Читать книгу Шум дождя в холодной темноте - Ольга Челюканова - Страница 21

Плохо плачешь, малышка.

Но надо учиться.

Дама плачет не так, как положено

В обществе, в общем—то, – в драме…

Как—то так, как, наверно, восплачет волчица

Со светящимся взором,

Летящая лунными льдами…

Маргаритина мазь не поможет.

Не взлететь. Не вернуть. Не найти.

Можно все перещупать пути,

Перервать, перепутать – всё то же!..

Кто бессильно шагает вдоль полок?

Кто там платит бессрочный налог?

Продырявят дожди потолок,

Но не сдвинется траурный полог…

Только книги молчали рядами.

Только звёзды стояли в окне

И, тебя понимая вполне,

Не предали. Хотя – не рыдали…

Лишь родство переходит в сиротство.

Так звезда – зажигает звезду

И в густом трагедийном чаду

Снова голос живой отзовётся,

Сквозь блудливые радиоволны

И мирское словечко «успех» —

Запоёт! Через муку помех. —

Напоённо. Эфирно. И полно.

Отошли далеко времена

Оголтелых баскаков и ханов.

Хорошела страна, веселела сполна

Под охраной кровавого хама.

Там, на башнях, давно не орлы —

Пентаграммы сверкают упрямо,

Но кресты уцелели на храмах

От погромов «грядущего хама»

Посредине огромной Орды.

В день архангела Михаила

Я нашла ненароком то,

Что так долго не находила…

(А осенних дней решето

Исходило злыми дождями,

Теми, что не от слова «жди».

Время – стёрто распрями, прями,

И слепыми поводырями,

Повторяющими упрямо,

Что они лишь – шагают прямо,

Что они-то и впрямь вожди…)

…Вы – у красной зубчатой стены

С ощущением зыбкой вины.

Метафизика здешних мест —

И надежда —

Меж рубиновых знаков – к р е с т.

Как и прежде.

Запрокинете голову: «Боже!

Ну, ответь мне: доколе, доколь?!..»

Ветер – стоном сонма казнённых.

А за Вами – странный прохожий…

Ба! Фигура в пальто казённом,

Наживая себе звезду

На невидимых миру погонах,

Находя поступок резонным,

Вслед метнётся – серая моль.

Не «пузырь асфальта» – мозоль.

– –

«Что ж, на набережную!

Уйду».

…Ну, а когда возник протез ликбеза,

То всякий возомнил,

Что мил богам – кто грамоте обучен.

И в этом мире, грязном и вонючем,

Теперь уж каждый с музами дружил

И рифмовал: «Даёшь! – Ядрёна вошь!»

О, графомания советского доноса,

Ещё не писана история твоя.

Стояли буковки доверчиво и косо,

Идейно—ядовитая струя

С конца пера напыщенно свисала…

За ордера квартирные, за сало.

А, зачастую, просто так – из зоологии,

Геронтологии, а не «идеологии»

Сжирал сосед соседа, нависая

Над строчками доноса… Будто сало

Сжирал. И было мало, мало, мало.

И мама мыла, мыла, мыла раму.

Усатый всё винищем запивал.

И к новым достиженьям призывал.

Вы скажите на милость:

Как Вам наш новый «НЭП»?

Всё смешалось, свалялось, свалилось

В тёмном вихре судеб.

Это время похоже

На затоваренный склеп.

Всё дороже, дороже, дороже —

И улыбка, и хлеб…

И шарашит морозом по коже!

Восхваляет время сие, кто выгодно слеп.

Восхваляет вслух

Лишь тот, кто выгодно глух.

О, глумливое время! На золоте – крови след.

И «горящее сердце Данко» —

В толстом сейфе швейцарского банка!

Ах, Константин Сергеевич!..

Вы так очаровательно рассеяны,

Как будто спор ведёте с Немировичем

О странном бюсте, что гнездится в вестибюле…

Искусствоведческий, суровый спор.

Диспу́т!..

(О, как Вы светитесь при взгляде

Из наших нор, и шор, и пут…)

Хотя и нас, и Вас надули эти люди.

О, ветры времени. От них не поздоровится.

Такие арсеналы не расстреляны.

Погаснет свет! Даёшь Театра Мрак!

Да будет так.

Холодное, мёртвое тело,

Ведомое праведным гневом,

О, Гелла, ужасная Гелла,

Зелёная голая дева.

Творя отомщение смело,

Растут оголённые руки.

О, Гелла, бесстыдная Гелла,

Тень страсти в сиянии муки!

