Читать книгу Propitius - Ольга Савкина - Страница 5

Ульрике чувствовала себя то ли воровкой, то ли отверженной, стоя за углом соседского дома и наблюдая за отъездом Эрика. Ей было жутко и неловко ощущать себя изгнанной из его праздника жизни. Эрика провожала вся семья и самые близкие друзья, а она стояла вдалеке, прячась за домом, и смиренно провожала умоляющим взглядом. В ней ещё теплилась надежда, что, быть может, он опомнится и бросится её искать, а затем упадёт ей в ноги и будет просить прощения. Но этого не произошло. Эрик был неприступен. Он был уверен в своём поступке. Он прощался с семьёй и друзьями. После разговора с ней ему было невыносимо находиться здесь и хотелось быстрее вернуться обратно в свой мир.

Все обнимали Эрика и шутили, а он был надменным и каким-то хмурым. Он напоминал ей Кая, которого околдовала снежная королева. В его сердце разросся ледяной осколок, и он стал другим – чужим ей человеком. Теперь невозможно было поверить, что их раньше что-то связывало. Ульрике подумала о друзьях и соседях, которые вскоре узнают об их расставании. Как же тяжело теперь будет смотреть им в глаза. Лучше умереть, чем пройти через это…

Ульрике продолжала наблюдать. Вот он складывает вещи в машину, садится в неё и уезжает. Одиночество и страх настигли девушку в тот момент. Она задрожала, ей стало казаться, что на улице похолодало, хотя на самом деле был тёплый летний день.

Он уехал…

Ульрике побрела домой сама не своя. Поднявшись к себе в комнату, она легла на кровать и укуталась одеялом. Без всяких эмоций она уставилась в одну точку и провела так несколько часов…

Время шло, и девушка не заметила, как между ней и друзьями возникла пропасть. Она отдалилась от всех. Её больше не беспокоило мнение соседей и окружающих. Какая-то стена встала между ней и остальными людьми. Все это ощущали, кроме неё самой. Лето прошло как в тумане. И она почти не выходила из дому. Она совсем не подозревала, что к ней подкрадывалось какое-то необъяснимое чувство, которое она не могла описать доступными ей словами. Оно не поддавалось никаким описанием. Или же она не хотела себе признаться, что с ней было что-то не в порядке. Это чувство захватывало её сознание и душу, а она совсем не пыталась с ним бороться.

Начался учебный год в школе, но её состояние не улучшилось. Всё чаще одноклассники видели её сидящей с подавленным видом в школьной столовой и смотрящей в одну точку. Преподаватели тщетно пытались достучаться до неё, вызывая отвечать у доски, но она просто игнорировала их просьбы. Казалось, что телом она была здесь, но её душа витала где-то далеко. Все понимали, что ей нелегко, и давали возможность пережить своё расставание с Эриком, не вмешиваясь в её чувства.

Но состоянием Ульрике была очень обеспокоена её мама. Она стала замечать, что Ульрике почти не ест. Вечером за ужином она всё чаще сидела, не притронувшись к еде, а потом уходила к себе в комнату.

В конце концов, Агнес не выдержала и обратилась к дочери:

– Ульрике, поешь!

Девушка сидела неподвижно и, казалось, не слышала, что ей говорят. Её глаза были опущены, а лицо скрыто за волосами. Потом она как будто очнулась, подняла голову и вопрошающе посмотрела на мать:

– Эрик не звонил?

Агнес опустила глаза и тяжело вздохнула:

– Давай раз и навсегда забудем про этого парня, я тебя прошу… – недовольно произнесла мать, затем добавила, подняв глаза на дочь: – У тебя ещё вся жизнь впереди! Поверь мне, ты встретишь ещё того, кто действительно тебя полюбит. А сейчас, я прошу тебя, поешь хоть чуть-чуть!

Агнес дотронулась до щеки дочери тёплой ладонью, провела по ней и заботливо произнесла:

– Ты так исхудала. Господи! Поешь хоть немножко! Они не стоят наших слёз. Я хорошо понимаю, как тебе сейчас больно. Нам всем бывает больно иногда. Такова жизнь. Но поверь, это пройдёт, – ободряюще улыбнулась она, глядя в глаза дочери, и продолжила: – Ты встретишь настоящую любовь! И ты будешь вновь счастлива. И я снова увижу твою улыбку, а?

