Читать книгу Дуэлянты - Ольга Крючкова - Страница 2

1880 год, Псковская губерния

Сергей Васильевич Забродин, немолодой помещик, уже в летах, пребывал в дурном расположении духа. Голова после вчерашней вечеринки у соседа помещика Бережного изрядно побаливала, хотелось пить, причем народное испытанное средство – рассол не помогало.

– Антонина Петровна… – Простонал несчастный. В комнату вошла женщина, облаченная в темно-зеленое домашнее платье, невысокого роста, весьма складная, по виду явно моложе своего супруга.

– Что вам угодно, Сергей Васильевич? – едва сдерживая негодование, поинтересовалась она.

– Ох… – простонал ее супруг. – Душа моя, вели Лизавете поставить чаю, да покрепче… Ох…

– Вам, дурно? – нарочито невинно поинтересовалась Антонина Петровна.

– Ох… дурно, душа моя… Помещик Бережной такой неугомонный до выпивки…

– Еще бы! Двух жен уморил своим пьянством и вечными гулянками! Даже дочь с ним не знается! И это дворянин! Пьет, как последний извозчик! – возмутилась Антонина Петровна.

Сергей Васильевич встрепенулся.

– Душа моя! Я попросил бы не отзываться о моих друзьях в подобном тоне!

– Все вы хороши! – изрекла возмущенная супруга. – Вот и сами зовите Лизавету, пусть она вам чай подает! А я пойду по саду прогуляюсь.

– Ох, душа моя, как ты жестока… Постой… Позови Лизавету, – стонал несчастный помещик, пытаясь встать с кушетки, но голова нещадно кружилась… и он упал на прежнее место.

Антонина Петровна смерила мужа презрительным взглядом, фыркнула и ушла прочь. Барыня спустилась из кабинета мужа, где он провел всю ночь, не раздеваясь на кушетке, ибо она не допускала его в таком виде на супружеское ложе. Сергей Васильевич вот уже несколько лет, увы, пребывал почти постоянно в подобном состоянии. Поначалу Антонина Петровна пыталась воззвать к его здравому рассудку, и это удавалось, правда, на весьма кратковременный период, увы, последнее время ее супруг и вовсе редко бывал дома, да еще в трезвом состоянии…

Антонина Петровна позвала горничную:

– Лизавета!

– Чего изволите, барыня?

– Подай барину чаю, да покрепче, – приказала хозяйка.

Лизавета была привычной к подобному утреннему состоянию барина. Она прекрасно знала, что тот будет охать, ворчать, изводить капризами прислугу, а к вечеру снова отправиться в гости к очередному соседу-помещику.

– Не извольте беспокоиться, барыня. Сейчас подам. Самовар уже готовый.

Антонина Петровна накинула на плечи огромную цветастую, отороченную бахромой, шаль, и направилась в сад.

Погода стояла прекрасная. Женщина вдохнула полной грудью, ощутив аромат яблок, поспевающих в саду. Стоял конец августа…

Антонина Петровна, не торопясь, пошла в глубь сада по дорожке, размышляя о своей несчастной женской доле. Недавно ее минуло двадцать шесть лет, пять из которых она была замужем за Сергеем Васильевичем Забродиным. Супруг был старше ее почти на двадцать лет, но не потерял прежней стати и склонности к разгульной жизни. Антонина Петровна смахнула краешком шали набежавшую слезу. «Ах… Как тяжело… Отчего мне это наказание? И почему папенька выдал меня за этого несносного человека? Он совершенно не обращает на меня внимание! У нас даже детей нет!.. К вечеру опять уедет, а я останусь одна… Чем бы заняться? Вышиванием? Ну его… Сколько можно? Прогуляться по лесу на лошади? Что ж, пожалуй, это лучше всего… Прикажу Назару седлать Северина…»

Антонина Петровна углубилась в сад, зашла в беседку, увитую диким виноградом, листья которого постепенно начали краснеть, чувствую приближение осени и, дав волю чувствам и накопившимся обидам, расплакалась.

* * *

– Назар! Седлай Северина! Я решила развеяться!

– Как прикажите, барыня… – Назар безропотно отправился на конюшню, дабы подготовить к прогулке любимого орловского жеребца хозяйки.

Антонина Петровна поднялась в свои покои и позвала горничную:

– Лизавета! Достань-ка мою темно-синюю амазонку! Немедля!

Девушка тотчас открыла шкаф, где хранились господские наряды и из трех имеющихся амазонок, достала именно темно-синюю.

– Вот, барыня! Изволите надеть?

– Да, помоги… Как Сергей Васильевич? – скорее по привычке, нежели из сострадания к мукам супруга, поинтересовалась барыня.

– А-а… – Протянула горничная. – Не извольте беспокоиться, как всегда…

Антонина Петровна понимала, что значит: как всегда. Стало быть, Серж немного отлежался, и опять начал приставать к Лизавете, что было в порядке вещей… Горничная же давно перестала сопротивляться, она боялась барина, да и барыню тоже… Что ей, спрашивается было делать? Отказать Сергею Васильевичу? И тем самым прогневать его? Чего доброго гнать изволит из дома, да еще без рекомендаций. А где здесь в этакой глуши найдешь пристойное место?

Антонина Петровна все прекрасно понимала, она давно не испытывала страстных чувств к своему супругу и не осуждала его отношений с Лизаветой. Та же лишний раз боялась перечить барыне, понимая двойственность своего положения. Барыня, в свою очередь, упорно делала вид, что не замечает происходящего, так как понимала, что сменой горничной она ничего не добьется.

Наконец все хитроумные кнопки амазонки были застегнуты, шляпка с длинным прозрачным шарфом надлежащим образом, при помощи шпилек, закреплена на пышных волосах Антонины Петровны.

– Готово, барыня…

Антонина кинула в зеркало беглый взгляд, открыла комод и извлекла из него револьвер.

– Вели Назару, пусть положит в седельную сумку.

– Ах, барыня! – Лизавета в сердцах всплеснула руками. – Опасное это дело – оружие. Мужское!

– А что тогда женское? Слезами умываться каждый день?

Лизавета потупилась.

– Простите, барыня, если я чего лишнего сказала. Волнуюсь я за вас…

– Ладно, ступай. Я не сержусь… – Антонина вздохнул, еще раз взглянула в зеркало – она была хороша и стройна в этой новой итальянской амазонке – но для кого все это? Женщина вздохнула и переполненная разочарованием направилась во двор к конюшне.

Северин, стоявший под седлом, как и положено, Назар придерживал его под уздцы.

– Больно горячий, жеребчик-то… Молодой, – заметил Назар.

– Револьвер положил? – уточнила барыня.

Назар кивнул.

– Вы осторожней, барыня. Северин больно уж резвый…

– Ничего, не в первый раз в седле.

– Ваша Роксана поспокойней была… – припомнил Назар. – Жаль, ногу испортила.

– А уж мне-то как жаль! Передать словами невозможно! – Сказала Антонина. – Помоги мне…

Назар осторожно подсадил барыню, она удобно разместилась в женском седле.

– Ждите к обеду, не раньше, – сказала Антонина, ударила Северина хлыстиком по блестящему холеному крупу и пустилась вскачь – прочь со двора.

– Ох, барыня, барыня… – Сокрушался Назар. – Вам бы детишек… тогда бы скакать по лесам и времени бы не хватало… Ох…

* * *

Станислав Александрович Матвеев, мужчина в полном расцвете сил, тридцати лет от роду, пробудился в доме своей тетушки Валерии Николаевны. Полгода назад почтеннейшая Валерия Николаевна почила в мир иной и завещала все свое движимое и недвижимое имущество единственному племяннику. Так Станислав Александрович, будучи еще в Петербурге, предаваясь столичной роскоши и различного рода увеселениям, изрядно истощившим его кошелек, получил прискорбное известие о смерти тетушки и о том, что стал обладателем немалого поместья. За оформлением надлежащих бумаг минуло достаточно времени, и в права наследования Станислав вступил как раз в августе месяце 1880 года. Он долго раздумывал: что же делать с имением? Продать ли его или заложить в Земельном банке? Или самому заняться делами? И покуда он не пришел к окончательному решению, решил отправиться в Псковскую губернию и проведать свое имущество.

Псковское имение оказалось весьма большим, по правде говоря, Станислав был здесь в последний раз еще в детстве, и не помнил почти ничего о состоянии тетушкиного дома, построек и небольшого ткацкого заводика, изготавливавшего полотенца, простыни, салфетки и другую мануфактуру изо льна, обильно произраставшего на здешних землях.

Вот уже несколько дней Станислав находился в поместье, и почти сразу же он понял, что состояние дел на первый взгляд хорошее – факт лишь призрачный. На самом деле управляющий Варфоломей, плут и мошенник, каковых свет не видывал, довел поместье и мануфактуру до плачевного состояния.

Станислав вот уже второй день изучал огромные амбарные книги, где фиксировался приход и расход, наконец, окончательно запутался.

И вот пробудившись, он смачно зевнул, позвал своего слугу Дормидонта, велев готовить воду для умывания. Умываясь, Станислав пребывал в смятении: «О боже! Опять разбираться с финансами…. Может лучше выгнать Варфоломея прочь?! И что тогда? Надежда на русский авось… А чего толку с управляющего, который явный вор?.. Он знает все об имении… Ну и что… Сам разберусь…»

Позавтракав, Станислав удалился в кабинет, где много лет назад любил посиживать дядюшка, добрейшей души человек. Он открыл очередную амбарную книгу, углубившись в изучение записей.

Станислав был, что называется в Петербурге – рантье, отец оставил ему приличное состояние и тот благополучно, ни о чем не заботясь, проживал проценты с капитала. Но время шло, аппетиты и потребности Станислава росли, а доходы, увы, не увеличивались. С получением тетушкиного наследства, он наивно полагал, что существенно улучшит свое материальное положение. Но, увы… Хотя, впрочем, по завещанию он получил восемь тысяч рублей – все, что удалось скопить тетушке и разместить в ценных бумагах Земельного банка. Но опять же – деньги были обращены в ценные бумаги, а в последнее время на Петербургской бирже их рост несколько поубавился…

Станислав вздохнул и приступил к делу.

– Да, умеет, этот Варфоломей следы заметать! Ничего не скажешь – мастер своего дела! И как тетушка его только терпела?! И почему? А, Дормидонт?