А в теле – душа изболела.

А телу – претит неподвижность.

Убийственно светится Гелла

Волос своих факелом рыжим!

Разбужена. После – забыта,

Когда своё сделала дело.

Что дальше с тобой – шито—крыто.

О, Гелла, трагичная Гелла!

Зелёные бёдра и груди,

А волосы – факелом взмыли!

Орудие. Просто орудье.

Использовали – зачехлили.

Такого ль желала удела?..

В ответ захохочешь хрипато.

О, Гелла, о, бедная Гелла,

Читатели не виноваты…

Ах, сударь в клеточку,

постой минуточку,

подстрой—ка шуточку,

или дай под дых!

Скажи двусмысленность;

комплимент изысканный,

и до того неискренний,

что захватит дух!

Зависни в воздухе,

ведь ни житья – ни роздыху.

Управдомы грозные —

а ты плюнь на них!

Черканут квитанцию

и запретят вибрацию

инфернальных крыл

невидимых твоих…

Среди бурлящих толп Ершалаима

Ему не плыть. Чужое – мимо, мимо…

Пускай кипят умы!

Вот педантично так и аккуратно

Уже намылил руки прокуратор.

Осталось лишь умыть.

Толпе на радость выпущен Варавва.

…И тут надежды искра умирает.

Пилат уныло руки утирает.

…Вода в сосуде дочерна кровава.

Эх, палки—ёлки,

Столько в чёлке

Контрабандного серебра!..

И – маловато

Роста – «в холке»,

Знать, мало холят,

А хотят,

Чтобы бежали мы

Не слишком малахольно!..

Мы, лошади, которые – во тьме,

Так любим поворчать

Насчёт своей планиды.

Но знаем: где-то и на нас

Имеют виды.

И держат нас в уме.

И будет ипподром

Ещё от нас торчать, —

Как космодром!

Мы кони тьмы,

Мы негатив победы,

Мы дети удивлённого побега

От неизбежности.

Мы вносим неожиданную ясность

В нахально подтасованный итог.

Тот, кто на нас не ставит,

Тот рискует не проигрышем —

Временным и энным:

Рискует вечным выигрышем он.

Не видя нас, едва-едва бредущих,

По колено в восторгах,

Адресованных не нам,

Едва скользящих в чёрных, ломких травах…

(О, хоть бы горсточку небесного овса…

Не ведаем виновных или правых,

Но чувствуем, что бегу – нет конца…)

Не ставящий на нас – не просекает

(вот, паразит),

То, что сквозь нас сквозит

И то, что в нас самих таинственно сверкает.

И вас сразит.

Оно сильнее нас.

Сейчас, сейчас

На нас, – оплёванных, чешуйчато-лишайных,

Приблудных, чужеродных попрошаек

Поставьте, сударь, грошик.

Отломится Вам выигрыш хороший.

Вы с нами – изживёте неизбежность!

…Но, право, сколько в гриве седины.

Ушедший с надеждой —

В живого надежду вселит

И веру в холодный,

Но непотопляемый мир,

Где звоны колодников

Гулкий глотает эфир,

Где чрево земное,

Как тело людское, болит…

Старинные странники

Смутной бредут чередой

В раздранных одеждах.

Свирепствует воздух седой —

Ветр стадных времён

В разметённых и взвихренных космах!

Но в каждом провальном зрачке

Разверзается Космос…

Земля остановит скитальца,

Хлеба преломив.

Наивна, невинна, нетленна её атмосфера…

Он видит:

…По центру Сахары, не тая,

Петляют следы Агасфера;

По следу – слепой и усталый

Слоняется миф.

Цепочка следов вырастает…

Кончается Эра.

Храните вашу валюту

В несгораемых примусах!

Испаряется медленно, атом по атому,

Покрывало надмирное Майи,

И Земля прозревает в себя…

Приходит пора улетания птиц.

Приходит пора увяданья цветов.

Пора и тебе поскорей поспешать

И тару нести, словно кару…

Когда навсегда умолкает вдали

Бесприютный вой электрички,

Когда самые несомненные вещи

Мира зримого, нелюдимого

Кто—то наскоро втиснул в кавычки, —

Ночь и более ничего.

Чьё плечо белеет в твоей ночи?..

Помолчи.

Окольцована горизонтом

Чаша шалой жизни твоей.

В лёгких – мутная взвесь темноты.

Это – ты?..

Золото. Бархат алый.

Манит далёкий призрак…

Но ни Большой, ни Малый.

Величина не признак.