Читать книгу Оборотни клана Морруа - Ольга Гусейнова - Страница 10

Я пыталась уснуть, но ничего не вышло из-за навязчивого ощущения тревоги и беспокойства. Бесцельно пометавшись по комнате, застыла возле окна, всматриваясь в ночные тени, пока не почувствовала, что за дверью находится Тьерри. Прислушалась – тишина, но его притягательный аромат вражеским диверсантом пробирался ко мне, устраивая беспорядок в мыслях и чувствах.

Он оказался первым мужчиной, на которого среагировало мое проснувшееся либидо, причем сейчас незамутненный первой трансформацией рассудок полностью контролирует ситуацию. И я могу уверенно сказать себе, что хочу его. Хочу только его и никого больше. Ни его шрамы, ни жуткий нрав не пугают меня. Рядом с ним я чувствую себя самой красивой, самой лучшей и самой нужной. Единственной! То же самое можно сказать о нем. Я восхищаюсь им и удивляюсь. Но меня беспокоит факт предопределения. Неужели он стремится быть со мной только потому, что его заставляет парный инстинкт?

Да, верам легко следовать своим инстинктам и верить им. Но ведь я меньше месяца вер, вер-полукровка, многие их привычки, повадки и правила шокируют меня. Ведь я выросла и воспитана на человеческих правилах и ценностях. Да и вообще, мне просто трудно поверить кому-то настолько, чтобы отдать себя. Ведь это не человеческий союз, где не понравилось – ушел к другому или развелся, и все проблемы решены. У веров пара на всю жизнь, которая может продлиться очень долго. Даже тот факт, что между нами огромная разница в возрасте, давит на меня. Ведь я не столь умна, как он, не так много видела, не имею столько опыта и знаний. Ну… и еще одна сторона жизни меня очень беспокоит. Секс!

Я ничего не умею, не знаю, а вдруг я ему не понравлюсь или быстро надоем. И хотя Изабель говорила, что мужчина никогда не сможет изменить своей паре, в отличие от женщины, мне в это слабо верится. Я настолько долго была одна, считая себя ущербной и не надеясь на семейное счастье, довольствуясь только любовью моих родных, что после их гибели моя душа покрылась холодной коркой льда.

И вот сейчас у меня появилась возможность обрести счастье, отогреть наконец свою душу, надо только решиться и протянуть руку, чтобы мечта осуществилась. Надо только отбросить предрассудки и страх перед неизвестностью, чтобы получить этот шанс. Страшно, и в то же время сегодняшняя бурная вспышка ревности и инстинкта собственника говорит в мою пользу. Я так устала чувствовать себя одинокой птицей, взирающей на бурлящую внизу жизнь, паря в холодных пустых небесах. Прислонив ладонь к прохладному стеклу, я тихо прошептала в темноту:

– Помоги мне, Боже, разрушить стену одиночества и подари дом, где меня будут любить и беречь.

Мои раздумья прервал стук в дверь, а через мгновение в комнату вошел предмет моих тревог. Оглядев меня с ног до головы, он предложил:

– Хочешь прогуляться со мной в лесу.

Посмотрев на темное окно, я отрицательно покачала головой. Снова показалось, что в глазах Тьерри мелькнула боль. Пару долгих мгновений он смотрел на меня, потом кивнул и вышел за дверь, унеся с собой невысказанное. Я присела на диван и попыталась понять, что сейчас между нами было. Погипнотизировав дверь еще минут пять, подошла к ней и, набравшись смелости, резко, чтобы не передумать, толкнула.

Тьерри, усевшись на полу напротив моей двери, прислонился к стене и удивленно смотрел на меня. Легко поднялся и подошел ко мне. Глядя мне в лицо с непередаваемой нежностью, кончиками пальцев левой, менее поврежденной руки ласково коснулся моей щеки. Не может так смотреть равнодушный человек! Склонив голову набок, я прижалась к его руке щекой и тихонько попросила:

– Пригласи меня в гости, покажи, как ты живешь. Пожалуйста.

Его глаза блеснули от радости. Отступив на пару шагов, он сделал приглашающий жест в сторону двери напротив моей:

– Прошу.

