Читать книгу Загадочный мужчина. Почему он вначале не хочет жениться, а потом – разводиться? - Ольга Маховская - Страница 5

Некоторые мужчины, кажется, запрограммированы на безбрачие, хотя и не говорят о своем принципиальном решении не жениться. Иногда им самим трудно ответить почему. Почему им уже сорок, а они ни разу не женились? Почему после развода прошло 7–10 лет, а они так и не встретили ту, которая бы из кандидатки перешла в жены? Каждый раз в отношениях с женщинами они доходят до определенной черты и – стоп! Дальше ни шагу.

Далее я покажу, что родительские программы и табу определяют степень готовности наших мужчин выдерживать брачные испытания или идти на повторные риски.

Изучением родительских сценариев и программ, определяющих жизнь детей почти со стопроцентной вероятностью, занимается трансакционный анализ; его родоначальником считается знаменитый Эрик Берн, которого читатель знает по гениальной работе «Игры, в которые играют люди». Сценарий, по Берну, это ряд трансакций (взаимодействий), в результате которых достигается некая цель, которую Берн называет выигрышем. Выигрыш по факту может быть и проигрышем, но что поделать – такая была выбрана игра… Три тезиса трансакционного анализа мне кажутся продуктивными, пересекающимися и с классическим психоанализом, и с моей многолетней практикой.

Первый. Живущий в человеке демонический голос родителя все время сбивает с толку, подсказывает, как правильно заблудиться и пойти по дороге, ведущей к неудачам. Этот голос звучит в нашей неконтролируемой части психики постоянно – с раннего детства он передан нам через родителя. Поэтому он передается и усваивается нами без всякой рефлексии. Мы переживаем его внутри как неудержимое, страстное желание. Это глубоко внедренный в нас голос взбесившегося ребенка, который мы склонны путать со своим внутренним голосом, своим вторым Я. Этот зарвавшийся демон сидит в нас крепко и не терпит никаких возражений. Именно он заставляет принимать нас вполне определенные решения в сложных жизненных ситуациях, проигрывать или выигрывать.

Второй. Берн делил людей на победителей, непобедителей и неудачников. Победителем становится тот, кто выходит за пределы родительского сценария и получает выигрыш. Непобедитель – это тот, кто все время тратит силы, чтобы воспроизвести уже известный, заложенный в родительском сценарии результат. Внешне непобедитель вполне благополучен, но никаких особых прорывов он не совершает, хотя и мечтает о них. Неудачник – это тот, кто все время не только не достигает цели в полной мере, но и получает прямо противоположный результат. Поскольку мы говорим о мужчинах, которые не хотели бы оставаться одинокими волками или старыми холостяками, но каждый раз обнаруживают, что Новый год им придется встречать в одиночестве, то, конечно, мы вынуждены рассматривать их как неудачников.

Третий. Берн вслед за Фрейдом и античной мифологией замечает, что в случае неудач срабатывает отрицательное предписание, проклятие или ложный лозунг родителя именно противоположного пола. То есть мужчину сбивает с толку мать, голосу которой он так верит. Женщин – отец (про женщин отдельная тема; многие женщины пользуются успехом у мужчин, но так и не выходят замуж, несмотря на страстное желание создать семью). Но здесь мы говорим только о мужчинах.

И все-таки сегодня к тезисам Берна я бы добавила, что автором запрета на брак у мужчин может быть и отец, и брат… Да кто угодно.

Во времена Фрейда или Берна роль семьи в воспитании и социализации детей была чрезвычайно высока, если не исключительна. Основные сценарии передавались вертикально – от предков к потомкам, и легко можно было проследить, как на протяжении пяти поколений мужчины одного генеалогического древа повторяли судьбу друг друга хотя бы через поколение. Внуки протестовали против поведения и взглядов отцов, но делали это на дедовский лад. Внуков в большинстве традиционных культур даже называют в честь дедов – это способ символического сохранения семейного капитала. Особенно наследование соблюдалось в том, что касалось профессии и социального статуса. Тут как раз и действовал закон непобедителя: ничего, что я не срываю куш, не совершаю прорывов, зато и моего никто у меня не отнимет. Сам Берн приводит пример семьи шамана индейского племени, каждый из потомков которого тоже становился шаманом, пока последний не выбрал профессию медика, найдя органичный выход из родового сценария.

