Читать книгу Смытые волной - Ольга Приходченко - Страница 6

А годы летят, наши годы, как птицы летят. Мне уже двадцать семь лет стукнуло. Для женщины уже что-то. На работе отметили, надарили подарков, цветов. Дома ограничились скупыми поцелуями и поздравлениями. Со своим женатым другом сходила в ресторан – и все.

За унылыми рабочими буднями не заметила, как лето проскочило. Ну и ладно, зато наступила мягкая, любимая всеми одесситами тихая теплая осень. В тот день я сражалась в стройбанке за выделение нам ссуды на строительство еще одного промышленного холодильника для хранения фруктов и овощей. О родных одесситах, между прочим, заботились, чтобы у них до следующего урожая хватало и картошки, и лука, и яблок. Прицепились к моим расчетам окупаемости, пришлось сражаться за каждую циферку. Намучилась; пока убедила, меня уже всю трясло, вышла злая, уставшая.

Возвращаться сразу в контору не хотелось. Такой чудесный день, а из-за своей работы ничего вокруг не вижу. Чуть свет на базу, поздно вечером обратно. Без просвета день за днем, год за годом. Раз уж в центре оказалась, решила пройтись по любимым с детства местам, обязательно нахлынут какие-то воспоминания. В конце Приморского бульвара дворец Воронцова, сюда нас, первоклашек 45-й женской школы, привела моя первая учительница Варвара Петровна. Тогда в этом здании был дворец пионеров. Дома сохранилось фото: мы веселой гурьбой толчемся на этих ступеньках. Вот «тещин мост», по нему к моему институту можно теперь пройти напрямик. А эти камни, выложенные у обрыва, должны помнить меня, как я часто бегала в большую институтскую переменку, чтобы посмотреть на порт. Глупая влюбленная студентка, вся еще в своей первой любви. Что я только не шептала обветренными губами. Где ты, мой капитан, в каких морях-океанах ходишь, чувствуешь ли, как я жду тебя? Пора, наконец, нашей тайне раскрыться, пусть все узнают о ней. Девичья наивность, первая влюбленность. Мечтала увидеть «Алые паруса» гриновские, а получила первое крещение: месть мужским коварством. Теперь-то мне смешно, а вот тогда…

А эта скамейка на бульваре памятна тем, что на ней фарцевал в свое время Сенька-гнида, приторговывал сигаретами и пластинками. Говорили, он женился и эмигрировал, как многие другие мои знакомые и друзья. Моя закадычная подружка Лилька Гуревич уже обжилась с мамой в Австралии. Там вышла замуж, родила. За эти годы пол-Одессы сбежало. А кто не успел выехать, того загребли… или того хуже. Иду по родному вроде городу, а он как чужой, ни одного знакомого лица. Порт внизу бурлит, наш неутомимый одесский вечный труженик. Сколько лет дедушка мой здесь отбарабанил, орден Ленина заработал. Их всего несколько человек в пароходстве тогда такую награду получили. Самое крупное во всем мире – Черноморское пароходство, больше всего прописано в нем судов. Где-то на них ходят в рейсы мои бывшие кавалеры школьных и студенческих лет. Как все это давно было, как в прошлой жизни.

Куплю мороженое, присяду, посмотрю на людей. Скамейки, как всегда, почти все заняты. Молодые мамаши с колясками расположились. Еле нашлось местечко, рядом с упитанной рыжеволосой теткой с девочкой, по всей видимости, первоклашкой. И мамочка, и девочка были одеты как типичные морячки. Здесь в это время всегда жены моряков собираются. Друг у друга узнают, где, в каких водах суда, на которых плавают их близкие. Девчонке не сидится на месте, все время крутится. Мамаша ее ругает, не стесняясь в выражениях. Краем уха услышала, как она выговаривала ребенку:

– Успокойся, посиди, сейчас он пройдет медкомиссию и вернется. Я ему все расскажу, как ты себя ведешь, бесишься, меня не слушаешься.

Чтобы не привлекать к себе внимания, я надела солнцезащитные очки и сквозь них увидела приближающегося к нашей скамейке мужчину. Девочка крикнула: «Он идет!» – и бросилась к мужчине навстречу. Я обалдела – это был мой старый знакомый, скромный паренек из высшей мореходки. Встать и немедленной уйти, хоть бы он не узнал меня. Тем временем моряк с ходу стал отчитывать, вероятно, жену, что она так далеко от поликлиники уперлась, еще дальше не могла усесться. Он искоса посмотрел на меня, но скорее не на лицо, а на ноги. Еще один такой взгляд – и… Не знаю, что будет с моим сердцем, оно рвалось наружу, удержу ли.

