Читать книгу Королева сыра, или Хочу по любви! - Ольга Пашнина, Ольга Олеговна Пашнина - Страница 3

Первое, чем поразил меня Эрстен-град, – погода. Мне не просто было жарко в пальто, мне пришлось в туалете драконпорта снять с себя даже теплый свитер, оставшись в брюках и свободной рубашке. Я слабо представляла себе, что значит юг, и, только выйдя на улицу, поняла, что там не просто жарко, там очень жарко.

В газетной лавке купила путеводитель по Эрстен-граду и погрузилась в чтение. Уже хотелось есть, эмоции схлынули, и я размышляла, что буду делать дальше. Денег на возвращение не было, да я и не хотела возвращаться. Зачем? Чтобы слушать отца и Рикарда, которые начнут в два голоса убеждать меня, что настоящий мужчина имеет кучу любовниц, а настоящая женщина – кучу кастрюль?

Нужно найти работу, раздобыть денег и жилье. Я слабо представляла, что такое побег из дома, и теперь, сидя на лавочке, была вынуждена это признать.

– Оу-оу, красавица, – на соседнюю скамейку присел молодой парень в распахнутой рубашке, – есть минутка для обжигающей страсти?

– Простите, замужем. – Я помахала перед его лицом рукой с кольцом.

И тут меня осенило: кольцо!

Вернуть Рикарду? Трижды ха-ха! Он должен мне за почти год вранья, за разбитые мечты и за наглость. Ни о каком возврате и речи нет, а вот выжить это колечко мне поможет. Вывесок с надписями «Ломбард» была целая куча. Выбрав более-менее приличную, я направилась туда.

Внутри оказалось прохладно, пахло свежим деревом и кофе. В ранний час никого не было, только владелец склонился над витриной, оттирая какое-то пятнышко.

– Извините, – позвала я, – можно мне сдать кольцо?

Старик поспешно надел очки и внимательно меня рассмотрел.

– А не краденое ли колечко-то? – скрипучим голосом спросил он.

– Вы можете переписать номер моих документов, – предложила я. – Кольцо мое, это обручальный подарок.

– И что, – хмыкнул старик, – обручения не вышло?

– Не вышло, – улыбнулась я. – Так что, сколько дадите?

Он осматривал колечко долго, сначала через лупу, потом через странного вида монокль. Что-то записывал, сверялся с какими-то справочниками. И наконец выдал цену:

– Тридцать эр.

Я задумалась. Тридцатки мне хватит на пару месяцев максимум. Если найти недорогое жилье и питаться очень экономно – на три. За это время надо найти работу и скрыться от взора папы. Наверняка он уже ищет, начал, едва я выскочила за дверь.

– Хорошо, давайте.

– Выкупить сможете в течение месяца, – проскрипел старик. – Потом продаю.

Он скрупулезно отсчитал десять трехэровых бумажек и забрал колечко, убрав куда-то в недра сейфа.

– Спасибо, – кивнула я. – А не знаете, где можно снять комнату?

– Нигде, – хохотнул старик, – вы что, с северных гор спустились? Сейчас разгар сезона! Все занято!

Расстроенная, я вышла на улицу. Людей и впрямь было много: южный город и близость к морю притягивали сюда отдыхающих со всех уголков страны. Мне страстно хотелось взглянуть на море, но сначала следовало найти жилье и оставить где-то сумку. Из-за пальто она казалась ужасно тяжелой, и уже начинала болеть рука.

Объявлений о сдаче жилья действительно почти не было. Я брела по главной улице, вдоль которой постоянно встречались столбы для объявлений, но не видела ничего подходящего. У кого-то потерялась собачка, у кого-то кошечка, кто-то страстно желал продать коня, кто-то, наоборот, купить. Но ни одного объявления о жилье, словно в этом городе – небольшом, кстати – вообще не осталось домов.

Впереди показалось симпатичное светлое здание с надписью «Гостиница». Без особой надежды я побрела к нему, уже уставшая и отчаявшаяся. И для себя решила: если не повезет, посмотрю на море и вернусь домой. Ночевать на улице было очень страшно.

– Мест нет, – последовал ответ, от которого сердце пропустило несколько ударов.

Я едва не расплакалась от обиды на такой глупый исход побега. Хозяйка гостиницы, поджарая и энергичная женщина в годах, с сочувствием на меня посмотрела.

– Нужно было отправить письмо хотя бы за пару недель до приезда. К нам многие едут отдыхать: город маленький и недорогой.

– Я не на отдых, – грустно протянула я, – жить хочу у вас. А жилья совсем нет.

И тут в глазах женщины промелькнуло что-то, что сначала я приняла за удивление, мол, и зачем она сюда переезжает… но потом догадалась – она что-то хотела мне сказать.

