Читать книгу Неровня. Повесть - Ольга Брюс - Страница 7

Зима. Декабрь.

– А он интересный молодой человек, – Ульяна Юрьевна собирала чемодан для дочери. – Только какое будущее их ждёт?

– Я до последнего надеялся, что это всего лишь обыкновенное увлечение, – Алексей Фёдорович читал газету, сидя на диване. – Но нет, наша Валюша сделала жёсткий, необдуманный выбор.

– Ох, Алёшенька, – защёлкнув замки, Ульяна присела рядом с мужем. – Надо было уговаривать до последнего. Нельзя пускать под откос её жизнь. Всё-таки единственная дочь.

– Не надо слёз, дорогая, – мужчина оторвался от чтения. – Парень он неплохой, даже рассудительный, я бы сказал, но есть в нём что-то деревенское, неотёсанное.

– Вот и я о том же, – вздохнула Уля и положила руку на грудь мужа. – Боюсь, пропадёт она с ним. Ох, пожалеет. Зачем так торопиться? Надо узнать друг друга получше, а потом уже бежать в ЗАГС. Вот мы с тобой… сколько повстречались?

– Почти три года, дорогая, – улыбнулся Алексей.

– Ах! – всплеснула руками Уля и задрала голову. – Какое было время! Цветы! А какие слова ты мне говорил!

– Воспитание, душечка, – приобнял жену. – Меня отец с детства учил уважать женщин.

– Да-а, – растрогалась женщина. – Хороший у меня свёкор был, ко всему подходил с умом. Благодаря Фёдору Васильевичу, ты стал большим человеком.

– Ну-у, не только ему, – смутился Алексей. – Но и его связям.

В комнату вошла Валя. Положив руку на дверной косяк, пожурила мать.

– Я так опоздаю, – недовольно покачала головой. – Сказала, поможешь, а сама?

– Уже всё готово, девочка моя. Не стоит переживать из-за пустяков, – поднявшись с дивана, произнесла Уля. – Ой, не представляю тебя замужней женщиной. Ты ещё так молода.

– В моём возрасте вы с папой тоже встречались, – смягчив тон, Валя улыбнулась.

– Вот именно, встречались, а поженились гораздо позже, – подхватил разговор отец. – Как бы ты его не разлюбила через годик. Рано вам ещё о свадьбе думать.

– Пап, ну хватит, – ссутулившись, девушка подошла к отцу и наигранно обняла за шею. – Я выхожу замуж. Вы с мамой радоваться должны, а не горевать. Вот съездим, познакомлюсь с будущей свекровью. Налажу с ней контакт…

– Ох, не знаешь ты деревенских, доченька, – Ульяна пыталась предупредить Валю. – У них всё по-другому. Куда ни ступишь, всюду надо работать. В доме даже воды нет, не говоря уже о приличной обстановке.

– Ничего страшного, ко всему можно приспособиться, правда, папа?

– Смотря где и при каких обстоятельствах, – Алексей не желал боле продолжать бессмысленный разговор. Расцепив руки дочери, отправился в кухню.

В дверь квартиры позвонили. Выглянув в окно, Валя увидела такси.

– Ваня приехал! – радостная подбежала к двери.

Распахнув тяжёлую дверь, кинулась на шею любимому.

– Мы опаздываем, – Иван обнял будущую жену и поздоровался через плечо с её родителями. – Добрый день и до свидания. Нам пора.

– Подождите, а чемодан? – хозяйка квартиры поторопилась в комнату. Вытащив огромный чемодан, прокряхтела, – надеюсь, её там не обидят.

– Ну что вы, Ульяна Юрьевна, – у Ивана вытянулось лицо, глядя на багаж. – Моя мама найдёт с Валюшей общий язык. Она у меня мировая.

– Надеюсь, – передав ношу будущему зятю, Ульяна состроила такое лицо, будто сейчас заплачет. – Береги мою девочку. Она у нас такая ранимая. И зачем ехать в такую даль? Пригласили бы к нам. Вместе встретили бы Новый год.

