Читать книгу Торнсайдские хроники - Ольга Куно - Страница 4

Летучка состоялась неделю спустя. Следовало обсудить, какие материалы каждый будет готовить в новый номер. Редакция размещалась в центральной части города, в небольшом флигеле, принадлежавшем главному куратору недельника. Помещение было простенькое и не слишком просторное, но зато уютное. Две кушетки, несколько мягких кресел, рабочий стол, в углу – огромные часы с маятником, а еще – несколько полок, заваленных старыми выпусками и прочими бумагами – вот и вся обстановка.

Центральной персоной на этом празднике жизни был Фредерик Миллер, главный куратор недельника, сокращенно – главкур, которого мы за глаза называли Петух. Фреду недавно исполнилось сорок четыре года, это был слегка седеющий, вполне импозантный мужчина, не толстый, но довольно упитанный, с короткой ухоженной бородой, круглыми щеками и карими глазами. Куратором он был прилежным, высокопрофессиональным и чрезвычайно осторожным. И хотя официально правил бал именно он, на деле наша с коллегами функция заключалась в том, чтобы, не развеивая эту иллюзию, неизменно добиваться на летучке своего.

Кроме Фреда на встрече присутствовала Мири Бронкс, личный секретарь куратора, худая девушка с круглым лицом, длинными ресницами и огромными серыми глазищами. В данный момент она была занята тем, что разливала по фарфоровым чашкам свежезаваренный чай. Остальные участники были моими коллегами-газетчиками, и в их числе – Люк Гринн. Совсем молодой на вид парень с непослушной копной волос цвета пшеницы и дерзкими голубыми глазами был на самом деле одним из лучших газетчиков, которых я знала. Выглядел Люк года на двадцать два – двадцать три, но в действительности был лет на пять старше. Он освещал такие вопросы, как военные действия, стычки на границе, поединки и кровная месть, всевозможные конфликты и дознавательские расследования. Такая специализация требовала немалого профессионализма и изрядной смелости, в том числе и потому, что, занимаясь столь щекотливыми темами, недолго было навлечь на себя недовольство властей. Впрочем, Люк, как и мы все, неплохо чувствовал грань дозволенного, которую переходить не следовало. Он и не переходил, но иногда топтался аккурат на этой грани, в результате чего уже несколько раз попадал на серьезную беседу в местное отделение по охране порядка и даже дважды сидел в КПЗ – каменных подземных застенках. С подобных предупредительных мероприятий он уходил с раскаявшимся видом переосмыслившего всю свою жизнь человека… и снова брался за старое.

Для главкура, человека, как я уже говорила, осторожного и не любящего конфликтных ситуаций, мы с Люком были постоянной головной болью… а также теми, кто приносит недельнику наибольшее число читателей.

Итак, летучка была в самом разгаре. Мы уже успели обсудить тему Люка, который собирался осветить историю трехсотлетнего конфликта между двумя соседними государствами. Затем переключились на колонку новостей. Тут все было более или менее понятно: следовало упомянуть о паре бракосочетаний, рождении наследника в семье одного из баронов, расторгнутую помолвку принцессы Мелинды и несколько казней. Далее настала очередь отдела моды. Руководившая им Эмили Мунрид планировала подготовить на редкость смелую статью на тему длины современных платьев. В статье должен был исследоваться вопрос о том, допустимо ли для современной женщины приоткрывать лодыжки на четыре дюйма, как делали некоторые молодые девушки, или же границей дозволенного следовало по-прежнему считать три дюйма, как и в предыдущее десятилетие. Эмили планировала прийти в своей статье к тому смелому выводу, что на сегодняшний день четыре дюйма – это вполне приемлемо.

Тут тоже спорить было особо не о чем. Если бы все дерзкие статьи ограничивались подобной степенью провокационности, Фред был бы счастлив. Дискуссия возникла лишь с легкой руки Люка, с пеной у рта доказывавшего, что тема чересчур абстрактна, и потому требовавшего включить в статью иллюстрации женских ножек. Он также предлагал не останавливаться на достигнутом и к следующему выпуску приготовить статью о глубине декольте, также иллюстрированную.

– Ну а теперь Абигайль, – повернулся ко мне главкур, когда тема лодыжек наконец-то была исчерпана. – О чем бы ты хотела написать?

– У меня есть отличная идея для нового проекта, – воодушевленно сообщила я.

Эту идею я вынашивала довольно давно. Проект требовал поездки в командировку, и я решила, что сейчас, освободившись от бремени «семейной» жизни, вполне могу приступить к его реализации. Все-таки в одиночестве есть свои бесспорные преимущества.

– Постой! – Не слишком вдохновленный пылавшим в моих глазах азартом, Фред отыскал взглядом своего секретаря. – Мири, у нас есть какие-нибудь сердечные капли? Есть? Хорошо. Абигайль, продолжай.