– Жилье-то есть, – задумчиво пробормотала хозяйка. – Только никому не нужное.

* * *

Когда люди не хотят что-то замечать, они могут потерять это даже на людной прибрежной улице. Как дом, например, который мне показала хозяйка гостиницы.

– Когда-то здесь был кукольный магазин, – рассказывала женщина. – На первом этаже располагались мастерская и зал для продажи, а на втором жила семья владельца. Потом дом опустел и стоит так уже двадцать лет.

– Почему он опустел?

– Никто не знает. В один прекрасный день куклы просто исчезли с витрин, а мастера и его семьи словно и не было. Шли годы, дом выставили на аукцион, и я его купила. Хотела сделать в нем небольшой хостел, но… люди суеверны. Поползли слухи о проклятье, мне так и не удалось облагородить дом. А потом и надежда продать пропала.

Дом действительно выглядел старым. Зеленая краска кое-где облупилась, окна заколочены досками, крыльцо изрядно покосилось. Пустые витрины выглядели жутко. Дом находился на одной из самых оживленных улиц, но был необитаем и забыт.

– Так что? Берете? – спросила хозяйка.

А еще проживание в нем стоило очень дешево – намного дешевле самой захолустной комнаты на окраине. Путем нехитрых подсчетов я поняла, что мне хватит денег, вырученных с продажи кольца, минимум на три-четыре месяца.

Но как же было жутко! Проклятье, старый дом, который наверняка издает множество звуков. Море рядом, ветер, бьющиеся в окно ветки.

– Беру! – решительно сказала я.

Перспектива вернуться домой, терпеть насмешливый взгляд Рикарда и поучения отца… да пусть дом будет хоть трижды проклят, я не уеду!

Мы рассчитались прямо на улице, в дом хозяйка заходить не стала. Получила деньги за первый месяц, отдала заготовленные заранее ключи. И поспешила скрыться – ждала работа. Я же долго стояла перед дверями дома, боясь войти.

Наконец решилась, пальцы коснулись холодной ручки, и с негромким щелчком дверь отворилась, открыв одновременно пугающую и печальную картину.

Да, дом был старый и жуткий, но он сохранил остатки былой красоты. Пол, грязный и пыльный, усыпанный мусором, пожелтевшие обои, старая разваливающаяся мебель. Везде валялись поломанные куклы. Множество деревянных и фарфоровых девочек в светленьких платьях – то без рук, то без ноги, а то и безголовые – лежали в шкафу и на столе. Сквозь огромные окна лился свет, витрины пусты, но можно было с легкостью вообразить, как на них лежат новенькие игрушки, манящие и праздничные.

Я заглянула в мастерскую. Она была намного больше торгового зала, просто огромной. И там стояли столы… много столов, пустых, но добротных и укрытых бумагой. В голове мелькнула и сразу же исчезла идея. Я запретила себе думать о проклятье и городских страшилках.

На второй этаж вела лестница, крепкая. Всего было две спальни, как я поняла, детская – небольшая и вытянутая – и спальня для взрослых. Кровать и другая мебель в детской были закрыты бумагой. Я бросила сумку на пол, решив, что сначала добуду еду, затем куплю постельное белье и другие принадлежности.

А потом – новая жизнь.

* * *

Мой выбор пал на небольшой ресторанчик у моря, где подавали жаренное на углях мясо. Я никогда не видела моря и смотрела на эту завораживающую синеву, не отрываясь. Так хотелось окунуться в прохладную воду, ощутить ее вкус, вдохнуть свежий аромат. Но не было купального костюма, а для купания без него на пляже было слишком много людей.

Затем совершила набег на магазин вещей для дома, где добыла несколько комплектов белья, одеяло, подушку, плед, какие-то коврики, салфетки. Мне так понравилось выбирать домашнюю утварь, что я сама не заметила, как купила все для долговременного пребывания. В конце взяла несколько чистящих зелий, ведро и губки – без уборки спать не лягу.

Здесь очень рано темнело, но город и не думал засыпать. Зажигались огни, народ вываливал на улицу. На удивление, я чувствовала себя в безопасности среди этой гудящей и веселой толпы. Не обходилось и без пьяниц, но в основном они были мирные и жаждали поделиться любовью с окружающими.

К моему… теперь уже моему дому никто не приближался, словно чувствовали исходящую атмосферу. А мне было даже жалко несчастный магазинчик. Когда-то он дарил людям радость, яркие игрушки наверняка покупали к праздникам. Теперь, всеми забытый, он словно тускнел с каждым днем.

Не лучшее решение – затеять уборку к ночи, но возбуждение было таким сильным, что я все равно бы не заснула. Решив начать с комнаты, что облюбовала, перестелила постель, повесила занавески, вымыла до блеска большой платяной щкаф. Помимо кровати и шкафа, в комнате имелись диван и мутное поцарапанное зеркало в полный рост.

