Читать книгу Платье для Золушки - Ольга Иконникова - Страница 4

Со следующего дня меня освобождают от работы в мастерской, и высвободившееся время я трачу на дополнительные уроки танцев и французского. Баронесса лично приходит за этим наблюдать. Мне покупают новые туфельки, и я учусь выделывать в них замысловатые па. В спальню я прихожу, когда девочки уже готовятся ко сну, и выслушиваю насмешки Томы и ее подружек.

– Наша принцесса изволит отдыхать? – с показным почтением спрашивает моя главная в пансионе врагиня.

– Ну, ещё бы! – вторит ей высокая и грузная Сима Назарцева. – Она же целый день так трудилась, так трудилась.

А у меня нет сил на то, чтобы надерзить им в ответ. Из моих товарок меня поддерживает только Алька. Остальные, кажется, уже тоже не на моей стороне. И я не могу их за это винить. Из-за того, что я сейчас не занимаюсь рукодельем, им приходится распределять мою работу между собой, а значит, шить и вышивать им приходится еще больше, чем прежде.

С урока танцев меня снимают только раз – когда в пансион приезжает очередной работодатель – видный молодой мужчина, одетый столь щеголевато, что наша не любящая лишнего лоска директриса только морщится. Впрочем, морщится она только тогда, когда гость на нее не смотрит. А разговаривая с ним, она – сама любезность.

– Позвольте спросить, сколько лет вашей сестрице, сударь?

Мужчина подкручивает напомаженные усы и отвечает:

– Семь, сударыня. Тот самый возраст, когда особенно важно хорошее воспитание. И поскольку я слышал о вашем пансионе немало лестных отзывов, мне хотелось бы, чтобы именно ваша выпускница взяла на себя обучение Элен. Поверьте – мое признание не заставит себя ждать.

Наверно, он хотел сказать "признательность". Хотя сам свою ошибку он не заметил.

– К чему питает склонность мадемуазель Элен? – решает уточнить директриса. – У нас есть девушки, которые особо хороши в изящных искусствах – живописи, танцах, музыке. А есть те, которые могут научить вашу сестру плетению кружев и вышивке картин. Разумеется, все они знают языки, арифметику и чистописание на том уровне, который может потребоваться их ученицам.

– Ничуть не сомневаюсь в этом, сударыня, – галантно кланяется ей гость. – Но, право же, я вовсе не стремлюсь сделать из Элен ученую даму. Более того, полагаю, что чрезмерные знания могут помешать девушке обрести счастье в браке. Более всего мне хотелось бы, чтобы гувернантка моей сестры привила ей хороший вкус и манеры, а для этого она, несомненно, сама должна быть образцом для подражания. Умение прекрасно выглядеть и вести себя в обществе – вот те качества, которые я ищу в вашей выпускнице.

Мы слушаем этот разговор из-за полуоткрытых дверей. В коридоре собрали всех старших девушек.

– Напыщенный индюк, – возмущаюсь я. – Попасть к такому в услужение – сущее наказание. Он женщин не считает за людей.

– Зато он красив, – мечтательно вздыхает Даша. – Я бы такого смогла полюбить. А если бы он смог полюбить меня…

Она – едва ли не единственная из нашего класса, кто искренне мечтает обрести в работодателе не только доброго хозяина, но и любящего мужчину. И сколько бы мы ни пытались объяснить ей, что подобная любовь не принесет ничего, кроме разочарования, она стоит на своем.

– Дура! – коротко бросает Тамара. – Он бросит тебя, как только наиграется. И ты окажешься на улице – без денег и с дурной репутацией.

– Не будь занудой! – фыркает Даша. – Благородные господа, даже если и расстаются со своими возлюбленными, делают это достойно.

Аля укоризненно качает головой, предостерегая Дашутку от подобных мыслей. но та даже не смотрит в ее сторону.

Нас запускают в зал, пред очи гостя, только после того, как туда приходят барон и баронесса. Ее благородие всегда сама принимает важных клиентов. Она не сомневается в достоинствах своих выпускниц и желает показать клиентам и клиенткам, что именно ей они будут обязаны, если обретут подобные сокровища.

– Вот, Андрей Станиславович, извольте – они все перед вами. Хотя, признаться, я думала, что вы вполне могли положиться на наш выбор. Поверьте, я подобрала бы вам девушку, которая пришлась бы по вкусу вашей маленькой сестре.

– Да-да, разумеется, – нетерпеливо соглашается он, пожирая нас глазами. – Но поскольку она будет жить в нашем доме, обедать с нами за одним столом, мне хотелось бы, по крайней мере, смотреть на приятное мне лицо.