Но сегодня гораздо большее влияние на жизненные планы и сценарии оказывают горизонтальные (внесемейные) связи. К горизонтальным социализаторам (наиболее влиятельным фигурам) относятся сверстники, соседи, молодежная субкультура в лице своих звезд. Историк Марк Блок напоминал, что молодые представители поколения больше похожи на своих сверстников, чем на родителей.

Неиссякаемым источником моделей поведения являются телевидение, Интернет и гламурные журналы для юношей и девушек. Родители же часто разводятся, уезжают в командировки, задерживаются на работе. А для постоянного ухода и воспитания детей нанимают нянь. Бабушки и дедушки все чаще отказываются стареть сразу после сорока и получают (или требуют) отсрочку обязательств по воспитанию внуков. С печалью можно отметить, что если раньше наследование (и материальное, и психологическое) носило закономерный последовательный характер, то сегодня оно может осуществляться случайно, эпизодически, непоследовательно и непродуктивно. Возможно, в этой свободе от родительских сценариев, которую обрели последние поколения мужчин, и есть причина их фатального одиночества. Может быть, хаос отношений создает иллюзию заменяемости, чувство, что отношения можно начать в любой момент?

Традиционные планы жизни, наследуемые нами от родителей, содержали сценарий пожизненного брака. Создание семьи всегда было очень важным элементом жизненного плана члена рода. Семья гарантировала продолжение рода, а каждому члену рода вменялось в обязательства соблюдать этот прожиточный минимум. Никто не требовал и не обещал большого личного счастья, но в том-то и дело, что традиционный сценарий в его родительском варианте – это сценарий непобедителя. Выход за его пределы соблазнителен, но это либо путь в неудачники, отверженные всеми членами рода и сочувствующими, либо путь к успеху, который выдерживают одиночки. Одна из причин, по которой выдающиеся люди получают признание посмертно, как раз и состоит в том, что род находится в противоречивом положении – и хочется, и колется. С одной стороны, он распространяет свое право пользоваться всеми благами любого биологического члена своей большой расширенной семьи; с другой – он не может признать индивидуальный успех, если оторвавшийся от стаи детеныш демонстрирует неуважение и презрение к старым проверенным нормам и ценностям. Смерть гения (или негодяя) является способом разрешения конфликта и снятия напряжения. Смерть – это заслуженное наказание провинившемуся. С мертвых спросу никакого. «У него был яркий ум, но скверный характер» (он заплатил по заслугам), «Нужно было адское терпение, чтобы выдержать его фантазии» (мы тоже внесли свой вклад в его достижения), «Он, конечно, был талантлив, но всем этим он обязан родителям» (он всем обязан роду) и прочее.

Отвержение со стороны рода при жизни приводило к тому, что судьбу героя могла разделить только особая женщина. Если вспомнить самые яркие протестные фигуры выдающихся писателей отечества (Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Чехов), то, пожалуй, только Пушкин был счастлив – пусть недолго, – но и он заплатил жизнью за честь своей семьи. Вот вам печальный урок гения, удачника, баловня судьбы: выход за пределы родовых предписаний чреват психологической или физической смертью и невозможностью найти подходящую спутницу жизни. Вообще говоря, постоянная спутница на всю жизнь не входит в число приоритетов или заветных целей мужчин-революционеров, мужчин-гениев. Их занимает творчество, но в трудные минуты и им нужен преданный, понимающий, восторженный взгляд особой женщины…

