Читать книгу Кровь и крест - Ольга Крючкова - Страница 5

Путники подошли к замку на заходе солнца. Небо окрасилось в красно-багряные тона. Конрад, поглядев на замок Сполетто, возвышавшийся на кровавых отблесках неба, заметил:

– Завтра будет жаркий день.

– Почему вы так решили, Конрад?

– Вы – учёный, а я всё жизнь прожил в маленьком селении на природе. По такому закату крестьяне достаточно точно определяют погоду на следующий день.

Альберт многозначительно хмыкнул, как это так: Конрад – простой мальчишка, а знает то, что неизвестно ему. Это не порядок, подрыв авторитета учителя.

Наконец Альберт и Конрад достигли подъёмного моста. Они подошли к огромным воротам. За машикулями[5] высоких стен виднелись стрелы многочисленных аркбаллист[6].

– Да, у герцога великолепный замок. Недаром мне говорили, что он сказочно богат, – заметил Альберт и постучал медным кольцом в ворота. Отворилось небольшое оконце, из него на Альберта посмотрели, не мигая, два чёрных, как смоль, глаза.

– Кто вы? Зачем стучите? Беспокоите в столь поздний час?

– Я – Альберт Савойский с учеником, – представился алхимик и махнул в сторону Конрада, – к Его светлости герцогу. Его светлость нанял меня как придворного чародея и предсказателя.

Оконце закрылось и минут через пять распахнулись маленькие ворота. Обладателем чёрных, как смоль, глаз оказался молодой горбун, одетый в коричневый балахон.

– Герцог ожидает вас, сударь, я провожу.

Алхимики вошли во внутренний двор замка, он был просторным, чистым, всё говорило о достатке хозяина: и конюшня, и колодец, витиевато обложенный камнем и украшенный скульптурами двух девушек, держащих кувшины на плечах.

Лестница, ведущая в жилые помещения, с многочисленными барельефами животных, растений, лозами винограда, поражала красотой. До гостей донеслось нежное журчание воды; Конрад пригляделся и увидел водоём, выложенный цветной смальтой[7], в который равномерно ниспадал небольшой водопад из импровизированной пасти льва, вделанной в стене. Вокруг водоёма стояли плетёные кресла; видимо, герцог и его свита любили проводить здесь время, предаваясь приятным светским беседам. Наконец гости поднялись в зал.

– Ожидайте, – распорядился горбун и удалился.

Зал выглядел богато и элегантно. Конрад обратил внимание на изящную мебель, он сроду не видывал подобной красоты. Мебель действительно была хороша, из итальянской груши, красновато-коричневого цвета, украшенная резьбой, изображавшей сцены из жизни животных; окна и стены задрапированы тёмно-синим тяжёлым шёлком. Привлекал внимание родовой герб Сполетто – золотая корона – принадлежность к королевскому дому, довлеющая над двумя скрещенными мечами на ярко-синем фоне щита, покрытого финифтью[8].

На стенах, украшенных шерстяными гобеленами, было развешано дорогое оружие: кинжалы с драгоценными рукоятками, мечи различной формы и длины, таинственно блестевшие в полумраке зала.

Едва гости успели оглядеться, как появился горбун с юным пажом, одетым в тёмно-синюю курточку с изображением герба Сполетто на груди.

– Герцог примет вас, – он указал жестом на Альберта. – А вы, – горбун небрежно кивнул Конраду, – следуйте за пажом. Он проводит вас в приготовленные покои.

Конрад послушно удалился. Альберт же последовал по длинному коридору за горбуном. Они остановились около массивной двери, освещённой факелами, прикреплёнными к стене.

– Прошу вас, входите, – горбун открыл дверь перед Альбертом.

Альберт вошёл в покои герцога, они оказались просторными и вычурно отделанными малиновым бархатом в сочетании с золотыми кистями. Бархат и кисти были везде: на пологе кровати, на креслах, подушках, занавесках, драпировке над камином.

Хозяин бархатного будуара, герцог Сполетто, человек, много повидавший в жизни, похоронивший жену, вырастивший двух дочерей и выгодно устроивший их судьбу, изрядно поседевший от постоянных забот, сидел в огромном кресле, обложенный всё теми же бархатными подушками.

– Прошу вас, Альберт, – герцог жестом пригласил гостя присесть.