Такие же апартаменты, как у меня, но выдержанные в более темных тонах и с более массивной мебелью. Неудивительно, с такими-то габаритами. Я медленно прошла по комнатам, интересуясь малейшими деталями, чтобы лучше узнать мужчину, предназначенного мне самой судьбой. Заметив на рабочем столе стопку своих фотографий, я удивленно оглянулась и увидела его позади. Подойдя вплотную, Тьерри начал поглаживать мои плечи, потом руки. Затем, крепко прижав к себе, склонился и, зарывшись в мои волосы, шумно вдохнул.

По моему телу побежали довольные мурашки. Я чувствовала, насколько возбужден Тьерри, и, испытывая то же самое, решила хоть раз в жизни отпустить ситуацию в самостоятельное плавание. Слишком долго я была девственницей, и прямо сейчас хочу ощутить: каково это – чувствовать себя желанной и нужной; да что там – единственной! Я повернулась к нему и замерла, всматриваясь в горящие огнем желания глаза. Обхватив мое лицо руками, он большими пальцами начал поглаживать скулы, щеки, потом спустился к губам. Я млела от нежных прикосновений мужских рук и жара, исходящего от его большого тела.

Постепенно внизу моего живота разгорался пожар. Ноги подкашивались, я схватилась за его рубашку, чтобы удержаться. Когда наши губы встретились, по делу разлилась сладкая дрожь. Такие ласковые и нежные губы вскоре сминали и полностью поглощали мои, требуя, покоряя, заставляя повиноваться. Вкусный, нежный, сильный – непередаваемо чувственные ощущения для моего первого поцелуя.

Голова перестала работать, остались лишь чувства и эмоции, которые с каждой секундой все нарастали. Я начала задыхаться, и он, оторвавшись от моих губ, принялся целовать, покусывать и облизывать шею и ухо, заставляя стонать. Запрокинув голову, я ошеломленно заглядывала в почерневшие глаза, в которых увидела обожание. Выгнулась и сильнее прижалась к Тьерри, жаждая одного – физической близости. Пришло время отдаться давно сдерживаемым желаниям. Я ощущала, как вожделение кричит в каждой клеточке истосковавшегося тела. Обняла его плечи и стала их гладить, прижавшись к широкой груди.

Подхватив меня под ягодицы, Тьерри плавно переместился к кровати, аккуратно уложил, не переставая ласкать меня. Легкий укус между шеей и плечом – и я словно дикая кошка попыталась содрать с него рубашку, чтобы оказаться как можно ближе. Одним резким движением сорвав ее с себя, он так же разделался с моим платьем и нижним бельем. Обведя мое обнаженное тело восторженным, полным желания взглядом, Тьерри с довольным рыком принялся изучать его, да так, что на мне скоро не останется ни единого кусочка, который бы не узнал его ласк.

Ласковые губы перебегали с моей возбужденной груди на живот и обратно, и снова возвращались к губам, горя страстным желанием. Я громко стонала в особо острые моменты, вцепившись в моего мужчину, и так же, как он, изучала его тело. Он довел меня до первого в жизни оргазма легко и быстро, а потом раздвинул коленом мои ноги, лег между бедер и положил руку на грудь. Замер и торжествующе посмотрел мне в глаза:

– Как же долго я ждал тебя, моя женщина!

Я ощутила себя самой совершенной в мире женщиной на краешке восхитительного переживания, трепеща в его сильных руках. В затуманенном страстью мозгу мелькнула запоздалая мысль о том, что надо его предупредить, и прошептала:

– Тьерри…

Он резко дернулся и ворвался в меня. Я выгнулась и закричала от боли, чувствуя, словно меня порвали пополам, и попыталась оттолкнуть его, а он застыл и виновато, сочувствующе смотрел на меня. Потом, прижав лицо к моей шее, хрипло зашептал:

– Силы небесные, почему ты не сказала! Я был бы более осторожен и терпелив. Такая тесная, маленькая, жаркая! Моя! Моя! Только моя! Прости меня, маленькая моя, прости за боль. Прости, прости, сейчас все пройдет и снова будет хорошо. Я клянусь, что тебе всегда будет только хорошо.