Преимущество старых догм перед новыми возможностями состоит в том, что в них риски и потери, а также возможные дивиденды определены заранее, не нужно делать выбор, кроме одного – вовремя вступить в свою роль и придерживаться ролевых предписаний. Страх новизны, смешанный с любопытством и напряжением, которые и так мучают юношей в пубертатном периоде, сводится к выбору партнерши определенного круга и освоению новой профессии и статуса. Если родительский сценарий не может по каким-то обстоятельствам осуществиться, мужчина переживает кризис, депрессию, потому что он ждет подсказки от своего внутреннего голоса, просит разрешения у своих родителей, а в ответ – тишина! Он понимает, что они больше не могут ему помогать, а он не может двигаться дальше, не нарушив усвоенные с детства предписания. Чувство вины перед родителями сопровождает его всю жизнь, даже если он принял радикальное решение – никогда больше не возвращаться в родительский дом. Берн называл обстоятельства, которые мешают нам реализовывать родительские предписания, форс-мажорными. То есть экстраординарными, вероятность которых приравнивается к вероятности тайфуна или авиакатастрофы.

Теперь это кажется таким наивным! За последние двадцать лет в России произошла смена режима, экономической политики, а молодежь оказалась предоставлена сама себе. Молодым, чтобы прокормить себя, приходится осваивать много новых профессий, покидать дома своих родителей, менять не только города, но и страны, переезжать туда, где надежный способ прожить хорошую и счастливую жизнь в пределах родовых предписаний дает неизменный сбой.

Осознать этот сбой очень трудно. Тем более трудно найти альтернативу.

Раньше чувство вины перед родителями возникало, когда они уходили в мир иной. «Вот видишь, ты не послушал нас, и мы пострадали. Ты провинился, а мы наказаны!» Теперь оно стало фоном жизни современного мужчины. Очевидно, что претензии к мужскому наследованию гораздо выше, чем к женскому. Традиционно женщина после замужества призвана обеспечивать наследование в семье мужа. Оставив своих родителей и выйдя замуж, она совершает своего рода откуп от всех родительских предписаний. В мусульманской культуре такой откуп имеет очевидное материальное воплощение в виде калыма, который платит семья мужа за молодую женщину, которую вырастили и воспитали для него.

Я думаю, в этом одна из причин, по которым женщины легче переносят перемены, – над ними не висит дамоклов меч родительских предписаний. Женщины просто и естественно вырастают из старых сценариев и с любопытством и готовностью осваивают новые.

Мужчины вынуждены идти на разные уловки, чтобы найти компромисс в своем конфликте с прошлым. Я знаю одного журналиста, который скрывал свою алкогольную зависимость (тоже ведь результат внутреннего рассогласования) от родителей, приезжая к ним тогда, когда случалась ремиссия. Свою подругу он просил иногда сопровождать его, чтобы имитировать семейную жизнь. Ему было легче поступать именно так, чтобы заглушить укор предков и избежать наказания рода за отступление от «большого плана» по воспроизводству старой семьи. Родители у журналиста были хорошими людьми, мама – учительница, папа – инженер. Они сделали все, чтобы вывести сына в люди. Для себя, своего поколения в качестве трамплина они выбрали образование. И действительно, дети полуграмотных родителей из села (вернее, дети военных вдов), они совершили почти невозможное – повысили образовательный и социальный статус своей семьи на две ступени. Считая это своим достижением, они рассчитывали, что их единственный сын (нарушение патриархального сценария многодетности!) повторит их подвиг, но переберется уже не из деревни в город, а из небольшого районного городка в Москву. Но жизнь в столице потребовала от журналиста поддержания связей с коллегами, экспертами и героями очерков. А рестораны, фуршеты и застолья оказались самым распространенным способом укрепления контактов и сбора информации. В результате такого образа жизни журналист прошел этапы развития алкоголизма в ускоренном темпе. К беде подталкивали демонический голос и поощрительная улыбка матери: «Что бы ни случилось, я знаю, что ты мой самый любимый и гениальный мальчик» (что бы ни случилось, я выберу тебя). Голос отца звучал более формально: «Слушай маму, сынок, она тебе плохого не пожелает!» Берн называл сценарий, завершающийся добровольной гибелью и саморазрушением с благословения матери, сценарием висельника. А радость от достижения конечного результата – смехом висельника: «Да, мама, ты была права, я таки совершаю нечто экстраординарное!»