Подхватив чемодан, Ваня взял за руку любимую и повёл за собой. Ульяна долго смотрела в спины молодых людей из окна, пока они не скрылись за углом дома.

– Странно, я думала, именно это такси повезёт их на вокзал, – удивлённая Уля тыкала пальцем на пустое авто, припаркованного у дома. – И куда они пошли?

– На автобусную остановку, – усмехнулся муж, наливая в чашку кипяток из чайника. – Ничего-о. Узнает все прелести жизни и вернётся. Как миленькая вернётся.

Шагая рядом с Ваней, Валентина осматривала местность в надежде, что машина ждёт где-то неподалёку. Но, переходя проезжую часть по направлению к остановке, сообразила – никакого такси нет. Придётся добираться автобусом.

– А как же машина? – у Вали упало настроение. – Ты же машину обещал.

– К сожалению, Валюш, я не смог рассчитать средства. Купил подарок матери, – ответил запыхавшийся парень.

– Можно было в долг взять, – вслух рассуждала спутница. – Ничего страшного в этом нет.

– Не в моих правилах быть должником. Тем более, на автобусе дешевле. Надо учиться экономить.

– А вот моя мама никогда на мне не экономила, – с гордостью говорила девушка. – У меня всегда было всё самое лучшее.

– А моя мама здоровье потеряла на тяжёлой работе, чтобы прокормить меня и старшего брата. Теперь я ей помогаю. Присылаю деньги с каждой стипендии. Считал и буду считать – жить надо по совести. Не в деньгах счастье, а в том, чтобы жить по-людски и не забывать, кто тебя вырастил и дал жизнь.

– Это всё верно, – Валя соглашалась, практически не слушая. – Но… автобус…

– Вот закончим институт, поженимся, устроимся на работу – и всё у нас будет, – подбадривал Иван, остановившись под навесом. – Ты не волнуйся. Моя мама тебе понравится.

Усевшись в автобус, Валя задумалась. Интересно, а как это нет воды в доме? Вот на даче у бабушки всегда была. И как это работы много? Бабушка сама ухаживает за своей клубникой, никого не подпускает. Варит варенье, выращивает цветы на клумбах. Неужели Иван всю жизнь прожил в погребе, так, что ли? Б-р-р, это невероятно. Быть такого не может. Теплится надежда, что любимый вырос не в лесу, а в нормальных условиях.

С автобуса молодая пара пересела на поезд. Здесь Валя чувствовала себя получше. С детства любит поезда и электрички, так как стук колёс убаюкивает и умиротворяет. А ещё поезд ассоциируется с поездками на юг.

Добравшись до станции, Ваня помог девушке выйти из вагона. Как назло, поднялась пурга. Валя укутывалась в широкий воротник пальто и прикрывала рукой лицо.

– Я сейчас, – оставив даму сердца на перроне, рванул к стоявшему на углу здания ГАЗу. Переговорив с водителем, тут же вернулся. – Пошли, нас подбросят.

– Слава богу, – прошептала замёрзшими губами Валя.

На этот раз было всё равно, на чём ехать, лишь бы добраться до дома. Валентина заметно устала, поэтому ехала молча и думала о своём. Где-то через час ГАЗ притормозил у небольшого домика, занесённого снегом по самые окна.

«Избушка какая-то, – подумала Валя, выходя из машины. – Хорошо, что не погреб».

– Божечки мои, – из дома выбежала женщина в фуфайке. – Кто приехал! Сынок! Сыночек!

Обхватив сына руками, мать всплакнула и задрожала всем телом.

– Я не один, мам, – намекнул Иван на гостью. – Знакомься, это моя Валя.

– Ой, – заохала женщина. – Да что ж ты не предупредил? Я б подготовилась.

– Как? Я же телеграмму отправил.

– Не знаю. Ничего не получала. Да что ж мы стоим? Заходите в дом.

Первой вошла хозяйка, а за ней – Валя. Стены сеней, оббитые досками, сразу бросились в глаза. Тёмные деревянные полотна, кривые, с вбитыми огромных размеров гвоздями, напоминали барак отшельника. Валя поёжилась, проходя в основную часть дома.

