Читать книгу Последняя банда: Сталинский МУР против черных котов Красной Горки - Ольга Мамонова - Страница 3

Они были бандой по выбору, не по образу жизни. Их видели в лицо, их знали по именам. Они никому не внушали страха.

В деревянном павильоне красногорского стадиона была раздевалка с печным отоплением. После окончания работы там нередко собиралась молодая компания, известная на стадионе, заводе и в Зимнем клубе: Иван Митин, высокий парень с авиационного завода № 34, светловолосый гравер с КМЗ Александр Самарин и его друг Агафонов, хоккеист заводской команды Вячеслав Лукин; Григорьев и Коровин, также с КМЗ. Стадион был местом общения – здесь обсуждали спорт, говорили о жизни вообще. Здесь назначались свидания.

Когда проводились хоккейные матчи, из Тушино приезжали друзья Митина с военного завода № 500 Аверченков и Болотов. Иногда в этой же компании видели Агеева, курсанта военно-морского училища, появлявшегося дома на отпускные. Вплоть до полуночи тушинские болельщики уезжали домой с автобусной остановки рядом со стадионом, смешиваясь с вечерней сменой КМЗ, которая возращалась домой.

Однако Россия недолго выдержала без вышки. Двухгодичный мораторий на смертную казнь был отменен в январе 1950 года. И почти сразу, как страшный вызов, в столице произошло убийство сотрудника милиции.

Банда обнажила клыки.

В тот день, 1 февраля 1950 года, стоял жестокий мороз. Старший оперуполномоченный поселкового Краснооктябрьского района А. Кочкин и местный участковый В. Филин совершали обход территории в Химках и решили свернуть к продуктовому магазину, чтобы погреться. Там находилось трое покупателей. Зал был полупустой (до закрытия оставалось несколько минут), и появление молодых людей, купивших коробку конфет, обратило на себя внимание. Выйдя из магазина, двое остались у входа курить, а третий снова вошел в зал. Кассирше это не понравилось. На ее расспросы молодой парень ответил, что он сотрудник милиции, просто сейчас в штатском. Но бдительная продавщица, заподозрив неладное, сказала о своих подозрениях вошедшим милиционерам. А. Кочкин подошел к стоявшим у входа – высокому, с удлиненным лицом, и другому, с льняными волосами и водянистыми глазами. Это были Митин и Самарин.

– Попрошу ваши документы.

Поверх милицейского кителя на А. Кочкине было надето гражданское полупальто. Митин резко ответил:

– А ты кто такой?

Кочкин сохранил спокойствие и показал свое удостоверение.

– Старший лейтенант милиции Кочкин.

Это были его последние слова. Митин сунул руку во внутренний карман. Самарин опередил его.

– Вот мои документы! – Он выхватил из-за пазухи наган и выстрелил в упор.

Кочкин замертво упал в сугроб.

Второй милиционер отскочил и стал лихорадочно доставать оружие из кобуры. Митин и Агафонов бросились бежать через пустынное темное шоссе. Через мгновение раздался еще один выстрел. Но стрелял не милиционер, а Самарин. В этот раз он промахнулся.

До Красногорска бандиты добрались разными путями, и только утром стало известно, что все трое уцелели. Так на белый снег была нанесена их первая кровавая татуировка.

В 1950 году убийство сотрудника милиции было чрезвычайным делом (оговорюсь: оно и должно быть чрезвычайным, но ведь наша страна прошла через криминальный коридор 1990-х годов…). Статистика 1950-х показывает, что в столице бандитская пуля гасила жизни оперативников очень редко. В 1951 году в Москве было убито 4 милиционера, среди них – младший лейтенант М. Бирюков, застреленный Митиным. В 1952 году погибнут пять сотрудников правопорядка, включая лейтенанта Ф. Грошева – тоже жертвы митинского ТТ. Даже после смерти Сталина и амнистии, спустившей с цепи тысячи уголовников, МУР терял не больше двух сотрудников «при исполнении» за несколько лет.

А. Тарасов упомянул банду Митина в сборнике «Обожженные зоной». Он пишет, что первое убийство произошло в 1951 году, когда они набрались дерзости спустя год после преступного дебюта. Это ошибка. Документы говорят другое. К несчастью, их дебютом сразу стало самое тяжкое преступление. И нравственно, и юридически. И это меняет всю картину дела. Расстреляв сотрудника милиции, даже не совершив ограбления, они преступили последнюю черту. После этого возврата не было. Еще одну женщину Митин сделает вдовой только через год, но Московский уголовный розыск сразу почувствовал присутствие опасного, сильного зверя и днем и ночью пытался выйти на его следы.

Расследование проходило в условиях секретности: убийство милиционера случилось за несколько недель до выборов в Верховный Совет. Газеты пестрели предвыборными обязательствами и достижениями в экономике: электрозаводцы в едином порыве демонстрировали свою беззаветную любовь к великому Сталину, а на фабрике «Заря» нашли способ использовать старую кинопленку для производства дамских гребней, пудрениц и булавок. В этой обстановке трагическая гибель милиционера прямо на глазах у людей обнажила бы слишком мрачную реальность. Были приняты меры, чтобы слухи о кровавом нападении не вторглись в агитационную суету Москвы. Но тем не менее МУР принял вызов, и на дело об убийстве оперуполномоченного были брошены лучшие следователи уголовного розыска.

То, что он чудом избежал немедленного расстрела, не отбило у Самарина желания достать денег сразу и по-крупному. Митин был ему нужен. Через месяц один из знакомых Митина достал для него пистолет, попросив в обмен охотничьего щенка, крутившегося у Красногорского стадиона. Правда, у пистолета не было щечек, но ведь и щенка еще предстояло разыскать. На заводе, во время обеденного перерыва, Митин сделал на станке щечки, и 26 марта Самарин, Митин и его старинный приятель Григорьев вошли в промтоварный магазин Тимирязевского района.