Наши отцы еще в большей мере, чем отцы в других культурах, самоустраняются от воспитания детей. Я уже писала, что в православной модели семьи отец исполняет роль безусловного формального авторитета. Но, как правило, он плохо ориентируется в делах семьи и, честно говоря, не проявляет к этому большого интереса, считая семью, детей, кухню, дом – женскими заботами, унизительными для мужского самолюбия. Более того, фигура отца зачастую является поводом для активного поиска контрсценария, желания найти что-то другое, новое. И это еще один тип психологической зависимости от родительского сценария – отрицательной зависимости. Если отец – алкоголик, сын может поклясться (пообещать матери), что никогда не станет пьяницей и сделает все, чтобы его жена не узнала такого горя. Очень хорошо! Но не быть алкоголиком – вовсе не значит быть счастливым человеком и даже добропорядочным семьянином.

Один мой клиент тщательно соблюдал свой зарок. Карьера его сложилась на редкость удачно. Окончив МГИМО, он уже одним этим оставил далеко позади своего отца, отставного майора. Но, решив никогда не повторять жизненного пути своего «старика», он выбрал в жены не столько домовитую, как мать, сколько красивую женщину, да еще старше него и с детьми от предыдущего брака. Естественно, совершив столько «подвигов» и отстояв право жить своей жизнью, наш герой стал пребывать в ожидании восторгов и приступов благодарности со стороны жены. Конечно, если бы она была девушкой из провинции, которой никак не удается устроить личную жизнь, она себя именно так и вела бы. Но она была москвичкой – с профессией, жильем и автомобилем. Молодая и красивая, она вовсе не испытывала вины от того, что ее взял в жены молодой и перспективный дипломат. Напротив, она давала понять мужу, что не боится ни нищеты, ни одиночества. Новый сценарий молодого человека не получал должных положительных подкреплений. Он нервничал, ревновал, не доверял ни своим глазам, ни внутреннему голосу. Внутренний голос вообще молчал и не давал никаких четких ответов на вопросы, которые мучили доблестного мужа. Через пять лет они первый раз попытались развестись.

Потом мой клиент нашел утешение в связях на стороне, ища психологической поддержки и эмоционального удовлетворения в других женщинах. Как выяснилось позже, его отец тоже был «ходоком» – уходил от проблем и выбора в алкоголь и мужские компании, где вполне разделяли его точку зрения, что «все бабы хороши, нечего менять шило на мыло» (об этом наш герой узнал много позже от отца). Неизвестно, сколько бы продлилась такая новая жизнь, если бы он не выбрал в любовницы поэтессу. Пылкая девушка отличалась от остальных бурной творческой фантазией. Она засыпала возлюбленного романтическими признаниями, не обращая внимания на осторожность. Так или иначе, но одно из любовных писем попало к жене. Это и послужило поводом для окончательного разрыва. Уже шесть лет он живет один. Потерпев неудачу в альтернативном, контрастном, благородном, как ему казалось, сценарии, мужчина решил отказаться от всякого выбора. «Теперь их очередь завоевывать мое сердце и соответствовать моим стандартам!»

Стоит ли говорить, что как только мы создаем памятник себе самим, постигаем все прелести нарциссизма, с нами уже никто не может установить близкие, психологически ценные отношения. Мы можем снисходительно принимать любовь, но истинное очарование посещает нас только тогда, когда мы начинаем внутренне красоваться, убеждаясь снова и снова, что и наши мысли, и наши дела совершенны. Нужно отдать должное нарциссическому благородству нашего героя. Он до сих пор поддерживает материально первую жену и ее детей. Он также усердно занимается плаванием и выглядит, как он сам считает, лучше, чем десять лет назад. Все время он находится в латентном ожидании большого приза за внутренние прорывы, который он совершил, уйдя из области родительских предписаний. Похоже, он ждет особой женщины, а в результате заводит отношения только с красивыми, да и то для поддержания имиджа преуспевающего человека.

