Читать книгу Дорога навстречу вечернему солнцу - Ольга Михайловна Левонович - Страница 16

Часть 1. Сборы домой

Людмила в крайнем раздражении собирала дорожную сумку. Не снимала, а срывала одежду с плечиков в шифоньере. Валентина тоже собиралась в дорогу, но, в отличие от Людмилы, в ровном настроении. Она, как всегда, не спеша, аккуратно складывала платье, спортивный костюм.

В общежитии уже вовсю начали праздновать Новый год. Несмотря на раннее утро тридцать первого декабря, слышались пьяные вопли, хохот, грохотала музыка.

– Люд, ну ты чего так расстроилась, – уговаривала подругу Валентина, – ну подумаешь, Глебушка не смог поехать с тобой, гости из Ленинграда – они на время, а ты – навсегда!

– Он же обещал! Я и маме с папой написала, сказала, что приеду на праздник не одна! А теперь! Ехать одной! Три часа в промёрзшем автобусе! А там что я буду делать, скукота там, в деревне, понимаешь!

– Так ты же домой едешь! – вздохнула Валентина, – Я бы рада была проведать своих, но они в двух сутках езды на поезде, ты же знаешь. Вот, еду к тёте… Встретим с нею Новый год, а завтра сюда вернусь.

– А Глеб! – задыхалась от негодования Людмила, – променять меня на каких-то ленинградских гостей! Прилетели в столицу сибирского края! Ну и гуляли бы сами. У родителей Глеба в городе квартира приличная, никакой гостиницы не нужно. Но мало им, ещё экскурсовод потребовался!

– Он тебя не позвал с собой? – поинтересовалась подруга.

– Не знаю! Может и позвал бы! Да я, когда поняла, что он со мной не едет, и разговаривать с ним не стала!

– Девочки, – в дверь коротко постучались, и на пороге возникла долговязая фигура однокурсника Андрея, – у вас кусочка сала нет? Хотел картошки нажарить, на одном растительном масле как-то не очень…

– Андрюша! – Людмила выпрямилась, и вдруг глаза её перестали метать молнии, а загорелись ровным мстительным огнём. И голос изменился, стал вкрадчивым, весёлым даже, – Андрюша, у нас шаром покати, есть нечего. А хочешь покушать настоящих сибирских пельменей, домашних котлет, отведать холодца в колечках лука, с дрожжалкой? Да под наливочку?

Андрюша сглотнул голодную слюну.

– Андрюшенька, – пела Людмила, собирайся скорей, – сумку мне поможешь донести, тяжелая. Мама просила все банки из-под капусты и варенья вернуть. Да и гостинцев я накупила…Через сорок минут автобус наш. Билет на вокзале купим. Встретим с нашими Новый год, наедимся до отвала, и на дорогу мама полные сумки набьёт. С тобой поделюсь!

– А что, я мигом, сейчас буду готов! – Андрей стремительно ретировался.

– Люд, ты что это придумала? А Глеб? А что родители твои подумают. Они же тебя с женихом ожидают!

– Вот так. Будешь знать, как бросать меня на пороге Нового года, Глебушка! А к Андрею надо присмотреться. Он, в общем-то, очень даже ничего.

Часть 2. В родном доме

Они вошли в дом, пригнувшись, чтобы не стукнуться о низкую дверную балку, впустив клубы белесого пара. Когда распрямились, на них было любо-дорого посмотреть. Людмила – королева в темной искристой шубе, норковой шапке. Вид у нее и в домашнем платье важный, а уж в зимней одежде – и подавно. Лицом Людмила бела, глаза карие, ресницы густо-черные, нос точеный, губы яркие. Локоны каштановые уложены в красивую прическу. Мимо такой не пройдешь, не оглянувшись. Недаром Андрей на неё с первого курса заглядывался. А сколько портретов её нарисовал в тетради во время лекций! Хороша. Не то, что Саша, младшая сестрица.

Андрей помог снять Людмиле шубу. Чуть сутулился, широкоплечий, высокий. Повернул к свету смуглое, скуластое лицо. Нос широковатый, с горбинкой. Губы тонкие, глаза темные, какого цвета – и не разберешь сразу. «Гуран», короче: в роду непременно кто-то из бурят или тунгусов был…

Саша застыла у притолоки. Андрей взглянул коротко, и словно на фотопленке отразился её образ в его мозгу. Он умел так – раз взглянет, и потом без помех может рассматривать картинку, словно готовое цветное фото. На вид – старшеклассница. Лицо – в едва приметных конопушках, волосы русые собирает в пшеничный пучок. Худенькая, гибкая. Глаза – то ли серо-голубые, то ли зеленые. Нос вздернут чуток, губы по-детски припухлые. Кажется – ничего общего со старшей сестрой, и всё-таки сходство есть.

