Читать книгу Как бить лапами и не опустить руки! - Ольга Келлер - Страница 7

Постепенно привыкала к своим новым особенностям. Труднее всего оказалось застёгивать бюстгальтер и мыть голову, но я героически не принимала помощи. Только сама. Умудрялась даже делать маски для волос: так хотелось быть красивой.

Походы по городу продолжались. В этих маленьких путешествиях я представляла себя туристкой. Поэтому в программе значился Эрмитаж, прогулки по памятным местам Ленинграда. Не остался без внимания даже зоопарк.

В те годы мы были лишены хорошей косметики. Зато в польский магазин «Ванда» привозили настоящие тени и тушь, и я часто его посещала.

Возле витрин меня переполняла радость. От всего этого великолепия захватывало дух. Невероятно красивые продавщицы перемещались от прилавка к прилавку плавно, как панночки, и от них веяло чем-то западным. Не смогла устоять и купила набор ароматных теней с шестью оттенками зелёного цвета, от светлого до тёмно-болотного, в белой круглой пластмассовой коробочке с зеркалом на крышке.

Там же впервые увидела тушь не в коробочке, в которую нужно плевать, когда красишься, а в тубе, в виде карандаша, с овальной кисточкой. А какие получались ресницы – на пол-лица! Продемонстрировала тушь моим подругам по несчастью, и мне сразу же заказали несколько штук. Накрасив глаза, похорошела даже наша Валя.

Ленинград стал любовью на всю жизнь. А сейчас мне нравилось сбегать по эстакаде в метро, спешить к поездам, представляя, что живу в этом городе и иду куда-то по неотложным делам. Однажды, гуляя по Невскому, купила прекрасную книгу об Эрмитаже и с упоением вечерами рассматривала иллюстрации. Такое издание в родном городе не купишь. Картины великих мастеров наполняли сердце красотой и желанием делать мир лучше, добрее.

На днях получила письмо из Мурманска от одногруппниц, двух Лен, Кириченко и Защепки. Хорошее послание, девочки пытались поддержать. Для меня содержание было не так уж и важно. Главное, что помнили и сопереживали. Этот клочок бумаги придал сил, вызвал желание как можно быстрее поправиться и оказаться вместе в стенах училища. Захотелось снова стать ученицей и забыть страшное слово «больная».

Но жизнь в больнице продолжается. Кто-то выписывается, кто-то поступает. Череда судеб мелькает передо мной, как в калейдоскопе.

Рядом со мной лежит Людмила, коренная ленинградка, натуральная блондинка с голубыми глазами и немного вытянутым уставшим лицом. После операции у неё полностью загипсована правая нога, поэтому она не может обойтись без моей помощи. По вечерам она много рассказывает о пережитой блокаде, пронизывающем холоде, голоде. Особенно поразила история, как бабушка к её дню рождению сварила холодец из столярного клея и было очень вкусно.

Последствия блокады отразились на здоровье Людмилы. Она вышла замуж по любви ещё в студенческие годы, но не могла иметь детей. Это не разрушило брак, и они с супругом продолжали любить друг друга.

К ней приходил мужчина интеллигентного вида, немного мешковатый, с лёгким запахом спиртного. Сейчас понимаю: трудно быть одному несколько месяцев. Но тогда осуждала, что не может прийти к жене как человек, не заглядывая в рюмку. «Как человек» – мамина любимая формулировка: мужчина обязан быть трезвым, бритым и чисто одетым, при этом ботинки его должны сверкать, как зеркало.