Читать книгу 98 поцелуев - Ольга Маклакова - Страница 4

Окончательно проснулась она только ранним утром. Совсем не хотелось открывать глаза. Работа без отпуска с редкими выходными так накопила усталость и недосып, что Лене мечталось выспаться хотя бы здесь, в больнице после наркоза. Однако сознание включилось, как яркая лампочка, и больше не давало возможности погрузиться в сонное небытие. Довольно сильная боль в теле заставляла сосредоточиться на ней. И это была та боль, которую хоть и с усилиями, но Лена умела терпеть легче, чем то, что болело в сердце, но, увы, не лечилось кардиологами.

Нет, в это утро уже ничего не причиняло душевных страданий. Она просто лежала и вспоминала, как прошел этот месяц до операции. Вспомнила Саню… Бесконечные ссоры и недолгие примирения. Весь этот месяц ее трясло от эмоций то в плюс, то в минус. Гневные сообщения Лены, которые она сыпала на него в течение первых нескольких дней его «каникул», все же встряхнули Сашу и заставили вернуться на работу. Неделю он сдерживал свою ненависть к труду. Но потом снова начал жаловаться и ненавидеть жизнь за то, что вынужден работать и не высыпаться. По выходным он так же, как и прежде, до размолвки, приезжал к ней.

Только встречи эти больше не радовали. Разговоры о возвышенном и духовном вызывали раздражение у них обоих. И хотя Саня старался как мог: готовил по утрам кофе и приносил в постель, отказывал себе в просмотре любимых документальных фильмов, а предлагал посмотреть то, что нравилось Лене, старался быть сдержанным и даже иногда слушал ее, возил прогуляться или поужинать в ресторан, – однако ощущение некоего напряжения постоянно присутствовало между ними… Лена видела, как трудна для него была эта работа над собой. Видела все его усилия. С одной стороны, была за это благодарна. С другой – понимала, что так он долго не выдержит, снова сорвется.

И он срывался. Снова их разговоры превращались в его длинные, нескончаемые монологи, снова его ненависть к работе выплескивалась криком, который он не сдерживал, упрекая Лену за то, что «заставила» его вернуться в это рабство. Много подобных моментов, на которые она смотрела теперь с грустью, давали понять: это все, конец, надо прекращать затянувшийся садо-мазохистский роман.

Она больше не сдерживала недовольство его ленью, пессимизмом. Как только он пытался ей поплакаться, пожаловаться, Лена тут же обрушивала на него все, что думает о мужчинах, позволяющих себе такие слабости. Как только она узнавала о его общении с другими девушками, коих в его жизни оказалось великое множество, щедро демонстрировала ему ревность и обвиняла в нелюбви. Она провоцировала ссоры, не решаясь сказать прямо: «Хватит! Я больше не могу!» Он защищался, показывал переписки, в которых рассказывал о своих планах жениться на ней, на Лене. А это лишь пугало ее еще больше.

Она со страхом представляла, как это – жить с ленивым человеком в то время, когда сама крутится как белка в колесе всю свою сознательную жизнь. Впрочем, как и миллионы других женщин. В отличие от него, она работает на износ и старается при этом сохранять оптимизм, любовь к миру, людям. И не просто сохранять, а аккумулировать это в себе, чтобы распространять вокруг, чтобы ее теплой нежной энергии хватало на детей, любимого мужчину, родных, знакомых, коллег и вообще всех, кто попадал в поле ее энергии. С одной стороны, ей было приятно его желание остановиться на ней, на Лене. Но и пугало в то же время абсолютной разницей в темпераментах, взглядах на жизнь и осознании смысла жизни.

Лена всегда стремилась, несмотря на свой безумный ритм и бесконечную работу без права на выходные и отпуск, сохранить в себе спокойствие и гармонию. Почти всегда это удавалось. Чему удивлялись те, кто ее знал: «Лена, ты всегда такая спокойная!» Никто и не подозревал, что это результаты постоянной, ежеминутной работы над собой. Перед знакомством с Сашей она наконец ощутила всю красоту одиночества, его, как ни странно, покой и комфорт. Лена заявляла со стопроцентной уверенностью, что ей наконец так хорошо, как никогда, и она не хочет, чтобы кто-то вторгся в ее жизнь и нарушил сложившееся равновесие.

Никто не понимал, думали – лукавит. Не может женщина жить без любви, мужчины, секса. Боже, как они ошибались! Она не просто может без мужчины! Ей без него может быть намного, намного спокойнее! Лене никогда не был нужен животный секс. Никогда она не могла понять подруг, которые жаловались не потребность в этом. Нет, она не была фригидной. Но ей нужна была не страсть, а нежность, которая сначала должна родиться в сознании, вызванная восхищением сильным мужчиной. Сильным во всех смыслах: умом, характером, телом.

