Читать книгу Замкнувшийся круг. Верлибры и хокку - Ольга Боочи - Страница 5

Накануне бесприютности

Шестнадцатый день

сентября.

Птицы тревожатся и снимаются

С места.

За птицами бабочки-

Адмиралы

Поднимаются

И батерфляем

Летят на юг.

Единое пространство

Города,

(прогретого солнцем

асфальта),

Намечено дождём

На разделение,

Рассечение -

Накануне морозов,

Ветров

И метелей -

На пространство

Незащищённое,

Открытое,

Бесприютное,

Бесконечное -

И другое:

Переходов и

Вестибюлей метро -

Сшитых между собой

перебежками,

Хранящих

тепло ускользающее -

Пространство

для тех,

кто не находит

приюта,

И найдёт здесь

приют.

Мемориальный парк

От фонтанов,

Кидающих струи

в уже остывшее,

уже осеннее

Небо,

пахнет морем и вечером,

Отливом у пирсов,

И водорослями.

Кусты, в ранних сумерках

Потерявшие тень,

Сами становятся тенью,

Таинственным

Сгустком сумерек.

(Стеллы и статуи

память о чём-то хранят и

возносятся выше.)

Небо светлеет,

Предшествуя ночи.

Рыжие,

до заморозков цветущие,

цветы бархатцев

в сумраке цветом своим

Потаённый свет

источают,

Стирая различие

между цветом и светом.

Всё движется к осени.

Холмы, в последний раз

подстриженные,

Лежат под вечерней бледной

Луной

так покойно, что

Ясно становится:

(Земля уснула),

Трава

Не доставит больше хлопот

Коммунальным службам.

На холмы

торжественно

Опускается вечер

и долгая осень.

И то, что внутри

(Сердце),

Как зеркало – ясно,

(Но,

в отличие от зеркала),

Отражает вовне

Лишь то, что внутри.

Безличный покой.

Молчаливое торжество.

Отсутствие.

Вмещает, не искажая.

Обновление обетов

Менструальной заветной

Густой жуткой кровью

Политая земля.

Впитавшая.

Враждебная.

Заключившая обеты.

Твоя земля.

Белой шелковой

Изнанкой, подложкой,

Вейник наземный10

Стелется, волнуется,

Ходит волнами

Среди берёз

С изнанки деревни,

В позднем скупом

Сентябрьском солнце

С октябрём на границе,

Между дальней деревней

И трассой -

дальней и небывалой, -

По которой ползут,

Как жучки,

Машинки игрушечные,

Их стёкла бликуют из

Далёкой дали,

В дымке,

В хорошую погоду,

При хорошей видимости,

Зорким глазом,

Видные;

Когда разъезженные

Зарастающие травой

Колеи

Выносят тебя на холм,

Приподнимают над местностью,

Дают обзор,

И местность становится картой,

Где отмечено всё:

Перелески

(Здесь жил мохноногий канюк

в наше первое лето),

И поля

(по этому полю

ты брела через дождь,

а то поле – болотной совы),

И овраги.

Деревни,

Те, что рядом, и те,

До которых никогда не дойти

(До которых дороги

ещё не проложены,

Или давно

травой заросли).

Пробившийся луч

Словно кость,

Словно башню из кости слоновой,

Выбеливает вдруг далёкую

Крышу, стену

Или трубу,

И воздух дрожит

От расстояния,

сказочного,

Между тобой и этим объектом；

Поднявшийся

Ветра порыв вдруг доносит

Свист и гудки

С железной дороги,

Что за многие километры

За лесом, за тёмным бором

И волчьими, заросшими

Люпином,

полями,

Отсюда.

По безымянной дороге

сквозь поле,

По вершине холма,

Ты совершаешь обход территории,

И она

Обновляет

Обеты

С тобой.

Дорожный затор на 102-м километре

Тёмная ненастная ночь,

Опустившаяся раньше срока:

Освещая друг друга фарами,

Сотни незнакомых

людей продвигаются вперёд

в ночи.

Угрюмое

Факельное шествие

Через ночной осенний лес,

Каждый движется к своей цели,

(к цели, видной только ему),

Но все движутся в одну сторону.

Облачённые в железные

Корпуса

доспехов.

Светят друг другу огнями

В спину,

Сжав зубы, молчат.