– Так вот. Мне нужны деньги на командировку в столицу.

Фред поморщился. Деньги требовались немалые. Я осталась равнодушна к этому проявлению недовольства: необходимая сумма в редакции имелась, а материал намечался шикарный.

– И что ты будешь делать в столице? – поинтересовался главкур.

– Я хочу написать про короля.

– Абигайль, – взмолился Фред, – пожалуйста, скажи, что ты хочешь написать про какого-нибудь короля древности, который вот уже тысячу лет пылится в позабытой людьми гробнице!

Я покачала головой с безжалостной улыбкой на лице.

– Ну, тогда скажи хотя бы, что это король одной из соседних держав, желательно небольшой и не слишком могущественной.

– Не-э-эт, – радостно и со вкусом возразила я. – Я хочу написать о Рауле.

– Мири, – обреченно сказал Фред, – налей-ка мне двадцать капель.

Девушка принялась привычно отмерять дозу лекарства.

– Абигайль, во имя всех святых, но почему о Рауле?!

– Фред, – притворно изумилась я, – неужели ты считаешь жизнь нашего короля недостаточно достойной темой?

Главкур вздрогнул и быстро огляделся, так, словно рассчитывал увидеть в каком-нибудь темном углу агента тайной полиции. Люк с наслаждением откинулся на спинку кушетки и поудобнее вытянул длинные ноги. Он обожал подобные перепалки.

– Послушай, Фред, ну что ты так разволновался? – перешла на более серьезный тон я. – Я ведь не сплетни собираюсь пересказывать. Я хочу написать правду.

– Правду?! – Куратор заметно побледнел. – Мири, не двадцать капель, а тридцать!

– Ну а что тут такого? Я собираюсь написать его биографию, понимаешь? Би-о-гра-фи-ю. В этом нет ничего запрещенного.

– Биографию Рауля ты можешь найти в любой энциклопедии, – отрезал Фред. – Если хочешь в этом убедиться, я отправлю тебя в командировку до ближайшей библиотеки.

– Неслыханная щедрость, – хмыкнула я. – Это все не то. Сухо и скучно. Родился, жил, был коронован, царствует. Никакой тебе изюминки. К тому же кто имеет доступ к этим библиотекам? А у нашего недельника масса читателей.

– Абигайль, и все-таки признайся, – вздохнул Фред, – что заставило тебя остановить свой выбор именно на биографии Рауля?

– Он интересен, – пожала плечами я. – У него есть прошлое, имеется характер, он нестандартно подходит к решению сложных задач. Он – первый из длинной череды королей, кто приблизил к себе лиц невысокого происхождения, а также уделил внимание созданию новых академий. При этом он молод, красив и неженат. Идеальный материал для статьи.

– М-материал? – переспросил Фред, шокированный таким выбором эпитета.

– Ну да, – невозмутимо передернула плечами я. – Конечно, материал. А что я, по-твоему, в невесты к нему набиваюсь?

– Мири, дорогая, сорок капель, – подсказал со своего места Люк.

– Он же даже ни разу не приезжал в Торнсайд! – продолжал гнуть свою линию Фред.

– Не приезжал, – согласилась я. – И, думаю, я даже знаю почему.

– И почему же? – заинтересовалась Кейт, молоденькая газетчица, работавшая в отделе новостей.

– Потому что в юности он сидел в Стонриде, – ответила я. – Думаю, с тех пор он ненавидит наше графство лютой ненавистью.

– Король – в Стонриде? – изумилась Кейт.

– Ну, детка, он же не всегда был королем, – пояснил Фред. – Рауль, как ты знаешь, был коронован три года назад. До этого он был кронпринцем. А еще раньше, много лет назад, – всего лишь дальним родственником короля, от которого тому не мешало избавиться.

– А как же он тогда вышел из тюрьмы? – осведомилась Кейт.

– Бежал, – ответила я.

– Ух ты, как интересно!

Кейт восторженно всплеснула руками.

– Вот видишь! – воскликнула я, поворачиваясь к Фреду. – Народ интересуется! А те, кто помоложе, ничего даже толком не знают. О нем определенно надо писать.

– И что же, ты собираешься взять у него интервью? – ехидно спросил куратор.

– Конечно! – подтвердила я. – Я же профессиональная беседчица, а не дилетант!

– Да будет тебе известно, что Рауль никогда и никому не дает интервью, – с победоносным видом заявил Фред. – Тебя не пустят даже на порог дворца.

– А когда меня это останавливало?!

Куратор погрустнел. И не напрасно. Он прекрасно знал, что уж если я решила взять у кого-то интервью, то этот кто-то никуда от меня не денется, как бы он ни шифровался. И знал об этом не только Фред.

– Да-да, напомни-ка, как ты забралась к барону ван Сторну через окно? – хихикнул Люк.

