Читать книгу Я и ты - Ольга Приходченко - Страница 7

Все складывалось замечательно, я постепенно обрастал новыми знакомыми, но одно, и весьма существенное, тяготило: а мне-то что делать в этой совершенно новой для меня среде, впишусь ли в нее, да еще вилами по воде писано, возьмут ли куда-нибудь на работу, это надо заслужить, себя проявить? Не боги горшки обжигают, но все-таки. С кем ни разговоришься – почти все после факультета журналистики, со специальным образованием. Не рискую ли, худо-бедно, у меня все стабильно: сейчас инженер, вот-вот в старшие переведут, и с моей зарплатой после мизерной студенческой стипендии мы с мамой ожили. Но ведь и перспективы особой не вижу – так и продолжать всю жизнь сидеть за кульманом? Угнетало, что целый день находишься взаперти, выпускают «на волю» только в обед. Свободный ход для избранных.

В выходные несколько раз ездил с Володкиным на разные его задания; он сам составлял тексты под свои снимки и однажды предложил попробовать мне, кажется, про какую-то новинку в железнодорожном транспорте.

– А что, неплохо, – похлопал он меня по плечу, когда на следующий день я показал ему свой вариант. – Слушай, выручи Славу Щербатова. Ему в «Московские новости» кровь из носа нужен материал про зимние студенческие каникулы, а некому взяться, в отделе все заняты. Давай, берись.

К моей радости и внутреннему самоутверждению, Щербатов заметку не забраковал, слегка подредактировал и заслал в типографию. Материал вышел в одном из ближайших номеров с моей подписью.

– Если у Щербатова не возникло претензий, а он жуть какой придирчивый, считай, боевое крещение ты выдержал, – поздравил меня Володя. Я долго хранил эту газету как самую драгоценную реликвию, но, к сожалению, где-то она затерялась. Наверное, когда с мамой с Мосфильмовской переезжали на улицу Маркса-Энгельса, возле Библиотеки имени Ленина, съехались с моей бабкой, она жила одна в своей квартире после смерти мужа-генерала. Сдали свою комнату государству, сделав в ней ремонт, – и справили новоселье.

– Мишка, что делаешь вечером, может, пересечемся, разговор есть, – хотя Лева Фишер давно не звонил, я сразу узнал его голос.

Длинноногий Фишер с «косым взглядом на жизнь», как по-дружески говорили о нем (Лев немного косил), трудился в милицейской системе, в какой-то газете районного масштаба.

– Слушай, у меня для тебя новость! Хочешь попробовать себя в детской передаче «Внимание, на старт!»? – ошарашил он меня, когда мы встретились у кинотеатра «Художественный». – Я там уже год подрабатываю. Татьяна Михайловна Аристова, редактор этой передачи, классная тетка. Она ищет нештатников, и я назвал ей твою фамилию. Что задрожал, не бойся! Такой случай, главное радио страны, соглашайся, дурак!

Действительно дурак, если откажусь от такой возможности проявить себя. Теперь в свободное время я гонял по соревнованиям гимнастов, прыгунов в воду, пловцов, фехтовальщиков, фигуристов, горнолыжников, теннисистов, в других видах с участием юных спортсменов. Набирал материал, выуживал информацию, брал интервью, еще до конца не ведая, во что это все выльется. А вылилось в то, что оброс контактами, которые мне очень пригодились в будущем. Блокноты разбухли от занесенных в них отдельных эпизодов и событий в целом, а главное – имен с подробными биографиями. Назову лишь некоторые: Ирочка Роднина, Леночка Вайцеховская, Володя Васин, Володя Назлымов, Олечка Карасева и Витя Клименко… Все они, будущие олимпийские чемпионы, стали героями моих первых материалов. Я с трепетом ждал каждый четверг, 7.40 утра, когда выходил очередной выпуск: включит ли Татьяна Михайловна в него что-то мое. Как правило, проходило все, что писал, а текст великолепно читал диктор и замечательный артист Феликс Тобиас.

Это была прекрасная практика: ведь сочинять о детях и для детей куда сложнее, нежели для взрослой аудитории. Не заумно, просто и доходчиво, иначе не воспримут. Не скрою: мучился, подбирая нужные слова и выражения, переделывал по нескольку раз. Но сам процесс уже захватил меня полностью, не отпускал. Когда однажды мой одноклассник Адик Полехин, с которым мы на большой школьной перемене умудрялись прочитывать «Советский спорт» от корки до корки, заказал для «Пионерской правды» сделать подборку о Людмиле Турищевой и еще о нескольких известных юных чемпионах, тема далась мне на удивление легко. Рассказ о Турищевой назывался «Жердочка»; я образно сравнил узкую деревянную полоску, переброшенную через глубокое горное ущелье, по которой девочка добиралась в школу, с гимнастическим бревном. Упасть в прямом и переносном смысле было смерти подобно (недаром же бревно считается у гимнасток контрольно-пропускным пунктом) – прощай мечта о победе в олимпийском гимнастическом многоборье. А Людмила ее добилась.

Аристова после моего годичного испытательного срока вручила мне отпечатанное на официальном бланке письмо, из которого следовало, что я являюсь нештатным корреспондентом детской редакции Всесоюзного радио и Центрального телевидения, располагавшейся тогда в Доме звукозаписи на улице Качалова, 24. Первый мой журналистский документ. Благодаря ему появилась возможность аккредитоваться как на всесоюзных турнирах, так и на международных – чемпионатах Европы и мира, проходивших в Москве. В середине шестидесятых их было в столице немало: по фигурному катанию, фехтованию, боксу. Правда, допуск в Лужники на большой хоккей или большой футбол письмо не гарантировало, но тогда меня выручал со своим «вездеходом» Борис Александрович Светланов.