Читать книгу Как раздать долги - Ольга Болдырева - Страница 5

Спустившись на два пролета вниз, я вышел в коридор и огляделся в поисках кого-нибудь живого. Когда таковых не обнаружилось, быстро прошел к лифтам и, нажав кнопку, принялся ждать кабины. Вот ведь странно: не так уж и часто я бываю на Земле (про прочие технологические миры говорить даже не стоит). Но все равно каждый раз, когда заглядываю в реальность творцов (которая, по логике, должна быть мне непривычной и чуждой), чувствую себя так, словно прожил здесь внушительную часть жизни. Просто на пару дней отлучился в другой мир. Кстати, технологических миров по статистике в разы меньше, чем магических. А тех, где сочетаются два направления, так и вовсе почти нет. Не знаю почему. Хотя нет. Догадываюсь, что просто ленивым творцам не хочется особо морочиться. Впрочем, опять-таки, все познается в сравнении. Несколько десятков тысяч – не так уж мало. Но рядом с миллиардом реальностей, где развивается одно направление, эти тысячи ничто.

Наконец лифт подъехал на этаж и бесшумно открыл двери. Он оказался пустым. Видимо, высадил студентов на верхних этажах, принадлежащих учебному центру, а сам шустро подъехал ко мне. Наивный. Думал, что его тут ожидает какая-нибудь важная шишка.

На всякий случай, перед тем, как зайти, я опасливо осмотрел кабину – и когда только успел стать таким осторожным? Раньше несся вперед, не смотря под ноги и не думая о последствиях. А может, так лучше – не думать, а делать? Дуракам, как известно, везет. Дурак может спокойно пройти по минному полю, собирая ромашки, если не будет знать о том, что в любой момент есть реальный шанс взлететь на воздух. Но как только об этом задумается и начнет осторожничать – тут-то ему и придет конец.

Долго сохранять серьезный настрой не получилось. Воображение нарисовало, как Элли идет по ромашковому полю с венком в волосах, сияющим будто нимб. Изредка он наклоняется, чтобы сорвать еще один цветок и присовокупить к уже имеющемуся пушистому букетику. А рядом, буквально в десятке метров от этой идиллии, бегу я, пытаясь преодолеть полюшко огромными скачками. И за мной, едва ли не подпаливая мне пятки, взрывается земля.

Именно с такими мыслями я и зашел в кабину лифта и тут же их растерял из-за проснувшегося любопытства. Кабина оказалась мало того что чистой, безо всяких надписей вроде «Здесь был Вася», характерных для учебных заведений, но самое интересное заключалось в количестве кнопок. Во-первых, их оказалось ужасно много; во-вторых, они были расположены по всем стенам и даже потолку. После детального изучения оказалось, что лифт может ездить не только вниз-вверх, но еще и перемещаться по зданиям академий, которые находятся в других реальностях. Что-то вроде загородных филиалов. Только куда масштабнее. И раскиданы такие филиалы почти по всем мирам. Здорово! Аж руки зачесались куда-нибудь не туда нажать.

Правда, стоило пальцу потянуться к одной из кнопочек, расположенных на потолке, механический женский голос, раздавшийся из небольшого динамика, вежливо попросил:

– Пожалуйста, уточните право доступа. Назовите код или же пройдите идентификацию голоса, назвав свое имя.

Хм.

– Гэбриэл, – скромно представился я.

– Идентификация завершена. Доступ открыт. Подтвердите, что принимаете ответственность за все не предусмотренные центром ситуации и действия.

Ага. Разбежались до обрыва! Оно мне надо? Я с сомнением покосился на такую заманчивую кнопочку, но ничего отвечать не стал. А то вдруг и слово «нет» примут за подтверждение? Любопытство поскреблось изнутри, умоляя развлечься хоть чуточку, но разум довольно-таки убедительно настоял, что первым делом – отдать долги, а шалости следует оставить на десерт. После нескольких секунд молчания все тот же механический голос заключил:

– Подтверждение не получено. В доступе отказано. Вы можете повторить запрос снова или же воспользоваться доступным маршрутом.

Как мне показалось, теперь в голосе прозвучали нотки разочарования. И женщина даже захотела подробнее объяснить общеизвестный маршрут, но поддерживая вид запрограммированной машины, тактично воздержалась, не выдав себя.