– А у вас мило, – девушка обратила внимание на вышитые полотенца, закрывающие икону в углу кухни.

– Вот спасибочки, – обрадовалась Никитична, разглядывая внешний вид подруги сына. Она сразу поняла – девушка не из деревенских. – Раздевайся, сейчас чайку поставлю, согреешься.

– А где у вас ванная? – наивно спросила Валя, снимая пальто.

– У нас отродясь её не было. Давай я тебе из чайника полью. Умоешься. Кстати, туалета тоже нет. Все удобства на улице.

«Как на улице? – опешила Валя, пытаясь представить эту картину. – Холодно же…»

Никитична вопросительно посмотрела на сына. Ничего не сказав, поставила на лавку таз. Включила керогаз, чтобы согреть чайник. Иван помог Вале снять пальто. Предложил присесть. Валя села на табурет и стала рассматривать кухню. Ничего особенного: никаких обоев, картин, даже люстры нет. Дом из брёвен, одинокая лампочка с тусклым светом, потёртый деревянный стол, четыре табурета, лавка, печь, открытые полки, пожелтевшие со временем, – и всё. Бедновато.

– Ну, вот, – отключив керогаз, хозяйка налила кипяток в ковш и разбавила с холодной водой из ведра. – Давай полью.

– Мам, есть что на ужин? Мы голодные, – негромко спросил Ваня, заглядывая в кастрюлю. – Жаль, телеграмму не получила. Видимо…

– Из съестного только сало. Могу гренок нажарить, – поливая на руки Вали, ответила женщина. – Молочка могу предложить с хлебом.

– Сало? – поморщилась Валя, стряхнув руки.

– Очень жирное, с чесночком, – Никитична облизнулась и подала вафельное полотенце, на котором во всей красе виднелись застарелые жёлтые пятна.

– А можно другое? – Валя вновь состроила брезгливую мину.

Никитична пожала плечами и ушла в комнату. Послышался скрип дверей старенького шифоньера. Вернувшись, женщина принесла другое полотенце.

– Новёхонькое, – поглядывая на сына, протянула девушке рушник. – Ну так что, сало будете?

– Ещё как, мамуль, – отозвался Ваня. – Заодно картошки нажарим, достанем солёных огурцов.

– Это можно, – улыбнулась мать. – Сало в сенцах, сейчас принесу. А вот за картохой полезай в подпол.

Ваня послушно отодвинул ногой половик, нагнулся и потянул на себя небольшое железное кольцо, прикрученное к полу. «Дверь» подпола поддалась с тяжёлым скрипом, и перед Валюшей предстало тёмное углубление, напоминающее огромную яму. Приподнявшись, девушка с интересом заглянула в мрачную пустоту.

– Держи керосинку, – Никитична передала сыну лампу. – Полезай, а ведро я тебе подам.

Женщина вышла в сени. Немного погремев чем-то звонким, принесла в дом банку, набитую шпиком доверху, и дырявое ведро.

– Какие огурцы поднимать? – голос Вани звучал будто из-под земли.

– А вон те, что с краю, – пояснила мать, пытаясь открыть замёрзшую крышку. – Прошлогодние надо доедать.

Через пять минут, набрав ведро картофеля, Иван выбрался из подземелья. Отряхнулся у печи и принялся чистить овощи для жарки.

– Помогать будешь, аль не? – взглянув на Валю с неоднозначной улыбкой, спросила Никитична. – Вдвоём ловчее.

У Вали вытянулось лицо от бестактного вопроса. Как это так? Она приехала в гости, познакомиться, а ей предлагают ещё и поработать? Где это видано, чтобы гостей встречали таким образом? Валя устала и проголодалась, а к ней такое пренебрежительное отношение.

Девушку мгновенно потянуло домой, к маме.

– Ваня, мне надо с тобой поговорить, – Валя посмотрела на хозяйку дома, рассчитывая, что она оставит молодых вдвоём.

– Да, слушаю, – Иван чистил картошку, не поднимая головы.

