Читать книгу Виктория – значит ПОБЕДА! - Ольга Котик - Страница 5

«Вот она, моя теплая мягкая постелька», – подумала Виктория и со всего маху рухнула на кровать в своей комнате. Тело ломило, и каждая его клеточка «кричала»: «Дай отдохнуть!»

Конечно, Виктория выспалась в больнице, но неудобные койки не идут ни в какое сравнение с мягкими подушками и пушистым одеялом любимой кроватки в доме бабы Ани.

«Сейчас посплю, а потом позвоню Миле, узнаю, как там Криска. Она поймет, она не обидится, что я позвонила не сразу», – подумала девушка и провалилась в глубокий сон без снов.

Проснулась уже вечером от горячего дыхания в лицо. Почуяв, что девушка просыпается, дыхание перешло в облизывание и повизгивание. На кровати от радости прыгала огромная собака.

– Фу! Грымза! Всё! Прекрати! Я уже не сплю!

– Это еще что такое? Грымза! Как ты сюда пробралась?! Марш с кровати! – баба Аня зашла в комнату к Виктории, громко ругаясь на собаку лесника деда Матвея.

– Вот, приручила это чудище. Она теперь жить без тебя не может, а «Леший» – то тебе «спасибо» за это не скажет. Опят, небось, ищет ее везде. Грымза! Иди к хозяину! – Грозно крикнула на собаку женщина и шлепнула ее полотенцем. Не для того, чтобы сделать ей больно, а чтобы это преданное создание слетело с кровати быстрее, чем оно собиралась это сделать. Но, увы, Грымза слишком любила Викторию, чтоб вот так вот кто-то смог, угрожая ей какой-то тряпкой, разлучить их. Облизав лицо, руки девушки, собака, радостно лая, выскочила из комнаты.

– Каждый раз удивляюсь, как эта бестия пробирается в мой дом. А тебе сколько раз говорила не пускать ее на кровать?

– Ну, прости, баб Ань! Я проснулась, а она уже лежала. Я честно ей не разрешала.

– Ладно, давай иди, умойся и будем ужинать. Криска звонила уже 2 раза, она-то уже проснулась. – И, ворча что-то себе под нос, женщина начала спускаться вниз по лестнице в кухню.

«Да, досталось нам вчера», – думала Виктория, вспоминая тот пожар, который натворил столько дел.

– Алло! Мила! Привет! Ну, как вы там? Как Кристина?

– Ой, Вик, ты даже не представляешь, как нас напугали вы обе! Хорошо, что все обошлось, я готова была отхлестать дочь, вот ведь непослушное дитя. Но когда увидела вас: такие грязные, черные, напугалась и забыла совсем, что ремень с собой взяла. Ну, вот что ее понесло в эти развалины? А сейчас, как ни в чем не бывало, носится с мальчишками у школы. Ну что за ребенок! Вот что с ней делать, скажи, пожалуйста?

– Любить, еще больше, еще крепче! Любить! Она у тебя одна!

– Ты права, Вики, как всегда! Она у меня одна. С недавних пор, еще ты у меня появилась, теперь у меня вас двое – две несносные девчонки. Ну вот скажи на милость, тебе ведь под тридцать, ну точно ведь, а ведешь себя как моя Криска! Как вы похожи. Мне иногда кажется, что ты прирожденная мать, не может быть, что у тебя нет детей.

– Я тоже об этом думаю. Ощущение, что что-то потеряла, вернее кого-то. И это ощущение меня не покидает. Все думаю и думаю. С ума можно сойти.

– Слушай, я сейчас ужин приготовлю и приду. Сашка сказал, что нам с тобой сегодня можно «тяпнуть». Так что жди, приду не одна…. – и Мила многозначительно замолчала.

– Что за пауза? В смысле не одна? С Сашкой что ли? – Вика засыпала вопросами девушку.

– Офигела! С бутылкой! – расхохоталась Мила в ответ.

– Давай, подруга, жду!

Положив трубку, Виктория, растянулась на кровати, потянулась и решила, что действительно пора вставать. Чем хорош маленький поселок, так это тем, что если у кого-то случилась беда, то она объединяла всех, становилась общей. А это означает, что на работу завтра не надо, все пойдут расчищать пожарище и прибирать, чтобы на этих развалинах не случилось еще чего посерьезнее.