Ульрике попыталась улыбнуться. И на её бледном лице засияла робкая улыбка.

– Мама! – вымолвила Ульрике и бросилась обнимать мать, а потом заплакала.

Ей казалось, что она как никто другой понимала боль своей матери. Жаль только, что этого было недостаточно, чтобы начать бороться за свою жизнь. Ульрике продолжала отказываться от еды. Вновь и вновь она перебирала злосчастные фотографии тех дней, когда они с Эриком были вместе. Как же счастливы они были тогда! Как же сильно и искренне они любили друг друга! Почему же так сложилась жизнь, что все былые чувства и отношения были утрачены? Она продолжала гладить фотографии и плакать. А это непонятное серое чувство закрадывалось всё больше и больше в её сердце. Она не понимала, что это, но ясно было одно – оно отрывало её от реальности. Открыв новую чистую страницу, Ульрике нарисовала в дневнике чёрную полосу и подписала её – «Чёрная полоса в моей жизни…».

Следующий день был пасмурным. Ульрике проснулась, услышав чьи-то шаги за окном, и приподнялась с постели, чтобы выглянуть в окно. Она ужаснулась, потому что из соседского дома напротив носильщики выносили гроб, а за ним следом шла женщина и плакала. Этот старик, который любил бегать по утрам, всё же умер. Предсказание Моники сбылось. Ульрике пришла в изумление. Ей стало жутко и как-то не по себе. Значит, карты таро всё-таки не врали? Что за магия таилась в них? Теперь она и сама поверила в это. Всё начало сбываться. А сама Моника указала в социальных сетях, что теперь они с Оскаром пара, и совсем пропала из виду. Ульрике думала о том, что Моника была настоящей ведьмой и явно в сговоре с тёмными силами. По-другому она не могла объяснить себе происходящее.

Вдруг Ульрике вздрогнула от резкого звука. Звонил мобильник. Она подошла к комоду, на котором он лежал, и увидела на экране вызов от подружки Моники. Она как будто почувствовала её мысли на расстоянии и позвонила. Но Ульрике не хотела с ней разговаривать, потому в ней боролись чувства ревности к Оскару и обиды, что теперь она сама стала одинокой. Она разозлилась и выключила телефон окончательно.

– Это всё ты виновата! – проговорила сквозь зубы она про себя и плюхнулась лицом обратно в подушку.

На следующий день Ульрике пошла прогуляться до ручья, как вдруг из-за спины её кто-то окликнул.

– Ульрике! Постой! – кричала ей вслед Моника.

Ульрике развернулась в её сторону и уставилась на подругу безо всяких эмоций. Моника недоуменно посмотрела на неё и спросила:

– Почему ты не отвечаешь на мои звонки? – и, осмотрев подругу с ног до головы, добавила: – Ну и вид же у тебя, подруга! Жесть! Посмотри, в кого ты превратилась! Ужас, кошмар! Что это за тряпьё? А на голове птичье гнездо. Я никогда не видела тебя в таком виде.

Девушка действительно перестала следить за тобой. Для кого ей теперь было красоваться? Ведь с Эриком они расстались.

– Оставь меня! Уходи! – буркнула под нос Ульрике, отталкивая подругу, затем развернулась и побрела дальше, но Моника не отставала и пошла за ней следом.

– Василёчек, послушай, мне жаль, что так вышло… Честно! – протянула она умоляющим голосом. – Я ведь не желала тебе зла! Это не в моих силах. Ты же понимаешь, что я не могу менять судьбы?

Ульрике резко развернулась и грозно прошипела:

– Дед Ханны откинулся, ты знала? Это всё твои проклятые карты!

– Не говори так! Я не виновата в этом. Ты была права, не стоит верить гаданию. Ты просто впечатлительная… и я тоже! Веришь мне – я уже сожгла ту колоду карт! Я всё переоценила и больше не гадаю. Честное слово! Эй, постой! Ну куда же ты? Ты нужна мне, подружка!

Ульрике ничего не хотела слушать и убежала от неё прочь, заткнув уши.

– Ульрике, вернись! – кричала ей вслед Моника.