Искать нужную панель долго не пришлось. Кнопки, отвечающие за этажи именно этой академии, нашлись на положенном месте. Двери также бесшумно закрылись, после чего создалось ощущение того, что лифт остался стоять на месте, начхав на мои намерения спуститься вниз и поискать библиотеку. Но нет, на маленьком экране менялись номера этажей, и после того как я напряг слух до предела, смог уловить тихий шелест работающего механизма. Тоскливо посмотрев на число «семнадцать» и подумав, что ехать мне еще долго, я извлек из воздуха черный маркер.

Хех.

Только вот как-то не учел, что лифт вполне может остановиться раньше, дабы подобрать кого-то из учащихся. Поэтому, когда двери снова открылись, а на меня уставился добрый десяток пар глаз, оставалось только приветливо оскалиться.

– Простите, деточки, а как пройти в библиотеку? – быстро спросил я, раз уж выпала такая возможность.

Деточки перевели взгляды с меня на жирную надпись «Здесь был Габриэль» и стали какими-то бледно-зелеными. Только одно существо неопределенного пола, представляющее собой взрыв стилей и цветов, и с огроменными зелеными глазищами, решилось сказать:

– Пя-ат-тый э-эта-аж, н-н-напра-а-аво.

Бедный… ая… ое, наверное, логопед получил инфаркт от вида пациента раньше, чем успел вылечить ему заикание.

– Спасибо, – поблагодарил я.

И не дождавшийся пассажиров лифт продолжил свое движение вниз. Теперь уже с поправкой, что остановиться надо на пятом этаже.

Там я высадился спокойно и без эксцессов. Библиотека, что не было удивительным, популярностью не пользовалась, и ее предпочитали обходить стороной. К тому же выяснилось, что книгохранилище занимало весь этаж. Это приплюсовать к подвальным помещениям и не забыть учесть, что здесь железно имелось несколько дополнительных измерений.

Уважительно присвистнув, я направился к неплотно прикрытой двери с табличкой, подтверждающей, что это именно библиотека, а не что-то другое. Ниже, в приклеенном на скотч файле, висело расписание, по которому можно было получить книги, а также несколько предупреждений вроде: «Вход в верхней одежде и с верхней одеждой строжайше запрещен!», «Просьба сдавать сумки в гардероб», «Без читательского билета литература не выдается!». При этом без студенческих шалостей тут, естественно, не обошлось – чья-то добрая рука уже замазала слова «верхней», добавила определение «белого» вместо «читательского», а также обо всех остальных исправлениях.

Как говорится: «Кто не учился – тому не понять».

Я, кстати, занимался самообразованием, но пару тысячелетий назад со скуки (а у меня по-другому не бывает!) записался в какую-то магическую школу одного развитого мира. Вот, скажу вам, веселенькие денечки были! Потом даже попробовал на бис в другом мире повторить, да уже все не то было. К тому же не люблю я сидеть над книгами и зубрить сложные формулы, когда можно пальцами щелкнуть – и, пожалуйста, все готово.

Потянув на себя тяжелую дверь, я тут же ее отпустил, зажав себе нос, чтобы не расчихаться. Пыль – страшный зверь! Даже меня аллергия не пощадила.

Библиотека, как и положено, встретила меня зловещей кладбищенской тишиной. Только сквозняк игрался приоткрытой форточкой, она неприятно елозила на несмазанных петлях. Я подумал, что, если хорошенько напрячь слух, – можно расслышать шум на верхних этажах. Здесь же, в царстве покоя и пыли, аккомпанементом форточке уныло поскрипывали под ногами доски паркета. Оглядел небольшой столик перед входной дверью, за которым, наверное, полагалось сидеть библиотекарю. Пусто. Только лежит закрытая и крайне потрепанная книжка. И все, ни коробок с карточками посетителей, ни чего-либо еще.

– Ку-ку? – спросил я первое, что пришло в голову.

Где-то меж стеллажей хихикнули, видимо, найдя такой способ обнаружения живых забавным. Но смеялся явно не библиотекарь, так как появился он с противоположной стороны.

Вот тут я и выпал в осадок. Ага. И во все прочие слова, которые обозначают удивления крайней степени. Библиотекарем был эльф. Что же тут такого, спросите вы? Угу, угу. Проблема состояла в том, что эльф был стар. Очень-очень стар, просто-таки неимоверно. То бишь передо мной стояла история во плоти, облаченная в бесформенный серый балахон и опирающаяся на резную трость. Длинные седые волосы были сплетены в косу и перевязаны черной лентой. Старческое лицо, изборожденное морщинами, высохшие руки с пигментными пятнами. От эльфа веяло такой древностью, что я почувствовал себя сопливым мальчишкой.

Нет, не так, от эльфа веяло Вечностью!

