Читать книгу Борисово поле. Рассказ, стихи - Ольга Медведева - Страница 6

Не терзайте землицы душу!

Она тоже живая, послушай,

Как вода поднимается в реках

И наказывает человека.

Ураган, наводненье, цунами —

Это всё происходит с нами…

Ведь природу нельзя изменить,

Её нужно всего лишь любить.

Вот «Иуда» прошёл по земле,

Отголоски слышны везде.

Сколько он причинил всем бед,

Кто виновен в этом? Где ответ?

Ветер крыши срывал с домов,

Нет электричества – обрыв проводов.

И принимали быстро решенья

Делали всё без промедленья.

И не бывает чужой беды!

Не понаслышке знаем все мы,

Как помогали мы всей страной

И отправляли SMS адресной.

Нужно природу родную беречь,

Вырубку леса строго пресечь!

Ведь ничего не проходит бесследно,

Что для земли нашей пагубно, вредно.

Когда исчезают лесные массивы,

Мы смотрим на это сквозь пальцы пассивно,

Всё то, что природа даёт век из века,

Рушит мгновенно рука человека.

Но не пора ли задуматься нам:

«А что же, потомки, оставим мы вам?»

Давайте природу родную беречь,

Чтоб не дала Земля трещину, течь,

Чтоб не сердились на нас великаны —

Не извергали пепел вулканы.

Чтобы Земля могла долго жить,

Нам верой и правдой ей надо служить.

Над лесом зоренька встаёт,

Деревня просыпается,

Кукушка счёт годам ведёт,

Лес пеньем наполняется.

Вот где-то скрипнула калитка,

Идёт старушка по воду,

И для неё такая пытка,

Нет сил, взмолилась Господу.

И сиротливо оглянётся,

И хочет крикнуть и позвать.

Никто на крик не отзовётся,

И слёз не может уж сдержать.

И всё о жизни одинокой

Который вспоминает раз,

И о любви, такой далёкой,

Жестокой иногда подчас.

Муж был намного её старше,

Серьёзный вид, в плечах сажень.

Она, дюймовочка, всех краше,

А он суровый, что кремень.

А бабье счастье – дом да дети,

Да непосильный тяжкий труд.

И помнит времена все эти,

Воспоминанья больно жгут.

Вот так и жили – труд да годы

С лица смывали красоту.

Давно прошли уж все невзгоды,

Оставив в сердце доброту.

Сейчас одна живёт, нет мужа,

Давно покинул мир людской,

А без него на сердце стужа,

Душа охвачена тоской.

Присядет скромно в уголочке,

С лица смахнёт слезу рукой,

Давно уж выросли их дочки

И в край уехали чужой.

Письмо напишет старшей дочке,

Что в гости ждёт к себе домой,

И что соскучилась по внучке,

И не найдёт в душе покой.

Дочурки милые, родные

Давно зовут в тот край чужой.

Эх, глупые они, смешные,

Здесь жизнь её, здесь край родной.

И пусть тревожат память годы,

Воспоминанья сердце жгут,

А все нелепые раздоры

С любовью в памяти живут.

В раздумьях дед Матвей сидел,

Курил табак из старой трубки,

Он в жизни многое успел

И не забыл детей поступки.

Глазами всё ещё хотел

И дом подправить, утеплить,

Жалел о том, что не сумел

Своё гнездо надёжно свить.

Подслеповатые глаза,

Болят натруженные руки,

И меркнет свет и пустота,

Воспоминаний жгучих муки.

А думы только о былом:

Как жил, работал с огоньком,

И как платили трудоднём,

Растил детишек, строил дом.

И чтоб никто не знал нужды,

Не покладал он своих рук,

Чтоб воплотить детей мечты,

Нелёгкий выбрал жизни путь.

А дети взрослые теперь,

Но приезжают к нему редко,

И заграница им милей,

Забыли Родину и предков.

А вот часовенка стоит,

Его построена руками,

Надежды свет она хранит,

Намоленная стариками.