Дормидонт, как человек обученный грамоте, разбиравший бумаги, встрепенулся.

– А кто ж его знает-то, сударь?

– Ну вот, явный обман! – вскипел Станислав. – Неужели моя тетя была так глупа? Не может этого быть? Скажи, мне Дормидонт, этот Варфоломей, он что: тетушку околдовал? Или еще чего?..

Дормидонт многозначительно посмотрел на барина.

– Не знаю, барин…. Ничего не знаю…

– Ага! – Станислав понял, что слуга что-то знает. – Тогда я выгоню прочь этого мерзавца. У меня для этого причин более, чем достаточно.

– Воля ваша, сударь. Только деньги, вам не вернуть…

– Какие? – Удивился Станислав. – Я и денег-то по завещанию не получил, только ценные бумаги Земельного банка. А что еще были какие-то?.. Говори!

– А разве вы не нашли? Так всем известно было: покойная барыня хранила их в шкатулке, в своей комнате. – Пояснил Дормидонт.

– В шкатулке, говоришь… И много там было?

– Не знаю, барин, не считал. Но барыня завсегда оттуда деньги доставала…

– Так…так… – Протянул Станислав. – Становится все интересней и интересней. Шкатулка была пуста, значит, меня обокрали. И кто же? Если ты завел об этом разговор – значит знаешь, кто их взял!

– Как говорится: не пойманный – не вор.

– Надо вызывать урядника. И заявлять о краже, – решил Станислав. – Раз не хочешь мне помочь, пусть тот проводит дознание по всей форме. Или все же ты скажешь? Совесть ведь мучает? – Наседал барин.

– Ох, барин… Прямо не знаю, как и сказать…

– Уж говори, как есть.

– Подозреваю я Варфоломея. Всегда он был вхож к барыне-то… Питала она к нему чувства… – Признался Дормидонт.

– Да ты что? Она же старше его лет на двадцать, а то и больше!

– Да, нет барин, не в том смысле. Она его, как-то по-матерински опекала… Вот…

Станислав удивленно воззрился на Дормидонта.

– Так…так… – снова протянул он. – Увлекательная история. Значит, по-матерински… А, лет Варфоломею, примерно сорок… – Станислав что-то прикинул в уме. – Похоже, похоже…

Дормидонт несколько испугался: он сказал достаточно много, дабы у барина зародились определенные подозрения по поводу управляющего.

– Позови ко мне Варфоломея.

Дормидонт отложил бумаги.

– Как вам угодно, барин.

* * *

Варфоломей, облаченный в добротный темно-коричневый костюм, вошел в кабинет.

– Изволили вызывать, Станислав Александрович?

– Да, сударь. Я изучил дела и пришел к выводу, что вы, голубчик, – вор и мошенник. Вы явно обворовывали мою покойную тетушку, это видно из записей. – Станислав указал на амбарную книгу, в которой велись расходы и доходы имения за определенный период.

– Я готов все пояснить…

– Конечно. Вы это сделаете: дадите все разъяснения здешнему уряднику. Я официально обвиняю вас в воровстве! – вскипел Станислав Александрович. – Как вы могли обирать одинокую женщину?!

– Но позвольте!

– Не позволю!!! – Станислав ударил кулаком по столу и сам удивился этому. – Вы использовали доверие моей тети в своих целях. И вот пусть урядник разберется: в каких именно!

– Но, это навет прислуги! Мне всегда завидовали!

– Да что вы?! – Станислав встал из-за стола и подошел к управляющему. – Прислуга завидовала… Очень интересно… Чему именно?

– Валерия Николаевна, увы, не имела детей. И поэтому относилась ко мне, как к сыну… – пояснил управляющий.

Станислав внимательно посмотрел на Варфоломея: что-то в его чертах показалось ему знакомым…

– Где деньги, что тетя хранила в шкатулке? – Спросил он напрямик.

– У меня, в сейфе…

– А почему они там?

– Так, сумма какая! Почти пять тысяч наличными. Мало ли что случиться! Вы полгола вступали в права наследования, поэтому я их и убрал.

– Хорошо. Значит, деньги – в сейфе?

– Да. Я могу вам отдать их тотчас же…

* * *

К полудню Станислав почувствовал усталость, радовало только одно – пять тысяч рублей, полученные от управляющего Варфоломея. Матвеев, как человек миролюбивый и напрочь лишенный чувства мести решил, что управляющий искренне раскаялся в содеянном и потому вернул деньги… А может урядника испугался? Станислав не стал особо задумываться над этим: его вполне устроил теперешний ход событий.

– А что, Дормидонт! Не проехаться ли мне на лошади по окрестностям?! – воскликнул Станислав Александрович.

– Это можно… В конюшне три жеребца и одна кобылка молоденькая. Жеребцы отменные, уж хозяйка, упокой Господь ее душу, уважала сие животное. Прямо как к человеку относилась.

– Да, лошадь – божья тварь умная и полезная. – Согласился Станислав. – Так что, которого посоветуешь, Дормидонт?

– Э-э… – слуга задумался. – Идемте, барин, в конюшню, а там решим.

Конюшня была просторной и рачительно спланированной, лошади содержались отменно. Станислав с удовольствием вдохнул аромат сена, перемежавшийся с запахом лошадей…

– Вот, барин, этот черный жеребец – Вихрь. Умный невозможно, барыня его любила… Этот, что серый – Грей, названный так на аглицкий лад… А вот Сократ! Смотрите, каков стервец!

Дормидонт с удовольствием похлопал жеребца рукой по загривку. Тот же норовил чмокнуть слугу прямо в лицо.

– Ишь, баловник! – Посетовал Дормидонт. – Это бывший конюх приучил его целоваться!

– А почему бывший? – Поинтересовался Станислав.

– Помер… Напился зимой, упал в сугроб и замерз… Хороший был конюх, лошадей любил страсть! И они отвечали ему тем же…

Станислав посмотрел на Сократа: конь был что надо – рыжей масти, на лбу белая звездочка.

– А почему тетушка назвала его Сократом?

– Не знаю, барин. Говорила, что, мол, философ такой был, больно умный. Так вот и конь этот уж очень умен – потому и Сократ.

– Ладно, седлай Сократа. Полюбуюсь местными лесами. А что здесь за соседи? – поинтересовался Станислав.

– Да Забродины. Барин-то охотник выпить, покутить, на охоте пострелять, да, простите поволочиться за женским полом… и картежник заядлый. Супруга его, Антонина Петровна, женщина уж больно серьезная. Вот только…

– Чего уж договаривай!

– Детей ей бог не дал. Да и не пара они…

– Как ты умеешь про господ-то судить! А Дормидонт! Кто кому пара, а кто – нет! – Станислав рассмеялся.

– Так что ж, рядом живем-то. Прислуга общается, вот и приносит свежие сплетни.

– Так, стало быть, чета Забродиных знает о моем появлении?

– Наверняка, барин, знают. Этого у нас не утаишь.

* * *

Станислав пришпорил Сократа и вихрем пронесся по лесной дороге. После быстрой скачки от сердца немного отлегло. Варфоломей постоянно стоял перед глазами барина, причем так степенно, словно равный… Неожиданно Станислава осенила догадка: «А может он – побочный сын моего дядюшки? Нажил с горничной! Да сколько таких случаев!»

Станислав громко рассмеялся, в деревьях вспорхнула птица, испуганная шумом.

– Отлично! А, если он, действительно, сын моего дядюшки? И что это дает? Да, собственно, ничего. Единственное – зависть с его стороны. А это чувство весьма опасно…

Станислав снова хлестнул лошадь и помчался вперед. Перед всадником открылась развилка, он, не задумываясь, свернул направо – отчего и сам не знал, просто свернул и все.

Сократ несколько замедлил шаг, следуя вдоль небольшой рощицы. Всадник решил спешиться и пройтись немного пешком. Примерно через полчаса прогулки он услышал выстрелы. Любопытство взяло верх, Станислав прекрасно понимал, что вряд ли это могут быть разбойники, и направился на звук выстрелов.

Пройдя совсем немного, он увидел полянку, залитую еще теплым августовским солнцем. Посередине стояла дама, облаченная в дивную амазонку, и целилась из револьвера в импровизированную цель, поодаль – ее лошадь.

Станислав буквально оторопел от удивления: «Боже мой – Диана-охотница! А как прелестна!» Раздался выстрел – дама точно поразила цель… «Вот это – да! – подумал Станислав. – Такая запросто пристрелит!»

Не успел он об этом подумать, как Диана-охотница встрепенулась и нацелила оружие прямо в его сторону.

– Кто там? Выходите! Или я стреляю! Предупреждаю…

Дама не успела окончить фразу, как Станислав вышел из кустов.

– Право, не стоит! Я видел, как вы поражаете цель и просто уверен, что легко попадете мне в голову или сердце…

Внешний вид незнакомца несколько успокоил Диану-охотницу.

– А вы, наверное, наш сосед господин Матвеев? – высказала она предположение.

– Точно так, сударыня, – Станислав Александрович. – Позвольте узнать ваше имя, отчество.

– Антонина Петровна Забродина, здешняя помещица, жена Сергея Васильевича Забродина.

Станислав поклонился.

– Позвольте, поцеловать ручку.

Дама несколько удивилась, но протянула руку, предварительно сняв с неё перчатку.

– А вы отменно стреляете, Антонина Петровна, – заметил господин Матвеев.

– Вас это удивляет?

– Откровенно говоря: да! И очень.

– Почему, позвольте полюбопытствовать?

– Молодая, прелестная женщина упражняется в меткости стрельбы – согласитесь несколько не дамское занятие…

– Конечно. А дамское – вышивание, приготовление варенья, соленьев, игра на фортепиано…

– Возможно, – уклончиво ответил Станислав, понимая, что перед ним – особа весьма неординарная. – Что касается игры на фортепиано – мне это занятие по душе. А вам?

Антонина улыбнулась.

– Честно говоря, мне тоже. Я иногда люблю музицировать.

– Тогда позвольте пригласить вас в гости с вашим супругом. В гостиной моего дома стоит прекрасный немецкий инструмент. Покойный дядя выписал его аж из Берлина, дабы доставить удовольствие тетушке. Я бы с удовольствием послушал вашу игру…

– Благодарю за приглашение, сударь. Но мой супруг предпочитает игре на фортепиано охоту или карты, а лучше – выпивку в мужской компании. – Без обиняков призналась госпожа Забродина. Станислав несколько растерялся. – Вы удивлены моей прямолинейностью?