– У меня еще дела, в пароходство заглянуть надо, а вы не ждите, топайте домой, – выпалил он и снова скользнул по моим ногам. Ну, молодец, каким ты стал, никогда бы не подумала, скромный мальчик, а выходит, какой казак лихой, волк морской. Смотри, смотри, благо есть на что посмотреть. С твоей красавицей можешь сравнивать. Мне стало смешно. Это же надо, такая встреча. Моряк еще что-то буркнул, развернулся и пошел в сторону улицы Ласточкина. Я поднялась и пошла следом, чуть поодаль, чтобы он меня не заметил. Подумала: была не была, нагоню его на своих высоченных каблуках у входа Черноморского пароходства.

– Владик, Владик, здравствуй!

Он остановился:

– Вы меня? Мы знакомы? Постойте, постойте, я с вами плавал? Лицо уж больно знакомо, но не могу вспомнить. На каком судне мы ходили, когда?

М-да, даже злость прошла:

– Плавали между Шестой станцией и Аркадией.

Я сняла очки.

Девять лет, как в сказке пролетело.

Так наливай, чайханщик, чай покрепче.

Много роз цветет в твоем саду.

За себя сегодня я отвечу.

За любовь ответить не смогу.

– Олька, Оля, ты?

– Узнал? Молодец.

Влад отступил на шаг. Даже со своим крабом на голове он был ниже меня ростом.

– Ты так похорошела, выросла, я бы тебя на улице не узнал.

– Это туфли на платформе, а я все такая же.

– А кто у тебя муж? Плавает?

– Я не замужем, в старых девах хожу.

– Как так? Вот уж чему никогда не поверю.

– Такого, как ты, больше не встретила.

Он как-то неестественно улыбнулся, блеснув несколькими золотыми зубами.

– Я сейчас занят, может, встретимся сегодня попозже, поговорим. Нет, давай сейчас посидим где-нибудь, вспомним молодость.

– Молодость? Я еще считаю себя молодой!

– Узнаю тебя: все такая же бритва острая. Я перед тобой не виноват, но никак не думал, что ты одна останешься.

– Владик, я пошутила. У меня прекрасный муж, и все очень хорошо. Всего доброго, я пошла. А тогда мы правильно поступили, что расстались.

– Умоляю, не отказывайся, мне есть что тебе рассказать. Пойдем на Морвокзал.

Под ложечкой у меня давно уже сосало, очень хотелось есть, как тогда ему, когда мы оказались в ресторане-забегаловке в парке Шевченко и нашкрябали денег на купаты в компании его сокурсников.

А почему бы и нет, я согласилась. Мы двинули по Пушкинской, было уже около трех часов дня. Мы шли на расстоянии, друг на друга потихонечку поглядывая и обмениваясь впечатлениями, как много чего изменилось и в городе, и в жизни. Он пытался ухаживать за мной на третьем курсе, но год для этого был неудачным. Я была глупо и безнадежно влюблена во взрослого водоплавающего, и посему Владик тогда никак не мог стать героем моего романа, хотя стремился к этому.

– Я обманула, у меня нет мужа. Я старая дева. Нет, неправильно: старая, но не дева.

– Действительно, какая же ты старая, ты в самый раз.

Это для чего в самый раз? Не стесняйся, Владик, договаривай. Смотри, каким ловеласом заделался.

Несмотря на мои моднючие темные очки, которые я не снимала, бармен Игорек усек меня и постоянно косился на наш столик. Вскоре на арену вырулил и их складской деятель. Узнали… Знакома я была с ними еще с Хуторской. Сейчас растрезвонят на всю Дерибасовскую, как пить дать. Да пошли они все к такой матери. Я потягивала через соломинку коктейль «Одесса», потом еще один бокал заказала. Для храбрости. Эх, я сейчас этому выпедрежному мальчишке все выложу, по полной программе.

Передо мной сидел обыкновенный деревенский паренек, хоть и окончивший «вышку» и плавающий за границу. Каким он был в мореходке, таким и остался. Молодец, что добился и плавает, так я и не поняла, не то вторым, не то третьим помощником капитана. Вкалывает, на суше почти не бывает, старается из рейса в рейс бесперебойно ходить. Построил кооператив. Так гордо об этом заявил. Жену на работу не пускает, пусть дома сидит, за дочкой смотрит.

Мне уже порядком надоело слушать, сколько чего он из какого рейса привез. Какие рейсы выгодные, а на какие лучше не попадать. Про себя я подумала: «А знаешь, дорогая Олечка, в принципе ты была тогда права».

Смогла бы ты жить жизнью его жены? Похоже, что он чувствует себя богом, как бахвалится. Да, для этой женщины с репаными пятками он – бог. А меня уже тошнит от него. Внешне очень симпатичный, такие нравятся женщинам. С возрастом станет еще больше привлекательным. Да ты никак клеишься, помощник капитана. Нахально предлагает поехать в их гостиницу на проспекте Шевченко, продолжить такой приятный вечер.