Кейт, работавшая у нас совсем недавно, уставилась на меня с живым интересом.

– А что тут напоминать, взяла и забралась, – отозвалась я. – Ну и чего вы так смотрите неодобрительно? Он сам виноват. Не хотел пускать газетчиков в замок. Пришлось проявить смекалку.

– И поэтому ты решила залезть к нему в башню по плющу, – со смешком заметил Люк.

Кейт с Мири захихикали. Фред даже не улыбнулся: похоже, его память бережно хранила воспоминания о предынфарктном состоянии, в котором он оказался, узнав об этой истории.

– Вовсе и не по плющу, – раздраженно возразила я. – Что я, дурочка? У меня с собой была крепкая веревка.

– И что, как он отреагировал? – с энтузиазмом спросила Кейт.

– Нормально, – отозвалась я. – Он вообще нормальный мужик оказался. После того как прошел первый шок, даже комплимент мне сделал. Сказал, что к нему в окна никогда еще не лазили молодые красивые девушки. А потом спросил, не собираюсь ли я еще и спеть ему серенаду.

– И как, ты спела? – заинтересовался Фред, никогда не слышавший эту историю во всех подробностях. Ему в то время и пары-тройки деталей хватило.

– Нет, я объяснила, что у меня нет слуха. Но сказала, что могу порекомендовать ему хорошего менестреля.

– Ты забыла упомянуть о самом главном, – заметила Эмили. – Он ответил на твои вопросы?

– Конечно, – подтвердила я то, что считала само собой разумеющимся. – Дал исчерпывающие ответы. И добавил, что, если мне снова захочется взять у него интервью, я могу прийти в любое время дня и ночи. Обещал всегда держать окно незапертым.

– Только не рассказывай об этом своим приятелям-грабителям, – посоветовал Люк. – Иначе барона будет ждать неприятный сюрприз.

– Почему сразу неприятный? – возразила я. – Думаешь, с грабителями не сотрудничают симпатичные девушки?

– Абигайль, так я что-то не поняла, – вмешалась Эмили. – Ты собираешься влезть через окно к королю в опочивальню?

– Если понадобится, то почему бы и нет? – невозмутимо отозвалась я.

– Да потому, что король тебя в этом случае даже в тюрьму не посадит, – предупредил Фред. – Просто отправит обратно наиболее прямым путем, то есть через то же самое окно.

– Или это сделает Айрин Рэндалл, – поддержал куратора Люк. – Наверняка твое присутствие в опочивальне Рауля не приведет ее в восторг. Доказывай потом, что ты всего лишь хотела задать пару вопросов… если успеешь, пока будешь лететь вниз с третьего этажа. Или с какого там?

– Кто такая Айрин Рэндалл? – нахмурился Брендан.

Я удивленно уставилась на немолодого коллегу. Как можно не знать подобных вещей, работая в недельнике, пусть даже провинциальном?! Ах да, он же занимается исключительно астрологическими прогнозами. Почти все время проводит в башнях у звездочетов, а те совершенно оторваны от жизни.

– Айрин Рэндалл – фаворитка короля. Двадцать семь лет, Говорящая, курирует службу безопасности Рауля, принадлежит к роду ван Лейнов, но отец – простолюдин, точнее сказать, ученый из семьи торговцев, – отбарабанила я. А что? Я всегда хорошо готовлюсь к своим проектам. – Живет во дворце около десяти лет, в статусе фаворитки – примерно столько же времени, сколько Рауль правит.

– Курирует службу безопасности? – переспросил Брендан. – У них что, мужчин на эту должность не нашлось?

– Насколько мне известно, ее предшественник был мужчиной, – пожала плечами я. – И вылетел из дворца за профнепригодность. К тому же не забывай, что она – Говорящая.

– Да, но она – женщина! – Брендан упорно гнул свою линию, не замечая, сколь синхронно Кейт, Эмили и я поджали губы в неодобрении. – И к тому же фаворитка! Сегодня она есть, а завтра на ее месте какая-нибудь другая. И что, главу службы безопасности менять с такой же частотой? И каждого – то есть каждую – посвящать во все секреты службы?

– Тут ты не прав, Брендан, – покачал головой Фред, не позволяя нам с девчонками громко возмутиться на предмет неуважения к женскому полу. – Несколько месяцев назад я был в столице и кое-что слышал по этому поводу. Говорящая – любовница Рауля уже больше трех лет, и менять он ее, похоже, не собирается. Около года назад один из королевских советников тонко намекнул, что, дескать, девчонка походила в фаворитках достаточно долго, пора и честь знать. А королю настало время найти себе невесту, остепениться и усиленно работать над наследником.

– И что? – Кейт слушала куратора с раскрытым ртом.

– А ничего. Король без предупреждения и невзирая на все прошлые заслуги отправил советника в тюрьму на два месяца.