Вот эта Саша скоренько подхватила из рук Андрея тяжелую Людмилину сумку, засуетилась у стола, выкладывая склянки, заманчивые вкусности в консервных баночках, упаковках.

Мандариновый праздничный аромат поплыл по кухне. Его перебивал аппетитный запах колбасы, нарезаемый Сашей тонкими ломтиками. На плитке булькала лавровая с горошинами перца – в ожидании пельменей.

В разгар буйства запахов пришли мама с папой – зачем-то отлучались к соседям. Мама порывисто обняла старшую дочь, бережно – «будущего зятя». Папа крякал, говорил громко, порывался лишние шубейки с вешалки убрать, предлагал стол развернуть. Мама быстренько отправила его за холодцом, что стыл в бане.

… За столом сидели долго. Людмила рассказывала свои институтские новости, Андрей молчал и улыбался. Мама, наконец, не выдержала, и приступила к нему с расспросами, целый экзамен устроила. А Саша прыскала в ладошку, восторженно поглядывая на Андрея, что Людмиле не очень понравилось.

Оказалось, что Андрей – однокурсник Людмилы, учится в том же политехническом. До института в армии отслужил. А родители его – колхозники.

– Ты не говорил, – – удивленно вскинув тонкие брови, пропела Людмила.

– А ты и не спрашивала, – улыбаясь, ответил Андрей. И с тем же выражением лица повернулся к Саше:

– А Вы – учитесь, работаете?

Сашины глаза, почти черные оттого, что выпила рюмку, сияли, огромные, бездонные. Девушка то в упор глядела на него, то отводила глаза, и он засмотрелся на неё, и не мог взгляда отвести. Сашины локоны, золотые в электрическом свете, разметались по плечам. Саша чем-то неуловимо напоминала Людмилу, и была в ней красота, которую Андрей приметил не сразу. Не тщательно созданная с помощью косметики и прически, а – избыток жизни, который так и лился из глаз…

Сашина веселость вдруг исчезла куда-то, словно она ушла в свои мысли, и не понимала, что Андрей говорит ей, старалась не смотреть на него.

И услышала резкое, ироничное сестры:

– Александра у нас медичка, уколы в попу больным ставит.

И «медичка» в ее устах прозвучало как «дурочка».

Саша будто очнулась.

– Стемнело уже… Мам, ты сиди, корову я подою… Щас… – она встала, чуть не уронив стул. Вслед, как сквозь вату, донесся Людмилин смех.

В стайке тускло горела лампочка, сонно ворчали куры, паутина висела на бревенчатых, в проплешинах коры, стенах. Корова мерно жевала, вздыхала. Сонливостью и покоем веяло от ее теплого бока. Саша уткнулась головой в этот бок, доила не спеша и думала: «За что Люда со мной так? Ну и пусть. Андрей – жених Люды. Я не должна, не имею права ни улыбаться, ни разговаривать с ним».

Часть 3. Новогодняя ночь

Хмель выветрился, на улице морозный пар застревал в горле. На небо выползла круглая, неправдоподобно большая луна. «Новый год – и полнолуние! Надо же…». С этой мыслью Саша и зашла в дом.

Мама с Людмилой о чем-то переговаривались вполголоса на кухне. Папа с Андреем сидели на приземистом диванчике в комнате. Голубовато светился телевизор, звук был убавлен до бормочущего гудения, слов почти не разобрать.

– Такая лунища на улице! Поглядите! – воскликнула Саша.

– А пойдемте, посмотрим! – откликнулся Андрей.

– Идите, идите, молодежь, – подхватил папа.

– Клуб закрыт, куда идти-то? – недовольно протянула Людмила.

– Пойдем, так погуляем, Люд, – настаивала сестра.

До полуночи еще была уйма времени, и Людмила согласилась.

Улица – как вымерла. Окна горели самоцветами наряженных елок, где-то прерывисто ухала музыка, доносился собачий лай. Но – ни одного прохожего.

Они шагали по умытой лунным молоком голубоватой улице, снег визжал под ногами. За ними тянулись тени: невероятно длинная, острая – с краю, рядом – две пониже.

– Здесь вот колдун живет, жену, говорят, со свету сжил, – приглушённо говорила Саша.

– Где, где? – тянул шею из-за Людмилы Андрей.

– Вон, там даже окна не светятся. А вот в этом дворе, рассказывают, тоже всякое происходит. Ведра летают через забор.

– Геопатогенная зона, – откликнулся Андрей, – Видишь, тут низина, речушка замерзла. Там, где подземные воды, часто полтергейсты бывают…

– Ну вас, – передернула плечами Людмила, – Страсти всякие… Хватит через меня переговариваться!

– Пошли по этой речушке! – поддерживая сестру под локоть, чтобы та не поскользнулась в своих модных сапогах, весело сказала Саша. Сама она была в валенках.