Я как раз налила в ведро воду, чтобы вымыть пол, когда почувствовала зов, исходящий от зеркала. Сначала не хотела отвечать. Потом поняла, что проще все же откликнуться. Отследить мое местонахождение нельзя, а лишняя паника дома ни к чему. Не хватало еще, чтобы отец поднял старые связи.

Поэтому я коснулась зеркала рукой, и поверхность пошла легкой рябью.

– Николь!

– Да, мама, добрый вечер, – устало вздохнула я.

В испачканном зеркале плохо было видно маму, но знакомые детали образа сделали свое дело. Я живо дофантазировала то, чего не разглядела. Мама сегодня была одета в любимое темно-фиолетовое платье, а значит… значит, дома проходил традиционный выходной ужин.

Я усмехнулась: побег дочери из дома не отменяет светских развлечений.

– Николь, я очень волнуюсь!

– Со мной все хорошо, мама.

– Где ты? – тут же последовал вопрос.

– А разве господин Тентен не допросил девушку в драконпорте? Она должна была запомнить, куда продает билет странной расстроенной блондинке.

Пожалуй, вышло слишком грубо, но я действительно не понимала, почему здесь еще нет толпы папиных знакомых, которые с радостью помогут найти потерявшуюся дочь.

– Она уволилась на следующий день и переехала.

Это мне повезло. Что ж, светлейшая явно на моей стороне. Значит, никто не знает, где я, и родителям остается лишь связываться со мной через зеркало и пытаться уговорить поступить благоразумно. Вот только что в их понимании благоразумие? Замужество, куча детишек, дом и гуляющий налево мужик с хорошей должностью. Нет уж, пусть со своими подружками сыр трескает.

– Николь, я прошу тебя, вернись домой. Что это у тебя за спиной? Ты живешь в каком-то старом доме?

– В нем давно никто не жил, но сейчас я привожу его в порядок.

В доказательство я продемонстрировала ведро и тряпку. Мама укоризненно покачала головой. Папа, к слову, пообщаться не пожелал.

– Никки, ты – взрослая девушка. И ты должна быть разумной. Ты всегда была такой рассудительной, такой справедливой.

– Да, вот именно, мама! И я разумно рассудила, что справедливости в моем грядущем браке с Рикардом нет и в помине. Он не утруждает себя верностью уже сейчас. О какой крепкой семье с ним можно говорить?

– Милая, главное в мужчине немного не это.

– Я даже боюсь спрашивать.

– Николь! – уже строже почти рявкнула мама. – Я – твоя мать! И я хочу, чтобы ты немедленно…

– Мама, – оборвала ее я, – мне кажется, мы не в той ситуации, когда можно немедленно с меня что-то потребовать. Я не в своей комнате заперлась, я уехала из Азор-града. И если вы с папой продолжите на меня давить, то выяснится, что уехала я навсегда.

Мама так и застыла с открытым ртом, явно шокированная моими словами и тоном. Я никогда еще не разговаривала с ней так и не перечила.

– Я люблю вас, – уже мягче сказала я. – Но ради этой любви я не готова терпеть рядом с собой Рикарда.

– Еще пару дней назад ты только и щебетала о нем и свадьбе!

– Еще пару дней назад он не изменял мне…

Подумав, я добавила:

– На моих глазах.

– Если бы ты не пришла к нему на работу, то никогда бы и не узнала.

Справедливо. Но я ведь узнала, так какой толк рассуждать, что было бы, если? Я могла узнать об этом и позже. После свадьбы, например. После рождения ребенка. И никуда бы уже не делась, нравы в Азор-граде чуть суровее, чем на юге, и разводы случаются крайне редко.

– Я пришла и увидела, мама. Этого достаточно. Вы постоянно говорите мне, что я очень разумная, самостоятельная и талантливая. Что ж, пришло время проверить, так ли это. Я не вернусь в ближайшее время, и помолвку с Рикардом вы должны отменить.

– Хорошо… – Мама сделала глубокий вдох и через силу улыбнулась. – Поговоришь с Уной? Она очень волнуется.

«А папа не волнуется», – подумала я.

Впрочем, не сомневалась, что папа слышит весь разговор. Он всегда прибегал к помощи мамы, когда нужно было «мягко» на меня повлиять. Когда не работал отцовский авторитет и требовалось создать видимость уважения моих решений. До сих пор, так или иначе, все родительские действия воспринимались с благосклонностью.

Поразительно, что впервые за столько лет я отказалась им подчиниться.

– Хорошо, я поговорю с Уной.