Альберт послушно опустился в удобное мягкое кресло, щедро заваленное маленькими пуфиками из малинового бархата. На него сразу же навалилась дрёма, он словно опустился в сонное царство, видимо, сказалась дальняя дорога…

– Я рад, что вы приняли моё предложение, и прибыли в замок. Буду краток: мне нужна любовь графини Рамины Марицетти, я добиваюсь её вот уже два года, с тех пор как умерла моя жена. Рамина – единственная дочь графа Джакомо Марицетти, он обожает её и всячески балует. Поверьте, своей красотой Рамина сводит с ума! Конечно, я старше её почти на двадцать лет, но я богат, на здоровье не жалуюсь и могу ещё вполне иметь детей. Я просил руки Рамины у графа. Он как человек здравомыслящий прекрасно понимает, насколько я выгодная партия для его дочери, тем более что дела семейства Марицетти несколько пошатнулись. Но прекрасная Рамина увлеклась заезжим князем Берталуччи, своим кузеном. Этот проходимец появился неизвестно откуда, явно решив на ней жениться! Я справлялся через своих людей – Берталуччи разорён, единственный выход для него из сей щекотливой ситуации – выгодная женитьба. Конечно, все в округе Сиены знают о том, что он – мот и ничтожество. Но, к сожалению, Рамина не хочет ничего про это слышать, считая, что я оговариваю её возлюбленного из ревности. Поэтому я решился на крайние средства – прибегнуть к магии. Но только прошу вас: ничего устрашающего и имеющего отношение к нечистой силе, иначе я разрываю с вами договор. В случае успеха обещаю вам тысячу золотых флоринов.

Почти уснувший Альберт встрепенулся при упоминании золотых флоринов. Он приосанился и тут же самонадеянно заявил:

– Не волнуйтесь, ваша светлость, считайте, что вы уже женаты. Приступим прямо с завтрашнего дня. Я всё обдумаю и решу, с чего конкретно начать.

* * *

Рано утром на следующий день Альберт и Конрад приступили к исполнению своих магических обязанностей. Для необычных нужд им выделили помещение в западном крыле замка, где ранее находились покои герцогини и дочерей Его светлости, теперь же пришедших в запустение и уныние.

Альберт сел в кресло, явно задумавшись: с чего начать? А сделать это было необходимо, иначе прощай, тысяча вожделенных флоринов! Недолго предаваясь раздумьям, он открыл свой излюбленный трактат о талисманах, не раз выручавших его в жизни, и решил для затравки сделать для герцога, потерявшего покой, талисман любви.

Альберт не раз изготавливал подобный талисман, который пользовался огромной популярностью в Савойе, откуда он прибыл, но вот эффективность сего «магического предмета» была весьма сомнительной. Порой он срабатывал практически сразу, как только желавший приобрести любовь надевал его на шею, а порой происходили недоразумения и осложнения, как в последний раз, заставившие алхимика скоропалительно покинуть насиженное тёплое место с отлаженным ремеслом.

Альберт вздохнул, вспомнив былую сытую жизнь… И в силу живости своего характера и с верой в счастливую звезду постарался отогнать от себя печальные мысли и забыть обо всех неприятностях, постигших его в Савойе.

Сейчас ему следовало сосредоточиться. Он прекрасно понимал, что герцог – не наивные горожане, обмана и промашки не потерпит, да ещё повесит перед воротами замка, чего доброго.

«Итак, талисман любви, – Альберт в очередной раз пробежал глазами по знакомому тексту: – Девственный пергамент – не проблема. Окуривание оливковым маслом, проводится при нарастании полной луны… Хорошо, время также подходящее. Нужны кровь совы и перо из крыла ласточки. Думаю, этот вопрос мы решим… Перо у меня есть, а сову поймаем в лесу. В крайнем случае, можно попросить охотников или егерей герцога…»

Конрад с замиранием сердца следил за действиями учителя, сознавая, что вот-вот настанет тот прекрасный момент, ради которого он покинул отчий дом и проделал столь долгий путь.

Через день егерь принёс раненую сову, вернее, совёнка. Конрад посмотрел в испуганные глаза птицы, на растрёпанные серые пёрышки, на рану от стрелы и запёкшуюся вокруг неё кровь. Ему стало жаль невинное создание, которому суждено было погибнуть ради любви герцога.

«Боже! Как можно лишить жизни живое существо! – подумал юноша. – Я не смог бы и курице свернуть шею, обычно это делал жестокосердный отец…»

Альберт хладнокровно положил птицу на серебряный поднос и остро отточенным ножом, специально припасённым им для подобных нужд, рассёк маленького совёнка пополам и собрал его кровь в чашу.

