

Обвивает, как змея, как окаёмка.

Вот зайчишка пробежал едва заметный.

Шубу поменял, стал неприметный.

Занесло почти уж все дороги.

Еле – еле волочу я ноги.

Очень страшно… как не заблудиться…

Может быть фонарик пригодится?

Я свечу – свечу, да мало толку.

Вот наткнулась на другую ёлку.

Слёзы полились из глаз, так больно.

«Вьюга перестань уже, довольно».

И теперь не зги уже не видно.

Ветер налетает, мне обидно.

Вижу в далеке я огонёк.

Побежала быстро на восток.

Подбегаю ближе, там избушка.

А в избушке той, живёт старушка.

Говорю ей, «бабушка, пустите.»

«Приютите, чаем угостите.»

И впустила добрая старушка.

Объяснила… это не игрушки…

«Чтоб в пургу и по лесу одной…

Ну давай, попьём чайку с тобой».

Я ждала, пережидала вьюгу.

Обрела я, в бабушке подругу.

Обо всём мы говорили с ней.

От её участия теплей.

Дождалась… к утру утихла вьюга.

Я простилась со своей подругой.

Проводила, провела по тропкам.

По болотам мы прошли, по топким.

И исчезла бабушка тогда,

Как меня к дороге привела…

***

Я недавно заходила в зимний лес!

Видела я много там чудес!

Расскажу теперь я всем друзьям,

Как подругу повстречала там…

Ветер ураганный

пыль в глаза пускает,

вертится, клубится,

всё сметая прочь.

Где-то от него нам

надо схорониться.

Переждать немного

и идти вперёд.

Страшная стихия

крутит, завывает.

Нас не хочет с миром

взять и отпустить.

Попаду ль домой я,

Вот уже не знаю.

Ты, утихни ветер,

уходи скорей…

Зимний лес сейчас играет в прятки.

Убегает заяц без оглядки.

Считает до пяти стоит лиса.

Глядит по сторонам во все глаза.

До чего хитрющая плутовка,

Из – за ели рыжая головка

Выглянула, смотрит на следы,

А они везде, туды – сюды.

Вот в сторону, потом опять вперёд.

Куда ведёт следов тех хоровод?

Лисе не просто будет разобраться.

Вдруг зайца не найдёт, всё может статься.

А тут медведь всё бродит по – немногу.

Уже готов залечь в свою берлогу.

Увидел он у дерева лису,

И загляделся на её красу.

Давай лиса, поговорим.

И зайца вместе мы съедим.