Она вспоминала сейчас, как же это с ней случилось по отношению к Саше. Как он смог затуманить ей мозг своим интеллектом, изобразив из себя надежного, смелого, уверенного, сильного?! Ведь уже с первых недель знакомства он иногда неосторожно проявлял перепады настроения. КАК она могла не обратить на это внимание?! Ведь видела же!

Она вообще отличалась наблюдательностью. Из мелочей могла сделать вывод. Ложь могла просчитать в секунды. Правда, потом промолчать или усомниться в своих способностях в пользу того человека. Ведь в хорошие качества людей верить гораздо приятнее, чем видеть фальшь. Вот и закрывала тщательно глаза на очевидное.

Да если уж на то пошло: когда ей было сильно анализировать-то? Работа, хлопоты и начавшиеся нескончаемые разговоры с Сашей, в которых ее мозг все сильнее и сильнее погружался в туман непонимания. Она решила отдаться новым отношениям, отдать себя на произвол судьбы, почему-то думая, что этот человек не подведет.

Порой он честно рассказывал, как раньше уходил от одной девушки к другой, столкнувшись с малейшим недовольством. Рассказывал, как менял их: одну, вторую, третью, десятую, пятидесятую. Искал свой идеал. Как легко забывал чувства, которые, казалось бы, совсем недавно переполняли его, и переключался на новую девушку, выискивая самую красивую, самую стройную, самую успешную, умную, интересную, сексуальную. Он часто и очень эмоционально говорил о том, как плевать ему на мнение людей, причем всех, в том числе тех, кто рядом. О том, как легко он говорит людям то, что думает о них, не беспокоясь, что может ранить, обидеть. Он считал это честностью и открытостью. Говорил об этом с гордостью…

Постепенно разговоры между Леной и Сашей превращались в его монологи. Эмоциональные, жесткие, хлесткие. В которые он не позволял вставить ни словечка, ни капли ее мнения. Любые попытки ворваться в его монолог, переспросить о чем-то, оспорить, вызывали в нем лишь еще более упорное желание продолжать говорить самому, усердно утверждая собственное – несомненное для него – мнение с еще большей эмоциональностью и агрессией. Он не щадил ее уши. Не щадил чувства. Не замечал или не хотел замечать, как она постепенно из улыбающейся и радостной превращалась в грустную, молчаливую. Он заходился в своих рассказах о духовности так, что ему было плевать и на нее. Безразлично, приятно ли ей слушать столь агрессивную подачу информации, или, может быть, она уже устала и давно и невыносимо хочет спать…

Ох уж этот сон. Ее передернуло от мыслей о сне. Ведь ради общения с Саней она жертвовала даже тем минимумом сна, который имела до встречи с ним. Они разговаривали до часу или двух ночи, когда он снова и снова изливал на нее потоки информации, которой обладал, изучая различные книги. А ведь знал, что уже в шесть утра для нее прозвенит будильник. Ему-то можно поспать и до двух часов дня, так как работает он с трех. И только после полудня, в то время, когда она уже который час, уставшая от недосыпания, работала, напрягая глаза над кропотливым шитьем, он просыпался и с раздражением оповещал ее, что опять не выспался, что ненавидит работу, что спал бы еще и еще. А она день за днем, неделю за неделей, месяц за месяцем, выслушивая это, не переставала удивляться, КАК можно спать столько времени и при этом быть недовольным?!

Ее сон составлял самое большее пять или пять с половиной часов. Только она не жалуется, не ноет, не изливает на него агрессию, свои отрицательные эмоции. Да, она начала подскуливать, когда, наслушавшись его жалоб, хотела себя привести в пример. Но он не слышал. Вернее, сначала как бы сочувствовал ей, советовал больше отдыхать. Но каждую ночь «развлекал» ее разговорами снова и снова, забывая о том, что ей нужно поспать. А она уступала, жертвовала собой, сном, отдыхом. В выходные дни, когда ждала его, вместо отдыха наводила чистоту в квартире, бежала за продуктами, готовила для него что-нибудь вкусное. К его приезду у нее порой от усталости подкашивались ноги, но она не показывала этого.

Когда усталость, накопившись сверх всякой меры, выплеснулась через край, отразившись на здоровье, Саша сначала не понимал, злился, что Лена просит пораньше лечь спать, что грустна, что больше не радуется так, как раньше, его приезду и их ночному общению. Наступали моменты, когда она в открытую заявляла ему, что больше так не может. Он разрешал ей идти спать, но злился, и она это чувствовала, хотя словами это не высказывалось.

