Читать книгу Ведомая огнем - Ольга Гусейнова - Страница 5

– Вы уж простите старика, но сил терпеть больше нет, – сконфуженно выдохнул наш кряжистый сосед и подошел к прутьям возле стены.

На него невольно уставилось несколько пар глаз, а он, смущаясь, повернулся вполоборота, и мы все услышали звук расстегиваемой молнии на ширинке. В следующий момент струя ударила в небольшое круглое отверстие в полу, находящееся сразу за прутьями, на границе между нашей клеткой и соседней.

Справив нужду, мужчина, ни на кого не глядя, опустив голову, вернулся в свой угол. И именно в этот момент я осознала, что грань нашей общей нравственности и морали фактически пересечена. А ведь мы в плену всего несколько часов, но простое желание облегчиться невольно заставит любого из нас выставить этот физиологический процесс и себя, в том числе, на обозрение десятков чужих людей – мужчин и женщин. Пока я мучилась этими самыми, будь они неладны, нравственностью и моралью, к дыре в полу подошла женщина и, неловко присев над ней, тоже, культурно выражаясь, перешагнула через себя. Затем еще пара человек из соседней клетки… А вот в нашей пока стояло нерешительное молчание.

Так в мучительной нерешительности прошло, наверное, около часа. И вот в тот момент, когда я сама уже решилась подойти к отхожему месту, по коридору разнеслось характерное цоканье. А затем появились крабы с уже знакомыми копьями и странными трубками наперевес.

Встревоженные пленники внимательно следили за семью иномирцами, следующими по коридору и о чем-то раздраженно курлыкающими. Наконец они добрались до нашей клетки, постояли, поглазели по сторонам и на нас в том числе. При этом тела их по-дурацки подпрыгивали на жутких конечностях. А затем крабы перешли к соседней клетке.

Там тоже постояли, покачиваясь вверх-вниз и продолжая издавать неприятные звуки – похоже, о чем-то спорили, а потом открыли дверь и вошли внутрь, по-военному профессионально оттесняя людей к стенам, направив на них копья.

Двое других направились к дыре в полу и начали ее изучать, водя над ней теми самыми, непонятными светящимися изнутри трубками. В них что-то пискнуло, и крабы, видимо, неожиданно получив какую-то негативную информацию, яростно зашипели. У меня екнуло сердце от плохих предчувствий, и оно не обмануло.

Эти двое так разъярились, что не глядя пальнули лучами по людям, и без того уже жавшимся к прутьям клетки. Мы все закричали и, действуя на инстинктах, упали на пол, прикрывая руками головы. Несколько мгновений было тихо. Затем пятеро крабов-охранников гневно что-то закурлыкали двоим стрелявшим и тоже пару раз пальнули по людям – несколько мужчин из соседних клеток кинулись на пришельцев, но бунт подавили в зародыше.

Крабы быстренько удалились из клеток, а потом и вовсе покинули отсек. Но вскоре вернулась целая крабья команда с инструментами и оружием наперевес.

В первую очередь забрали трупы, а уж во вторую – начали заходить в каждую клетку, провоцируя напряжение и ужас у людей, там сидящих, и быстро собирали и устанавливали какие-то коробки. Потом подтаскивали за ошейник первого попавшегося пленника и показывали устройство. Оказалось, это – туалет. Зашел, сел и сделал все дела. Затем вышел, нажал на панель, заглянул, а там уже ничего нет. Самое ужасное, что одна из женщин в другой клетке нажала на панель, не успев выйти. У нас создалось ощущение, что ее куда-то засосало. Бесследно! Зато наглядно – таких ошибок больше никто не совершит!

Стоило пришельцам уйти, как в коробки, несмотря на тот кошмар, что мы видели, потянулись ручейки страждущих. И я в том числе. Радовало, что борта космического тюремного сортира доходили до груди, и по крайней мере, ничего не видно, а на звуки уже никто внимания не обращал.

Плюхнувшись рядом с товарищами по несчастью, поджала ноги под себя и в этот момент ощутила, что адреналин в моем организме иссяк. Сидела безвольной уставшей тушкой и тупо пялилась в металлический пол. Стоило телу расслабиться, как навалились тоска и осознание всего произошедшего. Нереальность случившегося – но ведь случившегося.

Еще вчера в это невозможно было бы поверить, а уже сегодня… Невосполнимые потери: Неля, тетя Нина, мама и Эрик… Меня буквально душили рыдания. Слезы жгли глаза, и я, упершись лбом в предплечья, плакала, стараясь делать это потише. Обо всем и обо всех. Мысленно хоронила близких, родных, свои мечты и саму жизнь. Думать о Земле и ее дальнейшем будущем сил уже не было!

Ощутила, как придвинулись с двух сторон Артем и Кира, обнимая и молча разделяя боль и потери. А вскоре Кира рыдала вместе со мной на моем же плече. Я чувствовала ее горячие слезы, что текли по моей коже. А еще со слезами приходило чувство пустоты внутри. Пусто, но болит! Странно…

Спустя время я все же успокоилась. Привычно подтянула к себе сумку, порылась в ней, отыскивая зеркало и расческу. Нечаянно наткнулась на подследнички. Всегда ношу их с собой, потому что кожа очень нежная и тонкая и обувь часто натирает ноги. Вот и спасаюсь таким нехитрым способом. Тут же нацепила на замерзшие ноги – хоть какая-то защита.