Для него по-прежнему важно, чтобы успех его выбора был признан обществом. Я думаю, примерно так ведут себя бизнесмены, окружая себя красотками. Они хотят оказать на нас давление, чтобы убедить, что всегда совершают безупречный выбор. Фраза, которую мой клиент повторяет во время наших встреч, звучит примерно так: «Я же сам ее выбирал! Как она не понимает? Как моя жена могла от меня уйти? Как она не понимает, что я – редкий, особенный мужчина?»

Как будто можно рассчитать и сделать один-единственный верный выбор…

Как будто можно подчинить своему выбору хоть кого-нибудь…

Как будто можно сегодня прожить в рамках единственного сценария…

Ну а в результате отцовский эгоцентризм был только отточен и доведен до совершенства – нарциссизма.

Рассматривая случаи во время консультаций, психолог пытается учитывать, к какой генерации принадлежит мужчина. Согласно многолетним данным социологов, консервативные, традиционные ценности обычно выбирают две генерации – дети войны и их внуки, дети перестройки. Первая генерация эмоционально привязана к высоким общественным идеалам, за которые они заплатили полуголодным детством. Они испытывают ностальгию по советским – справедливым, как они считают, – временам. Точно такие же настроения и оценки показывают молодые люди, чье раннее детство выпало на спокойные застойные времена. Детство осталось для них самым радостным и беззаботным, а главное – сытым и спокойным периодом жизни. Вынужденные работать и учиться одновременно, молодые устают, чувствуют, что им нужна поддержка, и готовы бросить упрек своим родителям. Прошлое, о котором они знают из восторженных воспоминаний своих прародителей, кажется им альтернативой жесткой конкуренции сегодняшних дней. Промежуточные поколения – отцов и старших братьев – скептические оптимисты, которые уже знают, что полагаться можно только на себя.

Основным источником и методом формирования моделей добрачного, брачного и послебрачного поведения являлось и остается телевидение. Образ любимого киногероя, которому стремится подражать мужчина, может влиять на реальные отношения и даже в значительной степени определять тип взаимоотношений мужчины и женщины. Если мужчина и женщина из одной генерации, им легче договориться и согласовать свои сценарии.

Вместе с формами коммуникации значение приобретают и символические объекты, авторитеты и язык поколения. Основным языком-символом может стать поэзия (как у шестидесятников), музыка (The Beatles у семидесятников). Популярная, наиболее читаемая молодежью литература тоже отражает персонификации, мысли и язык определенного поколения. «Поколение П» – поколение Пелевина, рожденное в семидесятые. Ему на смену приходит поколение «духлессов» и «казуалов», психология которого отражается в книгах Минаева и Робски.

Интересное исследование было проведено Всероссийским центром изучения общественного мнения. Респондентам предложили один открытый вопрос: «Как коротко вы могли бы охарактеризовать свое поколение?» Слабоструктурированный текст потом подвергался качественному анализу с делением на темы. Одна из гипотез состояла в том, что все определения поколения являются различными модификациями одной родовой протокультуры, сходных черт национального характера. За основу выделения поколений выбирались субъективные оценки и интерпретации при локализации своей жизни в истории страны.

Содержательное сходство описаний всех поколений обозначено как «состояние жертвы социальных процессов», «состояние пассивного страдания». Независимо от возраста респонденты (как мужчины, так и женщины) часто описывали себя так: «брошенные на произвол судьбы», «изгои», «маргиналы», «забытые страной», что пересекается с определенным раньше в психологическом исследовании Ксении Касьяновой архетипом русских, для которого характерны страдание, терпение, смирение как основные орудия и результаты внутреннего делания. Без этих черт нет личности, уважения, статуса в России. Для нас это означает, что часть мужчин и женщин внутренне готовы к проигрышу, к сценарию неудачника и счастливы, если им удается удержаться в рамках сценария непобедителя.