– А потом? Изгнал? Уволил?

– Нет. По-видимому, в других вопросах этот мужик давал хорошие советы, и Рауль счел его для себя полезным. Так что через два месяца преспокойно вернул его назад, из камеры прямиком в залу для совещаний. Но с тех пор никто и слова не смеет сказать против Айрин Рэндалл… Абигайль, а что ты такое пишешь?

– …никто и слова не смеет сказать против Айрин Рэндалл, – сказала я вслух, водя по бумаге пером. – Источник информации – Фредерик Миллер.

Куратор заметно побледнел.

– Мири, сто капель! – предупредительно воскликнул Люк.

Вытянув шею, он заглянул мне через плечо и с усмешкой пробежался глазами по чистому листу бумаги, на котором красовалась лишь одна строчка ничего не значащих каракуль.

– Еще какие-нибудь темы у тебя есть? – тоскливо спросил куратор, поняв, что его разыграли.

– Ну… – Я задумчиво пожевала губами. – Вообще-то я хотела бы написать о продажных женщинах.

Люк рассмеялся, Эмили презрительно фыркнула, а Фред уставился на меня с немым упреком во взгляде. Ни то, ни другое, ни третье не произвело на меня ни малейшего впечатления.

– Абигайль, – упрек куратора наконец-то перестал быть немым, – ты можешь придумать хотя бы одну нормальную тему?!

– А что вам всем так не нравится? – возмутилась я, припомнив темноволосого дворянина из «Хмельного охотника». Любопытно, он еще сердится на мое невежливое прощание? Впрочем, навряд ли, скорее всего, он уже забыл все события той ночи, как кошмарный сон.

– Абигайль, – увещевательным тоном начал Фред. – Когда ты писала про грабителей, они научили тебя открывать замки при помощи шпильки. У восточных лекарей ты позаимствовала рецепты их жутких порошков и знание каких-то там хитрых точек. Вот скажи мне, чему именно ты собираешься научиться у продажных женщин?

Коллеги многозначительно захихикали.

– Не беспокойся, Фред, – заверила его я, – тебе узнать о том, чему я там научусь, точно не светит.

Мои слова были встречены истеричным хохотом.

– И что же ты собираешься писать про женщин легкого поведения? Как ты станешь собирать информацию?

– Самым обычным способом. Пойду в дом свиданий, сначала поговорю с мадам, потом попрошу у нее порекомендовать мне пару девочек для интервью… А что вы ржете?

– Мне нравится эта тема! – воодушевленно воскликнул Люк. – Только, Фред, пожалуйста, отдай ее мне! Я обещаю, что буду работать не покладая рук, даже без перерыва на обед! Отправлюсь в дом свиданий и прилежно проинтервьюирую всех сотрудниц, не упущу ни одной детали. А статью мы потом напишем чрезвычайно поучительную и снабдим иллюстрациями. Уверен, число наших читателей возрастет вдесятеро! Я даже готов затем подработать на продаже номера. Очень хочу увидеть лица покупателей, когда они начнут перелистывать страницы!

Я вздохнула, слушая всхлипы съехавших с сидений на пол коллег. Все-то они опошлят. А мне, между прочим, всерьез была интересна эта тема. Одна-единственная ночь с первым встречным, притом весьма тщательно подобранным, оставила после себя столь тягостное впечатление, что я и вправду захотела получше разобраться в данном вопросе.

– В общем так, Абигайль, – заявил Фред, когда сотрудники вернулись в состояние, близкое к рабочему. – В столицу я тебя не отправлю. Не спорь! – вскинул руку он, видя выражение моего лица. – Пока не отправлю. У тебя мало опыта в написании биографий. Поэтому я хочу, чтобы ты сначала потренировалась.

– На ком? – расстроенно спросила я, чувствуя, что впереди меня ждет нудная и неинтересная работа. Наверняка придется строчить биографию какого-нибудь тупого и самодовольного дворянина, внезапно возжелавшего ничем не заслуженной славы.

– Обычно опыты проводят на крысах, – заметил Люк. – Ты можешь написать биографию крысы?

– Если в ее жизни было что-нибудь интересное…

– Так, не отвлекайтесь, – оборвал нас Фред. – Я сегодня общался с человеком из замка. Нашему недельнику оказали большую честь. Мы сможем взять интервью у Алана Рейвена, графа Торнсайдского. Вообще-то он не любит иметь дело с газетчиками… – Я фыркнула. Можно подумать, хоть кто-то из аристократов это любил. – Но лично с тобой он согласился говорить. Если помнишь, полгода назад, когда он унаследовал графство, ты писала о введенном им налоге. Этот налог был крайне непопулярен, а ты представила его как полезный для всего графства, объяснив, на какие именно цели пойдут деньги. Ну помнишь? Ты еще написала, что этот налог оправдан, «в отличие от всех прочих».