– Вы нас не оставите? – девушка не понимала, почему Никитична не уходит.

– А зачем? – мать Вани нарезала сало. – Здесь все свои. Разговаривайте.

Валюша чувствовала себя не в своей тарелке. Опять какая-то глупость со стороны этой невоспитанной женщины. Чего она добивается? Всем понятно, что она хозяйка в этом доме, но зачем же вести себя, как безкультурщина?

– Я, кажется, понимаю, о чём ты, – Иван кинул часть кожуры в ведро. – Мам, у нас для тебя подарки.

Вытерев руки о грязное полотенце, полез в дорожную сумку.

– Вот, мам, держи. Надеюсь, понравится, – достал свёрток.

Развернув газетную бумагу, женщина ахнула. До чего ж красивый платок! Синий в мелкий цветочек. А бахрома! Сученые шерстяные нити – одна к одной. Идеальная работа.

– Сыночек! – обхватив руками Ивана, мать всплакнула. – Это ж так дорого!

– Не дороже денег, мам, – Ваня смотрел на свою девушку с гордостью, вспомнив недавний разговор о деньгах и материнской заботе. – У нас новость. Мы собираемся пожениться.

– О божечки мои! – схватив Валю за руку, Никитична притянула её к себе. Одновременно обняв сына и будущую невестку, запричитала. – Детоньки мои, какая радость! Будьте счастливы! Берегите друг друга!

Задыхаясь в тисках будущей свекрови, Валя вдохнула всей грудью и скривилась. От Никитичны пахло молоком, навозом и ещё не пойми каким деревенским букетом.

«Домо-ой! – прокричал внутренний голос. – Я хочу домо-ой!»

Но, кроме Вали, никто его не слышал. Никитична всё сильнее сжимала в объятиях, а Ваня гордился собой, думая, что на этот раз Валентина должна понять: счастье в мелочах, а не в деньгах.

Первый день пребывания в гостях у Никитичны Валентина восприняла, как сон. Не могут жить люди в таких условиях. Это невозможная дикость. Девушка наслушалась от бабушек о послевоенном времени и о жизни в годы войны. О голоде, когда ели мёрзлую картошку и довольствовались подножным кормом. Но это было тогда, много лет назад. На дворе уже 70-е. Жить в бревенчатом доме – это ещё куда ни шло. Но туалет на улице? В мороз? Боже, а если заболеешь?

Валя вспомнила, как простудилась после уборки картошки, и поёжилась. Страх заболеть преследовал с детства. Одноклассница Катя умерла, подхватив воспаление лёгких. Целый месяц девочка пролежала в больнице, но лечение не дало результата. Всем классом во главе с классным руководителем провожали Катюшу в последний путь. На тот момент Вале было всего одиннадцать лет. Тот случай оставил тяжёлый след на неокрепшей психике ребёнка.

– Ваня, – девушка искала выключатель впотьмах. – Ты спишь?

Иван сладко сопел в соседней комнате и не слышал. На шёпот откликнулась Никитична.

– По нужде? – негромко спросила женщина, слезая с тёплой печи.

Нащупав выключатель, Валентина включила свет.

– Возьми мои валенки и фуфайку, – Никитична вошла в комнату. – Иль проводить?

– Не надо, я сама, – одеваясь, ответила Валя.

– Я тебе краюху дам, а ты Мухтару кинь. Не бойсь, он не тронет, – отодвинув штору, хозяйка ушла в кухню.

– В такую погоду хозяин собаку не выгонит, а у них – на привязи, – пробурчала девушка, сунув ноги в широкие валенки.

Прихватив кусок чёрного хлеба, Валя вышла на улицу. Погода стояла тихая: ни ветра, ни снегопада. Валентина вдохнула через нос и подняла голову к небу. Чёрное небесное полотно, усыпанное мелкими сверкающими точками, посеяло внутри какое-то чувство благодарности. Девушка поймала себя на мысли, что на данный момент она счастлива.

– А у нас в Воронеже практически их не видно, – сказала вслух, разглядывая плеяды звёзд. – Как хорошо…

Со стороны сарая послышался звон цепи и глухой одиночный лай.

