Читать книгу Баба Яга в тылу врага - Ольга Боочи - Страница 2

Мать никогда рано не возвращалась, а отец, напротив, почти всё время был дома. Но в конечном счете результат был один: по вечерам Катя была предоставлена сама себе.

Отец спал на диване перед орущим телевизором, рядом, как опрокинутые матрешки, валялись две пустые бутылки. Будь бутылка одна, Катя действовала бы осторожнее, но теперь отец вряд ли мог проснуться.

На всякий случай стараясь не шуметь, Катя стала одеваться. Она натянула рейтузы, сверху – джинсы и свитер, и тщательно заправила штанины в толстые носки. Справившись с молнией куртки, она нахлобучила шапку и потуже затянула под подбородком завязки капюшона.

Оставалось только надеть сапоги, и Катя, встав на коленки, вытащила их из-под шкафа. Сапоги были дырявые, но красивые. Катя полюбовалась ими немного и осталась довольна.

Подойдя к двери, Катя прислушалась, но на лестнице было тихо. Тогда она повернула ключ в замке и вышла на площадку. Резиновый коврик у соседской двери, где часто ждал её Бандит, сегодня пустовал. Косолапя в толстых рейтузах, Катя спустилась по лестнице. Днём она ни за что не вышла бы в них на улицу, но теперь, когда стемнело, двор был безлюден, и он снова стал её территорией.

С полудня, когда в воздухе стали кружиться первые снежинки, снегопад не прекращался ни на минуту, снег падал и падал, заметая чёрную землю, и теперь двор будто выбелило.

На снегу читались редкие следы прохожих; Катя осмотрелась и выделила из других отпечатки мужских тупоносых ботинок: грузная дичь стоила охоты настоящего волка! Катя сделала пару шагов вдоль следа, но остановилась в раздумье, заметив, что глубокие вмятины сильно припорошены. Человек прошел здесь давно и его, наверняка, уже не догнать.

Катя с сожалением оставила след и вскинула голову.

Это была хорошая ночь для охоты, не хватало только Бандита. Но у пса, видимо, были свои дела.

Внимательно глядя под ноги, Катя обошла маленький скверик со скамейками и на перекрестке, в свете фонарей, наткнулась на новый след. Этот был женский, с острыми пиками каблуков. Катя подняла голову и шумно втянула в себя воздух. Пахло лишь лёгким морозцем и снегом. Но ведь глаза-то у неё были.

Катя последний раз оглянулась в надежде увидеть Бандита и пошла по следу.

След бежал мимо общежития, мимо школы и дома, где жила одна из самых мерзких воображал в её классе, и уводил дальше, за дорогу, в чужие дворы. Дорогу уже развезло, и местами белая тропа терялась, но затем находилась снова. Порой Катя тоже переходила на бег, спеша настичь добычу раньше, чем та скроется в подъезде. Катя взмокла и запыхалась, волосы выбились у неё из-под шапки и лезли в глаза и рот.

И вдруг цепочка шагов оборвалась.

Переводя дух, Катя остановилась над местом, где узкие отпечатки женских ног пересекал двухполосный след машины, за ним снег так и остался нетронутым. Катя походила вдоль тротуара, но ни крови, ни сбитого тела она не увидела, и вынуждена была оставить погоню.

Она снова подняла голову и огляделась. Снегопад прекратился, и пелена туч прорвалась. Двор показался ей незнакомым, но, приглядевшись, она узнала заднюю стену детсадовского корпуса.

Днем здесь играла малышня, зато поздно вечером и ночью он был необитаем.