– Откровенно говоря: да, сударыня. Видите ли, я только недавно покинул столицу, а там не принято говорить то, что думаешь.

– Поэтому я никогда не рвалась в Петербург.

– Отчего же? Разве сельская жизнь не наскучила вам, такой красавице? – Как бы невзначай поинтересовался Станислав.

Он задел Антонину за живое. Она тотчас направилась к лошади.

– Если вас не затруднит: помогите мне сесть в седло.

– Вы уже покидаете меня? – Удивился Станислав. – Отчего же? Я был груб с вами? Простите меня! Умоляю вас!

Антонина рассмеялась.

– Вы, право, – дамский угодник. Наверняка столичные барышни от вас без ума.

– О! Вы несколько переоцениваете мою скромную популярность в столице, ведь я до сих пор не женат.

– Вероятно, вы не хотите связывать себя обязательствами и расставаться со свободой. – Предположила госпожа Забродина.

– В некоторой степени вы правы, – сказал Станислав, помогая даме забраться в седло. – Но думаю, что я просто не встретил ту, с которой хочу прожить остаток жизни…

– Вряд ли вы найдете ее в нашей глуши, сударь. Разве, что – во Пскове! Прощайте, до встречи!

* * *

Станислав посмотрел вслед Диане, скрывшейся за деревьями. Он вздохнул, сам того не понимая: отчего же ему стало так грустно? Может, эта дама задела его своей холодностью? – его, мужчину, от которого многие столичные барышни сходили с ума!

А она, эта провинциальная Диана-охотница, попросту его проигнорировала!

Станислав рассмеялся.

– Да, она скорее – мужененавистница! Такую женщину я еще не встречал! Непременно навещу ее супруга.

Станислав сел на лошадь и отправился обратно в имение.

* * *

Варфоломей видел, как молодой барин отправился на верховую прогулку. Он подозвал своего верного человека:

– Архип, возьми лошадь и проследи за барином. Места для него незнакомые, не ровен час, чего случится…

Архип многозначительно посмотрел на управляющего. Тот предвосхитил его мысли.

– Нет, нет… Последи за ним и только. Я должен сделать так, чтобы господин Матвеев, как можно скорее убрался обратно в столицу. Пусть себе там резвиться, а уж с имением я сам справлюсь.

– Кабы не вышло чего, сударь, – заметил Архип.

– Ты это про что?

– Да много барин спрашивает … и про вас тоже.

– И что он спрашивает?

– Кто мол, откуда вы… и все такое. Когда покойная барыня вас наняла в управляющие?

– А так это пустяки, не стоит беспокоиться, Архип. Никто ничего не знает, кроме тебя конечно. А ты ведь не скажешь?

– Да, что вы, сударь – могила! – Заверил Архип.

– Вот и славно, тогда отправляйся за барином.

Архип подождал, когда Станислав отъедет от имения, сел на лошадь и отправился за ним вслед.

Соглядай явился примерно через два часа и во всех подробностях доложил управляющему о встрече молодого барина и госпожи Забродиной.

– Этого еще не хватало! – возмутился управляющий, понимая, что женщина может спутать ему все карты.

* * *

Антонина, наконец, скинула узкую амазонку и с удовольствием облачилась в домашнее просторное платье.

– Что Сергей Васильевич? – поинтересовалась она у Лизаветы.

– Барин в порядке. Собирался вечером в гости к …

– Ну и хорошо, – перебила барыня. – Пусть отправляется.

Лизавета удивилась неожиданному равнодушию хозяйки, ведь она всегда интересовалась: куда отправляется ее супруг? А тут! Горничная подумала, что это очень странно… и не похоже на Антонину Петровну.

Антонина взяла в библиотеке наугад книгу и уединилась в своей комнате. Она пыталась читать, но тщетно. Образ молодого красавца Станислава так и стоял перед глазами. Женщина снова попыталась вчитаться…

– Да что же это такое?! – негодовала она. – Отчего я не могу сосредоточиться?! Она отбросила книгу и начала бесцельно прохаживаться по комнате. Ее одолевали тяжелые мысли: «Никакой жизни. Вот опять уехал… Куда? Зачем? Вернется опять поздно, навеселе… А годы мои идут, а детей все нет… А вот возьму и ….»

Антонина оцепенела от посетившей ее мысли. Она повернулась к небольшой иконе Божьей матери, висевшей в комнате в углу.

– Прости меня, за мысли мои грешные. Но… жить более так не могу. Мочи нет! – Антонина перекрестилась, села прямо на пол и разрыдалась. – Кабы дети были – утешение! А то и их нет… И откуда им взяться, коли… спим по разным комнатам.

Лизавета услышала плач.

– Неужто барыня?

Она робко постучала в дверь комнаты.

– Войди, Лизавета…

Горничная вошла и увидела заплаканную хозяйку.

– Барыня, господи! Что ж это такое-то? Отчего вы плачете-то?

– Ох, Лизавета. Да ты сама все знаешь… Чего говорить-то… – Призналась Антонина, утирая глаза платочком.

– Барыня, вы так и скажите мне, что накипело. Я все стерплю. Но что мне делать скажите: как барина от себя отвадить?

Антонина пристально посмотрела на горничную.

– Скажи мне честно: а Сергей Васильевич… Словом, он…

Лизавета догадалась, о чем хочет знать барыня.

– Нет, Антонина Петровна, ничего хорошего… Слаб он, уж больно пьет много вина да водочки анисовой. А они, как известно, не способствуют мужской силе.

– Зачем тебе это надо?

– Так выгонит ведь из дома. Рекомендации не даст. Куда я устроюсь в нашей-то глуши?

– Я дам тебе любую рекомендацию, – пообещала Антонина. – И денег дам.

Лизавета отшатнулась от барыни.

– Вы хотите от меня избавиться? Да, я виновата перед вами…

– Не винись. Дело твое – бабье, как говориться. А супругу моему не бойся отказать, коли не хорош он в постели. Пусть с другой прислугой утех ищет.

– Так ведь найдет, барыня…

– Да я не сомневаюсь. Ты иди, Лизавета, иди…

Но Лизавета не уходила.

– Что ты стоишь? – Удивилась Антонина. – Или сказать что хочешь?

– Да, хочу. Вы слыхали, что в соседнем имении хозяин новый из столицы приехал. Говорят, красивый…

Антонина обомлела.

– И откуда прислуга наперед господ все знает? А?

Лизавета улыбнулась.

– Такое наше дело – о господах все знать. Да, говорят, не женатый он…

Горничная лукаво посмотрела на хозяйку.

– Иди, воли много взяла, говорить такие речи… – возмутилась Антонина Петровна, а сама призадумалась. «И правда, Станислав хорош собой…» – подумала она и почувствовала, как ее охватывает желание… Да, да – желание! Она желала мужчину! Антонина испугалась, но затем рассмеялась… С нелюбимым мужем она и вовсе забыла: что такое наслаждение и желание!

* * *

Весь остаток дня Антонина просто не знала, чем себя занять. Перед глазами стоял сосед-помещик, Станислав Александрович Матвеев. Женщина невольно предалась излишним фантазиям: вот он – высокий, стройный, охотничий костюм выгодно подчеркивает его мужскую стать… Лицо приятное… А глаза! Глаза, хранящие безумство страсти, словно в них поселились маленькие бесенята и вот-вот выпрыгнут наружу…

Антонину снова охватило волнение: «Может пригласить Станислава в гости? Ах… О чем я думаю! Я же давала клятву верности мужу перед богом и людьми! И что с того? А если мы жили-то, как супруги всего два года, а теперь – по разным спальням…»

Всю ночь Антонину мучили кошмары. Ей снился батюшка, который венчал ее с Сергеем Васильевичем. Отчего священник бегал за ней, задрав свои одеяния, выкрикивая весьма постыдные вещи, совершенно не соответствующие его сану.

Антонина проснулась рано, позвонила в колокольчик – вошла Лизавета.

– Как спалось, барыня? – Из вежливости поинтересовалась та.

– Ужасно. Всю ночь мучили кошмары… Неси воды умыться. Да и вели Назару заложить коляску.

– Как прикажите, барыня…

Антонина привела себя в порядок, позавтракала, собрала в корзину свежей выпечки, села в коляску и приказала кучеру:

– В Ремизово.

– Это мы мигом, барыня. В Ремизово, так в Ремизово!

Назар хлестнул лошадей кнутом, и коляска тронулась в путь.

Немного отъехав от имения, Антонина подумала, что уж слишком редко она посещает родительский дом в Ремизово: а не переехать ли ей туда? – сказать мужу, что, мол, желает навести там порядок… ли еще что-нибудь…

Женщина вздохнула: ей хотелось уединиться в старом родительском доме, почитай не была она там вот уже целый год.

«И могилки маменьки с папенькой навестить надо… И как прислуга там моя? Анфиса стара уже стала… Жива ли еще?..»

До Ремизово было примерно пять верст, исправные орловские рысаки домчали барыню быстро, уж Назар умел расстараться. Перед Анастасией открылось возвышенность, на котором виднелась усадьба и хозяйственные постройки. Она издали заметила: амбар покосился… Забор и вовсе лежит на земле.

Коляска въехала во двор усадьбы, из дверей выбежала молодая девка.

– Ох, барыня пожаловали! – затараторила она. – Вот радость – то какая!

Антонина взглянула на девку и удивилась:

– А, ты, чья такая? Не припомню тебя что-то.

– Да я – внучка Анфисы! – мигом ответила та.

– Глаша?! – Удивилась барыня. – Ты выросла, похорошела. А где Анфиса?

– Ох, барыня. Занемогла бабка моя. Ноги совсем не ходят… Сидит во флигеле не выходит… А вы к нам надолго?

– Не знаю, на пару дней… А там как Бог даст.

– Это хорошо, нам здесь без вашей хозяйской руки совсем невмоготу… – продолжала тараторить девка.

– А где отец твой? – Поинтересовалась барыня.

– Так в садах яблоки собирают, он и приглядывает… Вот… Как вы велели ему пять лет назад приглядывать за хозяйством, так он и…

– Хорошо, хорошо, – перебила хозяйка словоохотливую девку. – Бери корзину, идем в дом. Да вели растопить самовар.