Девушка бежала, потому что ей хотелось убежать прочь от проблем, которые её преследовали. Убежать от всего того, что испортило ей жизнь. Сегодня почему-то у неё было особенно беспокойно на душе. Она предчувствовала, что должно случиться ещё что-то похуже, чем была её жизнь на данный момент. И эта плохая новость не заставила себя ждать.

Пока она бежала, начался дождь, и она сильно промокла. Прибежав домой, она включила телефон, и на экране всплыло до боли ужасное уведомление, которое просто морально свалило ее наповал. У Эрика появились отношения. Он сменил свой статус в социальных сетях на «встречаюсь» с какой-то незнакомой ей девушкой, которая была столичной штучкой, а сама училась в одном из престижных лондонских университетов. Так вот на кого Эрик променял её! У Ульрике перехватило дыхание, в глазах помутнело, и она почувствовала, как земля стала уходить у неё из-под ног. А затем она ударилась головой об пол и потеряла сознание…

Когда она пришла в себя, в ушах звенело и эхом отдавались голоса.

– Доктор, скажите, пожалуйста, с ней всё будет в порядке? – спрашивала Агнес у стоящего над девушкой доктора, который считал её пульс на запястье.

– Конечно, – немного погодя ответил вдумчиво он. – Пока что никаких патологий я не наблюдаю. Молодая и здоровая девушка! Немного перенервничала на фоне голодания. Голодный обморок. Такое бывает частенько, если отказываться от еды. Дайте ей отдохнуть и больше мотивируйте её к приёму пищи. Это сейчас главное для неё. Не позволяйте ей довести себя до анорексии. Если вам будет интересно, могу порекомендовать одного хорошего психолога. Пройдёмте!

Доктор хотел продолжить беседу в соседней комнате, чтобы не будить Ульрике, и они с матерью удалились в гостиную.

Девушка всё не могла прийти в себя. Она то открывала глаза, то закрывала и ощущала, что серое чувство окончательно поглотило её. Теперь она была уже во власти чего-то неизведанного. Девушка вновь погрузилась в свои грёзы и заснула.

Осень отвоёвывала свои позиции. Дни становились всё более пасмурными и тусклыми, и солнце пряталось глубоко в нависающих серых тучах. Весь посёлок, казалось, погрузился в осеннюю меланхолию. Или же меланхолия погрузилась в него. Но больше всего эта меланхолия отразилась в облике Ульрике. Она стала чувствовать, что мир вокруг неё стал другим, не таким, как раньше. Она посчитала важным описать его в своём дневнике. Теперь он был её верным другом.

«Отчаяние…

…оно вошло в мою жизнь незаметно. Тихо и спокойно оно подступило ко мне бесшумными шагами и, как призрак, встало за моей спиной. Я могу видеть его отражение повсюду. Я вижу его в зеркале каждый раз, когда в него смотрюсь. Отчаяние неприятно. Оно всё портит вокруг меня. Там, где я – там всё портится. Еда теряет вкус, все запахи и ароматы исчезают куда-то. Я больше не могу радоваться жизни и надеяться на счастье. Я приношу всем только грусть и печаль. Мне стыдно за это и очень страшно, что я не могу больше быть такой, как все.

Но больше всего я боюсь того… когда суета вокруг меня стихает, и я чувствую, как из глубины моего сердца выползает какая-то холодная леденящая кровь, глубокая бездонная пустота. Она вбирает меня в себя, как беспросветная чёрная дыра. Я не сопротивляюсь ей. Я не пытаюсь защищаться даже давними, уже поблёкшими воспоминаниями счастья и любви. Былой любви. Такой светлой, как солнце, и тёплой, как летний бриз. Я помню, как я была счастлива. Но тогда я и не подозревала, что существует эта ужасная, бездонная, холодная пустота, которую невозможно заполнить ничем. И даже дорогие моему сердцу воспоминания, попадая в эту бездну, теряют свой цвет, запах, яркость и умирают на глазах, как обожжённые холодным дыханием осени цветы. Мне кажется, я приближаюсь к неизбежному…»

Все эти изменения в её восприятии не прошли даром. Она всё чаще стала избегать людей, отказываться от еды, гулять одной где ни попадя. Она перестала смотреть за собой и порой выглядела неряшливо. В комнате у неё царил беспорядок – вещи были раскиданы вперемешку и скапливались в кучи. В углах даже завелись пауки, которые плели свои дымчатые, блестящие на солнце паутинки. А тем временем Моника выставляла в социальных сетях свои счастливые фотографии с Оскаром. Ульрике больше не могла это видеть. Казалось, что ей нет места на этом празднике жизни.