И только тропочка одна

Ведёт к часовне старика,

За упокой горит свеча,

Давно уж умерла жена.

Читаешь боль в его глазах,

На разговоры не ведётся,

И лишь предательски слеза

Неспешно по щеке прольётся.

А из дедов-то он один,

Другие на погосте,

И коротает свои дни

Которую уж осень.

А если спросят, где они,

Его родные дети,

Он лишь молчание хранит,

За них он не в ответе.

Сынок один – где вечны льды,

В Антарктике работа,

Сбылись все давние мечты,

Он весь в трудах, заботах.

Другой – художник, полотно

Он оживляет кистью,

Талант, от Бога знать дано,

Несёт он божью миссию.

Где третий – он не знает сам,

Умчался за границу,

Живёт уж много лет он там,

Куда не дозвониться.

Вот так и коротает век

Свой в одиночестве старик,

На склоне жизни человек,

Душа его – тайник.

Грусть в этом доме поселилась,

Застыло время на часах,

И эхо где-то притаилось,

И страх и мрак во всех углах.

Бунтует ветер здесь мятежный,

Скороговоркой говорит.

Здесь нет ни жизни, ни надежды,

Мечту оставил реалист.

Был этот дом построен кем-то,

Но время рушит в пух и прах,

И говорит оно об этом.

Вот так приходит всему крах.

Опустел, постарел наш дом,

Поселилась в нём тишина.

Я одна сижу за столом,

Полны слёз у меня глаза.

Я боюсь, опоздаешь, сынок,

Годы мчатся, короче мой путь.

И всё ближе ухода срок,

Смерть никак нельзя обмануть.

На тебя я хочу взглянуть

И обнять, коснуться рукой,

И к плечу твоему прильнуть,

Мой единственный, мой родной!

Я не буду серчать на тебя,

Боль разлуки уйму слезами,

Ты вот только ко мне приезжай,

Вместе будем с тобой вечерами.

Вспоминать о былых временах,

О твоём шаловливом детстве,

О прожитых счастливых годах

И о тех, кто был с нами вместе.

Ведь когда-то большая семья

Собиралась за дружным столом,

А сейчас вокруг – пустота,

Сиротливо смотрит наш дом.

Вот и пруд… Жили там караси,

Прячась в ил, опускались на дно.

Вы руками ловили их

И купались в пруду заодно.

Да и пруд тот был невелик,

«Лягушатником» звали его.

Разносился ваш детский крик,

А сейчас он зарос уж давно.

Затерялось время в воде,

И любви не найти островок,

Одиноко всё так же мне,

Только слышу листвы говорок.

Говорю, говорю я с тобой,

Неустанно молюсь за тебя,

Мой единственный, мой родной,

Я желаю тебе добра.

Как ваш класс разбросала судьба…

Кто-то в гору пошёл, век учился.

Жизнь, по-прежнему, это борьба,

Кто бессмысленно прожил, кто спился…

И не раз испытает судьба,

Проявляй же характер, сноровку,

И держи себя крепко в руках,

Не пускайся на хитрость, уловку.

Чтоб тобою гордилась семья,

Неуклонно шагай к своей цели,

С уваженьем скажут друзья:

«Настоящему парню – верим!»

А тебя я по-прежнему жду…

Календарь, отрываю листы.

Пожелтели от времени, жгу

И надеюсь – приедешь ты!

Фотографии. Старый альбом.

Каждый кадр мне до боли знаком.

Всё из детства. Бревенчатый дом.

Мама, папа, вот я босиком.

Загляну в босоногое лето.

Вновь меня закружила тоска.

Промелькнуло счастливое детство

И закрылась дверь навсегда.

Но осталось прошлое… Память

Не даёт мне покоя, забыть.

Фотография сердце ранит,

И слезами мне боль не смыть.

Вот моя деревенька-колхозница.

Руки добрые помнит земля,

Как с утра до заката работала,

Не одна здесь трудилась семья.

Поля вспаханы, поля вскормлены.