– Мое почтение. – Я поклонился так низко, как позволила моя многострадальная поясница. – Прошу прощения за свое вторжение, но меня…

– В свой последний визит ты не был столь вежлив, Гэбриэл, – спокойно перебил меня библиотекарь. – И распрямись наконец, совсем никакого удовольствия разглядывать твою спину.

Я поспешно распрямился, в который раз подумав, что доиграюсь с внешностью отца до чего-нибудь нехорошего. Гэбриэл всегда был крайне груб. Однако, встретившись взглядом с выцветшими, почти слепыми глазами хранителя знаний, я понял, что тот прекрасно знает, кто скрывается за личиной Отступника. Просто не говорит: ведь в библиотеке есть посторонние существа, и им совершенно необязательно знать об устроенном Алив маскараде. Хотя какой маскарад? Я разве виноват в том, что и безо всяких иллюзий выгляжу копией своего создателя?

– Что понадобилось тебе в обители тишины и знания?

– Мне бы это… – тут я совершенно искренне смутился, – мне бы про… ммм… себя что-нибудь почитать. Учебники там или еще что. Можно?

Старик понимающе кивнул и усмехнулся, тонкая кожа натянулась, превратив лицо в маску.

– Третья секция справа – там учебники. Напротив стеллажи с энциклопедиями. И в конце пятого сектора на шестом стеллаже можно найти несколько диссертаций. Если информации окажется мало, подходи, подумаю, чем еще смогу тебе помочь.

– Благодарю. – Я наклонил голову и проскользнул меж шкафов в указанном направлении.

Попытался в уме подсчитать, сколько же нужно прожить эльфу тысячелетий, чтобы состариться, но, увы, после нескольких миллионов сбился. Тут впору завидовать! Я-то себя считал старым. А все-таки интересно: кто он, откуда?

Добравшись до указанных разделов, я похватал с полок все, за что только зацепился взгляд. После чего, согнувшись под тяжестью высоченной стопки томов, доплелся до ближайшего столика и, сгрузив добычу, принялся уныло гипнотизировать книги в надежде, что они сейчас сами начнут читать себя вслух.

Нет, вы не подумайте ничего! Я читать умею, ага! И очень люблю. От хорошей приключенческой книги меня не в состоянии оторвать даже конец света за окошком или толпа творцов, штурмующих Цитадель. Разве что Анабель удастся такой подвиг, если она наденет, хм… тот кружевной комплект, что я ей на день рождения подарил.

Так. Нет, это бесполезно. Уползающие не в те степи мысли – первый признак, что мозгу катастрофически не хочется в себя загружать новую информацию и он жаждет только продолжительного и крепкого сна.

Лениво обвел пальцем плотный переплет учебника по теории творения за третий курс. На обложке был изображен белобрысый карапуз с земным шаром в пухлых ручках. Символично, однако. Даже открыл первую страницу, перелистнул вступление… еще несколько листов… и закрыл учебник. И без того за несколько секунд просмотра в глазах зарябило от длинных формул и схем. Брр!

Бедные студенты.

Погрустив следующие несколько минут над стопкой, я все-таки придвинул к себе сравнительно небольшую энциклопедию. Отыскал в оглавлении строку «Творцы, Высшие». Оказалось, моим милым родственничкам посвящен целый раздел. И это несмотря на то что излагались скупые факты вроде: определения силы, уровня, ореола контроля, положения в Поколении и т. д. и т. п.

Лениво перелистав пару страниц, я досмотрел до буквы «К». Потом вспомнил, что «Г» должна была находиться несколько раньше. Вернулся обратно и ничего не нашел. Странно.

– Посмотри на «О» – Отступник, – посоветовали откуда-то сбоку.

– Спасибо, – согласился я, ища указанную букву.

Угу, нашел. Лучше бы и не искал. Характеристика отца уместилась в одно слово. Очень емкое – «устранен». Может, лбом о столешницу стукнуться? Но с этим можно и повременить. Сначала я решил посмотреть на случайного «помощника». Судя по ехидному выражению подросткового лица, девчонка точно знала, что я найду и как этому обрадуюсь.

– А что-нибудь более существенное? – уточнил на всякий случай, радуясь, что хоть кто-то нормально реагирует, а не убегает от Отступника куда подальше.