Даже я понимаю, что баронесса обескуражена. Она дорожит каждым значимым клиентом, но при этом желает, чтобы ее девочки выполняли именно ту работу, к которой их здесь готовили, – воспитывали, обучали, помогали по хозяйству. А этому Андрею Станиславовичу, кажется, требуется нечто совсем другое.

И всё-таки она надеется на благополучный исход.

– Быть может, Андрей Станиславович, выбор гувернантки стоит доверить женщине – вашей матушке, например.

Он взмахивает рукой:

– К сожалению, наши с Элен родители почили пару лет назад, и с тех пор забота о сестре целиком пала на мои плечи.

Баронесса уже хмурится:

– Но, может быть, с вами живет тетушка или старшая сестра? Или, быть может, у вас есть супруга?

Отпустить свою выпускницу в дом, где нет взрослой женщины, но есть молодой неженатый мужчина, – значит, как минимум, дать повод для сплетен.

Гость тоже начинает нервничать:

– Право же, ваше благородие, не понимаю, какое это имеет значение. Девушка будет заниматься воспитанием моей сестры, и смею вас заверить, что и я, и Элен будем относиться к ней с должным уважением.

Но взгляд его – жадный, похотливый – говорит совсем о другом. Он будто ощупывает им нас – каждую по отдельности. Останавливается на улыбающемся лице Даши, спускается к ее плечам, потом – еще ниже. Подобное он проделывает и с остальными. Вот только никто другой ему не улыбается.

Гость подходит к баронессе и что-то говорит ей – так тихо, что я не могу разобрать ни слова. Взгляд нашей попечительницы обращается сначала на меня, потом – на Дашу, и, наконец, – на Тамару. Как я понимаю, понравились ему только мы. Должно быть, ему всё равно, которая из нас попадет к нему в сети, и чтобы выказать уважение баронессе, он, кажется, предоставляет окончательный выбор ей.

Она чуть тушуется, но быстро находит выход:

– Я поняла вас, Андрей Станиславович. Но в свою очередь прошу вас о небольшом одолжении – перед праздниками в нашем ателье особенно много заказов, и работа каждой девушки для нас особенно ценна. Давайте вернемся к обсуждению этого вопроса сразу после новогодних балов.

Щеголь нетерпеливо притопывает ножкой:

– Простите, ваше благородие, но именно в преддверии праздников моя сестра также особо нуждается в гувернантке. И мне не хотелось бы тратить время на еще один приезд сюда. И, если позволите, я сделаю выбор прямо сейчас.

Он снова смотрит в нашу сторону, и через пару секунд взор его останавливается именно на мне.

– Вот, думаю, эта мадемуазель вполне понравится моей сестре.

Я, наверно, бледнею или, может, еще как-то выдаю свое волнение, потому что на губах гостя появляется хищная улыбка – должно быть, именно так мог бы улыбаться волк, глядя на загнанного им зайца.

Но бледнею не только я.

– Прошу прощения, Андрей Станиславович, – разводит руками баронесса, – но именно эту девушку, к сожалению, я никак не могу отпустить из пансиона до празднеств. Она выполняет особо тонкую работу для одной из наших клиенток.

– Вот как? – мрачнеет щеголь. – А ведь мне рекомендовали ваш пансион весьма уважаемые мною люди. Боюсь, я вынужден буду сказать им, как я разочарован. Хотя я всё еще надеюсь, что мы с вами придем к соглашению.

Баронесса пребывает в смятении, и не известно, чем закончился бы этот так мирно начавшийся разговор, не вздумай в него вмешаться сам барон.

– Разве вы не слышали, сударь? – его брови сходятся у переносицы, и обычно добродушное лицо принимает грозный вид. – Моя супруга сказала, что не может отпустить мадемуазель Муромцеву, и если гувернантка вашей сестре нужна прямо сейчас, то настоятельно советую вам поискать ее в другом месте. Не сомневаюсь, вы сумеете это сделать.

Щеки гостя становятся пунцовыми от гнева, но ему хватает благоразумия не излить этот гнев на хозяев. Ее благородие весьма уважаема в московском обществе, и нанести ей оскорбление означало бы обрести в Зибертах весьма серьезных врагов. Поэтому он только холодно откланивается и лишь на пороге позволяет себе заявить:

– Ну что же, сударыня, надеюсь, что дело, для которого вам требуется мадемуазель Муромцева, действительно столь важно, как вы говорите. Но мы вернемся к этому разговору спустя пару недель, и тогда я рассчитываю получить от вас другой ответ.

Я снова вздрагиваю. Кажется, он из тех людей, которые не привыкли отступать. Ну, тем больше у меня причин для разговора с княгиней на балу. Быть может, мне удастся получить место в ее магической библиотеке.