– Как прикажите, барыня.

* * *

Родительский дом встретил Антонину разбухшими от сырости дверями, унылым залом – нехитрая мебель была застелена домашними холстами, дабы не запылилась. Она подошла к столу, сняла с него широкий, сшитый в несколько раз холст, с него посыпалась пыль…

– Глаша!

– Я здесь, барыня!

– Сними холсты да выбей с них пыль на заднем дворе… Постели скатерть белую, что с вышивкой по краям. – Антонина любила эту скатерть, ведь ее когда-то вышивала матушка.

– Все сделаю…

Глаша сняла холсты, свернула их и направилась на задний двор.

Антонина огляделась: стол растрескался от времени, видимо сказалось то, что в последние годы дом почти не отапливался из экономии. Кресла и диван, некогда обитые гобеленом с яркими цветами, выглядели печально…

Антонина вздохнула и направилась на второй этаж, где некогда располагалась ее комната, с трудом открыла разбухшую дверь: в комнате все оставалось по-прежнему. Она подошла к окну, невольно залюбовавшись пейзажем, знакомым еще с детства…

Вдалеке она увидела всадника, он ехал неспешно через поле, прямо к дому.

– Странно, кто это может быть? – Удивилась она. – Может сосед Свиридов? Но откуда он узнал, что я – здесь?

Всадник приближался, Антонина заинтересовалась незнакомцем: она давно не принимала гостей, ведь Сергей Васильевич предпочитал сам наносить визиты своим старинным друзьям и собутыльникам.

Антонина спустилась в гостиную, в этот же момент влетела Глаша, как угорелая:

– Барыня! К вам гость!

– Гость?! Кто такой? – удивилась Антонина.

– Назвался Варфоломеем, управляющим имения господина Матвеева! – выпалила Глаша.

– Пусть войдет. Да и принеси нам чаю с булочками, что я привезла.

* * *

Варфоломей всю дорогу обдумывал план действий: Архип, следивший за имением госпожи Забродиной, донес, что барыня, вероятнее всего, направилась в Ремизово, дабы посетить родительский дом. Управляющий понял: это шанс переговорить с Антониной Петровной тет-а-тет.

Управляющий снял охотничью шляпу и поклонился хозяйке.

– Простите, сударыня, что осмелился потревожить вас… Но у меня к вам дело.

Женщина смерила взглядом Варфоломея. Она не часто встречалась с ним, последний раз это был несколько лет назад, когда она навещала ныне покойную госпожу Матвееву-Орлову. И ее поразило материнское отношение пожилой барыни к своему управляющему. В то время она не обратила на это внимания, сейчас же это обстоятельство невольно всплыло в памяти… Отчего? Антонина не знала…

– Прошу вас, сударь, присядьте. Слушаю вас. Да и как вы узнали, что я – в Ремизово?

– Вашу коляску случайно увидел мой слуга Архип. Простите за дерзость, я тотчас решил, что это самый подходящий момент, дабы переговорить с вами.

Антонина напряглась.

– Меня это несколько удивляет. Но, впрочем, говорите…

– Дело в том, сударыня, мне стало известно, что ваш супруг заложил Ремизово в Псковский Земельный банк.

Антонина округлила глаза.

– Впервые слышу. И откуда вам это известно?

– Дело в том, что в банке служит мой старинный друг… Мы вместе учились в гимназии…

– Ах, вот как! – едва сдерживаясь, воскликнула Антонина. – И что же вы хотите от меня?

– Ровно через месяц наступает срок выплат по векселям. Я же хочу предложить вам сделку: я выкупаю дом по хорошей цене и становлюсь хозяином Ремизово.

Антонина побагровела, она чувствовала, что едва сдерживается, дабы не выгнать наглеца прочь.

– Вы можете выкупить имение по векселям только после того, как мы окажемся неплатежеспособными. Не так ли?

– Именно так, сударыня.

– Так вот, время еще есть.

– Но, сударыня. Посмотрите на вещи здраво: я пришел к вам, как порядочный человек, ибо я знаю: Ремизово – ваш дом. Поэтому купчую непременно должны подписывать вы сами. Вряд ли вы сможете погасить проценты, не для кого не секрет – дела ваши не в лучшем состоянии. Я не хочу приобретать Ремизово с банковских торгов – это лишние хлопоты. Давайте договоримся полюбовно. Я дам вам пять тысяч ассигнациями, вы же погасите все векселя, мало того останетесь в выигрыше!

Антонина не выдержала:

– Мне кажется весьма удивительным, сударь, что вы располагаете подобной суммой!

– Сударыня – я честный человек. Покойная госпожа Матвеева-Орлова мне хорошо платила, и я скопил некоторую сумму…

– И теперь вы по дешевке хотите прикупить мое имение. Пусть оно небольшое – да! Но я здесь родилась!

– Сударыня, я понимаю ваши чувства. У вас еще есть время. Я же откланиваюсь, надеюсь наш разговор продолжиться…

– Сомневаюсь! – резко перебила управляющего Антонина. – Прошу оставить мой дом!

Варфоломей поклонился и ушел. Антонина пребывала в бешенстве. В это время вошла Глаша с самоваром.

– Вот, барыня, прямо с пылу с жару… А что это с вами? Вас расстроил этот вурдалак?

Антонина едва вымолвила:

– Не спрашивай… Не твое дело…

Антонина разрыдалась, Глаша не знала чем помочь барыне и, присев рядом с ней тоже разрыдалась.

– А ты чего ревешь? – спросила сквозь слезы барыня.

– Так вам же плохо? Жаль мне вас? Ох… – Глаша опять закатилась слезами.

– Поди прочь! – разозлилась Антонина на девку. – Вели Назару готовить коляску, я еду обратно в Забродино…

* * *

По дороге домой в Забродино, воображение Антонины Петровны рисовало яркую сцену объяснения с мужем. Она уже предвкушала, как бросит ему обвинения в лицо и выскажет, наконец, все то, что скопилось за последние годы. Неожиданно она ощутила решимость и неизвестно откуда взявшуюся твердость духа. «Отчего я постоянно молчу?! Ведь муж делает все, что ему заблагорассудиться! Пусть он взял меня почти без приданного за мою молодость и красоту! Так что ж?! Я должна теперь смириться с потерей своего родительского дома?! Ему в угоду! Чтобы он продолжал разгульный образ жизни?! Надо положить этому конец!»

Итак, решительно настроенная Антонина, подобная разъяренной фурии приближалась к имению. По прибытии она тотчас вошла в гостиную.

– Лизавета! Где Сергей Василевич?

Горничная несколько замялась.

– Да нет его, барыня…

Антонина удивилась.

– Так поздно уже. И где же он?

– Сказывал, на охоту отправился…

– Понятно. На охоту значит! Прекрасно! – воскликнула барыня. – Самое время охотиться!

Лизавета растерялась, она никогда не слышала, чтобы хозяйка не то что бы кричала, а даже разговаривала в повышенном тоне.

– Простите меня, барыня. Кажется, Сергей Василевич отправился к господину Утятину, что живет в четырех верстах от Забродино.

– Утятину? – удивилась Антонина, развязывая ленточку шляпки и снимая ее. – А этот полковник в отставке. М-да… Ему бы только из ружья палить да водку пить. Значит, барин сегодня не вернется?

– Никак нет, барыня…

– Ладно, иди, приготовь мне горячую ванную с травами. Устала я очень.

Лежа в ванной, Антонина недоумевала: отчего муж поступил таким образом, – не говоря ей ни слова, заложил Ремизово? Как он мог? Или Сергей надеялся на ее постоянное молчание? Ну, все – хватит!!! Уж более безмолвствовать она не будет!!! Завтра он узнает ее истинный характер.

* * *

Станислав сидел в гостиной, просматривая «Псковский вестник» и покуривая сигару. Псковские новости были пресными и крайне неинтересными, словом, все как обычно: губернатор сказал, посетил… Или еще лучше: наказал кого-то… Госпожа фон Эленберг сочеталась браком с бароном…. Земельный банк выставляет на торги следующие имения…

– Какая скука… Ну, что это? Кому дело до этой перезревшей фон Эленберг? Может в Петербург вернуться? Там, по крайней мере, есть куда отправиться вечером… А здесь! Еще неделя и я постарею на десять лет. – Неожиданно Станислав вспомнил про Антонину Забродину. – Какая женщина! Из-за нее бы в Петербурге стрелялись на смерть! Напишу-ка ей письмо…

Он отправился в кабинет, сел за стол написал короткое письмо:

«Антонина Петровна!

Не сочтите за дерзость, хотя впрочем, я понимаю, что иначе мое поведение не назвать! – приезжайте ко мне в гости. Если помните, что мы говорили про фортепиано, которое стоит в моей гостиной, кажется то самое, которое дядюшка выписал из Германии. Если вас будет сопровождать Сергей Васильевич, то буду весьма рад сыграть с ним в карты.

Станислав Матвеев, ваш сосед»

– Дормидонт! Дормидонт! – Станислав позвонил в колокольчик.

– Чего изволите, барин? – слуга заглянул в кабинет.

– Это письмо отвези госпоже Забродиной…

– Прямо сейчас? Да уж ночь на дворе?

– Да?! – встрепенулся молодой барин. – Действительно… Но тогда завтра утром… Я оставлю его здесь, на письменном столе.

* * *

Антонина Петровна с нетерпением ожидала своего супруга. Он явился лишь к полудню и самым развязанным образом вошел в гостиную. Завидев жену, он смачно зевнул.

– Ах, мон шер, ты уже поднялась. Так рано?

– Отчего же? Или вы, сударь, не знаете который час?

Барин плюхнулся в кресло.

– Понятие не имею: счастливые часов не наблюдают! Так-то вот!

– Да что, вы?! – закипала Антонина Петровна. – И вообще я хочу с вами серьезно поговорить.

Сергей Васильевич от удивления округлил глаза: жена собирается говорить серьезно! Вот это – да! Неужели она умеет?!

– Мон шер! Ну что, за проблемы прямо с утра? Я устал с дороги… Хочу спать, – господин Забродин снова зевнул. – Если прислуга что-то натворила, разберитесь сами, дорогая…

– Дело не в прислуге! – воскликнула возмущенная барыня. – А в вас!