– Мухтар, – негромко позвала собаку и направилась угощать сторожа. – Здравствуй, Мухтар.

Лохматый пёс неизвестной породы вылез из будки и сел рядом с пустой обледенелой посудиной.

– Ты есть хочешь? – Валя вынула из кармана угощение и протянула руку.

Мухтар настороженно обнюхал предложенное, недоверчиво посмотрел в лицо гостьи, а после принюхался к валенкам. Свой человек, если уж хозяйка дала попользоваться «вторыми лапами». Аккуратно взяв зубами хлеб, пёс спрятался в будке.

– Какой ты милый, – улыбнулась Валя.

Повернув голову влево, увидела небольшой домик, похожий на сторожевую будку.

– Ну что ж, бабушкам в годы Великой Отечественной тоже нелегко было. Справлюсь.

Через некоторое время девушка вернулась в дом.

– А я уж думала за тобой идти, – Никитична подготовила воду и полотенце. – Долго что-то.

– Я с Мухтаром разговаривала, – Валя сняла валенки, фуфайку и приложила руки к неостывшей печке.

– Тю, вести беседы с собакой?! – хихикнула женщина, глядя на будущую невестку с недоумением. – Дитё народите, и будешь разговаривать.

Валя насупилась. Как-то странно получается. Вот у её бабушки была собака по кличке Нора. Бабуля считала Нору членом семьи. Выводила на улицу, кормила самым вкусным, лечила и никому не давала в обиду. Норка была чёрного окраса, вытянутая и длинноухая. Обыкновенная такса с покладистым характером и звонким лаем. Бабушка гордилась своей любимицей и часто хвасталась её маленькими достижениями.

– Норик, покажи Валюше, чему ты сегодня научилась. – женщина доставала из конфетной корзинки кусочек мармелада. – Покрутись, покрутись. Ай, ты моя умница. Вот, как мы умеем, да?

Такса наворачивала круги, держа нос кверху и не спуская глаз с руки хозяйки. Три-четыре головокружительных «па», и Нора получала вкусную оплату. Но недолго такса радовала своей компанией бабушку – через восемь лет Нора заболела. Ох, как долго горевала безутешная старушка по собачке. А тут такой мороз, и пёс живёт на улице.

Утром Валя проснулась от полушёпота Никитичны.

– Валечка, подымайся, утро уже.

– Который час? – девушка приподнялась и зевнула.

– Пол седьмого, – Никитична открыла дверь шкафа. – Утро уже.

– А зачем так рано?

– Как же ж? К празднику готовиться, – взяла кое-какие вещи и удалилась.

– К празднику? В такую рань? – Валя нехотя поднялась с постели, потянулась, посмотрела на себя в зеркало и вспомнила родной дом.

Мама никогда не будила рано утром, чтобы начать подготовку. Сначала отваривала овощи, потом шла в магазин, если вдруг что-то забыли купить, а уже к двенадцати дня принималась за готовку. Вале оставалось помочь украсить блюда, если мать об этом просила, но зачастую женщина справлялась сама. Ульяна Юрьевна берегла дочь, не нагружая домашней работой.

– Наработается ещё, – приговаривала женщина, вытирая пыль с книжных полок. – Вся жизнь впереди. Пусть отдыхает.

Умывшись прохладной водой, Валентина спросила, какую помощь необходимо оказать, на что получила ответ: «Приготовить холодец и замесить тесто».

– Холодец? Тесто? – изумлённая Валя медленно опустилась на табурет. – А это как?

– Как-как? – Никитична затапливала печь. – Как обычно.

– Но я не умею, – развела руками Валя, чувствуя себя виноватой. – Я никогда этого не делала.

– У-у, девонька, – мать Вани опешила. – А картоху почистить?

Валя пожала плечами. Её щёки налились румянцем от стыда.

– Давай покажу, – закрыв печную дверцу, женщина достала из-под стола большую кастрюлю.

Поставив на стол, налила воды из ведра. Сходила в сени за говяжьими костями и бросила их в посудину.