Приведем краткую характеристику поколений, «культурные синдромы» (термин социолога В.В. Семеновой), которые отражают отношение мужчин и женщин к традиционной культуре, власти (зависимость – отдаленность), дислокацию во времени, а также оценку образовательного и духовного потенциала, социальную значимость.

Околовоенное поколение (родились в 1930–1940 годы), время реализации – шестидесятые. Сегодня этим людям 75–85 лет. Испытали тяготы войны, при этом остаются приверженцами эпохи коммунистического строительства. Демонстрируют свою принадлежность к трудовой культуре как к раннеиндустриальному типу трудовой морали, основанному на долге перед обществом. Отношение к власти базируется на «послушничестве» как служении, основанном на вере и преданности родине (феминный патернализм), осознают себя как зависимых и послушных детей своей родины-матери в рамках семейной системы патриархальных отношений. Для них значимы соблюдение традиционных семейных ценностей («семья на всю жизнь»), почитание старших, которое они переносят и на свои отношения с властью. Их самосознание не эмансипировано от социального целого.

Доперестроечное поколение (родились в 1950–1960 годы). Ядро поколения составляют те, кому сегодня от 55 до 65 лет. Несмотря на разлом, перестройку в самой средине жизненного пути, они настроены оптимистически на ожидания от будущего. Это духовно активное и рефлексирующее поколение. Эти люди позитивно определяют себя как относительно своего места в обществе, так и относительно общества в целом. Как самое образованное поколение, оно осознает себя как невостребованное, лишнее. Фрагментарно по своему составу, историческому опыту. Чаще всего переживают единственный развод. Потом или с трудом идут на повторный брак, или отказываются от семейной жизни вообще, что можно рассматривать как модификацию сценария «вместе навсегда», в котором самым надежным партнером для себя оказывается сам человек.

Поколение переходного периода (родились в 1970–1980 годы). Ядро – люди от 35 до 45 лет. Ориентированы ретроспективно, как и околовоенное поколение, но по другой причине: опыт социально защищенного и спокойного детства является для них и образом желанного будущего. По сравнению с предыдущей генерацией у них низкий уровень достижений, при этом они позиционируют себя в качестве участников рыночного процесса. Культурный синдром образовательного минимума связывается с компьютерной грамотностью и очень расходится (контрастирует) с духовно-деятельностными ориентациями генерации 55–65-летних. Считают, что отношения в парах не должны быть экономической обузой, а должны соответствовать требованиям комфорта. Не готовы идти на внутренние компромиссы и строительство отношений. Им присущ инфантилизм, который возводится в «очаровательную норму».

Послеперестроечное поколение (родились в конце 1980-х – 1990-х годах). Ядро – молодые люди в возрасте от 20 до 30 лет. Образование для них – это некий среднестатистический уровень соответствия новым технологиям, не социальный, а технологический стандарт. Это поколение с высоким целеполаганием, но активность направлена на достижение личного успеха и благополучия. Ориентация на «гедонизм» и «пофигизм» как образ жизни, получение радости и удовольствия в ущерб чувству долга. Уверены, что своими личными достижениями улучшат обстановку в стране. Отсрочены все сценарии брачной жизни. Видят свою семейную жизнь как «союз двух индивидуальностей, двух одиночеств».

К приведенному исследованию характеристик поколений курсивом я внесла свои дополнения, которые отражают основную, не совсем очевидную тенденцию изменения брачной жизни. Они ясно указывают, что не только мужчины, но и женщины заражены антибрачным синдромом. Так что даже если мужчина хочет жениться, готов возиться с детьми, ходить в магазин и готовить на кухне, рано радоваться. Потому что как раз тут-то и обнаруживается, что ему нравятся самостоятельные, сильные женщины, которые больше всего на свете дорожат своей независимостью.

Мир перевернулся, господа! По закону комплементарности, если в одном партнере маскулинность убывает, то она прибудет в поведении и чувствах другого партнера.

Понимание того, к какой генерации принадлежит ваш избранник, до известной степени помогает определить перспективы отношений с ним, подобрать ключ к его сердцу.