Затем уставилась в зеркальце, всматриваясь в свои черты. Бледная чистая кожа лица хорошо контрастировала с каштановыми волосами. Короткая стильная прическа открывала симпатичные уши, тонкую шею и высокий лоб. Я всегда надеялась, что у меня «умный» лоб. Немного вздернутый, но милый носик, на котором круглый год красовалось несколько веснушек, которые так любила мама. Она всегда целовала меня в нос, называя веснушкой. Красавицей меня не назовешь, но тонкие черты лица и яркие глубокие голубые глаза заставляли многих мужчин оказывать знаки внимания и искать встреч со мной. Тем более что и фигурой бог не обидел, хотя ноги могли бы быть и подлиннее, да что уж там жаловаться.

Но это было вчера. Сейчас в зеркале отражаются тусклые глаза, в которых застыли страдание и горечь потерь. Мягкие губы сжаты в тонкую скорбную линию. Все лицо в разводах пыли и крови, а бровь рассекает длинная некрасивая ссадина. Даже в ушах грязь. Про взлохмаченную коричневую шевелюру с торчащими в разные стороны прядями вообще молчу.

Тяжело вздохнув, достала влажную салфетку и принялась приводить себя в порядок, стирая грязь и кровь.

– Салфетки береги, еще пригодятся! – неожиданно хохотнул Артем, кивнув на туалет.

Мы с Кирой смутились, догадавшись, о чем речь. Боже, как все прагматично и прозаично!

Едва я закончила расчесывать волосы, заодно вытряхивая из них мелкие осколки бетона и остального мусора, свалившегося на меня во время обстрелов, мы вновь услышали жуткое цоканье, означающее приближение пришельцев и новые неприятности.

И те не замедлили появиться!

Мы все заволновались, потому что крабы начали уводить по два-три человека. А возвращались – через некоторое, чрезвычайно томительное время – уже не все. Вернувшиеся пояснили соседям по камерам, что их водили в лабораторию, где различными способами проверяли. На что именно и для чего – осталось загадкой, но ничего болезненного или страшного не делали. Когда до нашей клетки осталась всего одна, Артем с горечью процедил:

– Ну что ж, вот и следующий критерий отбора. Им нужны только женщины и, видимо, детородного возраста.

Кира испуганно хрипло прошептала:

– Почему ты так решил?

Артем потер лицо обеими ладонями, а потом, печально ухмыльнувшись, ответил:

– Из восьми камер обратно вернули исключительно женщин. И заметь, самой старшей из них – сорок – сорок пять лет. Те, что старше, с проверки не вернулись!

Я тоже пришла к озвученным выводам и сейчас, думаю, такая же бледная и отчаявшаяся сидела и смотрела на Артема, пытаясь найти способ спасти его от неизвестной участи.

– А давай что-нибудь с твоей одеждой сделаем?! Порвем штаны, сделаем что-нибудь типа юбки и…

Лихорадочный лепет Киры оборвал сам Артем. С нежностью погладив девушку по щеке, твердо сказал:

– Если бы они по внешнему виду могли определить – женщина перед ними или мужчина, не хватали бы всех подряд. Значит, нас сканируют или каким другим способом проверяют. Зрят, как говорится, в самый корень! Так что смена имиджа – пустая трата времени.

Кира заплакала и повисла у мужчины на шее, прижимаясь к нему всем телом. Я почувствовала, как у меня по щекам тоже ползут слезы.

– Девчонки, не оплакивайте меня раньше времени. Быть может, нас просто разделяют, и для мужчин у них другое назначение имеется. Я буду помнить о вас, и если представится возможность, мы снова увидимся!

Послышалось цоканье, затем едва слышный шелест двери, а потом нас дружной компанией забрали на осмотр. Привели в большой отсек, заставленный оборудованием непонятного назначения. Потом, проведя пару процедур, нас с Кирой под конвоем отправили обратно, а вот Артема увели в противоположную сторону.

Несмотря на палки, которыми нас тыкали в спины, мы часто оглядывались назад, провожая глазами удаляющегося Артема.

Когда мы с Кирой вернулись в свою камеру и уселись на пол, мне стало невероятно страшно. Слова Артема о детородном возрасте и исключительно женском отборе звенели в голове набатом. В животе словно болезненный узел завязался, меня начала бить мелкая противная дрожь. Взглянула на Киру, та пустым взглядом серых глаз смотрела в стену и качалась вперед-назад. Она больше меня привязалась к этому хорошему и сильному мужчине и сейчас, оказавшись без его моральной поддержки, страдала гораздо сильнее. Да и возраст – семнадцать лет. Девочка совсем. Я села к ней вплотную, обняла и прижала к себе, стараясь поделиться своим теплом.

Так мы просидели довольно долго, пока усталость и пережитый стресс не сморили обеих.