Ну, дает, помощник. Видно, привык к своей неотразимости. Угостил кофе с коктейлем и уверен в своей победе. Делать мне нечего. Всю жизнь только и ждала этого деревенского помощничка.

– Владик, ты что, серьезно? Не смеши.

– А почему бы и нет? Ты же не замужем? Можешь себе позволить…

Я разошлась не на шутку, не остановить. Говорила, что жена его, по всей вероятности, пэтэушница, на повариху или горничную выучилась, в Одессу из села пришкандыбилась подхватить любого моремана. А здесь такой случай подвернулся, юный Владик. Что, попала в точку? К концу рейса она уже округлилась, не отвертишься, по парткомам за аморалку затаскают, с судна спишут. Поправь, если ошибаюсь. Это типичная судьба всех моряков.

Я допила свой коктейль, медленно поднялась:

– Мне надо идти.

– Всего хорошего, Ольга Иосифовна, приходите еще, всегда рады, – бармен помахал мне рукой.

– Тебя здесь все знают, чем ты занимаешься, не могу понять?

– Та, ерундой разной, у меня нет же мужа помощника капитана, самой приходится крутиться.

Уже стемнело. Зажглись фонари. Мы шли по пирсу, пробиваясь сквозь толпу людей, спешащих на посадку на сверкающий огнями круизный лайнер. А ведь где-то неподалеку качается на волнах катерок «Старшина Приходченко». Дед, тебя давно нет, но как же мы все тебя любим! Краем глаза увидела машину нынешнего своего кавалера. Все-таки продал меня бармен. Ну, держись, Игорек, долг платежом красен.

– Владик, меня встречают, разреши откланяться. Семь футов тебе под килем.

– Куда ты? Мы ведь только встретились. Я хочу тебя еще увидеть.

– Зачем? У тебя прекрасная жена, главное, достойная тебе пара.

Я села в машину.

– Ну, что ты можешь сказать в свое оправдание? – на меня в упор уставились неотразимые синие глаза, обрамленные густыми ресницами, и ехидно скривленные губы. – Зачем пила с этим типом? Кто это?

– Старый знакомый, еще с института, а что? Какие проблемы? Что за вопросы? Тебя что-то волнует? Мне тоже, дорогой, много чего не нравится, но я же не устраиваю тебе облавы, не выговариваю тебе свои претензии. Ладно, поехали, раз приехал, я устала.

– Ты сегодня не в себе, какая-то не такая. У тебя был с ним роман? Или бурное свидание?

Я смеялась – ревнует. Поревнуй, поревнуй.

– Глупости не неси, с ним на втором или третьем курсе встречалась моя подружка по институту. Он меня все о ней спрашивал.

Мы целовались с любовником, когда причаливали к очередному светофору, я смеялась, пела пьяным голосом:

Ах, гостиница моя, ты гостиница.

На кровать присяду я, ты подвинешься.

Занавесишь ты ресницы занавескою.

Я всего на час жених, ты – невестою.

Я без умолку болтала. Видно, коктейль «Одесса» был для меня персонально приготовлен, без обмана, плюс на пустой желудок – вот меня и понесло.

– С чего бы это ты такая веселенькая? – мой возлюбленный закипал вместе с перегревшимся мотором своего видавшего виды «москвича».

– Кредит в банке выбила на новый холодильник для базы, вот и гуляю. А тут и с этим водоплавающим случайно на углу Пушкинской столкнулись, очень давно не видела, он меня сначала даже не узнал. Ты что ревнуешь? Поехали скорее, я так соскучилась. Смотри, залюблю тебя до смерти!

– Все обецяете и обецяете, Мегера Ёсифовна, так я верю, как тот поц, и жду.

Я не могла остановиться, смеялась до слез. Наверное, еще коктейль не улетучился, или поняла, какой дурой была в молодости, таких хороших ребят в упор не видела. Вон каким стал красавцем помощник капитана.

– Останови, пожалуйста, машину. Останови, я кому сказала!

– Что случилось? Тебя тошнит? Набухалась с этим мореманом? Что у тебя с ним было?

– К сожалению, ничего, дорогой, но и ты совершенно свободен. Прощай, не звони мне больше.

– Так, начинается. Какая вожжа тебе на сей раз под хвост попала? Мне тоже все надоело, я из-за тебя семью свою забросил, сына.

– Останови машину, я кому сказала?

– Запомни дорогая, я больше бегать за тобой не буду. Пошла ты…

Я шла по улице и ревела, не обращая ни на кого внимания. Пока пешком добрела домой, успокоилась. На лестничной площадке у входа в квартиру напялила на себя маску счастья и захлопнула за собой дверь. Сегодня моя старшая сестра будет ночевать у себя в новой однокомнатной квартирке на Черемушках, а я усядусь на ее диван с кроссвордом из свежего номера «Огонька». Какое счастье быть свободной, независимой от всех. Устала.