Читать книгу В бизоновых травах прерий. Приключенческая повесть от православного автора - Ольга Роман - Страница 6

Он не закусит губ, и не дрогнут ресницы… Он ведь вырастет в прериях, и у него будут все способности и умения стойкого и смелого воина. Воины всегда гибнут молча и бестрепетно, а о том, как жалко и как больно – знает только лишь бизон-трава… Он не закусит губ, и не дрогнут ресницы. Он просто вырос в прериях. А еще он просто должен был понимать: «Достойное по делам моим приемлю…»11

У Уильяма Вингстона тоже были свои наклонности и тайны характера. Когда-то он поступал в Гарвард, потом ему пришлось оставить его и перейти в Вест-Пойнт, и к своему офицерскому званию он никогда не испытывал каких-нибудь особенных амбиций или ожиданий. А еще он нашелся сейчас самый первый для ответа.

– Мы здесь не для разговоров, – просто и спокойно заметил Вингстон. – Let’s just say12.

Южанин окинул всех троих испытующим взглядом и вдруг сделал неожиданное предложение:

– Я поражен вашей стойкостью и смелостью, и это в ваши-то юные годы, джентльмены. Знаете, я был бы рад видеть таких замечательных капитанов в нашей серой форме. Зачем вам этот Север, ребята? Вы не за то воюете, вы просто не понимаете сами. Север хочет подмять под себя Юг, и мы пошли на эту войну, чтобы жить так, как мы хотим, чтобы защищать нашу родную землю и свои семьи. Вы не на той стороне.

– Возможно, сэр. Но лучше быть расстрелянным за преданность, чем быть повешенным за предательство, – не удержался Джеймс Грейсли, чтобы не добавить к своему ответу невольной, но спокойной дерзости.

Его ответ не мог не возмутить чужого бригадного командира. Вместо хоть какого-нибудь взаимопонимания, он получил себе в ответ эти слова. Южанин уже подумал повернуть свою лошадь отсюда и оставить судьбу этих гордецов на усмотрение кого-нибудь из своего младшего командного состава.

– У вас своя правда, у нас своя, – заметил между тем и Лэйс. – У вас Юг, но у нас наш Север. Так что мы все равно не договоримся.

О чем подумал полковник в этот момент, когда словно бы опалили его душу своим спокойным светом эти серо-голубые глаза? Он теперь просто махнул рукой:

– Мы победили это сражение, ваш Север разбит и бежит. Забирайте свое оружие и можете идти отсюда. Я не собираюсь расстреливать вчерашних кадетов, и в плену они мне тоже не нужны.

Друзья не ждали. Ни на что не надеялись. Они верили и не верили, но были счастливы.

– Наша признательность вам, – поблагодарил Лэйс.

– Топайте отсюда, а то ведь можно и передумать, – попытался принять на себя грозный и враждебный вид южанин. Вот только он понял, что у него это плохо получилось. Молодость, великолепная, отчаянная молодость своим разливом, своей торжествующей силой озаряла, переполняла своим светом, своим сиянием этих юных офицеров, их взгляды, слова… Казалось, им принадлежал сейчас весь мир, хотя на самом деле – ведь всего лишь день, всего лишь миг… Когда снова и снова ничего не известно, что же там дальше.

Ладные, крепкие, все трое, как на подбор, они уходили сейчас к Вашингтону, и полковник южан, на мгновение вдруг забыв обо всем остальном, проводил их долгим, погрустневшим взглядом.

Почему?.. Почему люди никогда не живут в мире и в доброте? Что надо поменять на этой земле и в этом устроении власти, чтобы все жили радостными, счастливыми, довольными? «Свобода, равенство, братство» – давно ведь уже найдена эта формула, почему же она всегда остается всего лишь звонким лозунгом? Проклятая война! Она поделила страну, разделила нацию, она соберет свою богатую и кровавую жатву, и уцелеют ли в ней эти трое ребят в своей синей форме, которые уходили сейчас куда-то за горизонт? Только надеяться и верить Богу. Но полковник Сэнди Дэйв не признавал Бога. Он верил во что-то другое. Наверное, в то, что силой, копьем и мечом когда-то на земле будет установлен рай. И тогда все будут счастливы.

– Ты ему кого-то напомнил, Натти, – заметил Джеймс своему другу про полковника. – Может быть, у него такой же сын, как и ты сам, вот он и подумал, отпустил нас…

Грейсли чуть-чуть ошибся в своих предположениях. У полковника Сэнди Дэйва были дочери. Младшенькая Кэролайн, конечно же, как обыкновенно и водится, краса, любимица и баловень всей семьи. И еще другая юная красавица, Элизабет с золотисто-карими глазами. Маленькая леди в своих красивых платьях. И любимейшая папина дочка. Девочка превосходно держалась верхом на любой лошади, стреляла по любым мишеням. Но когда-то полковник хотел сына. Наверное, почему-то ведь совсем такого же, как этот чужой офицер-северянин.

«Также сквернословие, – говорит, – и пустословие и смехотворство не приличны вам, а, напротив, благодарение…» (Еф.5:4), – напомнил сам себе Джейми. Не надо было. Не надо было говорить полковнику тех слов. Сейчас он понимал, что они были всего лишь ожесточенным отчаянием и ненужной бравадой. Вот она, привычка на лишние слова, на шутки, на внешний блеск и остроту высказываний.

«Много зол гнездится в пристрастной до шуток душе, большая рассеянность и пустота: расстраивается порядок, ослабляется благоустройство, исчезает страх, отсутствует благочестие. У тебя язык не для того, чтобы передразнивать другого, а чтобы благодарить Бога»13.