– Ну-с, – девчонка подошла ближе и, устроившись прямо на столе, начала перебирать книги, – на занятиях по теории творения на втором курсе дается краткая характеристика построения бессистемных миров класса «А». К этому добавляются имя и несколько уточнений. По тому же предмету за четвертый курс в первом семестре рассматривают схемы, по которым считается возможным создание автономного мира. За два семинара необходимо найти все неточности расчетов и подвести итог, почему существование такого мира нереально. Хм… Еще тебя проходят на первых и третьих курсах по множественной истории. Сначала краткая биография, потом студентов запугивают ужасными экспериментами над живой материей. Заканчивается все блистательной победой творцов и… твоим развоплощением. Может, есть что-то на пятом, но до него я еще не доучилась. И что с другими факультетами, тоже не знаю. Теперь подробнее…

Она перевела дыхание, явно пытаясь вытянуть из памяти всю информацию по данному вопросу, будто это был семинар, решающий судьбу ее «автомата».

– Так. Гэбриэл по силе был Тенью на ступень ниже Пресветлой Алевтины и вторым в Поколении. Единственный творец-не-из-этого-мира и воспитанник Таэней. Помешался на теории создания автономных миров, возможности познания Хаоса и использовании его в творении. Подводя итог его характеристике, преподы всегда добавляли – полнейший безумец. После череды неудачных экспериментов Гэбриэл был изгнан из мира Земли, его силу запечатали… ну-у, точнее, решили, что запечатали. Дальше. На какое-то время он просто исчез, а потом начал собирать армию таких же изгнанников: боги, демоны, в общем, сброд, который думал, что им действительно удастся уничтожить Поколение. Был бой, восставшие проиграли. Впрочем, Отступник знал, что так будет. Он душами умирающих существ открыл путь Хаосу в наш мир. Да…

Девушка вздохнула.

– Этот момент в учебниках расписан наиболее красочно, а на занятиях ему отводят особое место. Ценой своего дара и бессмертия Милосердная Стин смогла закрыть пробоину, уйдя в Хаос. Гэбриэла казнила лично Пресветлая Алевтина. Вот, собственно, и все, что известно студентам сего величайшего оплота знаний.

Я кивнул. А что было известно мне о том, кто создал меня? Пожалуй, самым запоминающимся фактом из биографии Отступника казалось его происхождение. Думаю, то что Гэбриэл единственный из всего Поколения родился и вырос в другом мире, в конечном итоге решило все. У его народа были весьма странные представления о вселенной и роли каждого существа в ее судьбе. И мораль с мировоззрением сложились несколько своеобразные. Конечно же отец не делился со мной своими сомнениями и переживаниями, но кое-что понять я смог. Например, в мире Гэбриэла верили, что каждый, кто наделен даром, говорит от лица высших сил. Божество вкладывает часть своего духа в таких людей, а их тела делает храмами, куда может войти, дабы судить и повелевать. Всякому одаренному следует внимательно следить за собой. Каким родился – таким и живи, красота роли не играет. Но если не смог распорядиться достойно своим телом, пеняй только на собственную лень: храм признают оскверненным и уничтожат, чтобы не оскорбить божество. Вот так-то! Особо мучным не злоупотребишь, да. И не только, кстати, мучным. Наверное, именно поэтому Гэбриэл так болезненно отнесся к шутке Тьмы, сделавшей меня копией Отступника. Законы родного мира прочно вросли в его естество, и это не смогли исправить те столетия, которые он провел среди Поколения.

Впрочем, приведенный мною пример был отнюдь не самым странным из правил, которым привык следовать Гэбриэл.

Делиться этим своим знанием с девицей я не стал.

Она же покрутила в руках последний учебник из стопки, кинула его обратно на стол и во все глаза уставилась на меня. Рыжая, желтоглазая, худенькая. Овальное личико, немного несимметричное, с большим ртом, вздернутым носом, типично эльфийским разрезом глаз (хотя на первый взгляд девчонка являлась человеком) и резкой линией скул. Неровно подстриженные волосы местами заплетены в тоненькие косички с разноцветными нитями и бусинами. Пестрое, очень коротенькое платье с большим вырезом. На тонких запястьях массивные браслеты и плетеные фенечки, на шее перепутался десяток всевозможных кулонов и оберегов. Длинные ногти выкрашены разноцветными лаками, каждое ухо проколото раз по шесть-семь, серьги не повторяются, кроме этого, проколота и левая бровь. И, для закрепления результата, девчонка смешно болтала стройными ножками, обутыми в кожаный шнурованный ужас: одна платформа высоких сапог черного цвета была сантиметров пятнадцать, если не больше.

– А ты симпатичный! – выдало это чудо, весело мне подмигивая.

– А еще женатый, – поспешно уточнил я.

– Облом, – констатировала девица. – Тогда пошла я, это, посыплю голову пеплом и – в монастырь.

