Читать книгу С любовью ко всему живому. Рассказы о животных - Ольга Черниенко - Страница 4

10 апреля 1912 года.

Смеркалось, первые огни зажигались в окнах домов, густо облепивших побережье, солнце садилось за горизонтом, дул слабый весенний ветерок, но было довольно прохладно.

Пассажиры небольшого парохода «Номадик», принадлежащего английской компании «Уайт Стар Лайн», столпились на палубе, нетерпеливо ожидая прибытия легендарного трансатлантического лайнера, который доставит их на берег американского континента.

В полдень, 10 апреля 1912 года корабль вышел из английского порта Саутгемптон. Вечером того же дня, преодолев Ла-Манш, прибывал в бухту французского порта Шербур, где должен был взять на борт 172 пассажира и почту. Появление лайнера ждали журналисты, репортеры, духовой оркестр.

К ногам немолодой женщины, в теплом, английском костюме и шляпе с вуалью, жался большой датский дог мраморного окраса. Собаке передалось волнение пассажиров – она часто и беспокойно зевала, по телу пробегала дрожь, особую тревогу вызывала слегка покачивающаяся палуба и темная, маслянистая вода за бортом.

Четвероногих пассажиров на пароходе было немало – маленькие капризные собачки: карликовый пудель, пекинесы, шпицы, важно восседавшие на руках великосветских дам, фокстерьер, пара эрделей, французский бульдог…

Собаки уже обнюхались, познакомились, а некоторые даже успели подружиться. Приветливо помахивая хвостиками, животные, похоже, как и люди, обсуждали между собой все события, происходящие вокруг.

– Ужасно! Нашим собакам придется плыть отдельно от нас, в конурах, – переживала владелица маленького померанского шпица, молодая элегантная женщина по имени Маргарет Хейс, – Мы никогда не расстаемся, моя Леди – поистине «ручная» собачка!

– Ничего страшного, – ответил высокий элегантный мужчина с усиками, – мой эрдельтерьер Китти всегда и везде со мной. Где только мы не побывали! Приходилось собачке во время плавания жить в трюмах, клетках. В этот рейс я взял ещё и дочь Китти!

– В компании меня заверили: условия у наших четвероногих друзей будут великолепными, как великолепен весь корабль!

– Вот он! Прибыл! Смотрите!

В бухту входил самый большой, на тот момент в мире, пароход. «Титаник» – «восьмое чудо света», сияя огнями, словно великолепный дворец на воде, стал на якорь. «Новое слово в кораблестроении», от которого ждали небывалых рекордов, быстроходности при большой грузоподъемности, способности перевезти в кратчайший срок через океан две с половиной тысячи человек! От всего его вида исходило ощущение необыкновенной мощи, горделивого величия.

Таких огромных судов, хозяйка датского дога леди Энн Элизабет Айшем, ранее никогда не видала. Впрочем, она и совершила то в своей жизни лишь одно путешествие по морю, когда девять лет назад перебралась из Чикаго во Францию.

Богатая наследница владельца чикагской юридической фирмы «Айшем, Линкольн и Билл», тонкий ценитель художественного искусства, коллекционер, устремилась в Париж – центр европейской культуры начала XX века. Но тогда у Энн не было собаки и переживаний из-за временной разлуки с ней на борту корабля.

– Красавец!!! – в восторге шептали пассажиры, по мере приближения «Номадика» к «Титанику».

– Город на воде!

– Ещё бы! По размерам, «Титаник», как пять городских кварталов, – поспешили показать свою техническую осведомленность мужчины.

– И он непотопляем!

– Непотопляем? Уверять, что корабль непотопляем, значит бросать вызов Богу! Все, только в его руках! После таких заявлений, мне кажется, с этим кораблем обязательно что-то случится! – вдруг заявила одна из дам.

– Ох, не надо так! Сглазите! Тьфу, на вас! – возмутились пассажирки, одаривая «пророчицу» неодобрительными взглядами.