Он не понимал, почему Лена раньше всегда улыбалась и радовалась ему в любое время суток, а теперь все чаще чем-то недовольна. Он злился, потому что ему хотелось все больше ее внимания, а его – он уверен —становится меньше, и снова убеждал себя в женской неблагодарности. Что за капризы? Чего ей не хватает? Ведь Саша приносит деньги. Почти каждую неделю. Пусть понемногу, но все же это материальная помощь для нее! Почему Лена грустит, а глаза ее сияют все реже?! Что ей еще надо?!

Он злился все чаще, не скрывая этого. А она все больше грустила, понимая, что потеряла гармонию с собой, со своей жизнью, своим здоровьем. Она грустила еще и потому, что расставание с этим мужчиной предполагало спустя какое-то время новое знакомство и общение с кем-то другим, новым. А ей давно хотелось остановиться в поисках своей половинки, наконец все же встретив ее. Или уже закрыться от всех мужчин навсегда, что с ее магнетизмом было сложно.

Лежа сейчас в палате больницы, ощущая боль в теле от пережитого вмешательства хирурга, она пыталась снова обрести гармонию с собой, заполнить сознание позитивом, теплом, покоем, радостью жизни. «Надо оставить в мыслях приятный след от Саши!» – приказала она себе. И тут же вспомнила, как впервые он очень осторожно взял ее за руку. Это было в первую их встречу. В его день рождения. Правда, тогда она этого не знала. Лишь спустя несколько дней он рассказал, что их первая встреча была для него подарком.

Это было тихим зимним вечером. После долгой переписки Лена согласилась на встречу с ним лишь потому, что ей просто не хотелось быть дома, просто хотелось уйти куда-то, сменить картинку вечера. Она была уверена, что встреча с этим мужчиной ни к чему не приведет. И увидев его, совершенно ничем не выдающегося внешне, мысленно поздравила себя с тем, что, кажется, не ошиблась. Ей не нужны были никакие отношения.

Александр казался вполне адекватным, ненавязчивым. Она была уверена: второй встречи не будет. А первая – не столько с ним, сколько просто вне дома. И он – так, человек для разговора на один вечер. Лена держалась очень скованно, всем своим видом показывая, что приближаться к ней не стоит. Он и не пытался. Вел себя свободно, многословно и витиевато говорил, не задумываясь, доставит ли ей этим удовольствие, и это лишь еще больше успокоило Лену: значит, не очень-то понравилась, значит, не будет настойчив и о следующей встрече просить не станет. Именно это и было ей нужно.

Саша повез ее на развалины старого города. Дорога заняла часа полтора. Но это время в разговорах о Боге, человеке, человеческом эгоизме, природе пролетело как-то слишком быстро. Когда они вышли из машины, Лене уже хотелось тишины, хотелось ощутить энергетику этого места, замереть, прочувствовать, как бы помедитировать. Но ее спутник все говорил и говорил, продолжая рассуждать на поднятые в дороге темы. У Лены кружилась голова от потока информации, от того, как резко он перескакивал с темы на тему. А сильнейшая энергетика развалин древнего города добавляла свое влияние, усиливая головокружение.

Как же ей хотелось тишины!

Но она не привыкла получать то, что хотела. Лена привыкла получать то, что получалось. Постаралась расслабиться, принять происходящее так, как есть. Слава Богу, хоть Саша оказался вполне приличным и не пытался приставать. Он лишь обнял ее, чтобы согреть и согреться, когда они присели на скамейку. Лена была напряжена. А Саша побоялся напугать ее. Тихонько обнимал без намеков на сексуальность, вдыхал аромат ее духов и говорил что-то банальное. Она усмехалась про себя, не чувствуя ничего к этому человеку. Как будто он всего лишь посторонний прохожий, который пытается привлечь внимание. В тот момент он был ей еще безразличен, и она не узнала бы его, встретив завтра на улице.

На обратном пути Лена радовалась, что Саша молчит. Сначала она даже не поняла эту паузу: то говорил весь вечер без умолку, а теперь вдруг замолчал. Но в какой-то момент он очень осторожно взял в свою руку маленькую ручку Лены и держал так, ласково поглаживая, едва касаясь. Лена приготовилась оттолкнуть, прекратить это. Но спустя минуту решила подождать, дать себе возможность почувствовать. Он не напрягал, не давил, ни к чему не подталкивал. Его прикосновение было едва ощутимо. Они ехали домой, и Лена была спокойна.