– Мужской?

– А-то! Да, кстати, я – Таня, – представилась она. – Свое имя можешь не называть.

– Неудивительно… – согласился я, думая, что вряд ли здесь найдется хоть кого-то, кто не признает во мне Отступника. Потом добавил: – Очень приятно.

Новая знакомая тем временем, кажется, передумала уходить в монастырь, продолжив меня разглядывать. И так голову набок наклонит, и эдак прищурится.

– Мне всегда казалось, что после развоплощения существо должно выглядеть несколько иначе, – задумчиво протянула она, обходя меня по кругу.

На это я промолчал, не объясняя, что после развоплощения от существа не остается ничего. Мне иногда бесконечно жаль, что я не присутствовал на казни отца и своими глазами не видел того, как его отправили в небытие.

– Долг – великая вещь. Стоит случайно пообещать как-нибудь потом оказать небольшую услугу Алив… так ведь откуда угодно достанет, – решил честно признаться.

А зачем увиливать? Сам виноват.

– Это точно. Она такая! – согласилась девица. – А что за услуга?

Не стал акцентировать внимание на том, что слишком уж непочтительно она отозвалась о Пресветлой Алевтине (о которой в академии полагалось говорить благоговейным шепотом и только хорошее, иначе незадачливому рассказчику никто не позавидовал бы, услышь оного моя драгоценная тетушка). В общем, подозрительная личность эта Таня. Возьмем на заметку, что надо понаблюдать за ней. А то с чего бы так липнуть к тому, кого считаешь Отступником? Или у нее просто какое-нибудь психическое расстройство?

Но ответить я не успел – академию ощутимо тряхануло.

– Что это? – посмотрел наверх, опасаясь, как бы потолок на голову не рухнул.

– Сегодня казнят кого-то. Видимо, сопротивляется, – пожала плечами Таня, будто казни были чем-то обыденным и приевшимся настолько, что не стоили чьего-либо внимания.

В этот момент раздался взрыв, и нас буквально подбросило вверх. Девчонку скинуло со стола, приложив об пол. Я же чуть ни прикусил язык, как раз в этот момент собираясь спросить что-то еще. И тут отвратительное ощущение заползло мне в сердце. Хаос… он был здесь – его проводник только что призвал своего господина. В академию, медленно перетекая по тончайшим каналам из междумирья, просачивался Хаос.

Совсем близко.

Но это ощущение продлилось всего несколько глухих ударов сердца. Раз, два… Казалось, что Хаос в одно мгновение сосредоточил все свое внимание на мне: оценивая, присматриваясь. Так обычно смотрят, когда пытаются вспомнить, встречался ли ты с этим человеком или же нет. Мир стремительно утрачивал свои краски, приготовившись рассыпаться серым песком. Но почему-то Хаос медлил и, словно разумное существо, взвешивал все «за» и «против». Но когда ощущение пристального и пустого взгляда стало невыносимым, спокойный голос шепнул: «Просто не называй его Девеаном. Договорились?»

Я кивнул.

И все исчезло. Угроза растворилась. Так быстро и легко, словно только что не заползала внутрь липким ощущением чего-то неминуемого. Миг – и нет. Академию перестало трясти в припадке, в окошко, около которого и пристроился мой столик, осторожно заглянуло солнце.

Я огляделся, пытаясь понять, что же только что произошло и надо ли что-то делать? Новая знакомая поднялась с пола, одергивая короткое платье и отряхивая ладони. Помотала головой, улыбнулась.

– Вот и все. Можно продолжать разговор, – заявила Таня, снова устраиваясь на столешнице.

– Ты хоть поняла, что это было? Оно бы нас развоплотило и не поморщилось. – По отсутствию у новой знакомой хоть какой-нибудь (желательно адекватной) реакции создалось ощущение, будто подобное происходило здесь регулярно.

Подумаешь, чуть не случился прорыв? Да и с кем не бывает, нам такое – раз плюнуть!

Брр.

Всегда знал, что тетушка живет в абсолютно сумасшедшем мире, для которого не может случиться ничего необычного. Все воспринимается как должное, с долей ироничного пофигизма. А некоторым и после всего происходящего не хватает острых ощущений. И кого мне Девеаном не назвать? Хорошо, договорились, когда у меня заведется воображаемый друг – такой маленький зеленый человечек, – я назову его как-нибудь по-другому. Что ж тут непонятного? Элементарно, веселого крестьянина! Хотя постойте. Кажется, Девеаном зовут брата (или кузена?) Анабель. Хм! Конечно, вероятность того, что я еще хоть раз решу лично навестить эльфийский лес, существует, и как мне тогда обращаться к нему, если нельзя по имени? Эй, ты, как тебя там?