– Ну помню, помню, – кивнула я. – Ненавижу такие темы, это ты меня тогда вынудил. Но тот налог себя оправдал, так что я все правильно написала. И что теперь?

– А то, что Рейвен читал ту статью и счел ее для себя полезной. Так что он оценил твою работу и поэтому лично тебя согласен видеть у себя в замке. Так вот: иди поговори с ним и напиши его биографию. Если справишься, тогда подумаем и о командировке в столицу.

– Обещаешь? – воодушевилась я.

– Обещаю… подумать.

– Ну ладно. – Я сделала вид, что проигнорировала последнее слово. – Так и быть, будет тебе биография этого твоего Рейвена.

– Ну вот и славно, – облегченно вздохнул Фред.

– А как насчет продажных женщин? – напомнила я.

Куратор поморщился.

– Если тебе это так надо – пожалуйста. Иди и работай. Только учти: публиковать всякое непотребство не буду. Ни с иллюстрациями, ни без.

– Не беспокойся, нормальный будет материал, никакого непотребства, – заверила его я.

– Все свободны, – вздохнул Фред. – Мири, плесни-ка мне…

– Капель? – услужливо подсказала девушка, подхватывая пузырек.

Куратор задумчиво пожевал губами, провожая взглядом расходящихся газетчиков.

– Нет, водки, – решительно сказал он.

Я собиралась отправиться в библиотеку, дабы подготовиться к предстоящему интервью, но на выходе из редакции меня перехватил Люк.

– Послушай, Аби, – сказал он, бесцеремонно кладя руку мне на плечо, – мне нужна твоя помощь. Не заскочишь со мной по одному адресу?

– По какому? – насторожилась я, не торопясь ничего обещать.

С Люка станется захватить меня в стонридскую пыточную, чтобы я постояла на шухере, пока он будет исследовать пятна крови на инструментах.

– Не беспокойся, ничего криминального, – поспешил заверить меня газетчик. – Мне просто нужно попасть в некий архив, а я боюсь, что одного меня туда могут не пустить. Видишь ли, я пишу о конфликте между двумя кланами и пытаюсь докопаться до сути. А дело очень давнее, и информации не хватает. Судя по имеющейся у меня библиографии, довольно важные сведения могут обнаружиться в исторической монографии Ингрима Светлоликого, но ни в одной из торнсайдских библиотек ее нет. Копий этой книги вообще было сделано очень мало, да и из тех половина сгорела в пожарах. Короче, одна копия хранится в частном архиве Алисдейров. Но ты же знаешь, люди этой породы нашего брата газетчика близко к себе не подпускают. А ты ведь умеешь находить всякие способы пробираться в дома к дворянам. Вот я и подумал: может, подсобишь?

– Алисдейры, Алисдейры… – Имя ни о чем мне не говорило. – Это далеко?

– Да нет, отсюда в трех кварталах.

– Ну ладно, тогда пошли.

Завернув за угол, мы зашагали по улице, вымощенной камнем чуть красноватого оттенка. Наш путь лежал через главную площадь, мимо расхваливающих свои булки, ткани и специи торговцев, пары-тройки работающих прямо на улице ремесленников и позорного столба. За руку к столбу был привязан человек, возле которого красовалась табличка с крупной надписью: «За дебош». Мужчина, который сидел у столба, вжав голову в плечи, имел вид заправского пьяницы. Мальчишка лет десяти, одетый в невероятно старые обноски, скатал в руке и запустил в наказанного комок грязи.

Я с размаху отвесила парнишке затрещину.

– Когда в следующий раз украдешь кусок пирога или булку, сам можешь оказаться на его месте, – сухо сказала я. – И тогда кто-нибудь будет кидать грязью в тебя. И хорошо еще, если тебя так же привяжут, а могут и в кандалы заковать. Тогда даже уворачиваться не сумеешь.

С кандалами это я, пожалуй, слегка загнула для красного словца. В кандалы в последнее время заковывали крайне редко. Считалось, что позор – достаточное наказание за мелкие провинности и ни к чему отягощать его физическими страданиями. За более же тяжкие преступления отвечать приходилось отнюдь не у позорного столба.

Дом Алисдейров никак не тянул ни на замок, ни на дворец – так, трехэтажный, вполне уютный на вид особняк. Остановившись перед плотно закрытой дверью, Люк бросил на меня вопросительный взгляд.

– Что будем делать? – спросил он, видя, как я с любопытством рассматриваю дом.

– Для начала надо постучать, – сообщила ему великую истину я.

– Что, так банально? – разочарованно протянул Люк, словно ожидал увидеть, как я достаю из сумки черные перчатки и пару масок с прорезями для глаз.

– А что ж ты хочешь? Интервьюируемые – они тоже люди.

Великие истины сыпались сегодня из моих уст как горох.