Где вы были в пятницу

Двадцать восьмого числа

В девять часов

Ненастного вечера?

Я был на сто втором километре.

Есть ли свидетели?

Сотни свидетелей.

И никто не даст показаний.

Почтовые ящики

В воспоминаниях -

Остановка автобуса

на краю деревни,

Скамейка в курином помёте,

Колючая скошенная трава.

И покосившийся ряд

зелёных железных

почтовых ящиков,

Покорёженных,

с козырьками над щелью,

с надписанными краской

номерами домов.

_________

Однажды мне снилось, что, когда

человек умирает,

его зелёный,

на скворечник похожий

ящик почтовый

относят на кладбище.

(И тайна его переписки

тем самым

Отныне

Из личной тайны

Превращается в

Трансцендентную

тайну).

Обмеление дна

Высота солнца над горизонтом

В полдень

Всё меньше.

Пространства отданы

На волю ветра.

От фонтанов,

отключенных на зиму,

пахнет портом и

Тухлой рыбой,

Никогда здесь не

водившейся.

Оголённое,

Подставленное ветру,

Обнажённое

Беззащитное

(как брюхо морского животного)

дно

Пересохло.

Все "сокровища моря",

все морепродукты -

монетки тускло

поблескивающие, -

Воспоминание о которых

только и могло пахнуть рыбой,

Выловлены в последний вечер

Старым рыбаком

в плавках и шлёпанцах,

Что завершает здесь свой

Летний промысел,

Вольное житьё

полуденных стран,

И уходит в неведомое долгое

русское зимнее подполье.

Оставляет обмелевшее дно

фонтана

Пустым и ограбленным.

Безжизненным и брошенным произволу

ветра.

На долгий месяц,

Пока на пустые пространства

не выпадет

снег.

Звезда

С утра странные звуки,

Шелест и шорохи за окном.

Дождь-не дождь, ветер-не ветер.

Оказалось,

Клёны кленовой аллеи

сбрасывают листья.

В докладе Организации

Объединённых Наций

(Земли)

Говорится о том,

что

Климат меняется.

(В октябре плюс двадцать；

До необратимости -

Двенадцать лет),

но

Как ни близка точка

невозврата,

Листья с деревьев,

Рано или поздно,

Облетают

и этой осенью.

Нагретое, ядерное,

(Почти) больше не отделённое от

планеты

Озоновым слоем

Солнце

Равнодушно смотрит

на это,

Подозревая грядущий

триумф.

Играет светом

в золотых и багряных

кронах,

Ласкает контрабандным,

Избыточным,

Перешедшим границы

Теплом,

Готовясь в грядущем

В равной степени

Как убить,

Так и не убить всё живое,

Улыбаясь всё той же

улыбкой

Звезды Вселенной,

Космического тела,

(Выступающего в

космическом варьете),

И не интересующейся

судьбой актёров

массовки.

К зиме

Остывающее в октябре,

Солнце, белое, серебристое,

Свинцовое,

Несмотря на холодность,

Всё более обнажено；

как женщина

Глядит сквозь ветки.

Больше не слышно крика

ястреба,

Улетевшего вслед за стаями

Мигрирующих к югу

Мелких воробьиных

птиц.

В гулкости дней

Заходящей всё дальше осени

Вновь слышна

Сама тишина.

Печальные снегирей позывки.

Одинокие стуки дятла.

Звонкие голоса синиц.

На перечёт

Все те, кто остался,

Видят и слышат друг друга,

Тишина дарит эхо их голосам.

Когда выпадет первый снег,

Среди старых лип

Будет кричать на закате

Потревоженная желна.

По ночам, в оттепель,

В феврале, в парке,

Будут ухать совы.

Планета Земля

Стряхнёт с себя старый год,

Замрёт во вселенской

Морозной ночи,

И медленно потянется вверх

К весне

Неизвестного незнакомого

нового

года.

Третье космическое / (Ошибки астрономии)

Летом Земля

расширяется, дышит,

Кишит жизнью

на воде и на суше；

Земля велика и Солнцем

согрета.

Звёзды над ней

– лишь белый крупный песок

в тёмном небе,

Если летней ночью

выйти во двор,

(И взор запрокинуть).

Лету конец.

После Дня

равноденствия

Солнце остывает и отдаляется,

Из единственного светила

Вновь становясь одной из

звёзд, -

Будущим белым карликом.