– Титаник непотопляем! – ещё раз повторил хозяин Китти. Это был известный изобретатель, писатель, мультимиллионер, полковник Джон Джейкоб Астер IV – владелец знаменитого нью-йоркского отеля «Уолдорф Астория». Вместе с молодой супругой он возвращался в США из свадебного путешествия по Европе и Африке.

– Всего семь дней пути и мы будем в Нью-Йорке! Не почувствуем никакой качки – морская болезнь не страшна! В Нью-Йорк прибудем 17 апреля, в крайнем случае, 18-го! А 20 апреля, в субботу, у нас в «Астории» состоится выставка собак! Приглашаю всех! Судьи – мои французские друзья, мистер и миссис Гольденберг – учредители клуба «Французский бульдог» в Париже, плывут с нами на «Титанике.» Прошу любить и жаловать!

Именитых пассажиров прославленного корабля, словно дорогих гостей в собственном доме, встречал сам легендарный капитан – Эдвард Джон Смит.

– Добро пожаловать на борт, господа! Надеюсь, вам понравится корабль и наше путешествие. Будем рады удовлетворить все ваши требования!

– Капитан, мы понимаем: больших собак нельзя держать в наших каютах, но вот этих, ручных, карманных, быть может, всё же позволите взять с собой? – воспользовалась случаем жена медиа-магната Майра Харпер – хозяйка пекинеса по кличке Сун-Ятсен, названного в честь первого китайского президента.

– А у меня собачка крохотная, в карман помещается! Свадебный подарок мужа, Фру-фру – живая, плюшевая игрушка! И её в конуру? – подхватила девятнадцатилетняя красавица Хелен Бишоп, вместе с мужем она возвращалась из свадебного путешествия по Африке.

– Если вы гарантируете, что собачки не будут лаять и кусаться, пожалуйста! Пусть будут с вами в каютах.

– Капитан! Вы прелесть! – заверещали дамы.

– Жаль, что наших псов нельзя хотя бы временно уменьшить в размерах и тоже забрать с собой, не так ли, леди Айшем? – пошутил Джон Астер.

– Господа! Наш персонал проводит вас в каюты, а в 9 часов вечера жду на праздничном ужине – первом на борту «Титаника»!

Стюарты подхватили багаж, пассажиры направились в каюты, а Энн вместе с Джоном Астером, Китти, датским догом Долли и другими, отправилась осматривать временное местожительство домашних животных на корабле.

Для собак было предусмотрено помещение на шестой палубе «Титаника» (палуба F), где каждая имела отдельную «конуру». И размещалось в четвертой трубе лайнера!

Три первые трубы отводили дым из топок котлов, четвёртая, расположенная над отсеком турбины, выполняла функции вытяжного вентилятора, к ней был подведён дымоход для судовых кухонь, там хранился спортивный инвентарь, там же и было помещение для четвероногих пассажиров!

– Не волнуйтесь, – успокаивал владельцев животных старший офицер, – мы гарантируем самый лучший уход. Собаки будут накормлены, с ними буду гулять стюарды, по вечерам – мыть.

– У моей собаки слабый желудок, ей нужна специальная диета. Я сама буду спускаться к кормлению – ответила Энн, – не хочу доверять столь важный момент чужому человеку.

Поместив любимицу в конуру, Энн ещё долго стояла у клетки, не решаясь расстаться с собакой, нежно гладила по голове, ласкала ушки. Долли жалобно скулила, лизала руки.

– Будь умницей! Завтра приду пораньше и весь день мы проведем вместе. Не волнуйся, дорогая!

Закрылась дверь «собачьей конуры» и завыла, зарыдала её любимица. Тоскливо стало на душе, сжалось сердце и даже веселая музыка, звучащая из ресторана, не подняла настроение.

В 21 час удар колокола возвестил об ужине.

Ресторан первого класса был оформлен в стиле Людовика XVI. Все вокруг сверкало: лакированное дерево, инкрустированные стекла стеклянных дверей, мраморные камины, мягкая, удобная мебель.

Нарядные дамы в сопровождении элегантных мужчин поглощали изысканные блюда.