– А я-то думал, что они – материал, – съязвил Люк. Он постучал в дверь специально предназначенным для этой цели молоточком. – Скажи, насчет интервью у короля – это серьезно или ты просто решила подшутить над Петухом?

– Серьезно, конечно, – безапелляционно заявила я.

– Зря. Шутка была бы хорошая.

– А что, проект, стало быть, не хороший? – спросила я с вызовом.

– Был бы хороший, будь он реализуемым. Пробиться к королю гораздо трудней, чем к барону.

– Ничего, я что-нибудь придумаю.

Дверь отворилась, и на пороге показалась чопорного вида служанка в простеньком коричневом платье.

– Что угодно господам? – без особого интереса спросила она.

– Мы бы хотели видеть хозяина, господина Кентона Алисдейра.

Люк взял переговоры с прислугой на себя.

Служанка окинула немного пренебрежительным взглядом шевелюру и потрепанную куртку моего приятеля, мою собственную характерную сумку, сделала правильные выводы и холодно произнесла:

– Газетчиков пускать не велено.

Люк бросил на меня многозначительный взгляд: мол, я же предупреждал. Но тем не менее предпринял следующую попытку:

– А вы доложите ему о нашем приходе. Вдруг он передумает.

В руку служанки незаметно перекочевала крупная медная монета.

– Ну хорошо, – смилостивилась служанка. – Как о вас доложить?

– Абигайль Аткинсон и Лукас Гринн.

Служанка удалилась, оставив нас ожидать на пороге.

– Вернее всего, ничего не выйдет, но попробовать стоило, – заметил Люк.

– Взятка, как я понимаю, за счет редакции?

На моих губах играла усмешка.

– А что? Фред на этом не разорится. В нашем деле без мелкого взяточничества никак, – философски пожал плечами газетчик.

Служанка вернулась достаточно быстро и отступила немного в сторону, распахнув для нас дверь.

– Хозяин вас примет.

Судя по интонации, она и сама была удивлена такому повороту.

– Ничего себе, уже сработало! – тихо сказал Люк, одарив меня уважительным взглядом.

– Случайное совпадение, – вздохнула я, следуя за горничной на второй этаж.

Надо же, зря потеряла время. Могла бы уже вовсю копаться в энциклопедиях. Люк отлично справился бы здесь и сам.

Как вскоре выяснилось, тут я ошиблась. Войдя в кабинет, мы сразу же увидели Кентона Алисдейра, который устроился с бокалом вина в руке в кресле с высокой спинкой. Даже если бы я успела основательно подзабыть эти характерные черты лица и темные волосы, насмешливый взгляд был легко узнаваем.

– Чем обязан визиту благородных господ газетчиков? – осведомился хозяин дома, демонстрируя таким образом неплохую память. Или злопамятность.

Сесть он нам не предложил, вином тоже не поделился. Впрочем, это отвечало правилам этикета, поскольку с точки зрения социальной иерархии мы были нижестоящими, к тому же явились не только без приглашения, но даже и без предварительной договоренности.

– Мы разыскиваем по городу бомжей, желающих поносить чужие костюмы, и берем у них интервью, – заявила я, выступая вперед.

У Люка глаза потихоньку полезли на лоб. Мне же, со своей стороны, было просто интересно посмотреть на реакцию хозяина дома. Конечно, имелся риск, что он разозлится и вышвырнет нас на улицу, но это уже была бы проблема Люка, а не моя.

На губах Алисдейра заиграла усмешка.

– Если вас интересуют бомжи, могу вызвать слугу, чтобы проводил вас до ближайшей канавы. Хотя за это время ты могла бы успеть найти кандидата на ношение тех костюмов.

Ага, делать мне больше нечего, только бегать по городу в поисках. Одного первого встречного откопала – и ладно. Черт, да ему, кажется, удалось меня задеть! А мне его – нет.

Люк многозначительно кашлянул, напоминая о том, что мы пришли сюда не за разговорами о костюмах.

– Вас интересует еще что-нибудь, кроме бомжей? – проявил недюжинную проницательность Алисдейр. – Или моей служанке пора проводить вас к выходу?

– У нас есть к вам один вопрос. Вернее, просьба.

Люк решил взять разговор в собственные руки, начисто утратив веру в мою дипломатичность.

– Неужели? – изогнул брови Алисдейр. – Надеюсь, это не интервью? Я, кажется, пока еще не сделал ничего такого, чтобы заслужить подобную… мм… честь.

– Вы бы что, даже не хотели, чтобы мы опубликовали вашу биографию? – снова вмешалась я.

– Боже упаси! – в притворном ужасе воскликнул хозяин дома. – Написанную тобой?! Пощади мою репутацию. Тем более что я не грабитель, не брачный аферист и даже не шаман.

– Точно не брачный аферист? – подозрительно прищурилась я.