Почувствовав, что острая боль прошла, а мое тело уже привыкло к его размерам, я слегка поерзала под ним, принимая удобное положение. Обняла Тьерри за шею и принялась с упоением целовать лицо. Подалась ему навстречу – намек был понят, сначала он двигался осторожно, а потом… я снова кричала, но не от боли. Кажется, Тьерри смотрел на меня, я чувствовала его напряжение. Большое мужское тело – словно струна. Через секунду он дернулся и с громким рычанием вцепился зубами мне в шею. Резкая боль сменилась волной наслаждения, накрывшей нас обоих, заставив еще теснее прижаться к друг другу и почувствовать себя единым целым. Я хрипло прошептала, всей душой надеясь, что это правда:

– Мой! Только мой!

Перекатившись на спину, Тьерри положил меня к себе на грудь и, придерживая, начал нежно поглаживать мою спину. Распластавшись у него на груди, я едва не мурлыкала от удовольствия, которое дарили его руки, еще и посылая мурашки по моей чувствительной коже. Я наслаждалась, слушая, как сильно и мощно бьется его сердце. Надеюсь, в нем найдется место для меня. Потому что мое сердце теперь принадлежит ему. Нежно погладив его лицо с правой стороны, более сильно поврежденной, я спросила:

– Тьерри, расскажи, как это произошло, пожалуйста.

Приподнявшись на подушке, он крепче прижал меня к себе одной рукой, а второй продолжал ласкать. Я опять чуть не заурчала, кожей чувствуя каждую его мышцу, каждый волосок на его теле.

– Хочешь услышать мою исповедь, маленькая! Согласен, это небольшая плата за то, что ты подарила мне.

Подтянув меня повыше, Тьерри снова уткнулся носом мне в волосы и глухим голосом начал рассказывать:

– Мой отец, внешней копией которого я являюсь, страдал дикой ревностью. Вполне обоснованно ревновал. Моя мать, Луиза Морруа, не хранила ему верность. Когда мне исполнилось двенадцать, она завела интрижку с одним из членов совета – Фабиусом де Лавернье. Мой отец в то время возглавлял совет, а Фабиус уже два раза пытался занять его место честным образом, вызывая на дуэль, но оба раза терпел поражение.

И вот де Лавернье придумал более легкий путь добраться до вожделенной власти: очаровал мою мать. Надо заметить, на это ему понадобилось минимум времени и сил. Он очень осторожно и методично осуществлял коварный план. Надо отметить, хорошо постарался, потому что вскоре моя мать от любви и страсти к нему окончательно потеряла голову, желая заполучить его в свою постель. Де Лавернье уговорил ее убить мужа, моего отца, обещая навеки связать свою судьбу с ней и сделать меня своим наследником. Если ты еще не знаешь, у мужчины вера потомство бывает только от своей пары.

– Знаю, Макгранты рассказывали, – едва слышно отозвалась я, – и о том, что с рождаемостью у веров все хуже и хуже.

– Моя пустоголовая ветреная мать согласилась. Пошла на преступление не только против своего мужа, но и против отца своего сына. Она отсекла ему голову, предварительно утомив любовным марафоном. Во сне отправила на божий суд. Утром, вся в крови, она пыталась объясниться со мной. Сейчас мне кажется, что тогда она немного повредилась рассудком, потому что говорила сбивчиво, все время срываясь в истерику. Потом приказала охране впустить де Лавернье в замок.

Его клан, вероломно проникнув в замок Морруа, уничтожил многих наших воинов, не ожидавших нападения и не знавших в тот момент о гибели своего главы. Мой ад начался именно тогда, хотя я думал, что попал в ад, когда узнал об убийстве отца. Первым делом меня посадили в клетку во дворе замка. На возмущенные вопли моей матери ее любовник отреагировал непотребно – отдал ее своим телохранителям на забаву. На следующий день ее привязали к столбу, она наблюдала, как во двор замка Морруа въезжала истинная пара Фабиуса – Кассандра де Лавернье.