Бред.

– Ладно тебе, они бы все исправили, – махнула рукой Таня, – что ты такой дерганый? Я представляла себе Отступника жестким и беспринципным красавцем с черным юмором.

– Ты явно ошиблась адресом. – Я поднялся из-за стола, махнув рукой, чтобы книжки разлетелись по своим местам. Вряд ли смогу найти тут что-то более информативное. Творцы постарались на славу, оставив ничтожно мало сведений о Гэбриэле, и этим существенно усложнили мне жизнь.

– До свидания, рад был познакомиться, – кивнул новой знакомой, надеясь, что на этом приставучее создание от меня отстанет.

Щазз!

У выхода из библиотеки Таня догнала меня, клещом вцепившись в рукав рубашки.

– Эй, ты что?

Я глубоко вздохнул, чтобы не брякнуть что-нибудь неприличное, зато точно характеризующее «эй, чего я».

– Хаос не игрушки. Он может уничтожить даже творца. Ты мне сама только что рассказала грустную и поучительную историю про то, как кто-то там ценой своей жизни запечатал Хаос. Думала, это сказка? Нет, Таня, это реальность. И если в первый миг среди творцов не найдется того, кто не задумываясь отдаст свою жизнь, все закончится весьма печально для всех.

– Да ладно? – Девушка опередила меня на несколько шагов и недоверчиво заглянула в глаза, словно искала надпись: «Нет, я просто шучу».

– А ты думала, они действительно всесильны и бессмертны? – Улыбка получилась явно грустной. – Нет, просто их сложно убить, однако они все равно, увы, уязвимы.

Девушка остановилась, явно задумавшись о смысле бытия, и, слава Тьме, забыла, что не собиралась от меня просто так отвязываться.

Лифтом я решил больше не пользоваться – и так столько ненужного внимания к себе привлек, что дальше просто некуда. Тетушка будет счастлива! Осторожно сполз по стеночке до первого этажа. И, старательно прикидываясь безобидным фикусом, прокрался к выходу. Люди, к сожалению, меня все равно замечали и предсказуемо шарахались в разные стороны, будто думали, что Отступник явился именно по их души и более важных дел у него нет. Смертные! Иногда кажется, что они одинаковы во всех мирах, что в магических, что в технологических, и уровень развития реальностей совершенно не важен.

Выбравшись на улицу, я наконец-то смог вздохнуть спокойнее. Особенно после того, как ступил за черту, маскирующую академию. Там я был Отступником, которого все боялись и ненавидели. Здесь же, в центре столицы, поток людей, спешащих с работы в уютные дома, подхватил меня, бодро потащив куда-то вперед, совсем не интересуясь моим именем, происхождением и родом деятельности. Разве что несколько девушек наградили меня задумчивыми взглядами. Самых пылких остудило мелькнувшее обручальное кольцо, пока я поправлял растрепавшиеся волосы и одежду, прочие растеряли интерес и того быстрее.

Из плотной массы выбраться удалось только перед входом в метро. Мельком посмотрев на название станции, я огляделся по сторонам и, отыскав взглядом жилую высотку, направился в ее сторону. Нужно было многое обдумать и составить хоть приблизительный план действий.

Несмотря на жаркое лето, властвовавшее в городе, ветер на крыше был резким и холодным. Он бил в спину, словно хотел скинуть меня вниз, на серое асфальтовое покрытие. Не понимая всю тщетность своих попыток, ветер раз за разом налетал, надеясь отправить меня с широкого парапета в недолгий, но увлекательный полет прямо на головы ничего не подозревающим парочкам, оккупировавшим старенькую детскую площадку с пустой песочницей и скрипучими качелями. Проходящие внизу люди больше смотрели себе под ноги, из-за груза смертных забот забывая просто жить. Некоторые все-таки поднимали глаза, окидывали меня задумчивыми взглядами, явно ставя неутешительный диагноз, и спешили дальше по своим людским делам. Попытку вызвать стражей порядка я пресек, создав простенькое заклинание равнодушия. Сидит себе странный мужик на парапете… и что?

Думать мне уже надоело, теперь хотелось только расправить крылья и чуть-чуть полетать над городом. Правда, за несколько часов усиленных размышлений я окончательно завел себя в тупик. Как разыскивать еще одно творение моего отца? Что делать, если оно меня само найдет? И какая выгода с этого будет Алевтине?