Неохотно встав с кровати и ощутив боль в горле, Виктория решила сходить в душ и постоять под теплыми струйками воды. И надо снять с себя, наконец-то, больничный зеленый костюм, в который её нарядил Санек, после того, как Толик выкинул ее одежду. По телу приятно катились капли. Все повязки сняты. Ощущение просто балдежное. Каждая клеточка «кричит» о блаженстве. Вот так бы и стояла, но, увы, надо выходить. Скоро баба Аня начнет ворчать, что ужин совсем остыл.

– Ну, где ты пропала? – послышалось с кухни. Улыбка осветила лицо Виктории. Как предсказуемо.

Баба Аня уже за столом.

Крюк Анна Сергеевна. Милый, добрый человечек. Она только с виду была суровой, а глаза ее всегда блестели улыбкой. Баба Аня была хозяйкой этого дома, в котором Виктория снимала комнату. Это Толя нашел ее – бабу Аню. Одинокая женщина, содержать такой большой дом тяжело без помощников. Вот и согласилась пустить Викторию. Жалко ей стало эту девчушку. А когда увидела Вику, сердце защемило, так она похожа не ее дочку. Та уехала из поселка, не хотела «хоронить себя в этой дыре». Только внуки на каникулы приезжали раз в год, а то и реже, и привозили «привет» от мамы и фотографию. Анна Сергеевна складывала их аккуратно в верхний ящик комода, иногда пересматривала и роняла слезу на молчаливый лист бумаги. А когда появилась Виктория, то женщина всю свою любовь, заботу и ласку невостребованной матери отдала этой девушке. Она понимала, что нужна ей, да так сильно, как никогда и никому не была нужна. Виктория же в свою очередь приняла всю любовь и заботу, как недостающий элемент своей души.

– Иду, баб Ань, иду! Я душ приняла, а все равно, кажется, что дымом пахнет.

Виктория зашла на кухню. Женщина уже ждала ее за столом. Запах шел изумительный. О, да! Она не ошиблась – это ее любимая творожная запеканка. Так вкусно готовила только баба Аня. Может быть, и Виктория умела готовить, только она этого не помнила, а учиться вновь ей не хотелось, да и не для кого было, пока.

– Ой, баба Аня, какая вкуснятина! Как я ее обожаю. Мммммм!

– Ешь, давай, а то Милка сейчас прискачет и слопает все.

– Да и ладно. Ты такая у меня замечательная, я знаю, ты же не против.

– Нет, конечно. Сидите, сколько влезет. Я пойду до соседки схожу, узнаю, во сколько завтра пойдем прибираться на пожарище.

И, допив чай, Анна Сергеевна пошла вразвалочку к выходу. Виктория поняла, что все больше любит милую женщину и воспринимает ее как мать, а не как хозяйку.

В дверях показалась Мила. Вот еще одна отрада ее глаз – это подруга. Полное имя у нее было Иванова Милантия Андреевна, но все друзья звали ее Мила. Удивительное сочетание фамилии, имени и отчества, за что Мила как раз таки не благодарила своих родителей. Работала она продавщицей в продуктовом магазине, поэтому бутылка вина у девчонок на посиделках никогда не была проблемой.

– О-хо! Это я! – крикнула Мила с порога, размахивая бутылочкой Мартини.

– Проходи, давай, громкоголосая, да меня выпусти. Ну, все, девчонки, сидите, я ушла. – Дверь захлопнулась за бабой Аней, как бы давая понять, что теперь все можно. И девчонки засмеялись.

– А сок я забыла принести!

– Да, ты бы еще спросила, есть ли у меня оливки! Терпеть их не могу! Если не найду компот, будем пить так!

– Пошли в комнату, только возьми запеканку, я так люблю стряпню бабы Ани.

– Не ты одна. Вот сейчас на запах парни придут, помяни мое слово.

– Кто? Саня? Он на дежурстве. Только, если Толян заскочит. Он, кстати, заходил ко мне в магазин днем. Переживает за тебя, но зайти не решился, сказал, баба Аня не пустит. Вот скажи! Ну чем он тебя не устраивает? Два таких мужика за тобой бегают, а тебе хоть бы хны!

– Так, подруга, я просила не поднимать эту тему? Все, давай садись, наливай, компота нет!

Виктория подала стаканы, поставила запеканку на стол и включила телевизор негромко, так, чтобы только бормотание слышалось.

– Ох, Вики, не понимаю я тебя. Ну, да, не помнишь ничего, но долго монашкой жить то будешь. Ведь ясно же, что мужик у тебя был, не девственница ведь. Али ты еще не выбрала?