Новая хозяйка замка лично подожгла хворост, которым обложили столб с моей матерью, привязанной к нему. В тот костер бросили расчлененное тело и моего отца, так сказать, для компании, предварительно похвастав, что идея свержения главы принадлежала Кассандре. После убийства родителей эта пара принялась за меня. Они развлекались со мной три дня с перерывами на еду и отдых. На моем теле оставалось все меньше и меньше целой кожи. Меня лупили металлическими прутами, покрытыми серебром. Надевали серебряный ошейник…

Тьерри перевел дыхание и продолжил:

– На третий день Лавернье так возбудились от своих забав, что поспешно удалились в спальню, а меня оставили в ошейнике на ночь во дворе. Мне удалось сломать ошейник и сбежать из замка. Меня подобрал Рэнулф Макгрант, возвращавшийся со своим отрядом из очередного путешествия. На мою удачу, он проезжал по территории Франции. Рэнулф вылечил меня. К тридцатилетию помог стать взрослым мужчиной, способным за себя постоять. Затем Рэнулф встретил свою Мэйдию, а я пошел своим путем. Тогда я ненавидел всех женщин: хороших и плохих – не мог простить им поступка своей матери, вероломства и жестокости Кассандры. Мне понадобилось еще двадцать лет, чтобы собрать оставшихся в живых Морруа и возглавить клан. К пятидесяти я вернул свой замок, уничтожив Кассандру де Лавернье тем же способом, каким она убила моих родителей.

Сквозь слезы я восхищенно прошептала:

– Ты выстоял, Тьерри! Я горжусь тобой!

– К сожалению, этой твари, Фабиусу, удалось сбежать, благодаря стараниям своих телохранителей, – сдержанно прошипел Морруа. Затем тон его повествования опять стал более-менее спокойным: – Эта крыса так хорошо схоронилась, что мне потребовалось более пятисот лет, чтобы наконец найти его. Он сбегал еще два раза – вовремя узнавал о моих бойцах на своей территории. Хитер. Столетиями я чувствовал, что внутри у меня растет кусок льда, замораживая не только сердце, но и душу. Сплошной холод и ненависть – вот, что я чувствовал на протяжении тысячи лет своего существования. Только месть вносила хоть какой-то смысл в жизнь, пока два месяца назад, выйдя из лифта собственного отеля, я не почувствовал твой запах. Теплый, нежный, женственной аромат, который мгновенно пробил ледяную корку души, но оставил боль и тоску по, казалось, несбыточному.

Я счастливо улыбнулась и потерлась носом о его грудь.

– Два месяца поисков – и наконец ты в моем самолете. Такая маленькая, уязвимая и настолько красивая, что я не мог оторваться, глядя на тебя, пока ты спала, любуясь теплой нежной кожей и шелковистыми, черными словно вороново крыло волосами. Ты проснулась, напуганная и ершистая, словно маленький дикий котенок. Естественно, ты опасалась меня, тебе нужно было время привыкнуть. Знаешь, что меня больше всего удивило? Ты боялась остальных веров больше, чем меня: доверчиво хваталась за мои изуродованные руки и испуганно прижималась ко мне. Я испытывал боль, не смея прикасаться к тебе, чувствовать твое тепло и мягкость, ощущая твой страх. Поверь, мой маленький котенок, я лучше сам перегрызу себе глотку, чем причиню тебе вред. Я никогда в жизни не представлял себе будущую подругу, но, когда получил тебя, возблагодарил небеса за подарок. Милана, ты отдала мне свою невинность, отогрела душу. Я обещаю, что всегда буду беречь тебя и никому не позволю…

Зарывшись руками в мои волосы, он приподнял голову и начал нежно целовать губы и мокрые от слез щеки. От этой ласки я совсем расклеилась и разрыдалась, уткнувшись ему в шею.

– Ну что ты, малышка, почему ты плачешь? Что я сделал не так, скажи, и я все исправлю.

Я еще крепче прижалась к нему и замотала головой. Рыдания постепенно перешли во всхлипывания и закончились икотой, сквозь которую я пыталась объяснить, как мне жаль того двенадцатилетнего мальчика, которому пришлось перенести столько страданий. Потом еще полчаса я сбивчиво клялась, что всегда буду рядом и никогда не брошу, и не предам и, тем более, не пойду налево, потому что мне и его с лихвой хватает. И вообще, я честная и порядочная жена, а не какая-то там! Если он меня полюбит, то вообще попаду в рай на земле.

Через час, когда Тьерри меня успокоил самым приятным и действенным способом, я тоже рассказала свою историю, причем к концу благополучно уснула прямо на нем на середине слова.