Пожалуй, последний вопрос волновал меня больше всего.

Знаете, бывают такие люди, которые все делают с оглядкой. Не просто так, от сердца и души, следуя секундному порыву или вдохновению, а только чтобы обязательно извлечь из этого выгоду. Похвалят, если будут знать, что получат комплимент в ответ, подарят что-то дорогое, чтобы человек чувствовал себя обязанным. В общем, моя милая тетушка относится именно к той категории гадюк, которые даже котенка погладят только после того, как просчитают все вероятности и пользу для себя. И причина, по которой она решила напомнить мне про долг, должна была быть очень веской.

Так что после нескольких часов мысленного перемывания косточек драгоценной родственнице я почувствовал себя крайне усталым. Посмотрев на подбирающееся к горизонту солнце, решил, что лучший вариант – размять крылья. Заодно выберу местечко, где можно устроить временное жилище. К тому же, несмотря на пыль, грязь и странности местных людей, мне нравился мир, который творцы называли своим домом. Такой же, как и они: противоречивый, бездушный, странный, на первый взгляд давно сгнивший, покрытый толстым слоем пепла и копоти, но где-то глубоко внутри прекрасный. И в то же время очень одинокий.

Кажется, люди этой реальности, единственные из всей множественной вселенной, отчаяннее всего желали найти другие миры и формы жизни, но продолжали оставаться один на один со своей болью. До сих пор не могу понять, почему этот мир нравился мне, но факт оставался фактом. Было в нем что-то притягательное.

Если бы не угроза возможности получить пинок под зад и полететь обратно во Тьму, я бы с удовольствием провел сюда Анабель. Погуляли бы по местным паркам, покатались на аттракционах. В общем, вариантов много, еще бы родственничков куда-нибудь деть, чтобы под ногами не мешались.

Но стоило мне только расправить крылья, позволяя ветру приятно щекотать перья, как возникло крайне мерзкое ощущение, какое можно почувствовать тогда, когда вам приставляют к шее холодное лезвие меча.

– Зря пришел сюда, темный. Кажется, я предупреждал, что в следующий раз ты умрешь? – в тихом голосе вместо угрозы явно слышались нотки веселья.

– Ну-ну… – припомнив недавнюю сцену с Алиром, я хмыкнул, – вперед и с песней! А я пока понаблюдаю. Разбудишь, когда надоест экспериментировать?

Я спокойно убрал лезвие от своей сонной артерии и поднялся на ноги, поворачиваясь к «врагу». Крылья при этом повисли за спиной неопрятным плащом.

– Рад тебя видеть, Майкл!

Я улыбнулся во весь свой набор клыков, отчего архангела ощутимо передернуло, словно у него нестерпимо заболело абсолютно все, вплоть до нимба. Хотя нет, к улыбке-то моей он давно привык. Но вот на «Майкла», «Майки» и «дядю Мишу» страшно обижался и злился. Однако с моей легкой руки таким макаром его теперь называли и собратья, и просто знакомые. А убивать настолько большое количество народа у него меч не поднимался, и ангельская совесть (я же говорю: крайне вредная штука!) не позволяла. Зато обидчики регулярно обзаводились синяками и переломами.

Для одного небезызвестного Темного князя, естественно, делалось исключение, и бить меня не пытались.

Вообще-то, если честно, Михаил меня терпеть не может. Но из-за того, что убиваться я категорически отказываюсь, приходится ему мириться со своей неприязнью, снисходя до общения с «мерзким, темным творением». И при всем при этом отношения у нас самые приятельские: я с удовольствием помогаю Майклу ловить и отправлять в ад каких-нибудь ушлых демонов, он всегда делится умными мыслями и советами, а также добывает интересующую меня информацию о мире Земли.

Такой вот парадокс.

– Взаимно, – кивнул архангел и убрал меч. – Почему ты здесь, Габриэль?

– Потому что Алевтина… – Я с завистью покосился на огромные белоснежные крылья Майкла – не то что мои топорщащиеся перьевые покрывала. Архангела-то само небо держит!

От него мой взгляд не укрылся, и хмурое выражение лица сменило довольное осознание собственного превосходства, так что не съязвить что-нибудь эдакое я не мог:

– Зато у меня компактнее!

Тот, привыкший к моему чувству юмора, фыркнул и уточнять, что в моем случае горбатого и могила не исправит, не стал. Только понимающе вздохнул. Алив он знал хорошо, и вопросы касательно моего пребывания на Земле быстро перешли из разряда актуальных в риторические.

– И что ей нужно от тебя?