Остывает Земля,

Сжимается в твёрдое тело,

(Брошенное в космосе,

Холодом скованное).

Бледный камень,

Закапсулированная

Бактериальная спора,

Хранящая жизнь

В ожидании благоприятных

условий.

Зимой Земля

Становится меньше,

И живущие люди на ней

перерастают себя,

К Дню зимнего солнцестояния

увидев себя

частью вселенной.

Месса в ноябре

На мессе звучит орган,

Но свет не проникает сквозь

витражи.

Издалека вступает месяц

особого поминовения усопших.

Ноябрь.

В тёмных соборах

читают длинные списки；

Последние листья

Желтеют

На раздетых кустах,

Не тревожимые ветром,

Не освещённые солнцем,

А словно бы

Прозрачные,

Светящиеся собственным светом,

В тихих сумерках,

без перехода переходящих

в вечернюю тьму,

Последние листья желтеют

Призраками,

Болотными огнями,

Без смысла и без умысла

Приведшими в никуда,

В поздние сумерки года.

О природе молчания / (Ошибки схоластики)

Молчанием можно выразить то,

Для чего нет слов,

Но молчание не может

Преодолеть немоты.

Молчание не может

породить себя.

Раз замолчав,

Нельзя замолчать ещё раз,

Не прервав молчания.

Молчание нельзя

накопить или вырастить,

Молчание рассеивается,

Становится менее плотным,

Становится слабым,

Разреженным,

По мере того, как всё дальше в прошлое

Отходит (последний) звук.

(разреженным воздухом тоже

трудно дышать)

Значит, молчание

Существует только

По соседству со звуком.

Молчание, следовательно,

величина отрицательная.

Отсутствие тёплой волны

Звуковой. Пустота.

(… море, отлив)

Как зло,

Которое есть всего лишь

добра

отсутствие.

Вода

Теперь впереди зима,

Но будет и лето.

Вода, которая теперь ещё

не замёрзла,

Оттает вновь.

Можно выйти на лёд зимой,

расчистить окно,

Заглянуть в него.

Говорить с водой.

(Приходить и

разговаривать с рекой,

Пока не придёт весна.)

Сомневаясь в

существовании Бога,

Можно

не сомневаться больше

В существовании воды

(Одно из двух).

Вода – это тайная дверь,

Если не продают

Снотворное

женщинам,

когда они устали.

Не доверяя жизни,

Можно доверять

воде,

(Хотя бы морю).

Надеясь на то, что оно

Не возвращает обратно

сокровища

и (доверившиеся) тела.

Накануне снега

Явившийся к мёртвому телу

Земли,

Бездыханной Земли,

Под конец,

Свищет ветер.

(Деревья сбросили листья

и встали в ряд.)

В лесах

Лисы, совы и волки

На время сходят с ума,

Заражаются бешенством；

Они бегут (и летят) в темноте,

Сбиваются с курса,

В рёве ветра

Не слышат мысли в своих

головах,

Ранятся ветками,

Глохнут от ветра.

Не помнят себя.

Боятся воды.

Листья лежат у подножья

(и уже не поднимутся).

Ветер ревёт,

Ветер треплет деревья.

Но однажды

в наступившей тиши

осенняя тьма

Сменяется белой

Далеко распростёршейся

тенью

Ночи

Полярной,

пришедшей на Север.

Осенний сон берега

С холма, с обрыва, с высоты

Холодное, светлое тело реки

Стальное

видно:

отражает небо,

Лежит неподвижно далеко внизу -

Раздетому ноябрьскому лесу

Уже не укрыть её свет.

Лес и обрыв, за спиной оставивший город,

отвесной стеной темнеющий,

Может увидеть себя

Лишь

С изнанки,

"с той стороны сетчатки",

Во сне

(я – берег, и берег – я):

Зимой, зимней, словно полгода длящейся

Ночью выйти

На лёд,

спеша и оглядываясь,

Перейти,

По пояс в снегу,

На тот берег, -

Необитаемый, низкий, -

Взметнуть облако пуха,

пробираясь

Через высохший лес рогоза

на занесённом снегом болоте.

Сбив дыхание,

Выбиваясь из сил.

Жечь костёр в снегу и

бояться собак,

Лающих где-то во тьме,

Вдалеке, где огни

(равнинные, низкие)

На берегу

Этом.