– Ну и дура ты! Давай выпьем! За Криску! Пусть она живет здоровой, и не вляпывается больше ни во что и никуда!

– Ха! Это ты хорошо посмеялась!

Стаканы звякнули, мартини обожгло горло.

– Да. Неразбавленный – крепковат.

– Да, ладно, вкусно же. Лимон есть, давай туда бросим, Вик.

– Не-а. И так неплохо.

– Скажи, мать, ну неужели ты ничего не можешь вспомнить? Тебя ведь вчера неплохо «встряхнуло».

– Ничего. Никак не могу отогнать от себя мысль, что все повторяется.

– Все, гони ее, давай выпьем, и она сама уйдет.

Девушки, молча, выпили, закусили запеканкой, еще раз разлили и выпили. Раздался звонок в дверь.

– Ну, вот, я же говорила. Вот и мальчики. – Виктория встала и пошла открывать дверь.

– Ах, тетя Вика! – раздалось от дверей. Кристина бросилась обнимать свою спасительницу.

– Ты чего не дома? Я же тебя наказала! – в коридор со строгим выражением на лице вышла Мила.

– Мам, ну как же я не узнаю как тетя Вика.

– Давай, топай домой, и бабушке скажи, что я скоро приду.

– Да, да, скоро, знаю я ваши посиделки.

– Иди, а то тапкой по заднице получишь.

Кристина еще раз обняла тетю Вику и побежала домой. А подруги стояли у порога и наблюдали, как девчушка бежит через дорогу к дому напротив. Когда та скрылась в подъезде дома, они закрыли дверь и пошли обратно в комнату.

– Слушай, а мама не против, что ты не дома с Кристой, а тут со мной?

– Нет, она понимает, что у Кристины есть она, а у тебя только я.

– Тогда за это надо выпить!

– Точно!

– А баба Аня не обидится, что мы тут засиделись?

– Нет, конечно, она у меня мировая!

– Тогда, давай и за нее выпьем!

– Давай!

Раздался звонок в дверь. Уже навеселе и смеясь, к дверям пошла Мила.

– О-па! Какие люди и без охраны!

– А почему ты дверь открыла, а Вика где? Ей плохо? Она встать не может?

– Ну вот, что ты за человек, такие посиделки обломал. Вика! Встречай, у нас гости! На запах.

И в комнате раздался хохот, девчонки от души смеялись, учитывая, что уже уговорили почти литровую бутылку мартини. Ничего не понимая, в комнату следом за Милой, вошел Толик. А поняв, что прервал девичью пьянку, решил ретироваться, но Мила вцепилась в его руку и не выпускала.

– Итак, рыцарь наших душ! Пить с нами будешь?

– Нет, я еще на дежурстве, зашел узнать, как Вика.

– Зашел! Узнал! Пить с нами не будешь! Иди!

– Мила!

– А что, Вик, я не права? Испортил нам девичник своим «я еще на дежурстве», – передразнила девушка, – пусть идет и додежуривает!

– Мила! Фи! Ты беспардонная! И злая! – сквозь смех проговорила запинающимся языком Вика.

– Только когда пьяная! А так я белая и пушистая! – Сложив ручки на груди и покосив глазки, проговорила девушка.

– Так, я чувствую, что мне надо смываться. – Толик попятился к выходу.

– Да, перестань. Мила шутит. Не обижайся на нее, – как бы уговаривая богатыря, прошептала Виктория.

– На кого, на нее? Так она же пьяная! – И девчонки расхохотались, пуще прежнего. Толик пожал плечами и пошел от этих пьяных хохочущих ненормальных.

Когда он ушел, Мила перестала смеяться, налила в бокал и произнесла тост:

– Чтобы однажды, он выпил с нами, взял тебя на руки и унес! – И выпила залпом. Виктория тоже выпила и засмеялась. Так девчонки сидели, болтали ни о чем, смеялись и допивали бутылку мартини.

Пришла баба Аня и отправила Милу домой, а Вику спать.

Завтра будет новый день, трудный день. День для того, чтобы попытаться что-то вспомнить или понять новые, появившиеся недавно, ощущения. Что там впереди, непонятно. Оглянуться бы назад, а там пусто, ничего. Страшно, больно. Пустота пугает, но надо жить, надо идти вперед. И все же, что-то останавливает и не пускает. Вот так и топчешься на месте: сзади – пустота, впереди – страх. Господи! Помоги! Вся надежда только на тебя! Не помню ничего, не помню!