– Во мне? Вы шутите, мон шер? И вообще вы сегодня, какая-то другая…

– Вот именно – другая! И теперь всегда буду такой!

– Ах, мон шер, вам это не к лицу…

– А что мне к лицу? Молчание? Согласие с вами во всем? Или вы решили, что имеете право, не посовещавшись со мной, заложить Ремизово? – наконец высказалась Антонина Петровна.

– А-а-а… – протянул подвыпивший супруг, а вернее сказать, не протрезвевший с вечера. – Вот причина вашего недовольства… А позвольте полюбопытствовать: откуда вы узнали о том, что я заложил Ремизово?

– Узнала и прошу от вас объяснений! – Решительно заявила Антонина Петровна.

– Ну что ж, извольте. Вы, наверное, забыли, мон шер, что я взял вас в жены пять лет тому назад почти без приданного. Теперь же я крайне нуждаюсь в деньгах, поэтому-то и решил заложить Ремизово.

– Ваши объяснения наводят меня на мысль, сударь, что вы решили всё без меня! Стало быть, Ремизово – компенсация за то, что вы изволили на мне жениться! – воскликнула в гневе Антонина Петровна.

– Не я начал это неприятный разговор, мон шер. Вы хотели объяснений – получите их. Все я хочу спать… – Сергей Васильевич поднялся с кресла и собирался удалиться почивать.

– Без моего согласия вы не сможете продать Ремизово…

– Ха! А кто вас спросит-то! Везде надо иметь связи, мон шер! – самодовольно заявил супруг.

– Значит, я для вас – пустое место?

Сергей Васильевич воззрился на жену.

– Как вам угодно, мон шер! Я иду спать!

* * *

Антонина металась по своей комнате, словно львица в клетке.

– А каков! Я для него ничего не значу! Наивная… А что я хотела? – мы столько времени спим в разных комнатах, я даже не помню, когда… Ах, какой стыд! Зачем он вообще на мне женился? Неужели только для того, чтобы присоединить мои земли? Но их не так много… Мне казалось, тогда, пять лет назад, что Сергей любит меня… Но потом через два года все резко изменилось: он стал пить, пропадать целыми днями… Что мне делать? Так он промотает все!!! Я стану нищей!

Антонина упала на кровать и разрыдалась.

В дверь постучали.

– Войдите…

Лизавета робко вошла и протянула конверт.

– Барыня, вам письмо…

– От кого? – Поинтересовалась Антонина, не вставая с постели.

– От нашего соседа господина Матвеева.

– А-а-а… Положи на секретер, я прочту…

Как только дверь за горничной затворилась, Антонина вскочила с постели и распечатала письмо.

– Боже мой, Станислав приглашает меня в гости! Что же делать? Не ехать же действительно с мужем?! Ну, нет! Я поеду одна! В конце концов, я тоже могу приятно провести время.

* * *

После завтрака Антонина окончательно решила навестить петербуржского красавца, но несколько позже… Теперь же она решительно направилась к Федору Ильичу, управляющему имением.

Управляющий служил в Забродино давно, лет десять не меньше, и мог много чего рассказать интересного, например, об имении господина Матвеева. Но с хозяйкой он был не многословен. Во-первых, десять лет назад его нанимал на службу сам Сергей Васильевич; во-вторых, не женское это дело рыться в финансовых книгах.

Антонина Петровна понимала, что, скорее всего, управляющий не сообщит ей об истинном положении дел в имении, и она приготовилась добиться своего: узнать, наконец, правду – что вообще происходит?

Федор Ильич сидел за конторским столом и что-то писал, когда в его небольшой кабинет вошла барыня.

– Антонина Петровна! Что привело вас ко мне, да еще с утра? – учтиво поинтересовался он.

Антонина присела на стул рядом с письменным столом и сказала напрямик о цели своего визита:

– Федор Ильич, я знаю, что муж заложил Ремизово в Псковском Земельном банке. Скажите мне правду: наши дела совсем плохи?

Управляющий закашлялся и замялся.

– Ну, я бы не стал драматизировать ситуацию. Неурожаи нескольких последних лет нанесли определенный урон, но… – управляющий осекся и внимательно посмотрел на хозяйку. – Про Ремизово вам сказал сам Сергей Василевич?

– Нет, – призналась Антонина Петровна. – Не поверите, я узнала о закладе имения от управляющего господина Матвеева, Варфоломея.

Федор Ильич округлил глаза.

– Хотя впрочем, ничего удивительного. Этот пройдоха и мошенник…

– Договаривайте! – настаивала Антонина Петровна.

– Как вам угодно. Словом, Варфоломей – отъявленный мерзавец. У него в Земельном банке есть связи, и он использует их с пользой дела.

– Каким же образом?

– Он получает сведения о закладных таких небольших поместий, как Ремизово и затем, не дожидаясь банковских торгов, выкупает их у хозяев.

– Это быстрее, насколько я понимаю…

– Да, намного быстрее и дешевле, так как на торгах неизвестно: за сколько уйдет имение, порой бывает, что продажная цена превышает в два раза стартовую. А почему вы проявляете к этому такой живой интерес, Антонина Петровна?

– Потому, как Варфоломей предложил мне выкупить Ремизово за пять тысяч.

– Ах вот как… Пять тысяч…

– Вы считаете, что это слишком много?

– Нет, скорее мало. Если вам известно: земля дорожает. В моду входят дачи… Так вот… Я не хотел вам говорить, но Варфоломей уже скупил несколько небольших имений и собирается раздробить землю на небольшие участки, построить дома и сдавать внаем.

– Боже мой! И что это принесет доход? – Удивилась Антонина Петровна.

– Безусловно, но не сразу, а через несколько лет. Но это верное вложение денег, ведь совсем недалеко проходит железная дорога, от Пскова всего-то час езды, не более, а затем на коляске… – пояснил управляющий.

– Отчего же тогда мой муж решил заложить Ремизово? В таком случае – это не дальновидный поступок.

– Совершенно с вами согласен, сударыня. Я излагал Сергею Васильевичу свои соображения, но он ничего не пожелал слушать. Как он выразился: деньги необходимы сегодня, а бог его знает, что станется через несколько лет.

– Ах, вот как! Так что же делать? Я не хочу терять Ремизово!

– Могу посоветовать только одно – уплатить во время проценты банку и затем вернуть заем. Или же – участвовать в торгах, но вы этого сделать не можете по закону.

– Отчего же?

– Так вы считаетесь владелицей Ремизово, и не имеете право участия на торгах…

Антонина Петровна сникла: где ей взять столько денег, дабы погасить проценты вернуть долг банку? – это невозможно… Времени оставалось слишком мало.

Она, полная грусти, вышла от управляющего, едва сдерживая слезы.

– Все против меня! Так и пристрелила бы этого Варфоломея! – воскликнула она в сердцах. – И обратиться за помощью не к кому! Мы почти разорены… А муж – хорош! Эгоист!

Антонина пошла в сад своей излюбленной тропинкой, налетел прохладный ветерок, несколько охладив ее раскрасневшееся от гнева лицо. По мере того, как она углублялась в сад, ее все более охватывали мысли о Ремизово и о том, что из имения можно сделать дачный поселок. Но где взять первоначальный капитал? Здесь нужен надежный компаньон, да и чего греха таить, весьма состоятельный. Неожиданно Антонина Петровна вспомнила про Станислава…

– Ах, нет… Он – просто столичный щеголь, рантье, живущий на проценты с капитала… Что он умеет? – только деньгами сорить. А здесь нужен человек деловой и решительный.

Но, несмотря на свои сомнения, она все же решила нанести визит Станиславу, хотя понимала, что ее появление в доме Матвеева без мужа может вызвать кривотолки.

* * *

Антонина Петровна облачилась в свою любимую итальянскую амазонку, приказала Назару седлать Северина и уже собиралась отправиться в имение в Матвееву. Неожиданно дверь ее спальни распахнулась, на пороге появился ее дражайший супруг.

– Душа моя, потрудись дать мне объяснения!

Антонина удивленно приподняла брови: неужели он узнал о ее намерении нанести визит соседу?

– Каких объяснений вы желаете? – Невинно поинтересовалась жена.

– Вы были у моего управляющего? Задавали ненужные вопросы!

– И что же? Я – ваша жена, если вы еще помните об этом. Мы женаты пять лет, я имею право знать о состоянии дел имения.

– Моего имения! – не сдержался супруг. – Причем здесь вы?!

Антонина Петровна вскипела, словно самовар:

– Что вы себе позволяете, сударь?! Вы без моего ведома заложили Ремизово, сорите деньгами, проигрываете крупные суммы в карты! И я не могу знать: что происходит?

– Это не женского ума дело! Ничего не происходит, все в полном порядке.

– А я так не думаю, Сергей Васильевич. Мало того, что вы не исполняете своего супружеского долга, так вы еще решили промотать все состояние! – окончательно разъярилась Антонина Петровна.

Глаза Сергея Васильевича буквально вылезли из орбит.

– Я…я – задыхался он. – Я не исполняю свой супружеский долг?! Да как вы смеете?

– Смею. Потому, как вы делили со мной постель, кажется, два года назад. А в последнее время отдаете предпочтение прислуге. – Парировала Антонина Петровна.

– Со своим имуществом я буду делать все, что сочту нужным! И попрошу вас не вмешиваться! Вы…вы – Сергей Васильевич хотел сказать жене что-нибудь обидное, но на ум ничего не приходило. Наконец он высказался: – Я взял вас из нищеты. Ремизово не давало доходов, будучи убыточным! Вы мне руки должны целовать!

– Ах, я вам руки целовать должна! – воскликнула возмущенная Антонина. – Никогда! Понятно! Прислугу из меня хотели сделать? Не ожидали, что я буду иметь собственное мнение?

– Молчать!!! – не выдержал Сергей Васильевич.

– И не подумаю. – Спокойно возразила Антонина. – А будите себя вести подобным образом – подам прошение в Синод, дабы нас развели, ибо вы – не исполняете свой долг. Я опозорю вас на всю Псковскую губернию.

Сергей Васильевич начал задыхаться от возмущения: он никак не ожидал подобного отпора от жены! – конечно, она всегда терпела его поведение. Но что же случилось? Почему она так решительно настроена?