Людмила и ответить не успела, как ее развернули с двух сторон и повлекли за собой, в направлении голубеющей торосами широкой реки.

…Днем река и не вспомнит, какой была ночью. Неподвижно темнеет тальник. Замер лес непролазной чащей. На льду четкими линиями, будто обведенные синей тушью, обрисованы впадины, трещины, заретушированы лунки. Матовый снег светится, кажется, сам по себе. Выпуклые чашечки чистого льда горят лимонным светом.

Саша давно отцепилась от Людмилиного локтя и кружилась на своих валеночках вокруг, щебеча и смеясь. «В этом пальто, отороченном мехом, в пушистой вязаной шапочке она похожа на Снегурочку. Люда – Снежная Королева. А я кто? Дед Мороз?» – думал Андрей, и улыбка плавала на его губах.

Вдруг лед под егозой хрипло треснул. Саша ойкнула и застыла на месте, прижав руки к груди. Андрей оставил Людмилу у берега и пошел, пришаркивая, скользя по льду, к замершей Снегурочке. Она вцепилась в его полушубок и не отпустила даже тогда, когда уже выбрались на берег и пошагали домой.

Андрей шел посредине. Слева тяжелым айсбергом, насупленным и холодным, шла Людмила. Справа семенила легкая, как синичка, Саша. Так и представлялось Андрею: слева – холод, справа – весна.

Саша заскочила в дом, а Людмила прижала в сенях Андрея к заиндевелой стене тяжелой грудью. Пахнуло помадой, мокрым мехом, духами.

– Мы с тобой о чём договорились в автобусе? – свистяще прошептала она, – здесь ты – мой жених! Не порти легенду! О чём мама с папой подумают, если ты пялишься на Сашку? И девчонке нечего голову морочить! Приехал – уедешь, а она вообразит невесть что! Ты же за жрачкой приехал! Вот и ешь! – и она отшатнулась от него.

Часть 4. Конверт

Пили шампанское, что-то долдонил телевизор, потом высыпали на улицу. Рядом и в отдалении палили ружья, слышались пьяные крики, взвизги, что-то бабахало, рассыпалось дробью, сухо щелкало. В небо с шорохом взвивались разноцветные огни.

А луна сверху смотрела на эту суматоху и сыпала, сыпала бессонный блеск на поля, перелески, белую дорогу реки, на деревеньку среди холмов, похожую на выгнувшую спину серую кошку…

Наконец как-то разом шум затих, люди закатились, выпуская клубы сизого пара из дверей, в избы. В полузамерзших окнах суетились тени и перемигивались огни.

Ближе к утру луна, отливая медью, ушла за лесистую сопку, и вслед нею темнота затопила все переулки, укрыла дома и деревья…

Людмиле не спалось. Саша давно уснула рядом с нею рядом, отодвинувшись к самой стенке, натянув одеяло. Андрею постелили в зале, на диване. Людмила слушала, как он ровно дышит во сне. Грустно ей было, очень. И зачем она только привезла его? Похоже, за столом, и на прогулке он чувствовал себя как дома, был разговорчив, весел и остроумен, лукавинки так и брызгали из глаз… Ясно, что Сашка влюбилась в него, и не умела этого скрыть: то хохотала, то впадала в задумчивость, и никого, кроме Андрея, не видела. То, что в следующий раз Людмила приедет не с ним, а с Глебом, родители переживут. Всякое бывает, хотя Андрей им понравился. Сашку, несмышлёную Сашку жаль…

Комната сонно плыла, слабо светилось окно. В углу отсвечивали зеленоватые фосфорные узоры на елочных игрушках. Вот тебе и Новый год…

…Протрещал будильник, и мимо Андрея прошла тихая тень, задержалась немного. Казалось, она хочет нагнуться и дотронуться бесплотной рукой до его плеча. Потом уплыла на кухню, там вспыхнул свет, и тень обрела плоть и кровь. Саша посмотрела на себя в зеркало над старым рукомойником, улыбнулась и поправила волосы…

А вскоре гостей забрал, заскрипев колесами, лязгнув дверью и натужно взревев, городской автобус. Саша торопливо шла по хрумкающему снегу к своей больничке – она опаздывала на дежурство.

…В общежитии вечером Андрею сказали, что Людмила ушла куда-то с Глебом, красногубым блондином с соседнего курса.

Что там было дальше, могла бы луна рассказать, да кончилось ее время, до следующего месяца: устала она, похудела, выдохлась и утратила любопытство.

Только и можно сказать, что недели через три после Нового года Саша вдруг получила по почте голубоватый конверт, и так разволновалась, увидев имя отправителя, что уронила конверт на пол и не сразу сумела поймать его дрожащей рукой. А когда пробежала глазами по коротким, явно написанным мужской рукой строчкам, подумала, что, похоже, загаданное ею на Новый год тайное-тайное желание начинает сбываться…