– Кажется, господин Алисдейр – поклонник профессиональных качеств Абигайль? – правильно оценил обстановку Люк. Ну или почти правильно.

– О да, большой поклонник, – с насмешкой отозвался Кентон. – В особенности с тех пор, как неделю назад она надумала обучить меня хорошим манерам… весьма своеобразным способом.

Я прикусила губу. Злопамятный, точно. Интересно, отстиралось ли то пятно? Какое-то время я взвешивала: задать этот вопрос или же нет, но затем все-таки сдержалась.

– Могу отметить, что Абигайль пишет не только про аферистов и грабителей, – сообщил Люк. – В самое ближайшее время она собирается работать над биографией графа Торнсайдского.

– Над биографией Рейвена? – Алисдейр взглянул меня с каким-то новым интересом. – Надеюсь, ты получила на это его согласие? Врываться к нему в замок под придуманными поводами было бы неблагоразумно.

– Можете не беспокоиться, Алан Рейвен уже дал разрешение на интервью, более того – даже сам настоял на моей кандидатуре, – сухо и не без гордости заверила его я. – Не все же так боятся внимания газетчиков, как некоторые.

– Да, кстати, я так и не услышал, чем обязан такому вниманию, – проигнорировал мои слова хозяин дома.

– Дело в том, что для работы над одним материалом мне совершенно необходимо взглянуть на текст монографии «Житие великих мужей» Ингрима Светлоликого, – решился взять быка за рога Люк. – Насколько мне удалось узнать, единственная в нашем графстве копия этого труда хранится в вашем архиве. Я был бы безмерно вам признателен, если бы вы позволили нам ознакомиться с книгой. Уверен, на это уйдет не более четверти часа.

– Только и всего? – Кентон определенно был доволен тем, что никто не собирается брать у него интервью. – Сью, – обратился он к служанке, – позови Тобиаса, пускай проводит господ газетчиков в архив. Да, и еще, – добавил он, заставляя ее остановиться у самой двери. – Переложи куда-нибудь эту медную монету. Она оттягивает твой карман.

Стушевавшись, служанка почти выбежала из комнаты.

– Откуда вы знали, что там монета, и именно медная? – с любопытством спросила я. – Ничего же не видно. Карман вовсе не оттягивался.

– Что я, таксу не знаю, что ли? – фыркнул Кентон. – Кто же пошел бы докладывать мне о газетчиках, не получив от них за это скромного вознаграждения?

Архив располагался на первом этаже. Здесь было полутемно, душно и пыльно. Полки были в буквальном смысле слова завалены фолиантами, однако Тобиас, оказавшийся здешним дворецким, без труда нашел для Люка нужную книгу. Теперь Люк сидел за небольшим старомодным столом и портил себе глаза, пытаясь прочитать неразборчиво написанный текст, а я маялась от безделья.

– Долго еще? – капризно спросила я, отлично понимая, что от моего занудства не будет никакого толку. Люк все равно пока не найдет то, что ему надо, не успокоится.

– Еще ровно столько, сколько нужно, – наставительно ответил он, не отрываясь от текста.

Ладно, так и быть, подождем. Я принялась рассматривать книги и неожиданно обнаружила кое-что интересное. Фамильная энциклопедия рода Алисдейров. Такая книга, своего рода расширенная версия фамильного древа, с портретами, словесным описанием внешности и краткими биографиями, имелась почти в каждом дворянском доме. Хм… а это может быть любопытно. Во всяком случае, как способ убить время сойдет на ура.

Облокотившись о полку, я принялась листать фолиант, причем начала с самого конца. Так, похоже, что хозяин дома – единственный ребенок в семье. Портрет, нарисованный в двадцатилетнем возрасте… Ничего так, хорош. Хотя вполне вероятно, что художник немного приукрасил достоинства юного брюнета. О, а вот и еще один портрет…

– Люк! – позвала я. – Хочешь взглянуть, как выглядел Кентон Алисдейр в пятилетнем возрасте?

– С детства только об этом и мечтал, – отозвался приятель, не намеренный отвлекаться от работы.

Я равнодушно пожала плечами. А что, симпатичный такой ребенок. Ладно, поглядим теперь и на родителей…

Через пару минут я была заинтригована, через пять – серьезно задумалась. На своих родителей Кентон Алисдейр не был похож ни в малейшей степени. Разумеется, всякое случается, более того, всему виной могли быть неточности в работе художников. Но по меньшей мере в одном сомнений быть не могло: и отец, и мать темноволосого были блондинами… У матери – золотистые волосы, у отца скорее пепельные; и то и другое весьма плохо вязалось с обликом их сына. Ладно, когда дети в чем-то разительно отличаются от обоих родителей, причину, как правило, следует искать среди бабушек и дедушек. Однако исследование соответствующих четырех портретов привело меня в еще большее недоумение: похоже, блондинами являлись все предки Алисдейра. И как такое понимать?