– Соли́ и ставь варить.

Валя насыпала соли из коробки, а вот как обращаться с керогазом – не знала.

– В печь, в печь её ставь, – подсказала Никитична, отмывая картофель от земли.

Определив кастрюлю в печь, девушка искоса посмотрела на хозяйку.

– Ну, что стоишь? Бери нож и чисти свёклу. Поставим тушить, будет салат.

С горем пополам Валя очистила овощи. Взглянув на свои руки, ахнула. Ладони окрасились в тёмно-бардовый цвет, кожа вокруг ногтей будто слезла – так сильно забился свекольный сок, лак на ногтях местами облез, и маникюр стал выглядеть, как у чернорабочего.

– Как я с такими руками домой поеду? – вслух произнесла девушка, разглядывая ужасные кисти.

– Освеклились? Ничего страшного. Постираешь, и всё сойдёт, – Никитична не понимала степень расстройства горожанки.

– Стирать? А машинка?

– Какая? Пости́рочная? Да откуда ж ей взяться, деточка? Такие деньжищи сто́ит… К нам этого добра не возят, а ехать в район – это платить надо.

Валя слушала и не могла взять в толк: то ли ей жалко эту женщину, то ли стыдно за неё. Не иметь в доме элементарных вещей. Даже пылесоса нет. К чему такие жертвы?

Пришло время замесить тесто. В кухню вышел Иван и, заметив, что Валя уже на ногах и вовсю помогает матери, обрадовался.

– Ничего себе! Пчёлки мои уже трудятся… – плюхнулся на лавку. – Сейчас и я вам помогу.

Перед Новым годом, часа за два, стол был уже накрыт и ждал своего часа. Никитична, перед тем, как занять своё место, принесла молодым подарок ко дню свадьбы.

– Зачем это? – Иван не хотел брать деньги у матери. – До свадьбы ещё далеко.

– Бери, сынок. Это всё, что ты мне присылал. Ни копеечки не потратила. Сердцем чуяла, что пригодятся. Бери, – взглянув на Валю, зачем-то ляпнула обидные слова. – Положено хозяйке деньги передавать, но ты пока ею не являешься. Так что не обессудь, мало ли, что у вас случится. Может, и до свадьбы не дойдёт. А если всё сложится, как надо, – потратите на праздник.

Иван промолчал, а Валя всем телом ощутила неприязнь к женщине. Могла бы и промолчать, зачем предсказывать плохое?

Проводив Старый год бокалом вина, Никитична принялась за холодец. Отломив кусочек, поморщилась и выплюнула обратно в тарелку.

– Не получился у тебя студень, ай-я-яй, – покачала головой женщина и отодвинула тарелку подальше. – Не быть тебе хозяйкой в этом доме.

Отломив кусочек пирога, широко улыбнулась.

– А вот пирог удался, – сказала мать, проглотив сдобу. – Ванюша мой знает толк, с раннего детства. Ах, умница, какое тесто замесил. У него тяга к приготовленью лет с семи. Всё время вокруг меня крутился и спрашивал: «А что ты сюда положила, а сколько…?»

– Мам, зачем ты так? – Иван никак не ожидал такой реплики.

– Ну что ты, сынок, я ж не со зла, – лицо Никитичны приобрело мягкие черты. – Примета такая есть. Соли много в еде – к беде.

– Не говори так больше, ладно? – Ване стало неудобно перед Валей.

Валентина сидела тихо, обдумывая слова женщины. Как неприятно и колко. Зачем какие-то приметы приплетать? Не понравилась невестка – так и скажи. Ох, какое желание осадить будущую свекровь. Сказать что-нибудь этакое, чтобы она замолчала и перестала цепляться. Но Валя ничего не сказала в отместку. Мама другому учила – не перечить старшим и уважать чужой дом. Да, девушка приехала в чужой дом. Хозяйка здесь – мать Ивана, Алевтина Никитична. Только уж очень она прямолинейная. Не думает, что говорит, как говорит и могут ли её слова обидеть.