Психолог, к которому её отправил доктор, выписывал ей таблетки, которые она не принимала. И они скапливались у неё в большом количестве. От их приёма она всегда была сонной и вялой, а ей не хотелось себя так чувствовать. И без этого она утратила связь с реальностью. И, что было самым страшным, к ней стали приходить видения. Порой, сидя ночью у зеркала и долго глядя в него, она вздрагивала оттого, что за спиной проскальзывала непонятная чёрная тень. Тогда она как будто пробуждалась от полудрёмы и озиралась по сторонам. Но вокруг никого не было. Это было лишь видением. И она убрала злосчастные таблетки куда подальше.

Как-то она сидела за столом и смотрела на часы. Это были старинные бабушкины часы с циферблатом. Стрелки долго отсчитывали секунды, минуты до тех пор, пока они вдруг не встали. Это произошло как раз тогда, когда Ульрике смотрела на них. Она затаила дыхание и потом вымолвила:

– Не сопротивляться… не бороться…

Немного посидев на месте, она поднялась со стула и стала собираться. Ей казалось, будто бабушка пыталась с ней общаться через часы и призывала её навестить. Недолго думая, девушка поспешила к ней.

Она надела на себя красивое платье, накинула пальто, взяла в руки букет пожухлых пионов, свечу и отправилась туда, куда велело её сердце. Это было местное кладбище, которое располагалось на окраине посёлка, рядом с лесом. Там было тихо и спокойно. Приближался день всех усопших, и могилы уже стали потихоньку украшать свечами. Мистические огоньки мигали и придавали сказочности не очень сказочному месту. Они делали кладбище чуточку уютней от света праведного огня.

Ульрике добралась до места. Она присела рядом с могилой своей бабушки и возложила букет пионов к изголовью могильной плиты. Стряхнула с неё осенние листики и зажгла свечу. Как же ей хотелось, чтобы бабушка услышала её мысли, слова и чувства, потому что ей было грустно и одиноко сейчас.

– Дорогая бабушка… если бы ты знала, как мне плохо… – произнесла шёпотом Ульрике, и из глаз полились слёзы. – Я больше так не могу… я хочу умереть…

Девушка закрыла на мгновенье глаза и представила свою смерть. Свои похороны. Она видела себя лежащую в гробу и как на кладбище следом за гробом шли бы люди, одетые во всё чёрное. Они были бы подавлены её смертью и молчали. А она тем временем красиво лежала бы в гробу в подвенечном платье, вся усыпанная цветами. Потом, когда похоронная процессия приблизилась бы к вырытой могиле, они припали бы к гробу и слёзно стали бы прощаться с ней. Ульрике представляла, как бы они плакали над её бездыханным телом. Может, даже Эрик приехал бы на похороны и понял, каким же он был безответственным, что разбил её сердце и свёл любящую девушку в могилу. И он корил бы себя за это. Просил бы у бездыханной Ульрике прощения. Но она больше не слышала его. Ей было бы всё равно. А может, он не приехал бы прощаться с ней и остался предателем до конца. После долгого прощания с ней гробовщики попросили бы всех отойти от гроба и накрыли его сверху тяжёлой крышкой. Медленно стали бы они опускать гроб с Ульрике туда… в холодную глубокую яму.

Ульрике в этот момент произнесла про себя:

– Никакого сожаления… Жизнь прожита не зря. Ведь я пожертвовала ею ради любви. Никакого сожаления… Эта меланхолия лелеет меня. Тишина и темнота сладостны мне. Жаль, только тебя сейчас здесь нет. А остальных мне никого не жалко. Ни родных, ни близких. Мне хорошо быть поглощённой землёй. Каждый проходит этот путь в одиночку…

И она представляла, как люди бросали бы на её гроб горсти земли.

– Тук. Тук. Этот стук убаюкивает меня. Он напоминает капли дождя по окну. Тук. Тук. Я засыпаю… Прощайте…

Ульрике на мгновенье перенеслась в лето и наблюдала, как летний дождь капал по окну. А потом наступила темнота, как будто кто-то задул свечу…