В какой-то момент, подняв (слипающиеся)

глаза,

Вблизи увидеть

оставленный позади,

до самого светлого зимнего неба ночного

Стеной вставший склон.

(Увидеть берег, откуда пришёл,

Как тот берег.)

(Берегу во сне увидеть себя.)

Неузнаваемый со стороны.

Отвесный.

В оставленном за рекой лесу

На склоне

Размечая ночь, ухают совы.

… берег уходит сквозь тоннель усталости,

сужающийся, всё дальше…

Костёр потух,

В сырой, обледеневшей одежде

Всё холоднее,

Позади,

(кажется, в далёком прошлом)

Спуск со склона

сквозь снег,

Сквозь лес,

Заснеженное

одинокое пространство замёрзшей реки…

Только снег вокруг,

(рассвет наступит не раньше,

чем пройдёт бесконечность).

… Как будто впервые,

Досрочно

Увидеть (тот берег и) мир таким,

Каким он был бы (и будет), когда

Не будет тебя самого.

Женщина, которая рисует клубни и цветы

Я пишу:

"Женщина,

живущая на полуострове,

на берегах

Не Японского моря,

но будто бы；

Рисующая

Плоды, корни, бутоны цветов,

Приманивающая

Неуловимое

В жесте рук.

Мир слишком груб

И велик, чтобы

Запечатлеть его в целом,

И она

Своей кистью и тушью

ловит его

в сети деталей.

(Работает медсестрой в больнице,

Ждёт прилива на пустом

берегу.)

Она рисует не птицу, но

Перо, обронённое птицей.

Не тело -

Слишком конкретное；

Только тени на чей-то обнажённой

Спине.

Невинность женского живота.

Странный изгиб женской шеи.

Мужскую грудь,

Как щит,

И как старинное

Зеркало в тёмной

Комнате.

Отражение отражений.

Множество твоих картин,

с названиями

в несколько букв,

Для которых ещё не придуман

язык -

Они просто есть;

Как и любовь -

чувство и слово

Слишком сложное и

тяжёлое -

Я назову это

как-то иначе.

Женщина с полуострова

в Неяпонском море,

рисующая нездешние клубни и

цветы,

Ждёт, что её кто-то спасёт

Без любви", -

-–

Я говорю о мужчине: "Женщина…",

Я называю стихотворение

"Женщина, которая рисует

Клубни и цветы", -

И мужчина видит слово "женщина",

думает, что стихотворение о женщине,

И не видит,

Что стихотворение о любви.

Голый человек

В конце осени,

В конце года,

Даже проснувшись

на четыре часа раньше

обычного,

Всё равно оказываешься в лесу

В темноте.

Спортивная площадка

С турниками,

Не освещённая,

(Смутно белеющая)

Среди деревьев,

Пуста.

(Сверху белое небо, как бельмо

невидящих глаз).

За железо перекладин

Без перчаток уже не взяться.

Снаряды скрипят,

Облачками белыми

Дыхание.

Вдох и выдох.

Безлюдно.

Но вот

из леса

На дальнем конце площадки

выходит голый

человек.

В сумерках все анонимны,

Тела двух людей

напрягаются и расслабляются на турниках

почти бок о бок,

Но лишь когда тот, кто рядом,

проходит мимо тебя

в третий раз,

Ты наконец замечаешь,

Что одежды на нём нет совсем.

Что это мужчина,

И что он

гол.

Он голый,

Но будь то эротическим актом,

Актом агрессии,

Или актом свободы,

Ты чувствуешь, что по отношению к тебе

Этот акт потерпел фиаско,

И его нагота

Откликается в тебе лишь

Смутной грустью,

Равнодушием, граничащим

с онемелостью.

И ощущением безнадёжности.

Ибо в Городе,

(В центре тёмного,

чернеющего,

молчащего

парка-острова

На карте

бескрайнего моря

огней)

В столице империи,

Где всего слишком много,

Быть голым -

Этого недостаточно,

слишком мало,

Чтобы начать существовать

(для кого-нибудь),

Быть замеченным

(хоть кем-нибудь).

Хоть одетый, хоть голый на льду -

Безразличен.

Безличен.

Лишний.

Выходит из тьмы,

И (неузнанный)

уходит во тьму.