Рядом с Энн за столом сидели две четы молодоженов (миссис и мистер Бишоп, мистер и миссис Харпер), возвращавшиеся в США после свадебных путешествий по Африке, а также пожилые супруги Ида и Исидор Штраус (владельцы универмага Macy's – самого большого в Нью-Йорке)

Хелен Бишоп щебетала без умолку, смакуя подробности личной жизни известных в высшем обществе пассажиров:

– Представляете! Полковник Астер развелся и женился на девице моложе его на 28 лет! Его сын Винсент старше новой жены! Она уже в интересном положении! Мы с ними пересекались в Каире! – тараторила миссис Бишоп.

– А Бен Гугенхайм – богатейший человек, металлургический магнат, путешествует с актрисой-любовницей! И это при живой супруге и детях, которых, конечно же, оставил дома!

Хелен жужжала, словно назойливая муха, у Энн уже начиналась мигрень…

Наконец, миссис Штраус не выдержала:

– Дорогая Хелен! Мне кажется, вы ещё слишком молоды, чтобы обсуждать личную жизнь уже состоявшихся людей. Кстати, хочу Вам напомнить, развод с бывшей супругой полковника Джона Астера состоялся четыре года назад и никак не связан с нынешней женитьбой. Данный факт не предмет обсуждения за праздничным ужином. Надеюсь, ваш брак будет образцовым! Любите друг друга, живите долго и счастливо!

Хелен Бишоп вспыхнула, покраснела, собиралась что-то ответить, но мистер Штраус её опередил:

– Предлагаю тост! За всех молодоженов на этом корабле!

И, после выпитого бокала шампанского, пригласил супругу на вальс.

Энн огляделась. Пассажиры первого класса танцевали, смеялись, шутили. Праздничному настроению способствовал великолепный оркестр. Музыканты владели обширным репертуаром – от популярных вальсов Штрауса до новомодного регтайма, мастерски чередовали быстрые, весёлые, зажигательные мелодии и медленные, плавные, лирические, чтобы танцующие могли отдохнуть.

После блестящего кан-кана Оффенбаха, увлекшего танцевать почти весь зал, зазвучали печальные звуки вступления к вальсу Арчибальда Джойса «Осенний сон», и сразу отозвались болью незажившей раны в душе Энн, и нахлынули воспоминания…

Осень, музыка в парке, желтые и красные листья деревьев в такт звукам вальса ложатся на землю.

В конце аллеи, в длинном пальто, широкополой шляпе, с тросточкой, появился ОН. Рядом трусила пятнистая собака.

Всю жизнь Энн обладала каким-то загадочным свойством притягивать к себе внимание животных. Встречные собаки, здороваясь, заглядывали в глаза, иногда ей казалось, приветливо улыбались.

Вот, и в этот раз, пятнистая собака, издали заметив Энн, побежала навстречу, радостно виляя хвостом, словно доброй знакомой.

– Долли! Вернись! Ты ошиблась! – крикнул хозяин, но Долли была уже рядом, крутилась вокруг и готова была встать на задние лапы, чтобы поцеловать женщину в нос.

– Тебя Долли зовут, красавица? – Энн погладила собаку по голове.

– Не волнуйтесь, она вас не тронет, моя собака совсем щенок! – подоспел мужчина и пристегнул к ошейнику поводок.

– Какой большой, ваш маленький щенок! – пошутила женщина.

– Вы ей понравились, – смущенно добавил он.

Энн подняла глаз, и… это был миг божественного озарения, когда внезапно понимаешь – перед тобой ОН! Самый родной на свете человек! И о нем уже все известно, и не нужно слов, и достаточно одного взгляда, чтобы понять мысли, чувства, желания…

Мягкая улыбка, ласковые глаза! Все черты лица казались ей до боли знакомыми. Знала его в другой жизни? ином мире? измерении?

Потом были длительные совместные прогулки, беседы об искусстве. Ему нравились Моне, Ренуар, Писсарро, и произведения Доде, Мопассана, Золя и Рембо – были предметами их страстных обсуждений.