Конрад держал чашу с кровью птицы в руках, старясь не смотреть на неё. Альберт догадывался о том, что происходит в душе юноши, и попытался подбодрить его:

– Что делать, любезный ученик, печальная необходимость. Иногда приходится идти на определённые жертвы, чтобы достичь результата и денег. Привыкайте, если хотите посвятить себя алхимии и магии…

– Я привыкну, учитель, обещаю вам.

– Другого выхода у вас нет, юноша.

Альберт опустил девственный пергамент из кожи козлёнка в чашу с птичьей кровью.

– Вот, теперь он должен обсохнуть и можно приступать к изготовлению талисмана. Но уже завтра, на сегодня – всё. Думаю, мы заслужили сытный обед и отдых.

Конрад попытался возразить учителю, что они, собственно, не так давно начали, и он вовсе не устал, а рвётся к познаниям и магическим свершениям! Но что поделать, слово учителя – закон.

…Две молодые служанки – Милена и Виктория, молоденькие и достаточно хорошенькие, были приставлены к магам для удовлетворения их всяческих потребностей как духовных, так и плотских в смысле еды, чистой одежды и оказания услуг определённого характера.

Девицы были веселы и сговорчивы. Милена, несколькими годами старше Виктории, чувствовала себя совершенно раскованно, видимо, подобные поручения ей были привычны. Она сразу же положила глаз на Альберта как красивого, статного и по виду состоятельного мужчину. Они быстро нашли общий язык, и Милена охотно делилась с Альбертом новостями, касающимися графини Рамины Марицетти и её кузена-авантюриста князя Берталуччи.

Альберт как человек ловкий выуживал из служанки всё, что хотел знать и чего герцог желал бы не предавать огласке.

Оказалось, что на днях граф Джакомо Марицетти посетил замок Сполетто и имел продолжительную беседу с герцогом. Они вышли из кабинета вместе в хорошем настроении и, видимо, в надежде склонить Рамину на брак с досточтимым хозяином замка. Расстались господа весьма тепло, по-родственному.

Альберт решил, что всё идёт отлично, что иногда обстоятельства играют на руку и нужно только дождаться момента, когда всё образуется само собой. А если в таковой момент ещё и присовокупить необходимые магические действа, то у доверчивых простаков сомнения не будет, что всё происходящее – не что иное, как магическое проведение, а не совпадение жизненных обстоятельств.

Итак, воодушевлённый Альберт мысленно пересчитывал свои флорины и бесстыдно волочился за хорошенькой Миленой, совершенно забыв о талисмане.

Конрад, будучи ответственным учеником, следил все эти дни за расположением луны, и вот настал подходящий день, и он набрался смелости напомнить об этом своему умудрённому жизненным опытом учителю.

– Учитель, простите за дерзость, но луна уже почти полная. Пора приступить к окуриванию талисмана…

Вечерело, Альберт сидел в кресле с кубком вина, предвкушая ещё одну бурную ночь с Миленой. Ему совершенно не хотелось заниматься окуриванием талисмана оливковым маслом, пусть даже это сулило принести немалые деньги. Альберт сладко потянулся.

– Чудесно, мой друг, вот и займитесь этим важным делом. Пора вам самостоятельно работать, вовсе нет необходимости стоять у вас за спиной. Вы уже готовы делать всё сами. Прошу вас, приступайте. Грейте масло, готовьте обряд и свершайте его. Не сомневаюсь, у вас всё получится.

Конрад разволновался от такого доверия, он и подумать не смел, что сделает такое важное дело самостоятельно, без опеки учителя.

– Хорошо, как скажете учитель, – Конрад поклонился и удалился в помещение лаборатории, хотя таковым его назвать было трудно, потому как оно почти не имело необходимых атрибутов.

Конрад как прилежный ученик последовательно совершил действия, тщательно сверяясь с описанием оных в пресловутом трактате о талисманах. И вот талисман любви был готов. Юноша удовлетворённо взглянул на магическую вещицу. Теперь время покажет, насколько она действенна.

На следующее утро Альберт собственноручно преподнёс талисман герцогу на припасённой для такого торжественного случая подушечке из синего бархата. Конрад поймал себя на мысли, что сия напыщенная церемония напоминала вручение золотой цепи магистру города его верноподданными сынами.

– Ваша светлость, носите талисман постоянно, не снимая даже при омовении. И результаты непременно проявятся в ближайшее время.

– Благодарю, Альберт. Наша договорённость по поводу награды остаётся в силе, но только лишь по достижении результатов вашей работы, – несколько холодно заметил герцог.

Альберт поклонился в знак полнейшего согласия с Его светлостью, на другое решение он и не рассчитывал.