– Найти того, кто убивает учеников. Есть вероятность, что это так развлекается одна из последних разработок моего отца. Вот меня и вытащили на Землю, не спросив, нужны ли мне крупные неприятности. Кстати, нужны. Похоронную рожу я делаю исключительно для того, чтобы Алив не пришло в голову усложнить правила игры. Но и от помощи я не откажусь.

– Мм… – архангел задумчиво прошелся туда-сюда, скептически оглядывая меня, – уверен, что тебя никто не покусал? – И не дожидаясь моего ответа, продолжил: – Это когда князь Габриэль довольствовался простыми правилами и просил помощи?

– С тех пор, как завел семью, – честно признался я, снова устраиваясь на парапете. – Знаешь, Майкл, тут чувство ответственности само собой появится: одно дело, когда отвечаешь только за свою жизнь, и совсем другое, когда за дорогих тебе людей, в смысле, эльфов. Раньше я как-то не осознавал, что на мне держится весь мир. И еще странные намеки Алевтины, словно она втянула меня в это дело только для того, чтобы найти повод отправить во Тьму.

Архангел уселся рядом, перед этим аккуратно расправив свои крылья. Для начала поздравил с обретением семьи, расспросил про Натаниэля и Анабель, потом задумался.

– Может, ты просто хотел услышать эти самые «намеки»? Алевтина, конечно, та еще змея, но все равно просто так не решится обойти клятву – в этом вопросе привыкла держать свои обещания в отличие от остальных творцов. А по твоим словам выходит, что если бы она захотела, хм, то устранила тебя еще в том храме и не стала бы ждать морковкина заговенья.

Кажется, это любимая фраза всех ангелов. Я уже от Элли столько раз про несчастную морковку слышал, что у меня скоро аллергия на бедный овощ начнется.

– Ей просто не хочется пачкать руки об очередной эксперимент Гэбриэла, вот и вся тайна, – подвел итог своей речи Майкл.

– Твои бы слова да… – проворчал я.

– А почему бы и нет? – Архангел весело мне подмигнул. – Не раскисай! А то это будет уже неинтересно. Если что, зови. Сейчас постараюсь узнать про убийства учеников. В общем, чем смогу, обязательно помогу. И да, когда со всем разберешься, передай привет Азраэлю. Надеюсь, у него скоро проснется совесть и он перестанет отлынивать от своих прямых обязанностей.

Архангел спрыгнул с парапета. Несколько этажей он преодолел в свободном полете, а потом, расправив крылья, в несколько мощных взмахов набрал высоту и уже через минуту превратился в смазанную точку у горизонта. Везет же некоторым – не надо работать крыльями, как пропеллером, чтобы удерживать свои кости в воздухе. Изредка для очистки совести помахивай и горя не знай. Хотя при таком раскладе у кого из нас двоих больше вероятность от сытой и спокойной жизни заплыть жирком по самые перья? Уж точно не у бедного Темного князя, которому даже в туалет не дают спокойно сходить.

Представив статного синеглазого красавца Михаила пухлым амуром с маленькими куриными крылышками, я вдоволь отсмеялся. И правда, чего это я? Подумаешь, новые неприятности! Бессмертие вроде на месте? На месте! Значит, выкручусь, а чувство юмора поможет. За Анабель и Натаном Элли присмотрит, в противном случае я его лично в руки Майклу передам: пускай делает что хочет, хоть на завтрак без соли ест. Улыбнулся, думая, что, чем сидеть и думать, следует устроить моей драгоценной тетушке такую поимку создания Гэбриэла, дабы Алевтина трижды пожалела, что не захотела сама решить проблему. И, клянусь Тьмой, моя улыбка не сулила обретенному «братцу» ничего хорошего или доброго!

Спустя секунду я также спрыгнул с парапета высотки, только выровнять полет удалось не сразу. Какое-то время я трепыхался в воздухе, словно вареная курица, пытаясь поймать попутный ветер. Тот упорно не ловился, поэтому, когда я наконец-то смог набрать высоту и перевести дух, был мокрым как мышь и на все лады ругал себя, что давно не разминался. Сделал круг почета над центром города, посмотрев, что здесь подходящих мне пустующих квартир нет, а заодно убедившись, что в воздухе держусь более-менее нормально и на голову случайному прохожему не свалюсь. Потом вспомнил про маскировку и, понадеявшись, что меня не успели сфотографировать с какого-нибудь спутника, натянул полог невидимости.

Все, теперь можно лететь искать нормальное жилище, а неприятности пусть подождут до завтра.