Колосились ржаные хлеба,

И дождями весенними вспоены

Сенокосные наши луга.

А сейчас не кружат даже вороны.

Нету пахоты – нет и жнивья,

И берёзы растут во все стороны,

Заросла деревушка моя.

Нет, не знали отцы, что так будет,

Что напрасными были труды.

Вместо поля – полесье повсюду,

Пожинаем реформы плоды.

Не померкнет ни слава, ни доблесть.

Невозможно всё это забыть.

Пусть проснётся у каждого совесть,

По-другому не может быть.

Дождь за окном который день идёт.

И старый дом гостей уже не ждёт.

Здесь старость поселилась так давно

И жить осталась… Так уж суждено.

Лишь ветер нервно глушит тишину

И эхом наполняет пустоту.

Здесь призраки и чьи-то бродят души,

Наступят сумерки и тишину нарушат.

Скрип половиц стареющего дома…

Не видно лиц, шаги слышны лишь снова,

Да с фотографии – хозяин дома.

Сурово смотрит он, картина всем знакома.

Прислушайся, шаги легки в ночи,

Но только тихо, тихо, не кричи!

Он вызывает страх присутствием своим,

И тени на стенах, и бродит он один.

И запах времени остался в уголках,

И тяжесть бремени в остывших угольках,

И нафталином все пропахли сундуки,

И гуталином – чьи-то башмаки.

Здесь всё как прежде, рухлядь – не обман.

И моль, в одежде съеденный карман,

И времечко оставило печать,

И дом стареет – некому латать.

Вот только призрак не стареет никогда,

Душа его всё так же молода.

Но дом грустит по прошлым временам

И с эхом говорит, зовёт по именам.

Нет моей деревни, нет уже в помине,

Нет седых старушек, нет и стариков.

Я была так долго, долго на чужбине.

Много промелькнуло уж с тех пор годков.

Молодёжь стремилась побыстрее в город,

Труд крестьянский был тяжёл, невмоготу.

Отчего так зябко мне сегодня? Холод

Душу наизнанку вывернул мне всю.

Тяжкое, лихое было тогда время.

Трудностей хватало – их хоть пруд пруди.

На плечах крестьянских вынесли то бремя,

И ушли все тяжбы, годы позади.

Отдохнуть хотела у крыльца родного.

Тропочка бурьяном, нет дома, заросла.

Что же в наших душах мало так святого,

Почему я раньше приехать не смогла?

Может, я напрасно всё себя корила?

Только невозможно жизнь остановить,

И влечёт в деревню неведомая сила,

Нас соединяет родственная нить.

Время жизнь торопит, но оно не лечит,

Только всё сильнее душу мне свербит,

Грусть в моей душе метелью сизой кружит,

Уколоть больнее в сердце норовит.

Опустел, постарел наш дом,

Поселилась в нём тишина.

Я одна сижу за столом,

Полны слёз у меня глаза.

Я боюсь, опоздаешь, сынок,

Годы мчатся, короче мой путь.

И всё ближе ухода срок,

Смерть никак нельзя обмануть.

На тебя я хочу взглянуть

И обнять, коснуться рукой,

И к плечу твоему прильнуть,

Мой единственный, мой родной!

Я не буду серчать на тебя,

Боль разлуки уйму слезами,

Ты вот только ко мне приезжай,

Вместе будем с тобой вечерами.

Вспоминать о былых временах,

О твоём шаловливом детстве,

О прожитых счастливых годах

И о тех, кто был с нами вместе.

Ведь когда-то большая семья

Собиралась за дружным столом,

А сейчас вокруг – пустота,

Сиротливо смотрит наш дом.

Вот и пруд… Жили там караси,

Прячась в ил, опускались на дно.

Вы руками ловили их

И купались в пруду заодно.

Да и пруд тот был невелик,

«Лягушатником» звали его.

Разносился ваш детский крик,

А сейчас он зарос уж давно.

Затерялось время в воде,

И любви не найти островок,

Одиноко всё так же мне,

Только слышу листвы говорок.