– Нашла что-то интересное? – сухо спросил Кентон.

Я даже не услышала, как он вошел. Зато, подняв глаза, тотчас же увидела сквозившее во взгляде Алисдейра бешенство. Он с силой дернул меня за запястье, заставив отшатнуться от полок, выхватил из второй руки книгу и отшвырнул ее на другой конец архива.

– Надумали меня обмануть? – зло продолжил он. – Фолиант Светлоликого, биография Рейвена? Он, значит, отвлекает на себя внимание, – кивок в сторону Люка, – а ты тем временем все здесь разнюхиваешь, копаешься в чужом нижнем белье? Так вот, со мной эти фокусы не пройдут. Убирайтесь из моего дома немедленно!

Я лишь молча хлопала глазами, хватаясь за ноющее запястье и решительно ничего не понимая. Откуда такая резкая смена настроения? Что его так взбесило? При чем тут нижнее белье; разве фамильная энциклопедия не содержит лишь абсолютно нейтральные, доступные всем факты?

– Послушай, – язык не ко времени вспомнил, что мы в свое время успели перейти на «ты», – я вовсе не хотела…

– Вон отсюда! – чеканя слова, заявил Кентон.

При этом его глаза метали такие молнии, что я поняла: благоразумнее будет послушаться. Люк пришел к такому же мнению. Мы вышли из архива, спиной чувствуя тяжелый взгляд хозяина, бывшего еще совсем недавно вполне радушным. И под бдительным наблюдением сбежавшихся на шум слуг покинули дом.

– Ты хотя бы успел найти все, что было нужно? – шепнула я Люку, когда мы оказались за дверью.

– Угу, – кивнул он.

Что ж, и на том спасибо. По дороге в библиотеку я пребывала в глубокой задумчивости, все пытаясь понять причины столь сильной вспышки гнева. Определенно в энциклопедии должна была скрываться важная и, должно быть, опасная для хозяина дома информация. Но поскольку книги эти действительно вполне нейтральны и содержат ненамного больше сведений, чем простое фамильное древо, информацию эту следовало искать между строк. Скорее всего, к ней имело непосредственное отношение отсутствие фамильного сходства, на которое я и вправду обратила внимание. Но что с того? Даже если наш дворянин и был незаконнорожденным ребенком, сыном не Алисдейра-старшего, а любовника супруги последнего… что дальше? За давностью лет доказать ничего нельзя, тем более сходство портретов никак не может служить основанием для пересмотра прав наследования. К тому же у Алисдейров не было других сыновей, так что я вообще сомневалась, что вопрос наследования может встать на данном этапе ребром. Но никакого другого объяснения поведению Кентона я найти не могла. Должно быть, какая-то деталь все-таки ускользнула от моего внимания…

Нам с Люком оказалось по пути, и мы шагали вместе, хоть каждый и был погружен в собственные мысли. Наверняка Люк обдумывал то, что успел вычитать в монографии. Чтобы сократить маршрут, мы привычно свернули в небольшой узкий переулок. Прохожих здесь не было; все выходящие на эту сторону окна были наглухо закрыты ставнями. Когда мы почти добрались до нужного поворота, из тени внезапно вынырнули трое громил. Нельзя сказать, чтобы все они были на одно лицо, но некоторые характерные признаки определенно имелись: высокий рост, широкая кость, крепкое телосложение, плохо выбритые лица. Я быстро огляделась. Отступать было поздно. Убежать не успеем, а рассчитывать на то, что кто-то из хозяев близлежащих домов рискнет отворить нам дверь, – бессмысленно.

Двое громил пошли прямо на Люка, вынуждая его отступить к стене. Третий приблизился ко мне. Я попятилась; за спиной некстати оказался ствол невысокой хилой березки. Громила остановился, часто, будто беспокойно дыша. Я заставила себя посмотреть ему прямо в глаза.

– Можно попросить у вас автограф? – смущенно спросил он, извлекая из внутреннего кармана помятый недельник.

– Никаких вопросов. – Облегченно выдохнув, я полезла в сумку за пером. – Как вас зовут?

– Томми Костолом, – расплылся в улыбке громила.

– Ага, – кивнула я, выводя на внутренней стороне обложки: «Томми Костолому на добрую память», – и ставя привычную подпись: две буквы «А», одна, расположенная внутри другой.

– Большое спасибо, – вежливо сказал громила и, сделав знак своим сопровождающим, растворился вместе с ними в очередном темном закоулке.

Я нашла взглядом Люка. Он сидел на земле, прислонившись спиной к стене дома, согнув колени и опустив голову, и дрожал всем телом. Я испуганно подбежала к приятелю. И только когда он поднял на меня глаза, поняла, что Люк сотрясается от приступа беззвучного хохота.