На пару секунд мама исчезла, а затем в отражении появилась Уна. В ее присутствии не было ничего странного: семья Уны постоянно бывала на наших ужинах. Потому мы и сдружились. Но сейчас возникло ощущение, что родители специально привели подругу к зеркалу, словно надеялись, что в разговоре с ней я что-нибудь выдам.

– Привет! – улыбнулась она.

Позади было видно, как закрылась дверь за мамой. Уна, склонившись к зеркалу, прошептала:

– Они ушли. Насилу выпросила с тобой поговорить. Рассказывай! Что случилось?

В разгар вечера родители вдруг решили со мной связаться, а Уна совершенно случайно об этом узнала. Как у них там все интересно и захватывающе.

– Да ничего не случилось, я принесла Рикарду эти идиотские рулеты, а он там развлекается с какой-то леди по вызову. Винишко открыли, сыром лакомятся. Вечером поговорила с отцом, а он заладил: «Рикард – взрослый мужчина, у него есть потребности». Я подумала-подумала, да и сбежала подальше… от потребностей Рикарда.

– Дела-а-а, – протянула Уна. – А ты точно все правильно поняла? Может, это не любовница, а племянница какая-нибудь? Приехала в гости, Рикард открыл вино, сыром угостил.

– А потом раздел и усадил на колени. Знаешь, если все было так – тем более не хочу рядом с ним находиться.

Уна не выдержала и рассмеялась.

– И что ты будешь делать? Работать? Никки, ты же никогда в жизни не работала! Мыть посуду в таверне?

– Не знаю, – пожала я плечами. – Сначала осмотрюсь здесь, потом подумаю. Жилье я уже нашла, довольно недорогое и просторное. Не пропаду.

– А что за город? Красивый?

– Обычный, – я сделала вид, что не нашла в вопросе Уны ничего особенного, – город как город.

– А откуда у тебя деньги?

Мне начало казаться, что у нее где-то за пределами моей видимости висит какой-то список вопросов, составленный родителями. Но не без удовольствия я сообщила:

– Продала кольцо, которое Рикард подарил на помолвке.

Глаза Уны округлились и стали размером с два небольших кофейных блюдца.

– Ты с ума сошла? Он убьет тебя, когда ты вернешься!

Я только покачала головой. Уна есть Уна, несмотря на учебу в университете и относительную свободу, она куда более послушная дочка, чем я. Прежде всего потому, что не живет иллюзиями о вечной любви и верности.

– Я не вернусь к Рикарду. Он оскорбил меня. И может злиться сколько угодно.

– Никки, мне так за тебя страшно! Ты ведь все потеряешь! Став женой Рикарда Тентена, ты приобретешь надежного и влиятельного мужа…

– А еще – ветвистые рога, – отрезала я. – Мне не нужен муж, вытирающий об меня ноги. Если позволишь напомнить, мой род тоже не самый последний в Азор-граде, а я – молодая и симпатичная девушка. Если господин Тентен пренебрегает моей красотой, я пренебрегу его деньгами и подарком. К тому же мой бывший жених, вероятно, слишком глуп, иначе не попался бы так абсурдно. Что это за следователь, интрижка которого стала явной из-за наивного желания невесты принести ему обед?

Все это Уна слушала, открыв рот, а потом… потом ее взгляд метнулся в сторону. Мое сердце пропустило несколько ударов, и я поняла, что в комнате действительно нет родителей.

Нет-нет.

Там был лишь Рикард, слышавший наш разговор от и до. Я задохнулась от возмущения и легкого страха.

– Полагаю, леди Спрингвилл, – раздался его голос, а спустя мгновение и сам господин старший следователь внимательно смотрел из пыльного старого зеркала, которое мне сразу же захотелось разбить, – просить вас посетить Азор-град, дабы исправить упущение по пренебрежению вашей красотой, бесполезно?

– Верно полагаете, – с максимальной холодностью ответила я.

В голове билась отчаянная, параноидальная мысль: может ли он определить через зеркало связи, где я нахожусь?

– И что же прикажете мне делать в этом случае? – хмыкнул он.

– Купите еще сыра и развлекитесь с какой-нибудь красоткой. А мне пора.

– А я так надеялся, что вы мне в этом поможете… – услышала я, прежде чем хлопнула по стеклу, и картинка пропала.

У меня тряслись руки. Внутри клокотала ярость.

– Помогу, – пробормотала я. – Непременно помогу.

Сидеть на месте от переполнявших эмоций я не могла. Поэтому спустилась на первый этаж, взяв куртку, но в самом центре бывшего торгового зала вдруг остановилась. Идея, пришедшая еще накануне, стала как никогда привлекательной.

– Как скажете, господин Тентен, – улыбнулась я в пустоту. – Желаете моей помощи – непременно получите!