Вдруг в ее руку потекла теплая спокойная приятная энергия. Лена сначала не поверила своим ощущениям, прислушалась к ним. Нет, все верно: теплым, мягким, нежным потоком текла в нее через ладошку его энергия!!!

Лена отвернулась к окну, не в силах сдержать улыбку. Давно она не чувствовала такого от мужчин. Всегда было лишь отторжение, желание отдернуть руку, отодвинуться. А сейчас, наоборот, хотелось принимать теплоту этой, казалось бы, чужой энергии, не спугнуть ощущение, насладиться им вволю. Она расслабилась и почувствовала легкую, трепетную нежность, рождающуюся пока только в ее руке в ответ на его тепло.

Однако!!! Такого поворота событий Лена не планировала. Встреча должна была стать первой и последней. И вдруг такая интрига!

Лена не была влюбчивой. Более того, на протяжении многих лет вообще не могла влюбиться. Мужчины считали ее холодной недотрогой. Она и сама думала, что с ней что-то не так. Какие только кандидаты не пытались добиться ее расположения! Она же испытывала только легкое отвращение. Приятное тепло, которое рождалось в ней сейчас, пробудило робкую надежду: а вдруг она все же сможет полюбить снова, полюбить нежно, трепетно, испытывая при этом всю красоту женской любви к мужчине? Вдруг это оно – То самое, чего не хватало для ее окончательной гармонии с жизнью?! Ведь недаром все живые существа на планете создают пары!

Выходя из машины и прощаясь с Сашей, Лена была смущена и растеряна. Он, конечно же, это заметил и про себя усмехнулся: «Офигенная! Королева! Недотрога! Умна! Интеллигентна! Внутри чувствуются страсть и огонь! И, кажется, шанс у меня есть!»

Ехал домой вполне довольный собой.

А вот Лена ту ночь ложилась спать разочарованная и в то же время заинтригованная. Разочарованная собой. Ведь ей еще несколько часов назад не хотелось никаких отношений ни с этим мужчиной, ни с каким-либо другим. Так спокойно жилось одной! А тут вдруг кто-то может вторгнуться в ее покой, в ее гармонию, нарушить все это и перевернуть с ног на голову! Но интрига… Лена не могла поверить, что снова сможет полюбить. Тем более Саша ничем не впечатлил, кроме одного осторожного прикосновения. Никакой любви, никаких отношений и чувств она себе не разрешала. Но все же так захотелось проверить, а вдруг…

Пару недель после этой встречи они созванивались каждый день и разговаривали по 20 часов в сутки. Ей было весело с Саней. Лена улыбалась, глаза блестели, но в те моменты, когда не могла ответить на его звонок, этот блеск угасал. Она ждала встречи с ним, жаждала. И боялась одновременно. Боялась, что не сможет остаться равнодушной и жизнь ее изменится…

Опасения оправдались…

«Боже, ну как же вернуть мне свет в сознание?! Почему за эти несколько месяцев накопилось в нем столько тьмы?! Какой же я была дурой, что вообще пошла тогда на встречу!» – ругала себя Лена, все сильнее ощущая боль внизу живота.

– Эй, красивая, привет! – вырвал ее из тоскливых раздумий звонкий радостный голос Геннадия. Он вошел в палату с большим букетом нежно- белых пионов.

– Где ты нашел их? – воскликнула Лена, протягивая руки к благоухающим цветам.

Она обожала пионы за аромат, который наполнял все пространство вокруг.

Вообще ароматы были одной из слабостей Лены. Она с особой тщательностью выбирала духи, и, когда находила-таки нужный аромат, вызывала у окружающих еще большее желание приблизиться к ней, чтобы ощутить его лучше. Хотя это не было целью – Лене хотелось самой всегда находиться в нежном облаке изысканных духов. Это поднимало настроение, обволакивало чем-то невыразимым и туманным, нежным и ласковым. Порой, ложась на свою подушку, она ощущала еле уловимый запах своих же духов и улыбалась тому, что духи действительно очень хороши.

Геннадий же не просто угадал с цветами, выбрав пионы. За короткое время общения с Леной он успел узнать многие ее предпочтения, вкусы. Но больше всего хотел понять, о чем она думает. Ее вежливость и сдержанность выстроили вокруг нее непроходимую стену. Понять, что же крутится в ее красивой головке, казалось невозможным. А думала она почти все время только о Саше. Как же не хотелось ей отпускать его из своего сердца! И как не хотелось открывать свое сердце кому-то другому!