А ещё с ним приятно было просто молчать. И знать все его мысли – общение на уровне телепатии. Энн впервые была по-настоящему счастлива. Встреча с ним озарила её размеренную и скучноватую жизнь богатой, незамужней, великосветской леди. Он познала любовь на высочайшем духовном уровне, когда дорог каждый взгляд, жест, вздох, каждое слово.

С ними всегда была собака! Весёлая, ласковая, непосредственная. Она любила играть в мяч. А когда хозяин уставал, обиженно поджав хвост, подносила мячик Энн, гипнотизируя умоляющим взором:

– Ну, пожалуйста, поиграй со мной…

Долли в ту пору было всего шесть месяцев. Несмотря на большие габариты, выглядела она неуклюжим щенком, постоянно запутывалась в своих собственных, длинных лапах. Однажды заблудилась в складках длинного платья Энн, оторвала оборку. А потом встала на задние лапы, передние положила на плечи женщине, мокрым языком облизала лицо:

– Извини, пожалуйста!

Виноватый вид собаки Энн рассмешил.

– Я прощаю тебя, маленькая большая собачка! – рассмеялась леди.

– Как же вы подходите к друг другу, мои дорогие! – воскликнул мужчина.

– Я, пожалуй, тоже заведу себе собаку, – решила Энн, – наши совместные прогулки должны быть оправданными!

– Не спешите, – тихо попросил он и впервые, удивленно заглянув в глаза, прочла в них жалобную мольбу. Только сейчас, она вдруг осознала, что значит его худоба, впалость глаз, румянец, кашель…

– Да, Энн, у меня чахотка.

Холодный ветер кружил над аллеями парка сухие осенние листья. И оркестр играл тот же вальс. Он полулежал в открытом ландо, исхудавший и очень бледный. Теплый шарф, укрытые пологом ноги, голова дога на коленях. Нежно поглаживая собаку рукой в кожаной перчатке, говорил тихим голосом:

– Энн, мне недолго осталось. Я хочу, чтобы Долли осталась с Вами, живой памятью обо мне. Только Вам я могу доверить собаку. Вы ведь её действительно любите и, уверен, никогда не оставите!

– Как не хочется умирать, дорогие мои! Особенно теперь…

На похороны Энн не пошла. Он должен был остаться в её памяти живым, с привычной для неё, доброй улыбкой, ласковыми глазами. А Долли стала самым дорогим, бесценным подарком, несравнимым ни с какими бриллиантами, картинами или статуэтками. Казалось, собака связывает её незримыми нитями с любимым человеком.

Прошло полтора года. Долли превратилась в статную красавицу, и встречные оглядывались, любуясь высоким, сильным, мраморным догом. Жизнь в Париже была уже не в радость. Хотелось сменить обстановку, отдохнуть, забыться… Весной Энн решила навестить брата в Чикаго, провести с ним лето и, возможно, остаться в Штатах навсегда. Кроме того, ей выпала счастливая возможность совершить историческое путешествие через океан на новеньком «Титанике».

И теперь, она здесь, на корабле, с любимой Долли.

Нахлынувшие воспоминания не давали уснуть. Лишь под утро Энн забылась беспокойным сном. Ей пригрезился парк в снегу, пруд, затянутый льдом, Долли с мячиком, и мужчина в широкополой шляпе, с тросточкой на противоположном берегу. Собака вздрагивает, вглядывается и, сорвавшись с места, вихрем несется через пруд, навстречу ЕМУ! Но с треском ломается лед, и падает Долли в темную полынью, барахтается, бьет в отчаянии лапами по воде…

– Долли! Долли! – беззвучно зовет Энн, но не может вздохнуть – обручем сдавило грудь…

Женщина в ужасе проснулась. Бешено колотилось сердце. Машинально протянула руку, чтобы погладить собаку, спящую рядом с постелью, но нащупала лишь пустоту.

Мгновенно исчезли остатки сна. Взглянула в иллюминатор.

Светало. Пора навестить Долли.