Он схватился за сердце.

– Лизавета… – простонал он. – Лизавета… доктора…

Антонина Петровна равнодушно посмотрела на мужа, который буквально упал на кушетку, и вышла из комнаты.

* * *

Северин, словно парил над землей. Антонина наслаждалась быстрой скачкой, ее гнев постепенно улетучивался: она предвкушала встречу с красавцем Станиславом. Что она ждала от предстоящей встречи? Безумной страсти? Нет… Это было бы слишком скоропалительно и смело… Приятного времяпрепровождения? Что ж, пожалуй… Она давно никуда не выезжала, наконец, можно пообщаться с приятным человеком.

Антонина посещала имение Матвеево-Орлово несколько лет назад, еще в бытность его хозяйки, Валерии Николаевны. Валерия Николаевна была женщиной общительной и гостеприимной и частенько приглашала соседей в гости. В то время Сергей Васильевич еще оказывал жене некоторые знаки внимания и вывозил ее в так называемый «свет», состоящий естественно из местных помещиков и помещиц. Антонина из всех этих визитов помнила лишь одно: обильное застолье, разговоры о посевах, урожае, пеньке, льне, проданном в Псков постном масле и так далее – короче скука смертная.

Еще в юности Антонина прекрасно освоила фортепиано, играла она искусно – даже Сергей Васильевич это признавал, покуда окончательно не потерял интерес к молодой супруге.

Антонина вспомнила, как Станислав упомянул о берлинском фортепиано, подаренном Валерии Николаевне мужем. Она хорошо помнила этот инструмент, его чистое звучание и то, как на нем играла ныне покойная хозяйка.

Антонина решила непременно сыграть Станиславу, правда, что ещё не решила… Это не столь важно – главное его увидеть. И вот лесная дорога неожиданно оборвалась: перед всадницей расстилались поля помещика Матвеева, на горизонте виднелась усадьба, залитая августовским солнцем.

Антонина ощутила некоторое волнение и дрожь в теле… Но быстро взяла себя в руки и уверено направила Северина к усадьбе. Не успела она достигнуть ворот, как дворовые заметили приближение прекрасной Амазонки и тотчас доложили хозяину.

С утра Станислав пребывал в хандре – скучал по петербуржской жизни…

– Барин, к усадьбе скачет всадник… А вернее – женщина… – доложил Дормидонт.

– Женщина?! В синей амазонке?

– Не знаю, барин, не разглядел, далеко она еще была. Но держится в седле отменно… Кажись, на соседку похожа фигурой, на Антонину Петровну. Точно, она, кроме неё не кому…

– Отчего же? – удивился барин.

– Больно быстро скачет, по-мужски… – пояснил Дормидонт.

– Вели встретить ее, и лошадь отведи на конюшню.

– Как изволите, барин.

Станислав сгорал от нетерпения: он страстно желал видеть Диану-охотницу и признаться сам того не ожидал – считал минуты до ее появления.

И не удержался… Ведомый порывом, он вышел во двор, дабы самому встретить гостью.

Антонина, раскрасневшаяся от быстрой езды, выглядела прелестно, что естественно, не преминул заметить Станислав.

Он помог всаднице спешиться.

– Как я рад вас видеть, Антона Петровна! Благодарю, что приняли мое приглашение…

Женщина соскользнула с лошади: какое-то мгновение их взгляды встретились. Станислав ощутил тонкий аромат ее духов…

– Я непременно хотела снова побывать в Матвеево-Орлово…

– Так вы навещали мою тетушку?

– Да, несколько раз. Но с тех пор прошло, кажется, года два, а то и три.

– Прошу вас, проходите в дом. Я прикажу подать чаю…

– Не хлопочите… Лучше вина…

– Конечно, – оживился Станислав, – тетушка оставила мне отличный винный погреб.

– Тогда я предпочту «Шардонэ»…

– Как вам угодно, Антонина Петровна.

Так за разговорами гостья оказалась в гостиной. Она огляделась: за прошедшие годы почти ничего не изменилось – те же картины в позолоченных рамах, то же огромный ковер восточной работы, те же гардины на окнах… и то же фортепиано.

Антонина невольно подошла к интрументу и коснулась его гладкой отполированной поверхности.

– Вы позволите? – робко спросила она.

– Конечно!

Антонина откинула крышку инструмента, размяла пальцы и начала играть… Станислав невольно заслушался.

– Прекрасная мелодия, – заметил он, после того как Антонина завершила свой музыкальный этюд.

– Вам, правда, понравилось?

– Очень. А кто же автор сего дивного произведения? – Поинтересовался хозяин.

Антонина потупила взор и призналась:

– Я…

– Вы? – удивился Станислав.

– Да. Иногда сочиняю этюды…

– У вас, надо сказать, прекрасно получается.

Вошел Дормидонт с подносом, на котором стояла бутылка французского вина, два бокала и сладости.

Станислав жестом указал слуге поставить поднос на стол и удалиться.

– «Шардонэ», прошу вас. – Станислав наполнил бокалы дивным напитком.

Гостья пригубила бокал вина.

– Великолепный букет!

– Да, мой дядюшка знал толк в винах, особенно во французских.

Антонина уделяла внимание «Шардонэ», почувствовав головокружение, и предательскую легкость во всем теле… Неожиданно ей стало жарко.

– Ох, вино коварно… – заметила она.

– Может быть, лучше выйти в сад? – предложил предупредительный хозяин.

– Да, да… Так будет лучше. Мне надо подышать свежим воздухом.

Сад в усадьбе был ухоженным, дорожки выложены камнем – словом, все говорило о рачительности бывших хозяев. Антонина невольно вспомнила свой сад в Забродино с заросшими дорожками и покосившимися беседками… Пожалуй, есть с чем сравнивать.

– У нас нынче уродились отменные яблоки, – сказала гостья, дабы начать хоть какой-то разговор.

– Да, насколько я понял – этот год выдался яблочным.

– Скоро Яблочный спас. Надо осветить снятый урожай…

– Антонина Петровна, я право, как городской житель и вовсе не знаю, как это сделать, – признался Станислав.

– О, это очень просто. Отбираете лучшие яблоки, кладете их в корзину, накрываете чистым льняным полотенцем и идете в церковь, что в трех верстах. Батюшка освещает урожай, обычно в церкви собираются все окрестные помещики, а после – арендаторы…

– Вы так деловито рассуждаете, как заправский хозяин, – заметил Станислав.

– Просто я всю жизнь прожила в поместье. Сначала – в Ремизово, а потом, когда вышла замуж – в Забродино. Так уж сложилось, что за последние несколько лет мне приходится многое делать самой, не рассчитывая не супруга.

Станислав тактично промолчал, зная о том, что господин Забродин – гуляка, охотник выпить и заядлый картежник, нещадно транжирящий свое состояние.

Коварное вино подействовало на гостью с новой силой.

– Ах, мне хочется присесть…

Станислав подхватил гостью под локоть.

– Не сочтите за дерзость, идемте в беседку.

Антонина и не думала сопротивляться, ибо внимание хозяина было ей приятно.

Присев на скамейке, в укромной беседке, гостья сказала:

– Немого душно, но сейчас пройдет. Обычно я пью домашнее вино, но крайне редко. Французское же – роскошь в нашей глуши… Я явно не рассчитала свои силы.

Антонина расстегнула верхнюю пуговицу блузки, дышать стало легче.

– Я хотел бы задать вам нескромный вопрос… – робко начал Станислав.

– Спрашивайте…

– Зачем вы стреляете из револьвера?

Антонина рассмеялась.

– Так просто… Должна же я чем-то занимать себя. Муж постоянно отсутствует, я его почти не вижу. Домашние заботы порой утомляют, и хочется безумных поступков – отсюда и стрельба из револьвера.

– Вы весьма преуспели в этом деле.

– Да, это точно.

– Тогда позвольте пригласить вас на охоту. Сейчас сезон рябчиков, насколько мне известно. Мне стыдно признаться, но я не помню, когда был на охоте…

– Вы пригласите соседей-помещиков? – Поинтересовалась Антонина.

– Это вряд ли, ведь я не успел еще с ними познакомиться, разбирал дела… Мой управляющий…

– Варфоломей, – вставила Антонина.

– Он самый, не чист на руку.

– Тогда прогоните его. Найдите другого.

– Через пару лет и новый управляющий станет таким же, как и Варфоломей. Их надо постоянно контролировать, я же вскоре собираюсь отбыть с Петербург.

– Как жаль… – Искренне заметила гостья. – Здесь редко встречаются образованные воспитанные люди. Помещики хоть и кичатся своими имениями, но по сути своей те же мужики.

– Такой женщине, как вы надо блистать в свете, – заметил Станислав и представил себе, как бы Антонина выглядела в новомодном бальном платье с роскошным ожерельем на шее – картина достойная живописца.

– Ах, Станислав Александрович. Какая женщина не пожелала бы этого? Но я замужем за человеком, для которого карты и собственное «Я» – прежде всего. Ему безразлично, что годы идут, а я не молодею. Какой уж тут петербуржский свет!

– Да… А у вас есть дом в столице?

– Был, муж его продал еще до свадьбы. Ему постоянно не хватает денег на легкомысленный образ жизни.

– Но так нельзя! – Воскликнул Станислав, переполненный негодованием. – Это чудовищно!

– Увы, Станислав Александрович, вы правы.

Антонина встала.

– Вам уже лучше? – Поинтересовался Станислав.

– Да.

– Тогда пройдемся к озеру.

– С удовольствием.

Покуда Станислав Александрович и Антонина Петровна беседовали в укромном месте, а затем направились к озеру, Архип исправно подслушивал их разговор. И тотчас доложил обо всем управляющему. Тот же подумал, что этот визит Антонины Петровны может спутать все карты в его игре. Хотя… впрочем, может быть, и нет…

* * *

После прогулки вокруг озера Станислав почувствовал непреодолимую тягу к Антонине. Он право не знал, как это объяснить: ни одна из столичных женщин не производила на него такого впечатления. А тут простая помещица! Да еще – из глуши! Но до чего красива и притягательна! А каков характер!

После того, как Антонина села на Северина и ускакала в направлении Забродино, Станислав понял: отчего сия особа произвела на него такое неизгладимое впечатление. Просто она была совершенной противоположностью жеманных столичных красавиц!