Детская площадка застыла в лучах прожекторов. Вокруг, словно в тёмном зрительном зале, не было никого. Будто кто-то зажег огни и ушёл. Протиснувшись между прутьями, Катя осторожно ступила в освещенный круг из темноты. Никто не окликнул ее. Она вышла в центр круга и медленно обернулась вокруг своей оси. Только провалы в снегу, там, где она прошла только что, нарушали нетронутость нового зимнего покрова. Катя сделала несколько огромных прыжков, призванных обмануть возможных преследователей, раскрутилась как можно сильнее и наконец, потеряв равновесие, раскинула руки и рухнула на спину. Снег лишь слегка прикрыл землю, и Катя больно ушибла локоть, но не заплакала. Перед глазами кружились ветви деревьев, тёмное небо и козырек беседки. Она тихо лежала в снегу, пока небо с мелкими, теперь уже зимними, звездами ни встало на место.

Без Бандита даже охота не была такой весёлой. Катя поднялась на ноги и побрела к дому.

Приоткрыв скрипучую дверь подъезда, Катя тихо спросила у темноты:

– Бандит?

Свет на лестнице не горел.

Бандит был, собственно, не её собакой, он был псом дворничихи, которая жила здесь, в крайнем подъезде; но дворничиха часто пила, и Бандит жил вольной жизнью. Катя замерла в проёме двери, боясь в ответ услышать из темноты чей-нибудь смех или ругань. Но ответом ей был лишь свист ветра сквозь щели оконных рам. Она аккуратно закрыла дверь.

Уже и подросшее кошачье семейство показалось из подвального окошка.

Катя распласталась на наклонном кривом стволе старого клёна и прижалась щекой к промороженной коре. Кошки бродили под деревом. Они родились летом и теперь, почти взрослые, с некоторой опаской исследовали этот новый белый мир. Жаль, что кошки эти не годились ей в товарищи.

Катя вглядывалась в темноту двора. Но Бандита, её Серого Брата, не было.

Казалось, жизнь в Катином теле тоже замедлилась, приноравливаясь к остановившемуся на зиму движению соков в теле дерева. Она тоже теперь была кошкой, или вовсе просто наростом на стволе.

Ноги Кати давно промокли и постепенно начали стынуть. Зябкая дрожь понемногу пробиралась под одежду. В ней жили только глаза, и они, наверное, так же светились в темноте, как и кошачьи. Даже редкие прохожие не всегда замечали её на этом дереве, проходя в каких-нибудь двух шагах.

Мать она узнала ещё издалека и нехотя спрыгнула на землю.

Та шла грузно, согнувшись под тяжестью сумок и пакетов.

Катя потянула за ручку пакет, что казался тяжелее остальных.

– Оставь, – раздраженно отмахнулась мать и подтолкнула её в раскрытую дверь подъезда.

– Ты уроки сделала? – спросила она, отпирая замок и вваливаясь с сумками в тесную прихожую.

– Угу, – ответила Катя, щурясь на слишком яркий свет.

– Отец тебя покормил? Ты ела?

– Ага.

Катя стянула с себя отяжелевшую куртку, заснеженную шапку и долго-долго стаскивала промокшие сапоги, разбухшие и покорёженные от сырости.

Мать прошла в кухню.

– Опять ты читаешь это? Ты наизусть её ещё не знаешь?! – Мать подняла с подоконника потрёпанную книжку и раздраженно швырнула на стол.

– Не знаю.

– Что ты бормочешь? Говори громче!

– Я говорю – не знаю.

– Почитала бы что-нибудь другое, мало, что ли, книг от деда осталось?.. И так уже в зверёныша превратилась… Ты уроки делала?

– Ты уже спрашивала, – Катя осторожно подобрала книжку со стола и скрылась в своем углу за шкафом. За её спиной, не просыпаясь, пьяно заворчал и заворочался отец, реагируя на включенный свет.

– Подъём, – устало сказала ему мать, тряся за плечо. – Стелить надо!

Зазвенели бутылки.

Катя положила книжку на стул, поближе к кровати, словно боясь, что её может вовремя не оказаться под рукой. Она читала её миллион раз, и только конец в этой книге ей не нравился. И те страницы, где звереныш становился человеком, так и остались белее остальных.