Остаток дня Станислав провел в сладостных грезах. Конечно, он понимал, что Антонина – не та женщина, которая может легко уступить мужчине, забыв о чувстве долга… Но в то же время он пребывал в уверенности, что Диана-охотница не любит своего мужа, мало того – и не уважает его, на что есть весьма веские причины.

* * *

Варфоломей сидел за конторским столом, тщательно обдумывая свой план. Он попросту хотел извлечь максимальную выгоду из знакомства господина Матвеева и госпожи Забродиной, прекрасно понимая, что в один прекрасный момент молодость и физическое желание возьмут верх над дворянской честью и чувством долга. Уж в этом он не сомневался! И вот тогда он устранит всех и легко заполучит Ремизово.

– Архип!

Слуга тотчас появился в дверном проеме.

– Чего изволите? – Подобострастно поинтересовался тот.

– А есть у тебя знакомства среди прислуги Забродиных?

– А как же, сударь, конечно…

– Так вот, ты почаще общайся с этим знакомцем, – настоятельно посоветовал управляющий.

Архип понимающе кивнул.

– Это можно… Чего ж не пообщаться?!

* * *

Антонина буквально летела на Северине, ощущая себя птицей. Ей было настолько легко и хорошо, что даже на миг забыла о грубости мужа, о том, что они на гране разорения… Ей просто хотелось любить и быть любимой. А чувство долга?.. Она об этом не думала…

До Забродино она добралась как раз к ужину и к своему вящему удивлению обнаружила, что Сергей Василевич изволит пребывать дома.

Когда Антонина вошла в гостиную, дабы проследовать на второй этаж, поднимаясь по лестнице, супруг сидел в кресле и пытался читать газету. Она не обратила на него ни малейшего внимания и начала подниматься на второй этаж.

– Мон шер! Отчего вы молчаливы сегодня? – неожиданно поинтересовался Сергей Васильевич.

Антонина удивилась.

– Впрочем, как и обычно, – парировала она.

– Однако, ваша холодность и пренебрежение… – начал заводиться супруг, но не успел закончить начатую фразу.

– Ни вам, сударь, говорить о пренебрежении!!!

– Отнюдь! Вы где были, сударыня?

Антонина удивленно подняла брови.

– А что такое случилось? Вам интересно, где я бываю?

– Разумеется. Я – дома, маюсь от головной боли и томления в груди, а вы изволите прогуливаться неизвестно где и с кем!

Антонина взяла себя в руки и спокойно сказала:

– Я, как обычно, предавалась верховой езде на Северине.

– Что-то слишком долго, сударыня, уже время ужина.

– А что мне делать дома? Слушать ваши жалобы на головную боль. Не надо было вчера злоупотреблять водкой, сударь.

Сергей Васильевич округлил глаза.

– Как вы смеете со мной разговаривать в подобном тоне?! – возмутился он.

– Смею! Раз вы заложили Ремизово и ни слова мне не сказали – значит, смею!

– Ах, опять вы про Ремизово! – Сергей Васильевич обмяк и выпустил газету из рук.

– Да, да, опять! Отчего вы так поступили? – не унималась Антонина Петровна.

– Оттого, мон шер, что у нас катастрофическое положение.

– Как? Что это значит? – Антонина спустилась с лестницы и встала как раз напротив мужа.

– Доходы от Забродино за последние годы резко упали… А Ремизово и вовсе их не дает. Что мне, позвольте спросить, делать? – едва ли не взвизгнул разгневанный супруг.

– Да начала – посоветоваться со мной. Я – ваша жена. Или вы воспринимаете меня, как и пять лет назад наивной дурочкой? Позвольте вас разочаровать: я многое поняла за время нашего супружества, если таковым его можно назвать, и изменилась.

– Да, это я успел заметить. Причем вы изменились в дурную сторону.

– Почему бы нам не вернуть Ремизово? – начала Антонина Петровна издалека.

– Зачем? Что с ним делать? Там все разваливается… А так, хоть за землю можно выручить приличные деньги.

– Вот именно, что за землю. – Антонина Петровна села на стул и продолжила. – Вам известно, что многие землевладельцы дробят свои участки и стоят на них дачные дома, которые сдают внаем?

– Ах, мон, шер, оставьте эти глупости! – капризно воскликнул Сергей Васильевич. – Это хорошо под Петербургом или под Москвой! А здесь! Для кого вы настроите дачи?

– Поверьте мне: через несколько лет это окупиться. Горожане станут снимать дачные дома и у нас… Надо только потерпеть.

– Чего терпеть? Когда вам нечего будет одеть? Или…

Антонина Петровна не выдержала и перебила своего супруга:

– Вы бы лучше перестали делать карточные долги. Вот куда деньги уходят!

– Что-о-о! – возмутился Сергей Василевич. – Карточный долг – это долг чести! Вы что хотите сказать?

– Только то, чтобы вы перестали играть.

– Ах, мон шер, это выше моих сил… – признался супруг.

– Вы – безвольный и слабый человек! – в сердцах воскликнула Антонина Петровна, стремглав поднимаясь по лестнице в свои покои.

* * *

Не успела Лизавета разоблачить барыню и подать той пеньюар, как дверь спальни резко отворилась – на пороге стоял Сергей Васильевич, безумно вращая глазами.

Горничная сразу же почувствовала неладное и ретировалась.

– Пошла прочь! – прикрикнул на нее барин, вошел в комнату и затворил дверь.

– Что вам угодно, сударь? – спокойно поинтересовалась Антонина Петровна.

– Отчего же – сударь? А скажем, не Серж, как вы называли меня когда-то?!

– Так что вам угодно, Серж? – переспросила Антонина, предчувствуя семейный скандал.

– Вы изволили оскорбить меня, назвав безвольным и слабым!!!

– И что же? – Антонина воззрилась на своего супруга.

– Я категорически с вами не согласен!

– Как вам угодно… – холодно заметила она.

– Извольте лечь в постель! – взвизгнул Сергей Васильевич. – Разденьтесь, я желаю видеть вас обнаженной!

Антонина округлила глаза.

– С чего это вдруг?

– Вы не слышали, что я сказал?

– Нет, не слышала. Я – не рабыня, дабы исполнять вашу волю.

– Вы – моя жена и я вас хочу!!! – буквально завопил Сергей Васильевич, побагровев от гнева.

– А я вас – нет. Вы два года избегали меня, как женщину, а теперь у вас проснулись чувства?

– А хоть бы и так! Раздевайтесь!

– И не подумаю. Уходите!

– Что? Я – в своем доме! И получу, то, что желаю!!!

Сергей Васильевич, словно безумный, накинулся на жену и начал срывать в нее пеньюар. Антонина пыталась сопротивляться.

– Вы с ума сошли! Что вы делаете?! Опомнитесь!

– Я вас хочу!!! – ревел взбесившийся супруг, обуреваемый страстью.

Наконец Антонина изловчилась и оттолкнула от себя мужа, но тот быстро пришел в себя и снова налетел на нее.

Схватка была явно неравной: мужчина был сильней, несмотря на то, что старше и не в лучшей физической форме. Он завалил жену на кровать, срывая с нее остатки одежды, и взгромоздился на нее сверху.

– Я вас ненавижу! – шипела Антонина. – Вы ничтожество… Вам только горничных удовлетворять…

Последняя фраза окончательно добила «любвеобильного» супруга, он со всего размаха ударил жену по лицу.

Сознание помутилось: Антонина провалилась в темноту. Когда же она очнулась, то с удивлением обнаружила, что Сергей лежит на ней без признаков жизни.

Она выбралась из-под мужа, тот издал стон…

Антонина накинула халат, собрала волосы и посмотрела на себя в зеркало: на правой скуле виднелся синяк. Затем она подошла к кровати и перевернула своего супруга.

– Что с вами?

Сергей Васильевич снова издал стон.

– Доигрался… Герой-любовник! – Антонина распахнула дверь и громко закричала: – Лизавета, срочно пошли за доктором!!! Барину дурно!!!

* * *

Покуда Назар в срочном порядке верхом поскакал за доктором, Антонина Петровна попыталась привести супруга в надлежащий вид, по крайней мере, надеться на него брюки.

Лизавета принесла тазик с ледяной колодезной водой и протерла несостоявшемуся Казанове голову и грудь. Он снова застонал.

– Больно… больно в груди… жжет…

– Лизавета принеси настой из валерианы, пока доктор до нас доберется – не ровен час…

– Ах, барыня, – всполошилась горничная, – не приведи Господи…

Девушка перекрестилась и сделала вид, что не заметила синяка на лице хозяйки.

Вскоре приехал доктор. Он долго осматривал пациента и, наконец, вынес свой вердикт:

– Покой и только покой. Сердечко пошаливает. Требуется длительный постельный режим, не менее двух недель. И я выпишу вам капли, купить их можно в городе… в аптеке Борменталя…

Доктор сел за стол и быстрым размашистым профессиональным почерком написал рецепт. Антонина Петровна заплатила доктору за визит, поблагодарила его и велела Назару отвезти домой.

Сама же она призадумалась: «Сердце… Это последствия разгульной беззаботной жизни… А, если с мужем что-то случиться – что я буду делать с имением? Дела совсем плохи…»

Неожиданно ее осенило…

– Лизавета, побудь с барином…

Сама же Антонина направилась в кабинет мужа, перерыла все ящики в письменном столе, пока не нашла то, что искала – закладную на Ремизово. Бегло пробежав глазами по документу, она поняла: ее родовое гнездо, пусть хоть и скромное, заложено за три тысячи рублей. Антонина прекрасно знала, что банк никогда не дает под залог полную стоимость имущества и земельных угодий, а лишь половину… Значит, на торги имение пойдет не менее, чем за шесть тысяч…

– Так вот почему так суетился Варфоломей! Он хотел выгадать не менее тысячи… Тоже мне – благодетель…

Антонина сложила закладную, задвинула ящики стола и направилась к управляющему Федору Ильичу.

Тот как обычно занимался делами за конторским столом. Женщина вошла в небольшой кабинет управляющего, села на стул и без лишних слов положила перед ним закладную на Ремизово.

– Откуда у вас сей документ? – поинтересовался он. – Неужели сам Сергей Васильевич дал?

– Нет, Сергей Васильевич заболел. Доктор только что уехал и велел ему не вставать с постели две недели… – пояснила Антонина. – Я же собираюсь в город, дабы заказать капли, прописанные доктором, и хотела бы посетить банк. Насколько я понимаю, первая выплата по процентам через несколько дней?

– Да, это так. Но Сергей Васильевич не собирался их выплачивать. – Признался управляющий.

– Вы понимаете, что это – безумие! – возмутилась Антонина. – Ремизово стоит не менее шести тысяч ассигнациями!

– Да… – управляющий вздохнул. – Но что я могу сделать?

– Дайте мне денег на уплату процентов.

– Антонина Петровна, меня нанимал ваш супруг, и я буду держать ответ за финансовые дела перед ним.

Антонина смерила взглядом управляющего и сказала:

– А вы не задумывались о том, что Сергей Васильевич старше меня почти на двадцать лет? Мало того, доктор сказал, что у него больное сердце… Так что? Вы дадите мне денег?

Управляющий растерялся: он не знал, как поступить. В данном случае и дать денег нельзя, и не дать – тоже. Двоякая ситуация складывается… А, если с барином что случиться? Тогда уж точно Антонина Петровна его уволит.

– Хорошо. – Он открыл сейф и достал ассигнацию достоинством в сто рублей. – Вот прошу вас.

Антонина Петровна взяла банкноту, свернула ее и положила за лиф платья.

* * *

Ночь Сергей Васильевич провел в спальне своей супруги. Та же перебралась в комнату для гостей, оставив супруга на попечение Лизаветы.

Внезапная болезнь мужа придала ей решительности. Она во чтобы то ни стало решила вернуть Ремизово. Засыпая, Антонина поймала себя на мысли, что ей вовсе не жаль мужа…

Сон навалился быстро и тяжело. Ей снился Варфоломей, который преследовал ее везде и всюду, доставал из портмоне пять тысяч рублей, протягивал их и говорил:

– Возьми… возьми, а то и этого не получишь…

Неизвестно откуда появился Станислав, и Варфоломей тотчас исчез, словно растворился. Станислав обнял Антонину и начал целовать. Женщина и не собиралась сопротивляться…

Антонина проснулась рано, сладко потянулась, поймав себя на том, что отлично выспалась и совершенно не расстроена.

Она позвонила в колокольчик, вошла Дашка, прислуга, так как Лизавета не отходила от постели больного хозяина.

– Неси воды умыться, да из гардеробной принеси темно-вишневое дорожное платье с накидкой, шляпу с бежевой отделкой и шнурованные ботинки.

Дашка поклонилась и тотчас заторопилась выполнять приказ барыни.

* * *

Станислав Александрович пробудился ни свет ни заря. В Петербурге так рано он никогда не вставал с постели. Сейчас же ему не спалось: отчего-то он ощущал волнение, не находил места и должного занятия весь вечер намедни…

Станислав встал, накинул стеганый халат и прошелся по спальне. Сон, как рукой сняло.

– Часов семь – не больше… В Петербурге я раньше десяти и не вставал – вот что делает сельская жизнь с приличными людьми!

Он не стал звонить в колокольчик и звать Дормидонта, а просто сел в кресло и попытался собраться с мыслями. А мысли все были только об Антонине Петровне, прекрасной Диане-охотнице…

Станислав прекрасно понимал, что женщина – замужем и ее муж в добром здравии… На что он рассчитывал? Он и сам не знал… Но ощущал страстное желание увидеть ее вновь.

В комнате не сиделось, он решил пройтись по дому. Наконец, обойдя все коридоры и закутки, он прямо в домашнем виде вышел на воздух. Его обдало утренней августовской прохладой…

Так, стоя на веранде, он заметил Архипа, который направился во флигель Варфоломея.

– Вот парочка – гусь с гагарочкой… – недовольно проворчал Станислав. – И какие дела могут быть в такую-то рань?

События развивались стремительно: из флигеля вышел Варфоломей, облаченный в отличный шерстяной костюм, и велел Архипу заложить коляску.

Станислав Александрович буквально обомлел: его хозяина имения даже не уведомили ни о чем! Он прямо в домашних туфлях, быстро, если не сказать, опрометью, направился к флигелю.

– Варфоломей! – окликнул он управляющего.

Тот вздрогнул, явно не ожидая такого поворота событий, и медленно повернулся к барину.

– И куда это ты собрался, да еще в такую-то рань?

Управляющий откашлялся.

– Станислав Александрович, я не хотел вас беспокоить… Я – в Псков по делам мануфактуры.

– А почему мне ничего не сказали с вечера? Я что здесь – не хозяин?

Варфоломей, понимая, что попал впросак, и как мог, пытался умаслить хозяина.

– Станислав Александрович, я приношу свои извинения, но вчера я допоздна засиделся в конторе. Надобно съездить во Псков, возобновить договор на поставку льняных изделий… Неровен час – конкуренты обойдут.

Упоминание о конкурентах охладило гнев Станислава.

– Хорошо, поезжайте… А что в городе можно развлечься?

Варфоломей, понимая, куда клонит хозяин, явно преувеличил:

– Захолустье.

– Да, неужто? А мне, казалось, что Псков – большой город. Там одного купечества сколько обосновалось!

Варфоломей недовольно крякнул.

– Купечество… может быть. Действительно, купцов много. А вот, что до увеселений – увольте. Когда я бываю в городе мне не до этого…

* * *

Коляска Антонины Петровны выехала из имения Забродино. Рядом с барыней сидела Дашка, державшая барский саквояж, Антонина Петровна давно не была во Пскове и, хотя не собиралась задерживаться, предусмотрела все случаи: а вдруг в аптеке Борменталя не окажется выписанных земским доктором капель? Или фармацевт будет изготавливать их слишком долго? – так, что придется снимать номер в гостинице.

Назар правил лошадью, та резво бежала к развилке дороги. Неожиданно Антонина Петровна услышала скрип колес и топот лошадиных копыт: к развилке со стороны Матвеево-Орлово приближалась коляска.

Назар немного натянул поводья, дабы сдержать лошадь и пропустить мчавшуюся во весь опор незнакомую коляску. К его удивлению коляска притормозила рядом, Назар узнал Варфоломея, управляющего господина Матвеева.

– Мое почтение, Антонина Петровна! – слащаво улыбаясь, произнес управляющий.

Антонину Петровну слегка передернуло.

– И вам того же… – сдержанно ответила она на приветствие.

– Позвольте полюбопытствовать: куда вы направляетесь?

Антонина Петровна едва сдерживалась: «Каков наглец! Разговаривает со мной, как равный! Дворянин доморощенный!»

– В Псков, по делам, – коротко отрезала она.

– А как самочувствие Сергея Васильевича?

– Хворает… Назар, поезжай! – приказала Антонина Петровна, не желая более разговаривать с Варфоломеем.

Но тот не отставал, его коляска шла рядом с коляской Антонины Петровны – колесо в колесо.

– Позвольте сопровождать вас, сударыня!

– С чего бы это?

– Вы – молодая, красивая женщина, путешествуете одна! Мало ли что!

Антонина Петровна взяла у Дашки саквояж открыла его и быстро извлекла револьвер. Не успел Варфоломей опомниться, как женщина взвела курок и прицелилась ему прямо в голову.

– Еще слово и я выстрелю! – решительно заявила она.

Архип, видя такое дело, не на шутку струхнул и со всего маху хлестнул лошадь кнутом. Та понесла, только пыль столбом.

– Невыносимый человек! Так-то вот, поезжай прочь!

Удивленная Дашка очумело пялилась на свою хозяйку, та же положила револьвер обратно в саквояж и защелкнула изящный замочек.

– Чего удивлена? – Антонина Петровна заметила Дашкин дикий взгляд и рассмеялась.

– Неужто, барыня, вы б его пристрелили?

– Нет. Но очень хотелось.

Дальнейшая дорога до Пскова прошла без приключений, Антонина взирала на проплывающие окрестности. В верстах в десяти от города, она заметила оживленное строительство недалеко от дороги.

– Назар, поезжай вот туда! – Антонина указала на рабочих, таскавших бревна.

– Как угодно…

Коляска Антонины Петровны свернула с основной дороги и остановилась около работников.

Те, завидев богато одетую женщину, сразу же смекнули – здешняя помещица.

– Доброго утречка! – поприветствовали ее мужики.

– И вам того же… А что строите?

Вперед вышел бойкий мужик, одетый весьма исправно, из чего Антонина сделала вывод – старший.

– Дачи строим, сударыня. А вы, что интересуетесь?

– Да, очень! Хотела бы тоже построить на своих землях.

– Это можно, заказу наша артель завсегда рада.

– А как вас найти? – поинтересовалась Антонина.

– Строительством в здешних местах занимается купец Дюжев Иван Панфилович. Контора его находится в городе…

Когда коляска снова выехала на дорогу, ведущую в город, Антонина еще раз убедилась: Ремизово надобно спасать!

* * *

Архип почти загнал лошадь, когда коляска управляющего въехала в город.

– Осади, осади! Кобыла-то вся в мыле! Торопиться более некуда! – приказал Варфоломей.

Архип натянул поводья.

– Поезжай к банку. Она туда непременно приедет, я не сомневаюсь.

Действительно, Антонина Петровна тотчас направилась в банк и уплатила залоговый процент. После этого она села в коляску и направилась в аптеку Борменталя. Ее встретил важный на вид, в очках, фармацевт. Женщина протянула ему рецепт.

– Да, сделать можно. Но придется подождать. Капли будут готовы завтра, не ранее полудня.

– А раньше нельзя?

– Увы, сударыня…

Антонина заплатила аванс за капли и решила снять номер в ближайшей гостинице.

– Сударь, а нет ли поблизости приличной гостиницы? – Поинтересовалась она.

– А как же! Недалеко, за углом – «Цезарь». И ресторан там приличный.

Антонина поблагодарила словоохотливого фармацевта и направилась в «Цезарь».

«Цезарь» встретил ее аляповатым фасадом. По всей видимости, хозяин гостиницы был поклонником римской культуры и оттого перед зданием пестрили всевозможные статуи римских богов, а перед входом возвышался невероятно безвкусный фонтан.

Антонина невольно застыла от удивления, раздумывая покидать коляску или же – нет? Но покуда она колебалась, из дверей гостиницы появился человек в форменной одежде и тотчас подскочил к помещице.